|
"ИЗГНАНИЕ" 2007
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Вторник, 13.04.2010, 20:11 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3279
Статус: Offline
| «ИЗГНАНИЕ» 2007, Россия, 157 минут
- второй полнометражный фильм режиссёра Андрея Звягинцева, отмеченный Призом за лучшую мужскую роль на 60-м Каннском международном кинофестивале
  
  
  
«Изгнание». Назвав так свой второй фильм, режиссер Андрей Звягинцев вновь выбрал объектом творческого изучения одно из самых интересных и сложных, хотя и самое очевидное и характерное из людских состояний — семью. Но если в «Возвращении» внимание режиссера и зрителя было сосредоточено на отце и сыновьях, то в «Изгнании» протагонистами являются муж и жена, мужчина и женщина.
Драматизм человеческой ситуации. Природа любви. Измена. Необходимость выбора. Непонимание. Смерть. Озарение… Все эти общие слова, обретая форму конкретного действия, материализуясь в героях и обстоятельствах, становятся пронзительными фактами существования — как на уровне быта, так и на уровне бытия.
Съёмочная группа
Режиссёр: Андрей Звягинцев
Продюсер: Дмитрий Лесневский
Авторы сценария: Олег Негин, Андрей Звягинцев, Артём Мелкумян по мотивам повести Уильяма Сарояна «The Laughing Matter»
Оператор: Михаил Кричман
Композитор: Андрей Дергачев, Арво Пярт
В ролях
Константин Лавроненко — Александр
Мария Бонневи — Вера (озвучивает Елена Лядова)
Александр Балуев — Марк, брат Александра
Дмитрий Ульянов — Роберт
Виталий Кищенко — Герман
Максим Шибаев — Кир, сын Александра и Веры
Екатерина Кулькина — Ева, дочь Александра и Веры
Анатолий Горгуль — Георгий
Алексей Вертков — Макс
Игорь Сергеев — Виктор
Ирина Гонто — Лиза
Светлана Кашелкина — Фаина
Ярослава Николаева — Фрида
Элизабет Данцингер — Флора
Вячеслав Бутенко
Максим Дрозд
Награды
Каннский кинофестиваль, 2007 год
Победитель: Серебряная премия за лучшую мужскую роль (Константин Лавроненко)
Номинация: Золотая пальмовая ветвь
ММКФ, 2007 год
Победитель: Приз Федерации киноклубов России
Европейская киноакадемия, 2007 год
Номинация: Лучшая операторская работа (Михаил Кричман)
Ника, 2008 год
Номинация: Лучшая мужская роль (Константин Лавроненко)
Номинация: Лучшая мужская роль второго плана (Александр Балуев)
Номинация: Лучшая работа оператора
Номинация: Лучшая музыка
Номинация: Лучшая работа художника-постановщика
Интересные факты
Первоначальное название картины — «Запах камня».
Английское название фильма — «The Banishment».
Съёмки фильма проходили в Бельгии, Франции и Молдавии.
Российская премьера фильма состоялась 2 октября 2007 года в Москве.
Рабочее название фильма - «Запах камня» - в процессе съемок было заменено на «Изгнание», которое, по мнению авторов, наиболее точно выражает философскую концепцию фильма.
Когда было решено пригласить на пробы актрису Шведского королевского театра Марию Бонневи, возникла сложность: по контракту с театром Мария должна была ближайший год играть в новом спектакле, премьера которого уже была анонсирована. «Когда мы стали искать способ, как сделать так, чтобы Мария смогла участвовать в съемках, мне сказали: этот вопрос тебе придется решать с премьер-министром», - вспоминает продюсер Дмитрий Лесневский. По шведским законам спектакль не может быть отменен, если на него продан хотя бы один билет. Лесневский предложил директору театра выкупить билеты на все спектакли с участием Марии Бонневи. Но, к сожалению, хотя до премьеры оставалось еще несколько месяцев, 5 билетов было уже продано. И все же решение было найдено: чтобы дождаться Марию, съемки фильма пришлось перенести почти на год.
В фильме нет каких-либо явных признаков, позволяющих точно определить место и время событий. Изначально авторы даже не были уверены, на каком языке они будут снимать картину. В итоге оригинальный текст звучит на русском, и даже шведской актрисе Марии Бонневи пришлось учить свою роль по-русски.
При озвучивании текст Веры (героини Марии Бонневи) был продублирован Еленой Лядовой. Поиски актрисы для дубляжа шли несколько месяцев, параллельно с монтажом картины. Было прослушано более семидесяти кандидатур. Чтобы не быть предвзятым, режиссер решил, что все они инкогнито для него озвучат по две ключевые сцены. После чего он прослушал записи, и выбрал для последнего этапа проб несколько голосов. Окончательный выбор пал на Елену: ее голос, по мнению режиссера, идеально подходит к тому образу, что создает Мария Бонневи в роли Веры.
Съемки фильма проходили в нескольких странах – во Франции и Бельгии, где снимались городские экстерьеры, в России, в Москве – павильонные, интерьерные съемки, а также в Молдове, где специально для съемок был построен дом, мост через овраг, церковь, а также кладбище рядом с церковью. Особенно сложно оказалось спроектировать церковь и кладбище – они не должны были содержать очевидных признаков принадлежности какой-то определенной конфессии. Церковь, как и дом на холме, в кадре должны были выглядеть очень старыми, что подразумевало тщательную работу декораторов с фактурами. Для этой задачи в команду художников были приглашены немецкие специалисты, которые с помощью современных технологий сумели сделать «качественный замшелый камень» и «состарить» дерево.
Одна треть пленки, затраченной на съемки фильма «Изгнание», а именно – 20.000 метров Кодака, была подарена Луиджи де Лаурентисом в Венеции, в 2003 году, в качестве приза за лучший режиссерский дебют («Возвращение»). Вторая треть тоже явилась премией за фильм «Возвращение». Сертификат на 17.000 метров негативной пленки Кодак вручила Академия Ника за лучший российский фильм 2004 года.
Смотрите трейлеры, фильм и программу «Закрытый показ»
http://vkontakte.ru/video16654766_160009222
http://vkontakte.ru/video16654766_160009250
http://vkontakte.ru/video16654766_160009123
http://vkontakte.ru/video16654766_160009241
|
| |
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Суббота, 01.02.2014, 19:53 | Сообщение # 2 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 3279
Статус: Offline
| 7 февраля 2014 года
Киноклуб «Ностальгия» представляет
фильм №2 (18; 341) сезона 2013-2014
«ИЗГНАНИЕ»
режиссёр Андрей Звягинцев, Россия
***
О фильме «ИЗГНАНИЕ» посетители сайта http://www.kinopoisk.ru/film/225011/
***
Великолепная картина. Спасибо Андрею Звягинцеву и всему творческому коллективу.
***
Вполне достаточно выхода одной-двух картин такого класса в год, и можно смело утверждать, что отечественный кинематограф жив и за него не стыдно.
***
Фильм однозначно провозглашает Звягинцева мэтром российской кинематографии, выпускающего редко, но без промаха, не боящимся быть честным перед собой и не на йоту не потакать коммерческим императивам.
***
Очень внимательно посмотрела. На протяжении всего фильма сто тысяч почему в голове…
***
Ставлю фильму 10 из 10, за силу и чистоту.
***
«Изгнание» пронзил меня долгой и страшной болью. Я плохо спала три ночи после просмотра. Музыка ещё долго звучала в голове, мысли лишь усиливали боль. Обреченность, разрывающая душу. «Изгнание» — это о нас.
***
Фильм про Семью, про Мужчину и Женщину, про Детей, про Бога. Удивительно, как много можно показать за 2,5 часа, философия жизни. Преклоняю колено перед мастерством художника.
***
Это поистине трагедия. Звягинцев снял трагедию, по просмотру которой что-то схватило душу в кулак и не отпускает. Она там бьется, как вода ищет выхода, но не находит. Не находит ответа. Что с нами происходит, Звягинцев дает понять — мы умираем, но как этого избежать?
***
Я рад, что существуют фильмы «не для всех». Я рад, что они не всем нравятся. Здесь история проще, более неопределенная, многое приходится понимать самому. Но это же шедевр. Другого слова быть не может. Это уникальность. Библейское переплетение. Холодная красота.
10 из 10
***
Хочу сказать одно, после этого фильма дня три вообще не включала телевизор. Комедии смотреть было бессмысленно, драмы — еще глупее, «Изгнание» Андрея Звягинцева надлежало переварить в тишине. Давно ничего не «цепляло» до такой степени.
***
Звягинцев не разочаровал. Он сохранил ту притягательную атмосферу чувственности, которая так присуща его затяжным сценам. Он все увереннее идет шагами его великого тезки-мастера, но не становится от этого эпигоном, ибо все философские вопросы, составляющие основы его фильмов — это, как ни парадоксально, наша повседневная жизнь. Какое удовольствие получаешь от долгого молчания, от шума ветра, от стука шагов. Каждый звук становится осязаемым, каждое слово обречено на неслучайность. Ничего лишнего. Хочется сидеть тихо-тихо. Хочется смотреть.
***
Фильм для очень личного просмотра и восприятия, по сюжету схожий с философской притчей, по художественному обрамлению — вызывающий те же ощущения, что и чёрно-белая фотография — искусство реализма и минимализма.
***
Кино приносит депрессивно-медитативное настроение, и оставляет зрителя оглушенным болью неисправимой потери. Лента показывает возможные исполинские масштабы человеческой ситуации и бесконечную сложность маленькой и близкой каждому системы — семьи. Здесь нет громких ссор и криков. Всё внутри. Любовь умирает в тишине.
***
Фильм выворачивает душу наизнанку. Трудно облечь в словесную форму то, что рождает в душе этот фильм. Я не понимаю, как мог Звягинцев так глубоко передать невыносимость глухоты и непонимания между людьми. Не поняли, не уберегли.
***
Достойное кино, у нас таких мало и этот куда лучше 99% новых русских фильмов, пускай тут многое и отдает европейским лоском и американской точностью, но душа-то наша, как и развязка всего клубка.
***
Слышал много положительных отзывов о фильме Звягинцева «Изгнание» — решил посмотреть и нисколько не жалею о тех 2,5 часах, что провел наедине с фильмом.
***
Благодаря постановке режиссера я увидела настоящее концептуальное кино. Кино, которое поймет и воспримет не каждый, но своей тяжестью не оставит зрителя равнодушным. Название картины полностью оправдано как сюжетом, так и образами. Уже изначально угнетают неопределенные пейзажи с одинокими серыми домами, которые будто являются интерпретацией душевного состояния главных героев.
***
После триумфального «Возвращения», отмеченного «Золотым львом» Венецианского кинофестиваля, Андрей Звягинцев снял «Изгнание» — фильм не столько о сложных взаимоотношениях мужчины и женщины, сколько о природе человеческой натуры как таковой. Звягинцева по праву можно назвать великим режиссером хотя бы потому, что он своими работами возрождает отечественный кинематограф, погрязший в «однодневных» малобюджетках и дешевых сериалах, поднимает его на международный уровень.
***
Медленное, думающее, и взвешивающее каждый последующий кадр, кино, многогранное и глубое, как истинный шедевр. Камера не скачет, опережая действительность и здравый смысл, она в единении с природой, с действиями героев. Дождь в начале фильма заранее оплакивает скорую трагедию, в конце же извещает о будущих…
***
Хороший фильм от хорошего режиссёра, у которого, как мне кажется, лучшие фильмы ещё впереди. Снят, на мой взгляд, изумительно. «Изгнание» с первых мгновений умиротворяет; переносит туда, к загадочным пейзажам, где царит какая-то уютная атмосфера. Своеобразие фильма в том, что некая размеренность уживается с, так сказать, эмоционально-насыщенными событиями. По-моему, такое вот спокойное по форме кино необходимо современному человеку.
***
Звягинцев создал роскошную, живописную работу, в которой кроется глубокая психологическая драма. Фильм безумно красивый. Это целое кинематографическое полотно, сплетенное из тонких кружевных ниток, где вымерен и рассчитан каждый миллиметр, каждый элемент на своем месте, каждый узорчик вплетен в следующий. Наслаждение получаешь от каждого кадра, как в галерее, музее, переходишь от одной композиции к другой. Все, от пейзажей, ландшафтов, улиц и домов до мелких штучек, деталей интерьера, тканей, цветочков, все продумано, все красиво и отлично вписано одно в другое. Эстетика кадра доведенная до 100 % вкусности, даже актеры, лица, повороты голов — все это детали картинки.
***
Фильм просто очаровал и пленил меня навсегда. Это была горькая любовь с «первого просмотра». Повидав немало фильмов жанра драмы, я уже не думала, что может найтись фильм, настолько потрясающий своей драматичностью, искренностью, красотой, изяществом, глубиной. Для достижения шокирующего эффекта, режиссер довел до самой крайности драматичную историю жизни. Именно жизни, а не смерти, смертей, потому что фильм говорит нам о том, насколько ценна, но, в то же время, хрупка человеческая жизнь. Мы можем разрушить ее и словом, а иногда наоборот, молчанием.
Картина вызывает резкую боль от сознания того, что мы делаем. Она показывает нам крайние последствия человеческого эгоизма. И тогда рушится все. Вернуть ничего больше невозможно, а это самое страшное.
Для меня, это абсолютно гениальный фильм. Самый потрясающий, который я видела в своей жизни! Это шедевр. Это то, что будет вечно всегда и везде, во всех странах, во все времена (может быть, поэтому «Изгнание» не имеет определенного времени и места). Это пронзающая притча о жизни. Такое кино необходимо, как воздух. Его необходимо смотреть. Да это уже и не кино – это намного больше!
***
Раз в три года мэтр Звягинцев выпускает очередную некассовую ленту, и поэтому российский кинематограф еще жив. Этот фильм рассчитан не только на российского, но и на европейского зрителя, воспитанного на Бергмане, Антониони и даже отчасти на Тарковском. Понятное дело, что прокатчики выпустили «Изгнание» всего в нескольких кинотеатрах, в малых залах, да и в них на сеансах были заняты десять кресел из сотни. Ничего — кто понимает, тот сходит и получит все, чего зритель достоин.
Звягинцев однажды открыл золотую жилу и теперь неспешно ее разрабатывает. По-прежнему он использует противопоставление экологически чистой и прекрасной природы, на фоне которой разворачивается действие, в качестве контраста для противоестественных человеческих отношений, разбору которых он и посвятил свой фильм. В отличие от «Возвращения» он переносит действие куда-то в Европу, и герои картины — не совсем понятно какой национальности. Чтобы усреднить внешнее окружение, из него были тщательно изъяты все надписи, кроме «bar» и «hotel», а герои носят по преимуществу среднеевропейские имена Марк, Кирилл, Виктор и т. д.
Надо сказать, что в своей аналитичности и нелицеприятности, т. е. непредвзятости, Звягинцев достигает некоего совершенства. Глубокие терзания героев проявляются по-европейски сдержанно. В результате появляется определенный эффект созерцательности, когда зритель не слишком сильно реагирует на происходящее. Но если Тарантино отстраняется от своих героев с целью развития идей постмодернизма и осмеяния всего сущего, то Звягинцев просто добросовестно показывает все как есть.
В фильме нет практически ни одной лишней или случайной сцены, фразы, жеста. Все на своем месте, спасибо не только режиссеру, но и Уильяму Сарояну, по мотивам произведения которого поставлена картина. Построение кадра, как всегда, на высоте. Кажущаяся неспешность сюжета — на самом деле не затянутость, а авторский стиль. В чем-то его манера напоминает Тарковского, но стили двух режиссеров легко различить. Звягинцев жестче, менее лиричен, менее склонен философствовать, практически не оставляет сюжетных недосказанностей, хотя заставляет думать зрителя об увиденном и услышанном. Прекрасно подобрана музыка, которая составляет с «картинкой» гармоничное единство.
Поскольку «Изгнание» — прежде всего режиссерский фильм, об игре актеров хочется говорить меньше, но все трое — Лавроненко, Балуев, Бонневи — сыграли замечательно. На мой вкус, Балуев был больше всех достоин премии.
Звягинцев был свободен от голливудских штампов и стандартных ходов, включая обязательный хэппи-энд. Но он оставляет зрителю надежду. Потому что во сне главного героя снова оживает высохший ручей. Потому что ведь мы все не такие, как те, на экране…
***
«Изгнание» можно считать гордостью современного российского кинематографа. Такие фильмы можно увидеть не каждый день, их не выпускают десятками тысяч в год. Сейчас, в век всевозможных блокбастеров и погонь за высокими кассовыми сборами, такие картины нужны как никогда, иначе в скором времени понятие «кинематограф» навсегда утратит свое первоначальное значение «важнейшего из искусств», как говаривал Владимир Ильич…
10 из 10
***
Параллельная вселенная Андрея Звягинцева условно делится на две части. Залитые солнцем сельские пейзажи с дорогами, убегающими вдаль, с широкой линией горизонта, бескрайними полями и холмами, с вершин которых открываются неоглядные дали. Места, где можно дышать полной грудью, где ни душа, ни тело не испытывают давления, как бывает в замкнутом пространстве. Первозданный край, новый Эдем. С другой стороны — город. Мрачные промышленные зоны, по которым днем и ночью разносится грохот железнодорожных составов; узкие улицы, дома-коробки с темными парадными и стенами, разрисованными пролетарскими граффити; тесные квартиры, похожие одна на другую, неуютные, словно нежилые. Интерьеры созданы с маниакальным вниманием к деталям, но по ним невозможно определить время и место, где происходят события. Все кажется знакомым, но в то же время чужеродным, возможно, даже ненастоящим, сновиденческим. Попадание в этот мертвый мир вызывает внутренний дискомфорт и физическое желание высвободится из цепких лап лишенного географических координат города.
Герои вырываются из урбанистического пространства и оказываются в своем маленьком рае. Алекс, Вера и двое детей — Ева и Кир. С их приездом наполняется жизнью старое родовое гнездо: сквозь открытые окна в дом врывается свежий воздух, умиротворяюще потрескивают дрова в камине, спальни наполняются ароматом свежего белья… Но что-то тревожное витает в воздухе, а Вера и Александр слишком холодны, слишком погружены в себя, слишком отстранены друг от друга, чтобы их брак выглядел счастливым. Да и сами они похожи на больших механических кукол, запрограммированных на выполнение традиционных, веками складывавшихся функций: мужчины и женщины, мужа и жены, отца и матери. И если Вера время от времени, будто бы, выходит из сумеречного состояния, если ее взгляд наполняется нежностью и теплом, то Алекс безэмоционален на протяжении всего фильма. Пустота окружающего мира заполнила и его. Вера пытается бороться с этой пустотой, но безуспешно. Постепенно теряется связь не только с мужем, но и с детьми. Отчуждение, которое стало основой отношений главных героев, на самом деле, много больше, чем проблема одной несчастливой семьи. Люди словно существуют каждый в своем микрокосме, в своей невесомости, где они безвольно и неприкаянно скитаются, безуспешно пытаясь найти точку опоры. Это эмоциональный вакуум, куда не проникает чужая боль. Это мир, стены которого обиты шумоизаляционными панелями, не пропускающими звуки чужой речи, поэтому единственный выход — просто перестать разговаривать. Попытки вести диалог страшат, потому что их единственным итогом будет глухое непонимание.
Разговор Веры и Алекса все же состоится, и во время него между героями будто бы возникнет стеклянная стена, подобная тем, что на свиданиях в тюрьмах разделяют посетителей и заключенных. Усталое признание героини, что она ждет ребенка, но не от мужа, сделанное то ли от отчаяния, то ли от овладевшей женщиной апатии, поставит супругов перед дилеммой. По словам Марка, брата Алекса, классического прагматика, превыше всего ценящего рациональное начало, любое решение будет верным, потому что человек является мерилом всего. Но, единожды сделав неправильный выбор, Адам и Ева были изгнаны из Рая. И если дочка Веры, которая еще не утратила свою душевную чистоту, символически отказывается от предложенного ей яблока, то ее родители проявляют слабость духа и вкушают запретный плод. Их выбор отравлен душевной глухотой, отчуждением, непониманием и внутренней пустотой. В них не осталось любви, что долготерпима и милосердна, что не завидует, не превозносится и не гордится. В тот самый момент, когда дети, для которых открыто Царствие Небесное, внимают Первому посланию святого Апостола Павла к Коринфянам, их родители отрекаются от божественного начала, верша акт самоизгнания из своего Эдема.
Страшно, когда умирает вера. Вслед за ней неизбежно уйдет из жизни тот, кто проповедовал торжество свободного выбора, тот, кто торопился скорее ее похоронить. Люди покинут райские кущи, и дом, который мог стать обителью любви, погрузится во мрак, когда местный фельдшер, исполнив роль ангела смерти, заколотит досками пустые глазницы окон. Грянет небесный гром, и под его раскаты Алекс вернется в мертвое серо-каменное тело города — не в Ад, но в Чистилище. Стеной прольется на землю очищающий дождь, оживет давно иссохший ручей, воды которого устремятся к брошенному дому, омыв по пути утопающее в грязи каменное сердце.
Когда предана любовь и убита вера, у человека все еще остается надежда. Быть может, мучительное раскаяние, очищение болью смогут, если не стереть память о злодеяниях, тяжким грузом лежащую на сердце, то, хотя бы, дать шанс на перерождение. Ничто не будет по-прежнему, но на рассвете мир сможет засиять новыми красками, наполниться жизнью, прекрасной в своей простоте, как песня жниц, разносящаяся по бескрайним просторам условного рая и плавно переходящая в церковное песнопение. В молитву о грешных душах, израненных осколками пустоты.
***
«Изгнание» — это фильм, продуманный до мелочей. Это русское кино, которое должен посмотреть всякий русский и не только, но особенно русский. Это ЗВЯГИНЦЕВ.
10 из 10
P.S. После такого кино не хочется смотреть ничего облегченного, упрощенного. Пойду еще Звягинцева смотреть.
***
|
| |
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:08 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 3279
Статус: Offline
| Впервые эта картина была показана в клубе весной 2009 года, когда каждый из фильмов семестра начинался с загадки. Зрителям предлагалось определить по ключевым словам, что им предстояло увидеть, и доказать собственное предположение. Публикуем сообщения, опубликованные нами на сайте Одноклассники во время обсуждения фильма «Изгнание».
ОБСУЖДЕНИЕ ФИЛЬМА «ИЗГНАНИЕ» НА КЛУБНОМ ФОРУМЕ НА САЙТЕ ОДНОКЛАССНИКИ
Загадка для фильма №9!
10 апреля 2009 года
Киноклуб «Ностальгия»
представляет
фильм Классика мирового кинематографа,
к к-му могут иметь отношения такие понятия как
НЕЧУЖОЕ,
РЕНЕССАНС,
ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ,
ЭКРАНИЗАЦИЯ,
НЕ-ТАРКОВСКИЙ
Ирина Фёдорова 07.04.2009 18:35
1. НЕЧУЖОЕ – мне так предполагается, что это понятие аналогично предыдущему понятию «НАШЕ» (см. ниже, повторяться не буду))
2. РЕНЕССАНС - эпоха в истории культуры Европы. Отличительная черта эпохи возрождения - светский характер культуры - интерес, в первую очередь, к человеку и его деятельности. Появляется интерес к античной культуре, происходит как бы её «возрождение».
3. ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ - философия существования, рассматривающее человека как уникальное духовное существо, способное к выбору собственной судьбы. Человек обретает свою сущность в процессе своего существования. Человек должен оказаться в «пограничной ситуации» - например, перед лицом смерти. Идейные истоки философии экзистенциализма - религиозно-мистические размышления Кьеркегора
4. ЭКРАНИЗАЦИЯ – снято на основе или по мотивам какого-либо литературного произведения.
5. НЕ-ТАРКОВСКИЙ – возможно творчество данного режиссера отличается прямо противоположно творчеству Тарковского. Нет медлительности, малословности…
Душевный мир по Бергману — это мир демонов. Поэтому во многом Бергман близок Кьеркегору, у которого тоже была идея театра душевных движений. Отчасти поэтому он был воспринят в 50–60-е как наиболее полновесный представитель экзистенциализма в кинематографе. Герои Бергмана, живущие в комфортабельных стокгольмских квартирах, тем не менее, напоминают героев древних мифов.
Даша Костылёва 08.04.2009 23:16
А мне кажется, что НЕ ТАРКОВСКИЙ – это наоборот что-то очень близкое к Тарковскому. Думаю, что Александр Анатольевич написал это имя, потому, что в ходе рассуждений мы должны были прийти к Тарковскому, поэтому Александр Анатольевич написал НЕ ТАРКОВСКИЙ, чтобы мы не зацикливались на этом имени…
С ЭКРАНИЗАЦИЕЙ трудно не согласиться!!!! Наверное фильм снят на основе какого-либо произведения. Но какого???? Может НЕЧУЖОЕ - имеет отношение не только к фильму, но и к произведению, на основе которого снято кино.
Оля [Little_Mo] Подопригора 09.04.2009 00:04
Мне почему-то все эти слова напоминают Кеслевского. может быть я и не права, но что-то есть.
НЕЧУЖОЕ - это естественно. Кеслевский любим и, одновременно, Кесьлевский относится к нам, славянам.
ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ - Кшиштоф Кеслевский, мне кажется, очень часто затрагивает в своих фильмах проблемы человека. ("Три Цвета" тому пример).+ КОРОТКИЙ ФИЛЬМ О ЛЮБВИ - Экзистенциальная драма (как пишут)
ЭКРАНИЗАЦИЯ - тут все просто и все сложно. Кеслевский экранировал 10 заповедей, но как это может относиться к фильму, который мы будем смотреть в эту пятницу - я не знаю, к сожалению. + ко всему и сами сценарии Кеслевского экранизируются до сих пор.
НЕ-ТАРКОВСКИЙ - по сути я согласна с Дашей, ведь все предшествующие слова этой загадки могли навести на мысль о Андрее Тарковском, но, видимо, это не он. Однако, я могу предположить (хотя даже нет... я знаю почти наверняка), что фильмы Кеслевского и фильмы Тарковского близки...
Александр Люлюшин 10.04.2009 14:26
РАЗГАДКА ДЛЯ ФИЛЬМА №9!
В 2003 году АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ покорил мир своим фильмом-дебютом «Возвращение», получив впервые в истории Венецианского кинофестиваля сразу двух «Золотых львов», дав тем самым надежду на Возрождение всего российского кинематографа (напомню, что в теперь уже двух его фильмах евангельские мотивы зашифрованы в живописных произведениях именно эпохи Ренессанс: «Мёртвый Христос» Мантенья, «Благовещение» Леонардо и «Изгнание из рая» Мазаччо). Второй фильм Звягинцева «ИЗГНАНИЕ», снятый по мотивам повести Уильяма Сарояна «Что-то смешное», также имеет блестящую фестивальную судьбу – впервые в истории советского и российского кино наш актёр Константин Лавроненко был удостоен главной премии за лучшую мужскую роль на Каннском кинофестивале 2007 года. «Изгнание» ясно обозначило художественные пристрастия режиссёра: описание жизнеустройства не на бытовом, а на метафизическом уровне, и представление человека в разных обстоятельствах, человека, вынужденного принимать решение.
Иллюстрацией последних слов может служить фрагмент фильма «ИЗГНАНИЕ», когда главный герой Алекс спрашивает совета у Марка: «Что делать с Верой? Убить? Прогнать? Простить?» Ответ поражает своей простотой: «Что хочешь, то и делай. И это будет правильно. Хочешь убить – убей, пистолет в доме. И это будет правильно. Хочешь простить – прости – и это тоже будет правильно. Хочешь прогнать – прогони – и это тоже будет правильно».
Второй фильм Звягинцева снова, как и его «Возвращение», сравнивают с греческой трагедией, где режиссёра интересует не быт, а бытие, где нет подробностей суеты, знаков конкретного времени и социального устройства, нет даже психологических оттенков и нюансов, и можно сосредоточиться на деянии как таковом. Русский режиссёр создал так называемый глобалистский продукт, намеренно лишённый признаков национального, и единственное, что прямо указывает на происхождение фильма, — язык, на к-ом говорят герои, русский язык.
В Андрее Звягинцеве многие критики склонны видеть прямого последователя Андрея Тарковского, в чём, однако, следует усомниться. У только начинающего режиссёра есть очевидный перфекционизм, стремление быть на уровне высот мировой кинематографической культуры, есть визуальные цитаты. Но по духу, по стилю, по мировоззрению, это концептуально разные художники. Тарковский кровно связан с русской культурной традицией, особенно с Достоевским, с философско-религиозными исканиями русских классиков. Звягинцеву же ближе экзистенциальная философия западного образца (Ингмар Бергман и Микеланджело Антониони, прежде всего), не обрученная с поисками истины и смысла жизни, безыдеальная и религиозно нейтральная, отказавшаяся от классической поэтики, от катарсиса в том числе. Ещё один пример из фильма. Дети главных героев Ева и Кир складывают большущий паззл «Благовещения» Леонардо да Винчи вместе с соседскими детьми, мать которых на ночь читает Первое послание апостола Павла коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине…» Тарковский в «Андрее Рублеве» цитировал за кадром тот же отрывок из Послания в сцене, где Рублев играет с маленькой княжной в еще не расписанном им храме. В устах Рублева великий библейский стих звучит, как его личный монолог, выстраданный собственным опытом. В «Изгнании» этот стих, пусть и обращенный к детям, трудно воспринять иначе, чем прямое обвинение и приговор тем, кто любви не имеет, и вся отчужденность формально близких людей и есть удел «любви не имеющих», настоящая пустота к-ых в сердце, почти как в оторванной Киром голове куклы.
АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ о фильме «ИЗГНАНИЕ»: «Немота, глухота … Такие отношения даже хуже, чем ненависть, — как будто находишься за стеклом. Героиня в вакууме! И она понимает, что в вакууме нет любви. Тогда она побуждает мужа к действию, говоря ему о беременности от другого. Интуитивно, иррационально, неосознанно. Но и потому, в том числе, чтобы увидеть его реакцию, увидеть то, что он теперь сделает. Поскольку слова человека — одно, а поступки — другое … И когда Алекс совершает поступок, действует, то он раскрывает, кто он есть по своей сути. И тогда она читает его, как открытую книгу. И видит, что в нём нет любви. Потому что любовь всё терпит, всему верит, всё переносит. А Алекс ничего не переносит. Он ведь не может перенести, что будущий ребенок — не его плод. Алексу нужен только он сам: «Это мои дети, моя жена, моя семья …» Она, Вера, не может быть отдельна для него. Она — его собственность».
Оля [Little_Mo] Подопригора 10.04.2009 21:39
Мне всё-таки кажется, что загадка достаточно сложной была! хотя нет ничего такого, что нельзя разгадать. Жаль, что не догадались....
Фильм был очень сильный! я смотрела "изгнание" до этого. Потому начинала рыдать еще до того, как в фильме все становилось хуже.
Музыка давит, как и давит иногда остановка!
Как я уже писала здесь когда-то. мне этот фильм напомнил "Красную пустыню" Антониони - моментом пустоты везде, ни души ... и лишь завод ... дым ...
Очень тяжело, когда в жизни столько непонимания, как в этом фильме. Но здесь есть не только недопонимание, но и некоммуникабельность. Никто ни с кем не говорил о чем-то личном, о переживаниях (только главная героиня рассказала 1 раз о своем страхе Роберту). Как будто у людей нет чувств............
Поразили слова Марка "просто сделай выбор и это будет правильно" (много раз повторял, что чтобы не сделал Алекс - все будет правильно). Поразили потому, что видимо в мире столько нерешительности, бездействия, что любое движение к разрешению проблемы - уже будет правильным. Я еще долго буду думать над этим....
Смерть делает нас сильными ... как не боялась смерти главная героиня. Она не боялась смерти - потому что считала себя мертвой. Считала что лучше прекратить существование, чем существовать ТАК. так отрешенно. все было для нее мучительным. но был ли это все же самый правильный выход?!.. я не знаю... объясните, пожалуйста.
И, расскажите мне кто-нибудь, пожалуйста, ЧТО было на обсуждении...
Александр Люлюшин 11.04.2009 14:12
Боялась ли Вера смерти? да в этом ли дело? не думаю! Гораздо важнее подчеркнуть, что и её поведение вряд ли можно назвать правильным, праведным! действительно, она что-то хотела изменить в своих отношениях с мужем … но можно ли такой ценой? можно ли путём обмана или недоговорённости по поводу собственного будущего (или будущего собственного мужа и себя, т.е. тех, о ком следовало бы говорить МЫ) решать проблемы собственного настоящего и убивать таким образом собственное будущее (т.е. детей)? НЕТ! чем она лучше собственного мужа, довольствующегося только благополучием собственного «я» и внешним благополучием так называемой семьи? если «любовь всё терпит, всему верит, всё переносит», любила ли она его? особенно, если попытка самоубийства была для неё не первой? она же, не решая проблему, просто хотела уйти … и ушла!
Даша Костылёва 11.04.2009 14:37
Фильм на меня произвёл огромное впечатление....
Обычно легче говорить о фильме через какое-то время после просмотра, когда всё встанет на свои места. Обычно у меня это бывает на следущий день. Но с "Изгнанием" этого не произошло. Ещё очень тяжело говорить обо всём, что произошло там.
Оля [Little_Mo] Подопригора 11.04.2009 16:34
я когда первый раз смотрела, была ночь. я боролась со сном. НО после фильма уснуть не могла. я была поражена, как легко далось Вере уйти! и что за все этим последовало (((((((((
Ирина Фёдорова 11.04.2009 22:49
Вчерашний фильм сильный. И действительно, его надо посмотреть каждому. Снято, я бы сказала завораживающе. Вроде и по времени 2.30, но для меня это не было долгим, время пролетело незаметно.
Для меня этот фильм оказался тяжелым, я сразу не смогла понять свои ощущения, но позже... - ощущение растоптанности... вы не поверите, но со мной вечером случилась истерика ((((( Возможно этот фильм стоило посмотреть в более спокойный период жизни...
И еще по ощущениям...
Перед началом просмотра, Александр Анатольевич сказал, что голоса героев звучат тихо, и не потому, что качество звука такое, а потому что так задумано.
Вот эта "тишина" в диалогах, казалось бы, внешнее спокойствие несколько угнетало. Несколько раз возникало такое ощущение - ну уж наорите друг на друга, вам же самим будет легче... Невысказанные эмоции и чувства привели к ТАКИМ последствиям.
И это давление Алекса над всем, что происходит, так как видно, что тихое переживание идет из детства (и Марк разговаривал тихо, и дети с детства к этому приучены). И Вера вынуждена принять это "правило". Из-за такого "спокойствия" она не может высказать то, что ей хочется - и поэтому пришлось "кричать" таким ужасным образом.
Александр Люлюшин 11.04.2009 23:25
Знаете, ещё Цицерон говорил: «Их молчание – громкий крик»! Так надо ли кричать, чтобы тебя услышали?... Иногда же именно молчание становится гораздо более говорящим!
А что за «правило» принимает Вера? Детские фотографии Алекса и Марка говорят только о том, что рядом никогда не было женщины, к-ая могла бы привнести в их быт тепло, открытость, доброту, понимание! Но обязывали ли они уйти Веру из жизни этой семьи?... Согласен, обстоятельства были не в её пользу, но неужели нельзя было ей что-то изменить?... Мне кажется, можно … хотя при одном важном условии … если бы внутри человека не жила эта пустота, к-ая и создавала общую некоммуникабельность – неспособность общаться, говорить, слушать, слышать и быть услышанным …
Даша Костылёва 12.04.2009 09:58
Возможно я не права, но мне кажется, что даже крик не помог бы... Тут нужен именно разговор... Надо поговорить, но не так, как всегда происходило у них, не о внешнем, а о внутреннем - о том, что чувствуешь, о том, чего боишься, о том, чего хочешь. Но люди, к сожалению, не могут или просто не хотят этого сделать...
У Веры не было выхода? Думаю, что был и не один... Скорее всего, не было желания его найти...
Обычно возможно из фильма выделить какой-то эпизод, который запомнился. В этом фильме, к счастью или, к сожалению, у меня не получилось. А у вас? Если да - то какой и почему?
По поводу - легко уйти. По-моему, уйти всегда легко. Легче уйти, нежели остаться. Легче просто не искать выход, принести себя в жертву и уйти. А вот, чтобы остаться, нужно было действовать... Что-то менять... Это уже трудно...
Слова о любви, которые, как сказку на ночь, читают дети, не касаются Веры... Она, если и любила, то уже не любит... Причём никого... даже себя... Она пуста... В душе ничего нет... Как будто пустыня... Поэтому и нет ничего, ради чего или кого, она могла бы начать искать выход, искать себя...
Александр Люлюшин 12.04.2009 16:19
У меня осталось в памяти множество эпизодов, но выделить я хочу пять, не останавливаясь при этом подробно на слишком понятных, на мой взгляд, смыслообразующих сценах фильма со словами из Библии, паззлом Леонардо и закладкой Мазаччо:
1. Разговор дочки с матерью на кухне. Не хочет маленькая девочка, чтоб её называли Зайкой, солнечным зайчиком, тк не может она им быть, тк не чувствует она в себе тепла и способностей согреть кого-то ещё – маленькая Ева здесь, правда, отвечает, скорее, не за себя, а за маму (как своего папу олицетворяет юный Кир), к-ая хочет вкусить «то самое» яблоко!
2. Встреча двух братьев в самом начале фильма, изъятие пули из руки Марка и омовение окровавленных рук Алекса. Если предположить, что Марк является отображением тёмной стороны личности Алекса, то эпизод предвосхищает решение об аборте, принятое Алексом с согласия Марка (или своей второй, тёмной половины).
3. Роберт и Вера, стоящие по разные стороны шоссе. Эти двое в других обстоятельствах могли бы, может, быть вместе, тк именно он является для неё единственным, кто может выслушать и понять. Но между ними ряды машин и оказаться им вместе не суждено.
4. Сидящие спиной друг к другу на кровати Алекс и Вера. Вспоминаются замечательные слова из «Земли людей» Антуана де Сент-Экзюпери: «Любить — это не значит смотреть друг на друга. Любить — значит смотреть вместе в одном направлении»! А наши герои слишком самовлюблены, чтобы даже оглянуться в сторону другого, приблизиться и, может, обнять, прочувствовав тем самым то, чем живёт родная половинка!
5. Доктор закрывает все окна безжизненного дома, выходит из него и перед нами на несколько секунд застывает мрачная, тёмная дверь, так похожая на крышку гроба, захлопнувшуюся для этой семьи!
Ирина Фёдорова 12.04.2009 20:15
А вот кадр перед эпизодом 4 (из сообщения Александра Анатольевича) достаточно противоречив? - Когда Вера просыпается у Алекса на плече и начинает гладить его по лицу - Как вы считаете? Здесь можно увидеть, что в ней еще что-то осталось. Нежность ли, любовь ли, привычка ли...
Запомнился кадр - Алекс ушел из дома, когда Вера ему сказала про "чужого" ребенка. И когда он шёл, показали обрывистые высокие берега. - С одной стороны завораживающе красиво, с другой ощущение огромной пропасти и всё происходящее вот-вот туда рухнет.
Александр Люлюшин 12.04.2009 20:33
Хороший вопрос (о том, что она испытывала)! Однозначного ответа дать не могу! На любовь как-то не похоже! А вот, что, думаю, важно, так это, как ОН воспринимал эту (назову именно так) ласку Веры – что-то среднее между равнодушием, удивлением и нежеланием ощущать её руки, т.е. для него её поведение было или неожиданным, или давно привычным, что однако никак не могло изменить сложившуюся ситуацию!
Оля [Little_Mo] Подопригора 13.04.2009 16:28
unser Schrei ist so laut wie Schweigen.
Запомнилась сцена, когда Вера и Алекс были в кухне и признались, что боятся говорить друг с другом. Я удивилась тогда, почему люди, которые столько прожили в браке - не научились друг другу доверять и друг друга слушать-слышать.
Помню, как мальчик сказал, что ему не нравится "дядя Роберт". Алекс: "Почему ты не сказал раньше?". Я думаю потому, что тогда бы это не имело значения, не имело веса. А сейчас ситуация накладывается ... и вот они последствия. Может быть не только Марк - темная сторона?
Александр Люлюшин 13.04.2009 17:51
Мысль о том, что именно Марк есть тёмная (и для всех остальных участников событий невидимая) половина Алекса появилась потому, что встречи двух братьев случались как бы в стороне от людей (почему-то на станции, но не дома), участниками их никто более не становился, Марк (в отличие от Алекса в этот момент) всегда был в чёрном и не то что давал советы, но всегда оправдывал любой поступок «брата»!
Даша Костылёва 13.04.2009 19:48
Александр Анатольевич, на 5 эпизоде, который, по Вашему мнению, является смыслообразующим, хотелось бы остановиться. Меня он тоже заинтересовал... Такие ощущения... Как будто тебя хоронят... Так хочется выбраться оттуда и убежать...
Оля [Little_Mo] Подопригора 13.04.2009 20:15
слова Марка "просто сделай выбор и это будет правильно" (много раз повторял, что что бы не сделал Алекc - все будет правильно) - так что да, он очень темная сила. он не пытался помочь найти выход, он толкал вперед, независимо от того, ЧТО будет впереди.
Кстати, интересной была сцена в начале, где Алекс ложится на кровать. Алекс весь в черном, и Вера вся в белом...и он даже под себя что-то черное подстелил на белую простынь...
Александр Люлюшин 13.04.2009 23:16
Дааа, кажется, задело народ «Изгнание», коль скоро до сих пор мы его обсуждаем! Хотя, признаюсь, фильм Звягинцева был последним, попавшим в программу на этот семестр! Рад, что угадал с выбором!!!
Дашенька, то, что «хочется выбраться оттуда и убежать», это понятно, но стоит ли так уж отождествлять себя с героями – личностное восприятие фильма, несомненно, должно присутствовать, но не в такой же степени! Может, будет правильнее говорить о кадрах и сценах, к-ые являются важными для понимания общей идеи фильма? В связи с этим хочу предложить Вам ещё кое над чем поразмышлять:
- Вспомните самое начало фильма и то, КАК были показаны Алекс с сыном и Вера с дочерью в вагоне поезда. Что бы это могло значить, по Вашему мнению?
- Взаимоотношения Кира и Евы. Какими они были в большинстве сцен кинокартины?
Даша Костылёва 13.04.2009 23:46
По моему мнению, эта сцена как-то отделяет женское начало от мужского... Дочь с матерью, а сын с отцом.... И так всё показано, будто нельзя иначе... Между ними как будто граница какая-то...
Да и вообще, взаимоотношения Кира с матерью какие-то странные, вроде сын и мать, а какая-то отчуждённость...
Кир и Ева... Брат и сестра... Но нам не было показано какой-то крепкой дружбы между ними и любви.... Чаще они ссорятся... Между ними конфликты... Они не понимают друг друга... Мне кажется, что это не только проблема между братом и сестрой, но и глобальная, такая как - непонимание между мужчиной и женщиной...
Оля [Little_Mo] Подопригора 14.04.2009 00:12
А мне интересно, почему Ева всегда-всегда бегала следом за Киром ... и она вроде как почти всегда была рядом с матерью в кадре, но отдалялась от нее, убегала от нее.
Даш, но ведь несмотря на то, что они ругались, они все равно всегда вместе! Эта неразлучность тоже наводит на мысли ... противоречивость натур обоих маленьких героев. Мне кажется, если они – олицетворение родителей, то они более контактны. Т.е. они общаются, несмотря ни на что они не молчат, они всегда что-то делают вместе.
Знаю, что Вы говорили об этом в ходе дискуссии, но важно упомянуть сцену в вагоне. Мне кажется, что в ней отец-сын и мать-дочь – это одно и тоже! Т.е. мать – это дочь, а отец – это сын. Они, как я думаю, одновременно напряжены (взрослые) и расслаблены (дети). Им как будто тяжело сидеть рядом друг с другом, но они молчат, все равно молчат … то ли потому что дети спят, то ли потому что им нечего сказать друг другу ...
Александр Люлюшин 14.04.2009 00:22
Девчонки, а Вам не показалось, что в сцене в вагоне режиссёр слишком явно дал рассмотреть нам обручальные кольца на руках у Алекса и Веры, а в эпизодах с Киром и Евой некая агрессия (как она пыталась то ли в шутку, то ли в серьёз драться кулачками после ванны) и одновременно заинтересованность (а Кир поедет к девочкам?) всегда исходили именно от девочки?
Даша Костылёва 14.04.2009 00:28
Кольца... Наверное, это сделано для того, чтобы показать, что эти люди связаны, что они муж и жена, потому что это единственное, что связывает этих людей...
«Дашенька, то, что «хочется выбраться оттуда и убежать», это понятно, но стоит ли так уж отождествлять себя с героями – личностное восприятие фильма, несомненно, должно присутствовать, но не в такой же степени!» - Александр Анатольевич, наверное, не стоит, но тут у меня не получается... Я чувствую... Я себя там ощущаю... Не могу смотреть только со стороны... Я там и мне там было неуютно. В том доме, который умирает (дом ведь без человека мёртв), мне было плохо... Хотела убежать, но даже до сих пор ощущение того состояния осталось...
Агрессия в отношениях Кира и Евы... Безусловно, она есть... Какая-то борьба между ними... Причём это не просто игра, они не играют. Такое ощущение, что они иногда друг против друга, что они друг с другом борятся или противостоят друг другу...
Ирина Фёдорова 14.04.2009 00:43
Согласна с Дашей. Этот эпизод так преподнесен режиссером как будто ты сам находишься в доме, а тебя в нем заколачивают.
А по поводу взаимоотношений Кира и Евы - не знаю. У меня нет ни младшего ни старшего брата, но как мне кажется, по мнению окружающих, братья с сестрами все время что-то выясняют... в данном фильме, возможно, это борьба за любовь к отцу...
Даша Костылёва 14.04.2009 00:43
Оль, считаешь, что Кир и Ева контактны? Я бы не сказала, что они слишком контактны... Делают вместе? Что? Где это ярко показано?
Вера и Алекс живут вместе, но они уже давно чужие. Делать что-либо вместе и быть близкими разное. Не так ли?
Александр Люлюшин 14.04.2009 00:44
Алекса и Веру связывают не только кольца, но и дети, вопрос об увеличении к-ых всплывёт очень-очень скоро! Правда, связывают, но не сближают! Семьёй они от этого не становятся!
Отношения же притяжения-отталкивания у детей можно, действительно, переложить на отношения родительские! Причём, заметьте, что угроза (в шутку иль всерьёз) исходит от Евы, как это и произошло позднее с Верой, с к-ой и началась история с не «его» ребёнком! Даш, думаю, наша Оля, ещё на Ваши вопросы ответит, а пока, как я понял, она ушла отдыхать!
Ирин, малые дети, действительно что-то выясняют, но обычно (или часто) их разборки заканчиваются примирением! Здесь же не могу я вспомнить о том, чтобы Кир и Ева после каких-то «драчек» могли просто обняться – для них гораздо важнее просто быть вместе, но не более того!
Ирина Фёдорова 14.04.2009 00:54
Александр Анатольевич, а как на счет борьбы за любовь к отцу? есть она или нет?
Даша Костылёва 14.04.2009 00:55
Ирин, думаете, что из-за любви к отцу??? Мне кажется, что, если и есть борьба, то не только за любовь отца, скорее, за любовь или хотя бы внимание родителей...
Дети часто наше отражение. Они видят то, что с нами происходят и пытаются повторить тоже самое. Кир и Ева видит, что отец и мать – чужие. Они не имеют больше никакого примера поведения, вот и ведут себя как родители или пытаются себя так вести, но в силу того, что они дети, они не могут быть настолько чужими...
Александр Люлюшин 14.04.2009 01:01
Соглашусь с Дашей! Не думаю, что борьба за отца настолько явно показана в фильме, хотя как один из вариантов эта идея возможна! Единственное … не нравится здесь мне слово «борьба», тк это больше похоже на желание быть с отцом (например, во время его поездки на станцию к Марку)!
Ирина Фёдорова 14.04.2009 01:06
возможно слово "борьба" сюда не подходит. Но этот эпизод, когда Ева хотела вместе с ними поехать на станцию, а ее не пустили, мне кажется, о многом говорит. Читаете мысли, Александр Анатольевич. Только-только хотела сказать про этот эпизод – опередили.
Уважаемые, я, наверное, отключаюсь, как-никак завтра (точнее сегодня) рабочий день. Удачного обсуждения. А фильм, действительно, захватил. Вот, думаю, на какое его место поставить.
Александр Люлюшин 14.04.2009 01:13
Убеждён, виртуальная конференция нам сегодня удалась! Причём, не только по количеству сообщений (свыше 20), но и по качеству обсуждения (разговор шёл не только об эмоциях, но и о других гораздо более важных составляющих) – и это спустя три дня после просмотра! Мы – МОЛОДЦЫ! СПАСИБО ВАМ! Надеюсь, в дальнейшем нам удастся и повторить сегодняшний результат, и превзойти достигнутый уровень!
Всем Доброй ночи!
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:10 | Сообщение # 4 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Елена Стишова. В координатах вечности («Изгнание» 2007).
Искусство кино 7-2007
«Изгнание» просто сокрушает и гипнотизирует визуальной суггестией вкупе с фонограммой, с первых тактов фильма погружая в атмосферу иррациональной тревоги. Ждешь, чем закончится бесконечный тревеллинг, отслеживающий мчащийся по ночному городу сквозь пласты дождя автомобиль. Маршрут пролегает через промзону, сквозь сплошной металлический лес, дыбящийся под черным беззвездным небом. Город неуютен, темен и устрашающе пуст. Может, это город-призрак, покинутый людьми? Но вот водитель авто паркует машину, звонит у двери и входит в дом следом за открывшим ему мужчиной. Из скупого диалога становится ясно, что брат примчал к брату за неотложной помощью: он ранен в предплечье и просит вынуть пулю из раны. Пуля извлечена. Что случилось за кадром, что заставило раненого гнать машину так, будто он уходит от преследователей, останется неизвестным. Брат ни о чем не спрашивает брата. Тревога не унимается, ее штопор закручивается глубже. Присутствие в кадре двух не первой молодости брутальных мужчин, будто опаленных темным огнем безблагодатности, — камертон дальнейшего фильмодействия, настраивающий нас — и не зря — на мрачный лад…
Режиссер Андрей Звягинцев умело организует невроз в пространстве одного отдельно взятого фильма, в чем он преуспел уже в «Возвращении», своем венценосном дебюте. Пожалуй, это его ноу-хау, фирменный знак. И камера Михаила Кричмана идеально работает в этом (невротическом) ключе, создавая не просто магическое, но смыслообразующее изображение, выводящее за пределы собственно изображения. Меланхолическая по настроению многослойная картинка «Изгнания», построенная на аффектах, легко вербализируется, в отличие от режиссерской стратегии, которая ускользает от словесной интерпретации, стараясь не обнаруживать себя. Звягинцеву это удается ценой нарушения баланса между визуальным и вербальным. Но, видимо, он идет на это сознательно: шлейф загадочности, недосказанности, непрозрачности самой истории, остающийся после фильма, — тот самый контрапункт, которого он добивается. На этом же бэкграунде возводилось «Возвращение», и все в конце концов сошлись на том, что загадочность придает фильму особый шарм, как тайна — женщине. Очевидно, Звягинцеву импонирует именно такого рода поэтический нарратив: чтобы начала и концы прятались в непознаваемой бесконечности. («…И погружаться в бесконечность, и прятать в ней свои шаги, как прячется в тумане местность, когда в ней не видать ни зги…») Для него фабула (история) не имеет такого значения, как композиция, каковая выстраивается со всей тщательностью. Тут не грех сослаться на самого Звягинцева, обронившего в одном интервью, что он не хочет «разговаривать на языке толпы». Подобное заявление снимает с него обязательства внятно «рассказать историю», чего ждет эта самая «толпа». Стало быть, элитарная публика, которой адресовано «Изгнание», должна быть готова сломать голову над тайнописью фильма, над разгадкой его неочевидных смыслов.
Судя по названию, начало драмы, то есть завязка, отнесено в ветхозаветные времена. Изгнание из рая когда случилось, а последствия человечеству суждено расхлебывать до конца своей истории — таков, видимо, исходный авторский посыл. Координаты вечности продиктовали хронотоп картины: всегда и везде.
Причинно-следственные связи — начала и концы, библейский миф и реальность фильма — разнесены во времени и в пространстве на расстояние, которое лишь умозрительно можно охватить единым взором и переживанием. Однако режиссер рискнул и сотворил экранный мир, собрав его с миру по нитке — едва ли не в буквальном смысле.
Городские экстерьеры снимались в Бельгии и во Франции, пленэр — в Молдавии. Стада овец, отсылающие к библейским пейзажам, не нарушают сходства с бергмановскими полянами. Интерьеры загородного дома, куда приезжает герой с семьей, словно бы законсервированы с позапрошлого века, когда водопровод не стал еще рутинной подробностью быта и для умывания использовали белые фаянсовые тазы и кувшины. Материальный мир фильма определенно и последовательно европейский, церковь же на кладбище, насколько удалось разглядеть, православная. При том что кладбищенский пейзаж отнюдь не православный — никаких тебе заросших сорняком могильных холмиков с оградками, кресты установлены на ровной поверхности, как это принято на католических или протестантских погостах. Кстати, следы протестантского аскетизма заметны в интерьерах и экстерьерах. Единственное, что прямо указывает на происхождение фильма, — язык, на котором говорят герои. Русский язык. Правда, в финальном эпизоде звучит народная песня на португальском — намек на то, что режиссер хотел бы смешать на экране не только времена, но и языки. Поначалу так и просилось назвать эту рецензию — «Эсперанто». Пришлось отказаться после того, как в Интернете я обнаружила, что невольно цитирую Звягинцева. Оказывается, была у него несбыточная мечта снять свой фильм на эсперанто, как признался режиссер на одной из пресс-конференций. Тем не менее, смешав в режиссерском тигле приметы разных этносов, он все-таки добился важного для его замысла отчуждающего эффекта: непосвященный легко может принять картину за дублированную на русский с какого-то европейского языка. Типовым вопросом, что задавали Звягинцеву на каннских встречах с прессой, был именно этот: «Ваш фильм — русский или европейский?» Русский режиссер создал глобалистский продукт, намеренно лишенный признаков национального. Амбиции, однако, были круче: сотворить продолжение библейского мифа об изгнании из рая Адама и Евы. В мире богооставленном? По всему выходит — так. И здесь, на мой взгляд, болевая точка картины.
Хотя на экране достаточно христианской символики, а героиня носит знаковое имя — Вера, вопрос о вере не рефлектируется, мне кажется, его вообще нет в подсознании фильма. Христианский дискурс связан не с религией, но с культурой, в лоне которой мыслит себя «Изгнание». Обилие культурных знаков, знаковых отсылок и цитат — в такой ауре непросто пробиться к собственно авторскому высказыванию, пусть кино по всем внешним приметам — сугубо авторское.
Мимезис «Изгнания» выдержан в духе условного сценического действа модернистского толка с присущими этой доктрине характеристиками. Вынутые из потока жизни герои, все до одного, предстают на экране людьми одинокими, страдающими, потерявшими волю и способность к коммуникации. Алекс и Вера, муж и жена, в сущности, не общаются, а с видимым напряжением существуют в едином пространстве, каждый сам по себе. Нет между ними близости близких. Алекс и Вера — чужие, вовсе не одна плоть, как заповедано в Писании жене и мужу. И каждый, как в программных фильмах Антониони, отягощен фатальной неизбежностью близкой драмы.
Ради своей задачи режиссер смикшировал — и это ему удалось — психофизику и даже фактуру эмоционально открытых русских актеров — Константина Лавроненко (Алекс) и Александра Балуева (Марк) — и подверстал их к сдержанному скандинавскому стилю шведской звезды Мари Бонневи, сыгравшей Веру, главную героиню. Экран с его опасной миметической близостью к реальности перетолковывает сдержанность (стиль) как холодность и отчуждение (отношения), что работает на замысел. Актерская пластика — активный смыслообразующий элемент режиссуры, в отличие от диалогов. Им определена — вольно или невольно — служебная роль.
Такой расклад визуального и вербального в «Изгнании» вполне согласуется с признанием А. Звягинцева, что он хочет сделать «невидимое видимым». И достигает этого эффекта, но не в той мере, какая необходима, чтобы снять возникающие недоумения. Да, невидимые миру слезы источает безрадостный экран. Эманация дурного предчувствия невидимо разлита в кадре. Даже в пронзительной красоте природы есть какая-то ущербность, надлом, как и в Вере, чьи нежные черты осенены глубокой печалью.
…Репрезентация героев и их отношений завершается эпизодом признания Веры. Уложив детей, она скажет мужу, что ждет ребенка. Только ребенок не от него.
За сакраментальным признанием последует самая сюжетно напряженная часть фильма и трагическая развязка. Уязвленный Алекс в шоке звонит Марку, от которого внутренне зависит, и просит о встрече. Они встречаются, Алекс просит совета: что делать? Марк бесстрастно, как всегда, но твердо отвечает: Алекс будет прав, что бы он ни сделал. «Хочешь — убей, а хочешь — прости». Ни убить, ни простить смятенный Алекс не в силах. Он предлагает Вере самый банальный выход: избавиться от ребенка и жить дальше, как они и жили: мол, будь матерью детям, а я буду им отцом.
На фоне семейного скандала детей — Еву и Кира — отправляют в гости к соседям. Всемогущий Марк присылает врачей, они быстро делают свое дело и дают Алексу рекомендации по уходу за больной, когда та проснется.
Но Вера не проснулась. Она ушла, приняв смертельную дозу снотворного, покорно отдавшись в руки абортмахерам и не попытавшись объясниться с мужем. Мы-то, в отличие от Алекса, понимаем, что Вера оговорила себя. Да только зачем? Из чистого мазохизма? Душевная драма Веры открывается нам номинально — как данность. Нам остается просто поверить в нее, ни о чем не спрашивая.
Ужас внезапной смерти молодой женщины усугубится эпизодами организованных Марком похорон, неприлично торопливых и убогих. Лиха беда начало. Буквально вслед за Верой умрет и Марк, сраженный инфарктом. Алекс снимет с себя заботы о похоронах брата, поручив их врачу и приятелю покойного.
Во всем этом навороте событий будет одна монтажная врезка, где прозвучит ответ на главный вопрос фильма, нависающий по мере развития действия, подобно дамоклову мечу.
Пока Вера умирала, Ева и Кир играли у соседей, кропотливо складывая большущий паззл «Благовещения», а на ночь мать соседского семейства читала детям Первое послание апостола Павла коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине…» Тарковский в «Андрее Рублеве» цитировал за кадром тот же отрывок из Послания в сцене, где Рублев играет с маленькой княжной в еще не расписанном им храме. В устах Рублева великий библейский стих звучит, как его личный монолог, выстраданный собственным опытом. В «Изгнании» этот стих, пусть и обращенный к детям, трудно воспринять иначе, чем прямое обвинение и приговор тем, кто любви не имеет.
А не имеет любви не только Алекс, но и Вера. Никто никого не любит в экранном чертоге красоты, не согретом, не одухотворенном любовью. Алекс — тот, похоже, просто не одарен Божьей благодатью любви. По старым фотографиям, что показывает Вера соседке, мы угадываем фигуры Алекса, Марка и их отца. Детство они провели в этом так и не обжитом доме, где не чувствуется женской руки, без рано ушедшей матери, прошли школу сурового мужского воспитания. Мужской шовинизм пусть и не отыгрывается в фильме, но он присутствует, он обозначен в супермаскулинной фактуре обоих братьев, контрастирующей с хрупкой женственностью Веры. В финальном флэшбэке мы увидим, как страдающая от мужниной эмоциональной глухоты Вера приходила исповедоваться, но не к духовнику, а к другу семьи Роберту (Дмитрий Ульянов). Выслушав Роберта уже за гробом Веры, Алекс устыдится своей ревности и, кажется, испытает чувство вины за гибель жены. Получается, Вера принесла себя в жертву, чтобы растопить каменную душу Алекса? И его покаянная фигура в финале и есть искупление Вериной гибели? Вопросы, вопросы… Все-таки пластические реплики, характер общения героев, как бы отменяющий необходимость иных мотивировок, не снимают невнятность, ощутимую в роковом шаге Веры.
Семейный разлад как расплата за первородный грех — вот сверхидея «Изгнания», и она куда больше занимает режиссера, чем конкретная история несчастливой семьи Алекса и Веры. «Откуда, как разлад возник? И отчего же в общем хоре душа не то поет, что море, и ропщет мыслящий тростник?»
Об этом — не спрашивайте. Тютчевский вопрос, пусть и риторический, — из лексикона романтической драмы. Мы же лицом к лицу с драмой роковой, и мотивировки решительно отменяются. Не «мысль семейная» (любимая, заметим, у Толстого), но мысль о проклятье одиночества, на что фатально обречен каждый, вдохновила Андрея Звягинцева на этот проект. И в побочных сюжетах он нажимает на ту же клавишу, отыгрывая горестную мелодию безнадежной тщеты быть счастливым в лоне семьи. Вон и в соседском доме, где растут три дочери, в семье вроде бы благополучной и дружной отец семейства, забившись на кухню с бутылкой пива, молча переживает загнанный внутрь застарелый дискомфорт. Ну а брутальный Марк, расставшийся с семьей где-то за пределами экрана, не испытывает никакой потребности общаться со своими детьми, о чем и сообщает Алексу, глядя мимо него пустыми глазами. Вот нехитрые смыслы, которые удается вычитать в экранном тексте. Всем плохо, все несчастны, и нет спасения.
Подтекст много богаче, ибо впрямую связан с культурными ориентирами фильма. Это Бергман и Антониони прежде всего и — в меньшей степени — Тарковский. В Звягинцеве многие критики склонны видеть прямого последователя русского художника. Вот уж чего нет, того нет. Есть очевидный перфекционизм, стремление быть на уровне высот мировой кинематографической культуры. Есть визуальные цитаты. Но по духу, по стилю, по мировоззрению, наконец, это концептуально разные художники. Тарковский кровно связан с русской культурной традицией, особенно с Достоевским, с философско-религиозными исканиями русских классиков. Звягинцеву, судя по двум его работам, ближе экзистенциальная философия западного образца, не обрученная с поисками истины и смысла жизни, безыдеальная и религиозно нейтральная, отказавшаяся от классической поэтики, от катарсиса в том числе.
Как очищение от пагубных страстей, развернутых в экранном сюжете, предлагается финальный эпизод. Занятые крестьянской работой женщины запевают хором. Тоже цитата, уже из античной трагедии. О чем песня — Бог весть, перевода нет, но эпически мощное звучание внушает мысль о жизни. Вопреки оскудению человеческого духа и умиранию потерявшей любовь души, свидетелями чего мы стали.
http://www.kinoart.ru/ru/archive/2007/07/n7-article14
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:11 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Андрей Звягинцев: Реальность — миф
Интервью ведет Галина Переверзева
Искусство кино 8-2007
Галина Переверзева. Реальность, которую вы создаете в своих фильмах, выразительная, сильная, интересная. Как она связана с настоящей жизнью, с современной действительностью, с тем, что происходит здесь и сейчас, с тем, что там, за окном?
Андрей Звягинцев. Ну, за окном-то у нас совсем другая реальность. Балабанов, скажем, тоже выстраивает свою реальность, не ту, что за окном…
Г. Переверзева. У каждого она своя?
А. Звягинцев. Да, и поэтому никто не может сказать, что это такое — реальность. Реальности как таковой не существует. Она есть то, как мы на нее смотрим и что видим. Наши, то есть любого из нас, реальности могут совпадать или расходиться, могут быть близкими или далекими. Кто-то выходит из кинозала и говорит: «Что за ерунду вы наснимали?» Одна зрительница так мне и сказала: «Что это за психологня!» Спрашиваю: «А чем вы занимаетесь?» Говорит: «Я преподаю детям. — И тут же: — Что вы тут вообще наснимали!» По-моему, она хотела меня прибить. Ну как отвечать человеку, если он нападает? Я сказал ей: «Вы набрасываетесь на меня, как кошка, которую загнали в угол. Это же не диалог!» От нападения защита одна — закрыться! Или уйти. А есть другие люди, которые после просмотра настроены иначе, говорят совершенно противоположные вещи, благодарят за фильм.
Вот в этом, по-моему, и заключается субъективная реальность. Объективной не существует. Объективная реальность — миф. Смотришь на мир и вычленяешь из него свою собственную реальность, как паззл: чего-то совсем не замечаешь, на что-то закрываешь глаза, видишь что-то одно…
Г. Переверзева. С моей точки зрения, единая реальность существует, а искажение ее происходит как раз тогда, когда мы вычленяем из нее именно паззл. Мир объемен. Можно жить в реальности, а можно — питаться воображением, иллюзиями.
А. Звягинцев. Если это не одно и то же, тогда надо разобраться с понятиями. Бывает ведь и так: люди общаются и пребывают в полной уверенности, что понимают друг друга. Общение — это чистой воды иллюзия. Все назвать своими истинными именами невозможно. Вот, например, мы пользуемся одними и теми же словами, которые каждый понимает все равно по-разному, по-своему. Вам одно под этим словом мерещится, мне другое. У меня был такой опыт: человек написал сценарий, я снял по нему фильм. Но когда по завершении работы мы встретились, выяснилось: он был абсолютно уверен, что в тексте было написано одно, а на экране он увидел совершенно другое. Причем, по его мнению, радикально другое!.. Но ведь слова, которые он написал и которые я прочел, — это одни и те же слова. Однако мы совершенно по-разному смотрели на то, что они выражают. Он категорически против фильма. Вообще это проблема… Я убедился в том, что отношения режиссера и сценариста — всегда драма, всегда травма для каждого. За редким исключением.
Двое смотрят на один и тот же предмет, но видят они не одно и то же!
И потому, если мы назовем реальностью то, что нас окружает, все равно каждый в ней увидит свое. Точно так же происходит, когда эта реальность спрессована до двух с половиной часов экранного времени: каждый на нее может посмотреть по-своему! Любой зритель, кому нравится мой фильм, видит в нем свое, но совсем не факт, что мы с ним понимаем друг друга. Понимание вообще невозможно!
Г. Переверзева. Я так не думаю…
А. Звягинцев. Понимание до абсолютного совпадения. До той, до такой степени, когда можно ничего не говорить, а просто сидеть рядом и молчать, чувствуя друг друга, не формулировать посредством слов, представлений, понятий то, что… Скажем, то, что в фильме «Изгнание» сделала Вера или что пережил Алекс… К пониманию их решений у нас будут разные пути, несмотря на то что, казалось бы, все явлено в слове, в изображении… То есть как бы дано в объективном плане.
Г. Переверзева. Для меня ваш новый фильм «Изгнание», как и первый, «Возвращение», — фильмы о насилии.
А. Звягинцев. Вот и здесь мы с вами расходимся…
Г. Переверзева. Хотя в «Изгнании» говорится о любви, ключом к пониманию которой служат слова апостола Павла, все же к смыслу мы приходим через насилие, совершаемое главным героем…
А. Звягинцев. Это намеренное движение. Вызвать эмоциональный отклик в зрителе очень легко, это вообще не составляет никакого труда, потому что человек слаб, сентиментален, чувствен, он обустраивает свою жизнь почти целиком в сфере душевных переживаний. Ведь что такое эмоция? Это душевное переживание. А душевное переживание и духовное — вовсе не одно и то же. Переживание, которое ранит тебя и заставляет душевно мучиться, представляет собой нижние вибрации. Они легко воспроизводятся и продуцируются на экран. Воспринимающий тоже с легкостью их из себя извлекает. Это работа с довольно грубой материей. Я не говорю уж о том, что способ игры на инстинктах лежит где-то совсем внизу, это элементарный способ воздействия, почти запрещенный прием, не делающий чести тем, кто к нему прибегает. Так сейчас работают желтая пресса, гламур и сегодняшнее телевидение. Эмоциональное переживание, конечно же, более тонкое, нежели этот совсем уж низкий штиль, но не столь тонкое, как духовное. Как то, что есть, например, у Робера Брессона. Его фильмы очищены от эмоционального сопереживания. Он никогда не эксплуатирует сентиментальность.
Чем, собственно, отличается «Возвращение» от «Изгнания»? Герои «Возвращения» — два мальчика; отказать детям в эмоциональном переживании — значит пойти против правды жизни. Поэтому люди считают «Возвращение» эмоциональным фильмом. И действительно, там все на детях держится. Альтернатива безэмоциональному отцу — среда его детей. В картине есть этот контраст — как холодный и горячий душ. В «Изгнании» же всем в эмоциях практически было отказано. Хотя лично для меня сцена с Верой в финале — ее монолог с Робертом — является невероятно эмоциональной. Это эмоция высокого порядка. Это душевное переживание драмы, предчувствие катастрофы, той пропасти, в которую она смотрит и не может ни до кого достучаться сквозь абсолютную отчужденность, сквозь безлюбовное пространство, где вынуждена пребывать. Вера стучит в мир мужа, как в камень, а он не слышит, он повернулся к ней спиной… У Толстого в «Анне Карениной» есть соображение о том, что жена — как камень в руках, который нужно забросить за спину, и тогда руки высвободятся для делания. Такова логика мужчины. И с таким положением дел женщина вынуждена считаться.
Немота, глухота… Такие отношения даже хуже, чем ненависть, — как будто находишься за стеклом. Героиня в вакууме! И она понимает, что в вакууме нет любви. Тогда она побуждает мужа к действию, говоря ему о беременности от другого. Интуитивно, иррационально, неосознанно. Но и потому, в том числе, чтобы увидеть его реакцию, увидеть то, что он теперь сделает. Поскольку слова человека — одно, а поступки — другое… И когда Алекс совершает поступок, действует, то он раскрывает, кто он есть по своей сути. И тогда она читает его, как открытую книгу. И видит, что в нем нет любви. Потому что любовь все терпит, всему верит, все переносит. А Алекс ничего не переносит. Он ведь не может перенести, что будущий ребенок — не его плод. Алексу нужен только он сам: «Это мои дети, моя жена, моя семья…» Она, Вера, не может быть отдельна для него. Она — его собственность.
Г. Переверзева. Да, я помню реплику: «Он любит нас для себя…»
А. Звягинцев. Каждого, как вещь! Буквально. Ее самой для него нет, не существует! Пережить то, что в ней чужой плод, немыслимо, невозможно для него. Он выжжет этот плод, а потом будет думать, простить ее или нет. Изъять! Убить! Выжечь! А если все это проецировать на миф о Деве Марии, которая зачала не от Иосифа, то Иосиф из «Изгнания» глух. Библейский Иосиф слышит Ангела, который ему говорит: «Не бойся принять Марию, жену твою; ибо родившееся в Ней, есть от Духа Святого». Ключ этого мифа в том, что в любой зачавшей женщине пребывает Спаситель. И не важно, какую религию вы исповедуете. Во всех религиях рождение — это новый мир. Новый мир как спасение. Герой «Изгнания» уничтожил Спасителя.
Фильм всегда больше того, что можешь сказать, даже если ты — его автор. Если это сложносочиненное произведение, в нем много смыслов. Видите, фильм, оказывается, в том числе, и о насилии, а я об этом меньше всего думал.
Г. Переверзева. Для меня просто по-разному расставлены акценты насилия в этих ваших двух работах. В «Возвращении» насилие доминирует, оно в чистом виде…
А. Звягинцев. …Нет!
Г. Переверзева. В таком случае, скажите: о чем эта картина?
А. Звягинцев. Тот Бог, который явил миру Иисуса, Своего Сына, отдал нам Его на растерзание. Первое появление отца в «Возвращении» зеркально воспроизводит картину Андреа Мантеньи «Мертвый Христос». Отец лежит в той же позе. Тот же ракурс, и даже оптика подбиралась специально для того, чтобы передать сжатую перспективу: мизансцена, пальцы, складки простыни, источник света… Всё для того, чтобы мысль зрителя сразу же подсознательно бросилась к тем аллюзиям… к тому, что перед нами не просто материальный отец. Это несколько другая фигура. Для меня то, что происходит с отцом в финале «Возвращения», — это самопожертвование во имя мальчика, своего сына. Пусть оно и выглядит как случайность, но эта случайность остановила ход времени. Без жертвы нет творения. «И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое». Это только одна из основных линий, ствол, может быть, но в фильме куча ветвей. Удивительное дело, но они самопроизвольно возникают, и, мне кажется, происходит это только по той причине, что берешь высокую тему. Выходишь на вертикаль.
За всю многовековую историю человек не изменился. Как радиоволны пронизывают нас ежесекундно, так и мифы проходят сквозь нас. А человек все тот же. Он так же ревнует, так же завидует, негодует, любит, презирает, так же восхищается и так же лжесвидетельствует.
В любой сиюминутной теме содержится глубина, поскольку мы живем не в линейном, а в вертикальном мире, только не осознаем это. И любая история — «оттуда». Корни там — в мифах, в спинном мозге цивилизации. Поэтому необходимо воссоздавать вертикальный ряд. Он, этот ствол, обогащен такими токами, такими энергиями, такими смыслами, которые разрастаются в дерево с кроной, ветвями, листвой.
http://www.kinoart.ru/ru/archive/2007/08/n8-article10
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:12 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| АНДРЕЙ ЗВЯГИНЦЕВ: ""Изгнание" - не повод для смеха"
Беседу вела Тамара МАРТЫНОВА газета «Культура» №46-2007
В Москве Андрея ЗВЯГИНЦЕВА теперь практически не застать. Вместе с членами съемочной группы он разъезжает по регионам России, где идет его новый фильм "Изгнание", а также по разным странам, которые приобрели эту, отмеченную в Канне высокой наградой, картину для своего кинопроката. 22 ноября премьера фильма состоится в Швеции, в Стокгольме, где живет и работает Мария Бонневи, исполнившая в "Изгнании" главную женскую роль. Андрей Звягинцев снял пока лишь две полнометражные игровые ленты (первая - "Возвращение"). Однако благодаря ему многое произошло для российского кинематографа впервые. Впервые мы получили в Венеции сразу двух "Золотых Львов" (за лучший фильм и лучший дебют). Впервые попали в номинанты "Золотого глобуса". Впервые за постсоветские годы наше кино было куплено десятками стран. Впервые русский актер (за роль в "Изгнании") был удостоен в Канне "Золотой Пальмовой ветви".
- Андрей, похоже, что бы вы теперь ни сняли, все будет восприниматься на ура?
- Я не знаю, что будет, и знать не хочу. Не хочу, чтобы что-то меня сковывало и мешало заниматься делом. Хочется кино снимать.
- Предполагаю, что вы со мной не согласитесь, но связь между двумя вашими фильмами просматривается. Оба они философские, в центре обоих - семья, драматизм отношений, чувств между детьми и родителями, между мужем и женой. Даже в названиях картин есть схожесть. Что вы можете сказать об этом?
- Я не стремился к тому, чтобы прослеживалась некая преемственность. И на мой взгляд, фильмы никак не связаны друг с другом. Что же касается названия, то я понимал: действительно возникает очевидная перекличка с "Возвращением", но все же пошел на это. Тут была целая история. В основу "Изгнания" легла повесть Уильяма Сарояна "Повод для смеха". Артем Мелкумян написал литературный сценарий, который назывался "Запах камня". Однако когда мне стал ясен замысел, то, о чем должен быть этот фильм, мне сразу пришло в голову его нынешнее название. Мы поехали на съемки в Бельгию и Молдавию с рабочим названием ленты. И все же в процессе монтажа я для себя окончательно решил, что фильм так и будет называться - "Изгнание". Неважно, что усматривается некая связь, преемственность с "Возвращением". Думаю, любой зритель, посмотрев эту картину, поймет, что тут нет никакого приквела, сиквела - тут нет этих идей.
- Чем именно вас привлекла история, рассказанная Сарояном в повести "Повод для смеха"?
- Справедливости ради следует уточнить, что меня привлекла все-таки не повесть Сарояна, а ее версия - литературный сценарий, предложенный Артемом Мелкумяном. Это был, пожалуй, один из лучших материалов, попавших мне в руки на тот момент. Сама история произвела на меня сильное впечатление, к тому же она таила в себе возможности повернуть ее как-то по-своему. Ощущение, что там есть основание для режиссерской работы, возникло сразу. Но только спустя несколько месяцев все это как бы подспудно взорвалось изнутри, и стало ясно, что там, почему, как должны развиваться события, как следует изменить начало и финал. И тогда мы вместе с моим давним другом и соавтором Олегом Негиным написали окончательный сценарий, переделав историю уже, что называется, на свой лад.
- Интересно, когда вы пишете сценарий, то Библия у вас всегда под рукой?
- Нет. Зачем? В этом нет нужды.
- Но у вас в обоих фильмах проглядывают библейские мотивы, аллюзии. А в "Изгнании" просто впрямую есть девочка Ева, сцена с яблоком...
- Ева - единственное имя, которое осталось в картине из повести Сарояна. Здесь, пожалуй, можно сказать так: любая Ева будет однажды держать в своих руках яблоко.
- Скажите, а вы и дальше будете работать в такой же манере: создавать символичные истории, не вдаваясь в детали, оставлять загадки для зрителей, не привязывать действие фильма к определенному месту?..
- Пожалуй, я не стану утверждать, что это какая-то универсальная методология, взяв которую на вооружение я буду двигаться и дальше. Любой фильм следует рассматривать еще и как попытку некоего эксперимента, возможность выработки киноязыка, стремление найти свой стиль, что ли. Но тут все зависит от замысла, от самой истории. Если она позволяет с собой так обращаться, стало быть, такое обращение. А если нет, значит, требуется другой подход. Но согласиться с тем, что здесь нет внимания к деталям, я не могу. Да, мы не указываем точный адрес этих событий. Однако мир фильма полон деталей. Это живая ткань, а не картонная, фантастическая декорация. Он не создан заново из ничего, он дышит тем же воздухом, что и мы с вами. Не увидеть это может только слепой.
- И все-таки почему в данном случае действие происходит не в России (как в "Возвращении"), не в Калифорнии (как в повести Сарояна), а неизвестно где?
- Ну, во-первых, известно "где". И даже "когда". Здесь и сейчас! Это извечное пространство - время, в котором происходит любое действие. Во-вторых, поскольку для меня было очевидно, что фильм должен быть на русском языке, то из Калифорнии надо было куда-то "уходить", куда-то двигаться. В результате мы нашли что-то такое серединное. Когда мне задают вопрос, я бы сказал, даже с упреком задают: "Почему, зачем такое отвлеченное место?" - я не понимаю этого упрека. По-моему, люди везде проживают одни и те же сюжеты, одни и те же проблемы любви, коммуникации, понимания друг друга их мучают. Я думаю, то, что случилось с Алексом и Верой, случается везде и всегда. Поэтому не имеет никакого значения, где именно происходят представленные в фильме события.
- Если это не имеет никакого значения, тогда тем более странно. Вот "Возвращение" вы снимали в России, но это не помешало фильму завоевать 38 наград и триумфально прошагать по планете. Зачем же сейчас вы поехали во Францию, Бельгию, Молдову?
- Хорошо, что это странно. Когда комфортно и понятно - это не искусство, а дизайн. Как говорится, почувствуйте разницу. Людям с малоразвитым абстрактным мышлением, наверное, действительно трудно выдержать такое испытание - полная дезориентация в пространстве и времени. Хочется привязаться, притянуть привычное: географические, политические, социальные реалии, - увидеть все глазами обыденного, ежедневного своего существования. Мы же предлагаем включить иной орган зрения. Если смотришь фильм сердцем, не имеет значения вопрос "где?", важным становится вопрос "что?".
- При съемках "Изгнания", в отличие от "Возвращения", вас, похоже, не ограничивали ни в средствах, ни в сроках?
- Да, так и было.
- Поэтому вы могли позволить себе все: любую страну, приглашение зарубежной актрисы, которую ждали аж год, строительство дорогих декораций... Вот только непонятно: если место действия в фильме отвлеченное, почему он сделан на русском языке?
- Хотя бы потому, что никакими другими языками я не владею. Притом что материал позволял сделать совместный проект с американцами или еще с кем-то, я подумал, что общение с людьми, язык и культуру которых ты не знаешь, создаст немало трудностей. Я уж не говорю об обстоятельствах коммерческого толка. Если выходить на какую-то голливудскую компанию, то, думаю, там давление такое... Я много читал про то, что такое Голливуд. Можно было, конечно, найти в Америке какую-нибудь независимую компанию или самим приехать туда и попросту нанять производственную базу. Но мы быстро отказались от этих идей, не посвятив им, пожалуй, даже нескольких минут обсуждения. В общем, практически сразу было решено, что эта картина будет на русском языке, с русскими актерами и так далее.
- Да и продюсера вам там наверняка навязали бы американского?
- Да, конечно. И это был бы человек просто из другой цивилизации, как будто с Марса. Понятно, что и мне, и моему постоянному продюсеру Дмитрию Лесневскому было бы некомфортно работать с таким чужим человеком.
- А как вам работалось с исполнительницей главной женской роли - шведской актрисой театра и кино Марией Бонневи?
- Очень хорошо. У нас с Марией наладился, как мне кажется, близкий душевный контакт. В ней нет ничего звездного, она прекрасный, отзывчивый человек и невероятно работоспособная, требовательная к самой себе актриса. Я очень доволен тем, какой удивительный образ она сумела создать.
- Андрей, а что вы скажите об исполнителях мужских ролей? Вы довольны образами, созданными Лавроненко, Балуевым?
- Про Костю Лавроненко я даже не знаю, что сказать. Я очень люблю этого актера. И поскольку наши с ним мысли в отношении способов актерского существования очень схожи, то мне не приходится ему ничего доказывать. Он знает какой-то секрет, который мне тоже иногда приоткрывается. И в этом смысле я ему абсолютно доверяю. Вообще, его отношению к профессии, к роли, к тому, как он ведет себя на площадке, можно только позавидовать. Это истинное служение своему делу. То, что сделал Саша Балуев, - на мой взгляд, просто блистательно. Он актер от Бога. И еще настоящим открытием для меня стали Виталий Кищенко и Игорь Сергеев, сыгравшие соответственно Германа и Виктора. При съемках сцены, когда персонаж Сергеева пьян, я сам смеялся на площадке в голос. Это было сделано уморительно невероятно. Причем именно потому, что актер не пытался комиковать и подмигивать глазками, а просто создал абсолютно достоверный портрет изрядно подвыпившего человека. Это подлинность. А она всегда или смешит, или страшит, или ужасает, или восхищает. Кстати, поделюсь секретом, во время съемки Игорь не выпил ни грамма алкоголя. Сцену же сыграл "на таланте", как говорится в нашем кругу. К сожалению, тот самый смешной дубль в картину не вошел. Так получилось, что освещенность дублей была разной, поэтому они никак не клеились. Пришлось скрепя сердце от него отказаться во имя композиционной целостности освещения, чтобы все было единым.
- Известно, что "Изгнание" купили уже около 40 стран Европы, Америки и Азии. В их числе, разумеется, Швеция. Скажите, а там премьера картины уже состоялась?
- Нет, в Стокгольме премьера состоится 22 ноября. Но в конце сентября там прошел спецпоказ для синефилов - зрителей, постоянно посещающих Музей кино. И еще были встречи с прессой и отдельный показ для труппы Шведского Королевского театра, в котором служит Мария Бонневи.
- И как тамошние киноманы и журналисты восприняли фильм?
- Хорошо.
- Помнится, после "Возвращения" вам по всему миру задавали одни и те же вопросы: "Что было в ящичке?", "Откуда взялся отец?", "Где он был 12 лет?"... А что чаще всего спрашивают после просмотра "Изгнания"?
- Бывает, интересуются: "Что было в письме?", "Кто отец?" - в смысле "От кого беременна Вера?"... Слава богу, таких вопрошающих немного, но они есть. Хотя меня это несколько удивляет, потому что на сии вопросы уж точно даны ответы в фильме.
- Тем не менее после премьеры картины в Москве многие зрители выходили в недоумении. Конечно, все отдавали должное тому, что это высокое киноискусство. Но некоторые говорили: "Если непонятно, ЧТО происходит в фильме, то уже совершенно все равно, КАК он сделан".
- Тут я помочь ничем не могу. Думаю, каждый зритель должен открывать смысл рассказанной истории сам. Ведь главное у любого человека, вне зависимости от того, где он родился и живет, хоть в Мексике, хоть в Рязанской области, происходит вот здесь (показывает на область сердца. - Прим. автора ).
- Говорят, что первый фильм режиссер снимает на основе накопленного жизненного опыта, второй - на его остатках, и только на третьем проверяется, настоящий он профессионал или нет. Вы согласны?
- Примерно то же самое мне говорили после "Возвращения". Один человек сказал - правда, за глаза, но мне передали, - что Звягинцева пока рано поздравлять, пусть сделает второй фильм. Я его сделал, и, по-моему, он получился. Жду поздравлений.
* * *
Перед премьерой "Изгнания" в Москве мы имели возможность задать несколько вопросов Марии БОННЕВИ:
- Для меня было, конечно, большой честью и удовольствием работать с этим режиссером. И вообще, когда я прочитала сценарий будущей картины, то эта история, непростые взаимоотношения Веры и Алекса сразу захватили мое сердце. Не так уж часто приходится сниматься в фильмах, где исследуются многослойные внутренние состояния героев, их сложные чувства.
- Видели ли вы первую картину Звягинцева - "Возвращение"?
- Да, я видела "Возвращение". И фильм мне очень понравился. Так что еще до работы в картине "Изгнание" я уже знала Андрея и восхищалась им.
- По вашему мнению, какой фильм ему удался больше: тот или этот?
- Очень сложно сравнивать. Еще и потому, что трудно объективно оценивать проект, в котором ты принимаешь участие. Мне кажется, эти фильмы как два самостоятельных острова. Безусловно, сейчас, после выхода "Изгнания" в прокат, будет масса дискуссий. И думаю, это не менее важно, чем получение призов.
- Несколько дней вы путешествовали со Звягинцевым по России: вначале премьера "Изгнания" была в Санкт-Петербурге, теперь - в Москве. Что вы можете сказать по этому поводу?
- Находиться в вашей стране для меня огромная честь. Первой моей встречей с Россией была пьеса Чехова "Три сестры", в которой я играла в Шведском Королевском драматическом театре. И каждый вечер моя героиня повторяла там: "В Москву! В Москву! В Москву!" И вот теперь я здесь, и это удивительное чувство. Правда, это и печальный для меня день, потому что, возможно, я последний раз вижу всех, с кем работала над этим фильмом. Но сам фильм имеет огромное значение для меня, и он остается в моем сердце.
http://az-film.com/ru....ha.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:12 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Тайны и метафоры Звягинцева в 'Изгнании'
Фильма Андрея Звягинцева "Изгнание" ждали с особым интересом и нетерпением. Почти четыре года назад невероятный успех "Возвращения" - сразу два "Золотых льва" на 60-м Венецианском кинофестивале - поставил Звягинцева в сложное положение.
Фильма Андрея Звягинцева "Изгнание" ждали с особым интересом и нетерпением. Почти четыре года назад невероятный успех "Возвращения" - сразу два "Золотых льва" на 60-м Венецианском кинофестивале - поставил Звягинцева в сложное положение. Одни ждали от него шедевра, другие - полного провала. Мол, дважды в одну реку не входят. Фильм приняли очень неоднозначно. Российская публика и журналисты - довольно вяло, что было видно и по реакции зала на пресс-показе, и по ежедневным пресс-рейтингам. Остальные немало вдохновились этим странным фильмом о любви и нелюбви, о грехе, убийстве, несостоявшемся Благовещении, о страхе потерять любимого и о страхе быть вместе с ним... В картине три главных героя - врач Алекс (Константин Лавроненко), его брат Марк (Александр Балуев) и жена Алекса Вера (шведская актриса Мария Бонневи, снимавшаяся у Бергмана). Алекс с семьей едет в свой загородный дом, где события вдруг принимают неожиданный и более чем трагический оборот. Много смерти и мало любви. Звягинцев просил не рассказывать сюжет до выхода картины в прокат. Обозреватель "НГ", встретившийся с режиссером после премьеры, обещание выполняет, но признается, что даже без просьбы Андрея внятно пересказать сюжет было бы сложно.
- Андрей, вы понимаете, что к вам особый счет, учитывая небывалый триумф "Возвращения", на сравнение с которым обречены теперь все ваши картины?
- Я не виноват. Вообще я думаю, что того внимания и тех почестей, что выпали на долю "Возвращения", с лихвой хватит на все оставшиеся мои картины. А там уж судить не мне.
- Судить художника не властно даже каннское жюри - все формальность. Но объясните, почему такая нелюбовь к конкретике: имена героев универсальные - Марк, Алекс, Вера, номерные знаки на машинах - так их вообще в природе не существует. Боитесь разбиться о быт?
- В определенном смысле - да. Мне кажется, что чем дальше мы уходим от конкретных деталей, от быта, тем больше приближаемся к таким материям, как мифология, архетипика, коллективное бессознательное. Вы понимаете?
- Пока не очень.
- Ну хорошо. Мне кажется, что метафора не должна бить в глаза.
- А куда?
- Метафора не должна быть навязчивой. Не все надо проговаривать, произносить. Иначе разрушается магия, исчезает та недосказанность, которая позволяет каждому увидеть в картине то, что он хочет, то, что ему ближе. У меня была задача, точнее - одна из задач: показать невидимое. А в этом случае лучше отойти подальше от конкретных указаний на место, время и прочее. Робер Брессон об этом хорошо, по-моему, сказал: мы не видим ветра, но знаем о нем по ряби на воде. Не надо говорить лишних слов, не надо показывать лишних движений.
В повести Уильяма Сарояна, по которой снят фильм, героев звали по-другому, но тоже без указания на национальность. И говорили герои периодически на не понятном никому языке. Я-то подумал, что это армянский, но не могли же мои герои говорить по-армянски - зачем на кого-то прямо указывать? Вообще, если бы можно было снять на эсперанто, я бы так и сделал.
- Признаюсь вам, я была среди тех, кто аплодировал "Возвращению" на Венецианском фестивале. Это потом уже стали видны недочеты картины, но поначалу она очень тронула. Что касается "Изгнания", то за два с половиной часа я так и не дождалась ни единой эмоции. Может, у вас получится объяснить, почему?
- Вы хотите, чтобы я объяснил, что с вами произошло?
- За три с лишних года ничего особенного со мной не произошло. Я не могу понять, почему фильм, безмерно красивый, с любовью, грехом, ненавистью, религиозными метафорами, не задевает за живое.
- Вы вправе понимать и чувствовать по-своему. Я тоже вправе. В мире нет ничего объективного. Вот перед нами стоят чашки - мы же по-разному их воспринимаем.
- Да, но мы оба понимаем, что это чашки...
- А собственно, кто сказал, что фильм должен трогать? Выходит растроганный зритель, обливается слезами, весь такой сентиментальный... Вам это нужно? Вы считаете, что тронуть эмоционального зрителя - это задача искусства? Я считаю, что душевные переживания и духовные - совершенно разные вещи. Легко спекулировать на поверхностных чувствах зрителей, но, как мне кажется, снимать кино, которое воздействует духовно, а не душевно, - это достойнее.
- Я не говорила о спекуляции чувствами.
- Да? А о чем?
- О том, что, мне кажется, вы так далеко ушли от быта, что зашли куда-то туда, где уже ничего и никого нет, - ни людей, ни настоящих чувств. И духовных проблем, кстати, тоже. Одни метафоры, которым уже тесно. Не обижайтесь, извините.
- Почему вы извиняетесь за свои вопросы? Вы совершенно вправе не увидеть в моем фильме того, что я хотел сказать. А я вправе с вами не согласиться. Я не могу ответить на ваш вопрос. Но думаю, места под солнцем хватит всем - и вам, и мне. Вот есть Библия - одна на всех, но каждый ведь понимает ее по-своему.
- Да? Ладно, давайте о другом. Вы какой режиссер - деспотичный? либеральный?
- Я по образованию актер и, как мне кажется, актерскую натуру хорошо понимаю. Актеры зависимы и инфантильны. Им нужно, чтобы их любили, тогда они в лепешку разобьются, чтобы сделать то, что требует режиссер. Когда меня спрашивают, как я работаю с актерами, я всегда отвечаю: я не работаю с ними, я их выбираю. Сначала я должен понять каждого, тогда работать будет легко. У меня есть своя система общения с актерами. В каждом эпизоде я говорю: не думай о том, что ты делаешь сейчас, думай о том, что будет потом. То есть я заставляю актера еще заранее готовиться к следующему эпизоду. На "Возвращении" мы с Лавроненко составили своего рода график на тридцать эпизодов вперед. И получилось, что к каждому следующему эпи зоду добиваешься абсолютной достоверности.
- Долой систему Станиславского? Работаем по системе Звягинцева?
- Система Станиславского - это фундамент, на котором строится все остальное. Для меня главное - действовать с актером в одном направлении.
http://www.rambler.ru/news/culture/0/10399318.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:12 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Чужестранная пустыня
На российских экранах с четверга появится "Изгнание" Звягинцева – фильм, купленный для показа более чем в 30 странах. Это вторая картина Звягинцева, а мировую славу сравнительно молодому режиссеру создал его дебют "Возвращение". Той cнятой на лоне северной природы истории недопонимания между долго отсутствовавшим отцом и сыновьями-подростками устроили стоячую овацию на Венецианском фестивале 2003 года, вручив двух "Золотых львов". "Изгнание" в Каннах-2007 приняли более сдержанно, хотя и отметили призом за лучшую мужскую роль актера Константина Лавроненко.
Ирония судьбы: Лавроненко, единственный российский актер – каннский лауреат, красуется на афишах по всему миру, а на родине известен мало. Так же и в случае Андрея Звягинцева: одного из немногих российских современных режиссеров, известных на Западе, отечественная кинообщественность упорно не принимает за своего.
Режиссер-самородок, конечно, сам виноват: держится особняком, фильмы делает какие-то нездешние. Хоть и на русском языке, а к нашей почве и традициям не привязанные, чисто выверенные, красоты неземной, да еще и с библейскими аллегориями.
"Изгнание" в этом смысле еще больше не похоже на Россию, чем "Возвращение". В фильме нет конкретных примет места или времени действия, а люди лишены каких-то определенных, во всяком случае законных, занятий. Но есть железно-каменные (и почти безлюдные) городские джунгли и уединенный сельский дом среди холмов и полей. Обычная семья – муж, жена, двое детей – едут провести несколько дней за городом. Внешне все выглядит как идиллия, но спокойствие это лишь кажущееся. Между супругами определенно пробежала черная кошка. Однако свои душевные муки оба поначалу предпочитают держать в себе и силятся разыгрывать перед детьми и соседями счастливое семейство.
Зритель едва ли не первым из посторонних узнает, в чем причина: жена изменила мужу. Ну или ей так показалось. Как бы там ни было, но мужчина этого вынести не смог, вызвал на подмогу брата и совершил нечто, о чем позже горько пожалел.
"Изгнание", конечно, не детектив, и можно не молчать о том, кто кого убил и почему, чтобы не раскрывать интригу. Но раз уж лента на два с половиной часа и без того не богата сюжетными поворотами, не станем перечислять их все. Стоит лишь отметить, что в повести писателя Уильяма Сарояна, по мотивам которой написан сценарий, супружеская измена выглядела более тривиально и не была отягощена философско-религиозными теориями. А в фильме Звягинцева в голове героини роятся такие парадоксальные и недоступные пониманию мысли, что диву даешься. К счастью, роль жены исполнила не российская, а шведская актриса Мария Бонневи: к странностям чужеземной красавицы относишься поневоле мягче.
Что касается мужчин в исполнении Константина Лавроненко (муж) и Александра Балуева (его брат), то хотя причиной их поступков и служат непостижимые странности женского характера, ведут себя мужики в предлагаемых условиях не в пример более объяснимо. Если, что называется, припрет, будут и головой о крыльцо биться, и в драку полезут.
Впрочем, какими бы эмоциональными ни были подобные всплески, над внутренним содержанием в "Изгнании" полностью торжествует форма. Артист Лавроненко может сколько угодно лепить характер своего героя, но то, как эффектно смотрится его смятение чувств и белая рубашка в сумеречном освещении на фоне продуманного до мелочей пейзажа, едва ли не важнее. Визуальное богатство, роскошества палитры (вплоть до того, что платье страдающей героини гармонирует по цвету со старинной мебелью в комнате), идеально выстроенные кадры отличают фильм Андрея Звягинцева. Впрочем, этому не придется удивляться, если знать, насколько режиссер любит и ценит творчество покойного Микеланджело Антониони. Что ж, у автора "Ночи" и "Красной пустыни", право, стоит учиться тонкостям композиции.
А цветовые решения "Изгнания" явно почерпнуты у классиков масляной живописи и в фресках.
Другое дело, что красота бесполезна, а безупречность скучна. Занимаясь поисками пределов совершенства в визуальной области, невольно приходится жертвовать на экране дыханием жизни. Но как персонаж Константина Лавроненко в фильме, сделав свой выбор в сложной ситуации, идет до конца, так и создатели "Изгнания", найдя свой стиль и эстетику, твердо их придерживаются и вполне при этом сознают, что искусство (если не искусственность) в фильме победило жизнь.
Екатерина Чен
Материал опубликован в "Газете" №184 от 03.10.2007г.
http://www.gzt.ru/topnews/culture/138315.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:13 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Очутился в сумрачном лесу
«Изгнание» Андрея Звягинцева как продукт духовного гламура
В российский прокат выходит вторая картина Андрея Звягинцева - «Изгнание», участвовавшая в конкурсе 60-го Каннского кинофестиваля.
Андрей Звягинцев попал в трудное положение. После немыслимого триумфа на 60-м Венецианском кинофестивале с фильмом «Возвращение» ему надо было либо затаиться и больше ничего не снимать, либо снять шедевр. «Изгнание» – экранизация повести Уильяма Сарояна «Что-то смешное». Место действия: неизвестно. Время действия: неизвестно. Имена героев – Марк, Вера, Роберт, Ева – интернациональные. Семья – Марк (Константин Лавроненко), Вера (Мария Бонневи) и двое малолетних детей выезжают пожить в своем загородном доме, чтобы там, на природе, попытаться успокоиться, наладить обрывающиеся связи, посмотреть на природу да и зажить дальше спокойно. Но все в первые же дни встает с ног на голову, события принимают неожиданный оборот, унося жизни сначала Веры, потом брата Марка Роберта (Александр Балуев).
Иностранная публика на показе «Изгнания» на Каннском фестивале была счастлива, русская – сдержанна. Как говорится, что русскому хорошо, то немцу смерть. И наоборот. Звягинцев пошел по пути, который и привел его в историю мирового кинематографа, прямому, но сомнительному с многих точек зрения. То, что поклонниками фильма выдвигается как несомненный плюс, его же критикам видится минусом.
Фильм – метафора от начала до конца. Даже церковь, которая все время видна в кадре, не имеет конфессиональной принадлежности. Просто церковь – вроде на армянскую похоже, а может, что-то греко-православное. Пейзаж умопомрачительной красоты, на фоне которого разворачивается действие, даже намеком не указывает на географическое расположение странного места, где обитают герои. Сразу становится понятно: нас ждут глобальные общечеловеческие проблемы, не имеющие ни национальности, ни места жительства.
Казалось бы, нормальное дело для художника – задавать вопросы. И если хоть кто-то задумается над ответами – можно считать, фильм удался. Но сам фильм слишком уж смахивает на шифровку Юстаса Алексу или на конандойловских «пляшущих человечков». Здесь зашифровано и засимволизировано все. Герой оказывается в сумрачном лесу и бродит по нему не просто так, но «земную жизнь пройдя до половины». Лес – символ запутанности жизни. Героиня не просто режет яблоко, она режет то ли символ раздора, то ли запретный плод. Муж не просто заставляет жену сделать аборт – он тем самым вытравляет все нравственное и духовное. Соседские дети собирают на полу огромный пазл – изображение сцены Благовещения. Все смешалось в голове у Андрея Звягинцева. Героиня хочет покончить с собой, потому что муж любит ее не так, как ей хотелось бы, и не так, как она его. Она – настоящая, она – любящая, она – жертва. Она – святая. То, что самоубийство, особенно беременной женщины, – тяжелейший грех, авторам в голову почему-то не приходит. И тогда при чем тут множество христианских аллюзий, если нарушение одной из важнейших христианских заповедей авторами спокойно трактуется так, как им удобнее для драматургии фильма?
Звягинцев отчаянно хватается за все мировые проблемы сразу, поспешно вываливая их на зрителей и затягивая диалог с ними на два с половиной часа. Словно боится, что больше не дадут, а так хочется сказать то, что успел узнать. Отчасти это синдром позднего прихода в профессию. Ему надо успеть состояться, а лет уже – за сорок. К тому же такие авансы, как два «Золотых льва» плюс каннский конкурс да приз за лучшую мужскую роль Константину Лавроненко в Каннах – кто, кроме Звягинцева, так начинал? «Господи, дай мне силы выдержать удары счастья»... Даже Тарковский со своим дебютом «Иваново детство» получил всего лишь одного «Золотого льва». Искренним желанием Звягинцева работать, что-то сказать, чего, по его убеждению, никто еще не сказал, и его наивной сумбурностью в голове очень хорошо воспользовались продюсеры. Они знают, что именно такое русское кино на Западе ценится. Там Звягинцева уже готовы объявить вторым Тарковским. Но до чего ясен и прозрачен язык Тарковского, как четко структурирована его мысль, видная через все сплетения метафор!
Духовный (или интеллектуальный – кому как больше нравится) гламур – особая статья. Он красив, но красотой не вульгарной, а сдержанной и негромкой. Он притягателен своей яркой духовностью, которая блестящими зернами щедро разбросана по поверхности, однако не способна пустить корни – для этого одного блеска мало. Сегодняшняя реальность рождает продукты духовного гламура в больших количествах. Владимир Спиваков и Никита Михалков, Рената Литвинова и Федор Бондарчук создают легкоусвояемые товары в симпатичной таре, продавая их как штучный товар высокой пробы. Поскольку товар и правда умелой выработки, да и продается грамотно и бойко, он запросто может сойти за сочинение высокодуховного порядка. Главное – умело набросить легкий флер мессианства. И полдела сделано.
У Андрея Звягинцева пока есть возможность откреститься от гламура – конъюнктура еще не сожрала его с потрохами, оставив некоторый простор для искренности. Ему бы разобраться, что сказать хочет, кому и зачем. Не снимать взахлеб. Не путать невнятность мысли с изящной недосказанностью. Словом, повзрослеть.
Независимая 2007-10-04 / Екатерина Барабаш
http://www.ng.ru/culture/2007-10-04/11_les.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:13 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Избыточные истины
// "Изгнание" Андрея Звягинцева вышло на экраны
Спустя четыре месяца после мировой премьеры в Канне на экраны вышло "Изгнание" Андрея Звягинцева. Плюсы и минусы этого проекта, едва ли не самого артистически амбициозного в этом году, рассматривает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Действие фильма происходит везде и нигде — в условной стране, синтезированной из Бельгии, Франции и Молдавии (в этих местах проходили съемки), но почему-то напоминающей Скандинавию. Герои говорят по-русски, но лишены национальных признаков, столь отчетливо видных у эмигрантов. Криминальный фон истории, который брезжит вначале, намеренно размыт; мелодраматическая линия любовного треугольника, едва наметившись, превращается в экзистенциальную. Тема картины ни много ни мало изгнание грешников из рая.
Алекс, Вера и двое их детей (дочку, кстати, зовут Евой) живут в загородном райском уголке, еще не затронутом глобализацией; здесь, о ужас, нет даже мобильных телефонов. Алекс (Константин Лавроненко) вырос без матери, в жестком мужском мире, законченным воплощением которого служит его старший брат Марк (Александр Балуев), бросивший семью и связанный с криминалом. Вера (шведско-норвежская актриса Мария Бонневи) несчастлива с Алексом, и, когда она узнает, что беременна, это вызывает в ней бурю противоречивых чувств. Алекс же трактует смятение жены как признание в неверности, он не знает, что ревность только первое и далеко не главное в череде испытаний, через которые ему предстоит пройти.
Когда "Изгнание" одним из первых включили в программу отборщики каннского конкурса, это воспринималось как бонус к невероятному, почти мистическому казусу "Возвращения" — четырехлетней давности дебюта Андрея Звягинцева. Успех того фильма был настолько интегральным, как говорят социологи кино ("Золотой лев" и "Лев будущего" в Венеции, прокат в 73 странах, не считая СНГ), что оставалось только развести руками. Такого просто не бывает, чтобы никому не ведомый режиссер с русскоязычным фильмом стал всюду востребован и чтобы газета The Guardian назвала его лучшим после Тарковского.
Незапланированный успех не прощается, и уже тогда прозвучало немало скептических определений типа "духовный гламур". Не в последнюю очередь были задеты рьяные апологеты Андрея Тарковского, не пожелавшие признать в Андрее Звягинцеве наследника их кумира. Однако фестивали не прислушались к этим голосам. Конечно, на волне триумфа господин Звягинцев должен был снять совсем уж плохой фильм, чтобы его не взяли в Канн. Но его не только взяли, а почти демонстративно наградили: приз лучшему актеру достался Константину Лавроненко, хотя конкуренты у него были отборные. По закону жанра ("жизнь все расставляет на свои места") ожидался громкий провал. Вместо этого успех, картину купили 35 стран — назовите еще один русский фильм, который этим может похвастаться. После "Возвращения", продюсированного Дмитрием Лесневским в малобюджетном формате, новый проект стоил на порядок дороже, но и это нормальная траектория карьеры успешного режиссера на этапе второго фильма.
Конечно, очень хочется наплевать на просвещенное мнение заграницы и исходить из собственных суверенных представлений о прекрасном, но на всякий случай общую картинку полезно иметь в виду. Так вот плюсы и минусы, уже с нашей точки зрения. После второго фильма можно говорить как о данности о художественном мире Андрея Звягинцева и образовавшего с ним тандем оператора Михаила Кричмана. Они снимают природные сцены так, что возникает мифологический микрокосмос, в котором оказываются допустимы рискованные обобщения и символы. Вместе с тем это современное кино, по стилю напоминающее вовсе не Тарковского, а скорее американский гиперреализм. Нет сомнений, будь Тарковский жив, он бы тоже снимал иначе, а не подражал самому себе тридцать лет назад. Те же, кто пытался подражать, как молодой Ларс фон Триер, чуть не сломали голову и обрели себя только преодолев это влияние.
Что Андрею Звягинцеву действительно мешает, это сценарные проблемы. В "Возвращении" с ними удалось справиться за счет минимизации разговоров и действующих лиц. В "Изгнании" исходный материал (рассказ Уильяма Сарояна) переработан радикально, но литературное качество диалогов оставляет желать лучшего, драматургия провисает из-за чрезмерного метража, и только невероятные усилия актеров и режиссера спасают положение. Но не всегда: журналисты помнят, что на каннском пресс-просмотре раздались смешки при вести о внезапном инфаркте одного из героев — концентрация трагических случайностей явно зашкалила. Избыточной выглядит в картине сцена, где дети складывают пазл "Благовещение" и читают фрагмент священной книги.
Андрей Звягинцев, во втором фильме это очевидно, позиционирует себя как художник с религиозной доминантой. Однако опыт его предшественников показывает, что кино само по себе способно играть роль духовного ритуала. И шедевры кинематографа рождаются на этом пути, а не там, где религиозные постулаты живописно иллюстрируются.
Газета «Коммерсантъ» № 183 (3759) от 06.10.2007
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=811947
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:14 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Наталья Трауберг. Сама жизнь («Изгнание»)
Начну с притчи. Один литовский священник долго слушал, как ругают неверующих, и наконец сказал: «Это же святые люди! Я бы стал наркоманом». На четверть века ранее один питерский филолог объяснял, почему так тяжело читать «Милого друга»: «Там нет неба, все под свинцовой крышкой».
Смотрю картину, небо есть. Вообще есть все, что позволяет сказать: «Хорошо весьма». Мир — лучше некуда. Такой всеевропейский пейзаж еще надо найти. Мало того, если не понимать ни по-русски, ни по-английски, можно принять то, что видишь, за идиллию.
Вот уж поистине конец истории, неназываемое блаженство после конца сказки. Добрая Унсет и скорбный Селин описывают нашу былую жизнь. Все верно, даже если тебе выпало стыдноватое счастье в виде ванной или торгсина. Здесь — совсем не то. Героев не бомбят и не посадят. Они не будут стоять за сохлой рыбой и ехать в набитом транспорте, слушая и там и там незаслуженные оскорбления. Еще недавно только ленивый не мечтал о такой самой жизни. Писатели, от сентиментальных до брутальных, завершали романы сценой, где Он и Она обретают дом, деревья, покой и волю.
Тогда об этой жизни мечтали, сегодня свинцовая крышка над ней ощутима не слабее, чем у Мопассана. Не дай бог сделать из этого вывод, что «тогда» было лучше. Над коммуналками и очередями далеко не всегда было небо — не говоря уже о том, что виды зла прекрасно совмещаются. Что приводит к обычной аберрации, другой разговор. Если кому-то кажется: герои бесятся с жиру, а в общаге или в осаде сразу бы ожили, — я не соглашусь и, по возможности, приведу нужные примеры.
Да, жестокость и ложь хуже такой жизни, а вот смерть — лучше. Когда Вера наконец тихо лежит под простыней, появляется — как это назвать? — смысл, глубина, высота, просто что-то человеческое. Так, как она жила, нельзя провести и суток. Все мы знаем эти серые дыры, но здесь их и дырами не назовешь, другого — нету. Казалось бы, мужчины похожи на мужчин, даже слишком, женщины — на женщин, дети — на детей. Но вот Ева вяло препирается с мамой — и ты с тоской узнаешь то странное существование, которое мы ведем, выйдя из сравнительно райского возраста и не войдя в человеческий, а ведь герои — совершенно в другом возрасте, в том примерно, на который приходится вершина жизни или хотя бы ее «середина», похожая на перекресток. Девочка просто мается, у взрослых — всякие события, но разницы, в сущности, мало.
Элиот писал о полых людях, Честертон возражал, напоминая о Божьем образе; но оба они предполагали, что common man — не полый. Для печального Элиота он остался в «старом добром времени», для Честертона — в «народе». Так или иначе, но по очертанию эти common people были вроде героев фильма: дом, семья, друзья, природа, застолье… Из бесчисленных честертоновских проповедей следует, что в них — надежда мира. Из фильма этого, мягко говоря, не следует.
Отсылка к Евангелию прочитывается легко, но не срабатывает. Какое там Евангелие, это даже не Ветхий Завет, разве что Экклезиаст. Настойчивей всего — ощущение античности. Дело не в трагедии, а в особом духе, из-за которого так тяжко читать, а не «изучать» тогдашнюю словесность. Тот же Честертон сказал о нем в «Вечном Человеке», Льюис — в повести о Психее, после них — многие. Случайно или не случайно, я вспомнила «Фанни и Александра». Недавно ушедшего шведа оптимистом не считают, дети и там ходят довольно бессмысленно; но вокруг — и невыноси мое зло дурной веры, и настоящее чудо с упреками Богу и разверзшимся небом, и нежность старика и старушки, новые младенцы, пир. Честное слово, жалеешь, что здесь нет распутного дядюшки, хоть какое-то движение воды. Но нет, распутство в таком контексте было бы невыносимо; собственно, похабщина древних — такая и есть, если читать самим.
Литовский францисканец ошибся, наркотики не помогли бы. Вот один из мужчин напился, а мы прямо видим, как он опять выйдет в пустоту. В этой же пустоте происходит и робкая попытка Веры нащупать что-то стародавнее и забытое, бывшее когда-то безусловным: дети не совсем, не только наши. Не могу лишь понять, почему среди этой пустоты есть островок — та семья, где, наверное, останутся Кир и Ева (не столь важно, что мама кричит на папу, — помнится, Честертон считал безнадежными тех, кто не боится жены). В этом жизненность сюжета: Киру с Евой есть где остаться. Вероятно, островок этот — из другого, искупленного мира, из мира Фриды и Флоры. Это уже не слепота античности, а та самая связность, из-за которой так правдивы сказки, жития и детективные романы золотой поры. …Помню, один философ в своих записках предположил, что моя склонность к «сближениям» — от страха и страданий. Однако мне давно было бы нечем испытывать даже это, если бы я, среди очень многих, не замечала деликатных значков, напоминающих нам, что мы — дети, но не сироты. Героям же «Изгнания» это невдомек. От неба они отделены плотной крышкой, только Вера догадывается, что за крышкой этой — лицевая сторона, и догадывается ценой жизни.
Так что же, наше время — и впрямь «постхристианское»? Скорее — наоборот. Слой, в котором уже перестаешь удивляться чудесам, не только есть, он очень заметен. Почему эту изнанку узора замечают далеко не все — другая, и непростая, проблема (хотя Габриэль Марсель отнес бы ее не к problеmes, а к mystеres). Самый первый ответ — в этот слой выйти страшно, как оказаться на юру; одна женщина сказала недавно — «…в космосе». Как бы то ни было, герои фильма в него почему-то не вышли — и ощущение такое, что они мечутся и бьются в закупоренном пространстве, серой дыре в обличьи райского пейзажа и величиной в мир. Если пред нами свидетельство, очень хорошо. Если доказательство от противного — еще лучше.
http://seance.ru/n/33-34/films33-34/izgnanie-3/sama-zhizn/
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:14 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Антон Долин. Как страшно быть серьезным («Изгнание»)
Мужчина, женщина и двое детей за городом — отдыхают, говорят ни о чем, выпивают на природе; необъяснимое ощущение грядущей катастрофы усиливается с каждым кадром. Она беременна, он в шоке: ребенок, похоже, не от него. Аборт не «решает проблему», а рушит хрупкую — если существовавшую вовсе — гармонию. Все важно. Ничто не случайно. Если дерево — то Древо Познания или ясень Иггдрасиль, если ручей — то Источник Бытия, если лес — то тот самый, сумрачный, где заблудился Данте, земную жизнь пройдя до половины. 43-летний Андрей Звягинцев свою прошел примерно до той же точки.
«Изгнание», наверное, самый асоциальный и абстрактный российский фильм ХХI века, действие которого, как язвительно замечают многочисленные критики, происходит «везде и нигде, всегда и никогда». Именно он, однако, спровоцировал реакцию столь бурную, что ей бы позавидовал любой скандалист и неформал (сам Звягинцев — не то и не другое), и по факту оказался диагнозом для отечественного зрителя. Как десять лет назад находились ригористы, признававшие Тарантино и его учеников образцами дурного вкуса и ставившие американскому хулигану в пример Дрейера с Брессоном, так теперь от искусства требуют легковесной игры с жанрами, иронии, постмодернистских цитат. Раньше грехом считалась несерьезность, теперь — серьезность.
Второй синдром, вскрытый «Изгнанием», — тотальное недоверие к фигуре Автора: если человек позволяет себе категоричное высказывание «о самом главном», да еще и всерьез, — значит, он или подлец, или дурак. «Что это Звягинцев мне про любовь и смерть заливает, да еще Евангелие цитирует! Говоришь, Пазолини тоже цитировал, Тарковский тоже под Баха умничал, Антониони по десять минут планы держал? Ну ты, старик, сравнил! Они же гении. Не то что Звягинцев».
Вопрос не в том, гений ли Звягинцев. Такие вопросы и не решаются на стадии второго фильма (напомню: у Антониони это была посредственная «Дама без камелий», у Бергмана — сделанный на заказ смехотворный «Дождь над нашей любовью»). Звягинцев — на удивление последовательный и отважный человек. Он не боится того, от чего остальные бегут: быть серьезным, говоря о серьезном. Читать вслух Послание к Коринфянам. Называть девочку Евой и кормить ее яблоками, а мать девочки — Верой. Экранизировать мало кому известную (к слову, блестящую) повесть иностранного писателя Уильяма Сарояна. Снимать фильм на внушительные деньги, ограничивая место действия одним деревенским домом, одним полем и одним железнодорожным полустанком: бюджет уходит в детали (то, чего другие русские режиссеры, за исключением Германа-старшего, не могут и не хотят себе позволять). Брать на главную роль шведскую актрису, а потом ее озвучивать порусски. Выверять днями высоту травы для съемок последней сцены фильма. Утверждать, что жизнь без любви не стоит того, чтобы быть прожитой, и выстраивать на этом тезисе интригу длинного, медленного и запутанного фильма.
И вот что интереснее всего: ставя на кон все, Звягинцев выигрывает. За первый фильм он взял фантастический лот- двух «Золотых львов» сразу. За второй — «Золотую пальму», пусть малую и актерскую, но самую настоящую, в Канне. Конечно, не потому, что так великолепен артист Константин Лавроненко: он, как все исполнители у Звягинцева, больше присутствует на экране, чем играет. Приз дан фильму, актер награжден как альтер эго режиссера. Может, Звягинцев преподнес Европе ее любимое блюдо, за что и был поощрен? Увы, эта версия неубедительна. Со времен «Жертвоприношения» — то есть вот уже больше двух десятилетий — тяжеловесного притчевого кино на вечные темы в Европе никто не снимает и не награждает. В моде другое: маргинальные кинематографии (Россия не в их числе) и острая социальная проблематика (Звягинцев ни при чем).
Личное мужество режиссера, конечно, еще не превращает его фильм в акт искусства. «Изгнание» легко анализировать, разбирая цитаты из Писания или Тарковского с Бергманом (чьи фильмы для многих равнозначны Библии), но фильм при этом предстает цельным, неделимым, вырубленным из совестливого подсознания автора куском. Легко почувствовать, что в этом отстраненном фильме речь ведется не об отстраненном, а о выстраданном. Мания учительства Звягинцеву — человеку вообще тихому, неброскому — решительно не присуща. Как любой подлинный (пусть и начинающий) художник, он говорит от себя и о себе, не смущаясь возможными трудностями коммуникации. Парадоксальным образом эта личностная интонация, а вовсе не переуплотненный слой культурного перегноя, обеспечивает медленное, но мощное движение фильма из внешнего мира интеллигентских клише в зрительскую подкорку.
Вопреки логике, моде, конъюнктуре, здравому смыслу молодой режиссер-самоучка осуществил давнюю и, казалось, невыполнимую мечту русского кино — создал универсальный, международный продукт. С публикой он говорит языком визуальных образов, первичная материя природы обретает в его руках форму и смысл, а бытовая семейная интрига наполняется значимостью архетипа. Увидеть в серьезности серьезничанье, а в претензии претенциозность — проще простого. Однако риск, на который шел Звягинцев, снимая вопиюще несовременное кино, лучше любых тезисов свидетельствует о чистоте его намерений. Чувствуя это, «Изгнание» смогут понять и оценить зрители любых стран, кроме одной-единственной — России. Что позволяет диагностировать самую неприятную и трудноизлечимую болезнь нашего кино. Имя этой болезни — провинциальность.
http://seance.ru/n....rjoznym
|
| |
| |
| Татьяна_Таянова | Дата: Пятница, 07.02.2014, 20:16 | Сообщение # 13 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 41
Статус: Offline
| Я знаю три имени, только три имени, которые заставляют меня испытывать то, что, не назовешь и не опишешь… И все же пытаюсь подобрать слова:
Чувство бремени полного Смысла,
Жажда и страх принять Открытие,
Тоска по самой себе,
Увеличение себя и мира,
«Достигнутого торжества игра и мука – натянутая тетива тугого лука»…
Нет – слов не нахожу!
Но я знаю точно — Звягинцев – четвертый. После…
1.Бергмана, 2.Тарковского, 3. Сокурова.
На многих, из тех, с кем я обсуждала фильмы этих мастеров, они оказывают гнетущее впечатление. Но, думаю, не оттого что удручают или подавляют. А потому что наполняют такой тяжестью, которая (как бы это лучше сказать?)… не для повседневности, не для буден. Ведь в повседневности мы чаще ходим налегке (я, конечно, не сумки — душу имею в виду).
И уж точно не каждую секунду думаем о главном…
…Все мы в кино ищем или настоящего, или ненастоящего. Любителям «творческой лжи» Звягинцев не подходит (говорю всерьез: его концентрированная абстрактность и плотная аллегоричность – не есть ложь. И не есть прием даже). Он снимает не просто события, не просто людей, не просто поступки – их «концентраты». И также как есть духи и есть парфюмерная вода, есть фильмы, чьи смыслы настолько сильны, что долго не «выдыхаются» и те, что «выветриваются» мгновенно.
Сравнение корявое, конечно, я понимаю. Но я заметила, когда говоришь о главном – только так и получается.
Отец, Мать, Ребенок, Семья, Дом, Дерево, Небо, Вода, Яблоко, Церковь, Кладбище… — не аллегории – больше — сгустки смыслов – символы, символы, символы, символы…
В каждом из названных слов – ключ от одной из многих дверец фильма и в каждом — потенции созидания (жизни) и разрушения (смерти).
Но я не хочу писать о приемах. Тогда все донельзя упростится, исчезнет, канет в воду (о, какая в фильме вода!))…
Лучше поделюсь первым впечатлением от просмотра – помню до сих пор, что сказала другу:
…я нашла что-то настоящее в себе и много ненастоящего в мире. Что?
Сформулировать непросто. Есть люди, чья духовная жизнь как ультразвук… Она настолько тонкая (и совершенная), что мы (недельфины) ее с трудом улавливаем… И это «с трудом» заставляет тосковать… У меня чувство, что, посмотрев Звягинцева, я пообщалась с дельфином. То, что в «Изгнании» видишь и понимаешь сразу — вовсе не самое главное. Не настроился на ультразвук, мало что поймешь… Не настроишься на вертикаль луча (или дождя) – мало что увидишь… То есть ты, конечно, увидишь, что все изображенное в нем похоже на Тарковского и Бергмана, заметишь все эти универсальные архетипы и концепты — библейские и не очень, которыми густо украшен фильм (от яблока до отца), намеренное единообразие лиц актеров, минимализм стиля, строгий логизм композиции и концепции, двойничество героев (возможно, даже «триады»)… Но ведь это не главное!
Человек сложнее, чем кажется. Он способен, п о – н а с т о я щ е м у с п о с о б е н, страдать от того, что слова апостола Павла из его знаменитого Первого послания коринфянам о любви не сбываются в жизни: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…». Любовь никогда не перестает?
Вера-Любовь, испытывая, насколько велико ее изгнание из сердца Алекса, изгоняет себя-РЕБЕНКА из жизни. И при этом спасает мужа...
Вера-Любовь заставила себя похоронить, чтобы воскреснуть и вернуться в осиротевший дом в сердце Алекса.
Фильм заканчивается возвращением, а не изгнанием… Любви. И надежды.
|
| |
| |
| Марина_Васильева | Дата: Воскресенье, 09.02.2014, 09:42 | Сообщение # 14 |
Группа: Друзья
Сообщений: 21
Статус: Offline
| Говорят, что в мире нет ничего совершенного. Однако, посмотрев картину Андрея Звягинцева «Изгнание», я поняла, что есть.
Одно лишь название фильма наталкивает человека, который собирается посмотреть данную киноленту, на размышления о том, кто и откуда был изгнан. Моей первой ассоциацией была библейская история о том, как Адам – первый человек, вкусивший запретный плод, был изгнан из Райского сада вместе со своей избранницей Евой.
Мысль о том, что фильм действительно переплетается с верой, утверждается в сознании зрителя с каждой минутой все больше. Во-первых, нельзя не заметить имена главных героев, которые в большинстве своем употреблялись в Библии. Во- вторых, места, где разворачиваются события, так похожи на райский сад. Все хвалебные эпитеты устремляются в адрес режиссера, право не знаю, как можно было отыскать и так искусно снять «рай на земле».
За простыми, на первый взгляд, диалогами на бытовые темы скрывается большая проблема, которая была и будет актуальной во все времена – проблема непонимания самых близких на свете людей - мужа и жены. Главная героиня фильма говорит, что для решения завести ребенка нужно быть поистине вместе, поодиночке нельзя, это не будет иметь смысла. Также как и девочка, читая Библию перед сном, произносит, что двигать горы, заниматься самопожертвованием без любви это тщетно. Сказав мужу, что ребенок «не его», Вера окончательно забивается в угол. На самом же деле, она хотела сказать про отчужденность мужа, и так же про то, что дети принадлежат не только своим родителям, но еще и Богу. Оказавшись не в состоянии сломать стену непонимания между собой и мужем, Вере остается лишь одно - покончить с собой раз и навсегда, так и не воплотив в жизнь поговорку «Бог любит троицу», а вместо того получить три смерти - ее, ребенка и Марка.
После смерти героини между Алексом и Марком происходит разговор, где брат спрашивает совета, что же делать дальше, на что он получает ответ - «Похоронить веру». Да, да. Слово «вера» я написала с маленькой буквы, ведь муж теряет веру в хорошее, после того, как он загубил свою жену.
А брат Марк является, по моему мнению, «тёмной» стороной Александра, змеем-искусителем, который помог привести в исполнение идею брата избавиться от «чужого» ребенка.
В заключение хотелось бы сказать, что фильм произвел на меня сильнейшее впечатление, и выразить благодарность режиссеру за то, что своими фильмами он подтверждает развитие и жизнь Российского кинематографа.Также хотелось бы пожелать вам всегда искать пути решения проблем и пытаться понять друг друга.
|
| |
| |
| Аня-Клюева | Дата: Воскресенье, 09.02.2014, 20:17 | Сообщение # 15 |
Группа: Друзья
Сообщений: 98
Статус: Offline
| Сказать честно, мне давно хотелось увидеть в нашем киноклубе современные работы отечественных режиссеров, открыть для себя новые имена, увидеть «другое» русское кино, кино в самом лучшем и высоком смысле этого слова. Так уж случилось, что мне выпала честь представлять фильм Андрея Звягинцева «Изгнание», который стал для меня своеобразным откровением, проник в моё сознание и поразил до глубины души. И сейчас, подытоживая увиденное, мне хотелось бы порассуждать не столько о художественной стороне его творчества и замысле, сколько о невероятно талантливом, удивительном и глубоком явлении нашей кинорежиссуры Андрее Звягинцеве.
Знакомство с творчеством режиссера началось с фильма «Возвращение», вызвавшего не меньшую бурю эмоций, ставшего глотком свежего воздуха, тем самым открытием, которого я так ждала! Атмосфера фильмов Звягинцева с первых минут, с первых кадров помещает зрителя в некое изолированное пространство, на просторах которого разворачиваются глубокие психологические драмы, внутренние конфликты, затрагиваются вопросы бытия и человеческого естества. Такая изолированность нередко выступает предметом критики его режиссерского почерка. На мой взгляд, очевидная национальная привязанность только загоняет фильм в рамки, придает шаблонность, ограничивает простор мысли. Стремление режиссера создавать картины, понятные мировому зрителю, рассказывать истории вне признаков времени и места, только лишь указывает на высокий уровень его мастерства, способность чувствовать и видеть то особенное, цепляющее и близкое в первую очередь для ЧЕЛОВЕКА, а не для искушенного европейского зрителя или критика. Также и с упрёками в похожести на ранее творивших великих режиссеров, в особенности Тарковского. Никто не оспаривает использование Звягинцевым художественных отсылок, визуальных цитат. Но это частичное заимствование не носит схожий характер и ни в коем случае не является копированием стиля других режиссеров. На мой взгляд, данные упреки и недовольства не совсем обоснованы и должны уходить в сторону, когда имеешь дело с настоящим художником, мастером своего дела, умеющим тонко и к месту делать отсылки, включать библейские мотивы в свои фильмы, наполнять их глубоким завуалированным смыслом, давать простор для разгадки.
Прекрасной иллюстрацией его творчества служит цитата режиссера «Искусство призвано ранить человека, чтобы дать ему инъекцию… Ранить с тем, чтобы появились силы жить». Так и фильм «Изгнание» стал той самой инъекцией, которая ранит, бьёт в самое сердце и прочно оседает в памяти. История немоты и глухоты человеческих отношений, несущая в себе библейский подтекст, наглядно демонстрирует зрителю, как умирают чувства, как можно быть совсем близко, но и в то же время запредельно далеко, разговаривая друг с другом спинами. Как молчание и отсутствие любви к ближнему приводит к страшным разрушительным последствиям.
Безусловно, смотреть фильм тяжело, всё в нем работает на создание гнетущей атмосферы безысходности, безвыходности ситуации. Сильнейшая музыка, блестящая операторская работа, актерская игра сливаются воедино и рассказывают историю, пропитанную болью и одиночеством. Картины в начале фильма, насыщенные солнечным светом, красотой цветущей природы с каждой минутой фильма постепенно мрачнеют, угнетают, убивают на миг проснувшийся рай. Очнувшийся на какой-то момент ото сна дом, стал не спасением, а последним пристанищем для семьи, навсегда захлопнув двери, похоронив в себе эту страшную историю.
Не секрет, что современный российский кинематограф представляет собой аппарат для заколачивания денег, удовлетворения минимальных потребностей современного зрителя, привыкшего получать одноразовое, «фастфудное» кино с поверхностным смыслом, кино для моментального проглатывания. Но к счастью, всегда находятся исключения, каковым и является на сегодняшний день русский режиссер Андрей Звягинцев, получивший заслуженное мировое признание, доказавший жизнеспособность отечественного авторского кино. Меня переполняют чувства гордости и радости, что у нас есть такие режиссеры, пробуждающие веру в возрождение и бессмертие кино как удивительного искусства, призванного пробуждать и оставлять неизгладимый след в сердцах людей!
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 25.07.2014, 17:55 | Сообщение # 16 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Евгений Васильев. Препарат профессора Гибберна.
Вторая полнометражная картина триумфатора Венеции Андрея Звягинцева Изгнание была встречена зрителем довольно холодно. После первых просмотров в рядах даже "продвинутых" синефилов царило недоумение. Кто-кто вяло аплодировал, кто-то недовольно ворчал, а уж, после того, как синефилы прочитали разгромные рецензии знатных киноведов, поток критики обрушился на Звягинцева как цунами на провинцию Ачех. Казалось, что проклятия и ругань смоют вчерашнего любимца в океан забвения, и утонет там Андрей вместе с Балуевым, Лавроненко и Марией Бонневи в придачу. Те, кто еще вчера дружно восторгался Возвращением, пожалели о былых восторгах - мол, "зря мы тогда "купились". Те же, кто молча проглотил успех Возвращения, наконец-то облегчились, заявив, что "фильм - полное дерьмо".
Екатерина Барабаш заявила, что Звягинцев изобрел "духовный гламур", беспощадный по форме и бессмысленный по содержанию. Елена Ардабацкая отметила, что просмотр был трудным, поскольку в Изгнании - ничего нет: ни людей, ни запахов, только Пустота. Сам Роман Волобуев сначала больше ерничал насчет ультрамариновых хлебниц, а потом не выдержал и стал резать правду-матку. С его слов получалось, что, даже презираемый нынче Михалков, и то: "личность сложная", а Звягинцев - однослойная структура, он - хороший профессиональный режиссер, уровня среднего американского сериальщика, снимающий кино о том, что ему абсолютно до лампочки - из сугубо шкурных, притом, соображений, а поскольку он работает не в сегменте "моей прекрасной няни", а в сегменте русской, типа, духовности, его равнодушие, и тот факт, что он ни хрена не знает о тех глубокомысленных вещах, которые изображает в своих фильмах, - это и есть страшное. Даже мирно настроенный Сэм Клебанов сетовал: "Вроде бы в фильме постоянно предлагают подумать, какой смысл в этих религиозных параллелях. Может, мы, конечно, плохо думали, но что-то ничего не придумалось".
Я не буду перечислять все претензии и нападки недовольных киноведов и кинозрительниц, скажу лишь, что, если не углубляться в детали, то критику Изгнания можно свести к трем пунктам:
1) Безымянность времени и места действия фильма
2) Искусственный сюжет
3) Отсутствие осмысленного содержания.
Давайте разберемся по порядку.
Время и место действия
Быть может, в каком-то другом фильме изнеженные склоны, нефритовая посуда и пылинки в лучах солнца были бы восприняты на ура, но в Изгнании изысканная эстетика зрителя оттолкнула. Маньеризм мизансцен, красоты пейзажей вкупе с маниакальным стремлением режиссера изгнать все приметы времени из кадра возвели между зрителем и фильмом стену непонимания. Многим казалось, что не люди, а безымянные призраки бродят в пустых комнатах и одиноких рощах, что режиссер пытается скрыть за красотой кадра нищету содержания. Так ли это? Давайте попробуем взглянуть на ситуацию с другой стороны.
Вы когда-нибудь пытались пересказать свой сон? Тогда, наверняка, испытали разочарование оттого, что невозможно передать такие понятные одному вам ощущения. Да, что там сновидения. Даже в дневной жизни есть такие изломы, такие переливы переживаний, такие "психологические пространства", о которых нельзя рассказать, поскольку слов не хватает. Иногда может помочь поэзия, иногда музыка, а иногда и кино. Есть такая фраза: "сновидческое кино". Это кино открывает порой такие пласты памяти, дает такие ощущения, которые могут быть и ярче, и богаче, чем, Например, воспоминания о первой любви или поездке в Китай. Классическим примером сновидческого кино признается фильм Алексея Германа Хрусталев, машину. Я не могу говорить о других, но Изгнание мне напомнило переживание первого дня в Мадриде, переживание сначала такое выпуклое, шершавое что-ли, но потом совсем забытое. Почему-то именно первые дни в новом месте всегда стоят особняком. Конечно, психологическая реальность у каждого своя. Разумеется, кого-то эстетика фильма оставит равнодушным, и "это - правильно". Посмотрите на кино и с этой стороны, быть может, какой-нибудь другой фильм разбудит в вас то, что не выразить словами. Впрочем, тут дело не только в сновидческое кино. Мнение о том, что кино из всех искусств ближе всех лежит к миру сновидений, разделяет чуть ли не половина киноведов, и могу только лишь с ним согласится.
Apropos, Изгнание снималось в южной Молдове в 5 километрах от города Вулканешты. Не знаю, где точно в Молдове проходили съемки Зайца над бездной, но как только я увидел пейзажи Изгнания, то сразу вспомнил и ленту Кеосаяна. Такая вот Молдавия, красивая и сентиментальная! Так что любая "безымянность" - вещь весьма относительная. Вопрос в широте кругозора.
Искусственность сюжета?
Можно ли сказать, что сюжет Изгнания искусственен? Смотря как смотреть. В самом деле, на первый взгляд, стройная история об измене, беременности, об отношениях мужчины и женщины, в конце фильма рассыпается как карточный домик. Виной тому - непостижимое для многих "жертвоприношение" главной героини. Особенно зрительницы возмущались и отмечали, что образ Веры - насквозь фальшив, что вместо женщины Звягинцев представил фантом, мужское представление о ней. Забавно, что и на IMDB у Изгнания между женской и мужской аудиторией наблюдается значительное расхождение в оценках. Если женщины в среднем оценили ленту на 6.4, то мужчины на 8.0. Такое случается довольно редко. Но, в чем дело: я убежден, что семейная драма, внешняя канва событий, есть лишь преддверие к более глубоким пластам фильма. В этом свете нелепость поступков Веры, ее измена, ее намеки и жертвенный аборт приобретает совсем иной оттенок. Интересно, что в связи с массовым внедрением теста на ДНК проблема супружеских измен всколыхнула в обществе небывалую полемику. Тут как тут подоспели 4 месяца, 3 недели, 2 дня каннского лауреата румына Мунжиу и Изгнание Звягинцева, в связи, с чем в сетевых форумах началось беспощадное рубилово по поводу адюльтеров и связанных с ними абортов. Но в Изгнании аборт - лишь повод, а не предмет спора. Фильм не о нем, а о чем же?
21 ноября 2006 года в Российской газете было опубликовано интервью Андрея Звягинцева. На вопрос корреспондента Валерия Кичина об Изгнании режиссер говорит следующее:
Звягинцев: "…Вообще, надо сказать, что персонаж мне важен вовсе не как характер или социальный тип, а как носитель определенных идей. Не как индивидуальность, а как функция, воплощенная в теле этого актера или актрисы.
Валерий Кичин: Иными словами, вы понимаете фильм как действующую модель жизни?
Звягинцев: Да, как жизнеустройство. Не на бытовом уровне, а на метафизическом, возможно, даже мистическом. Примерно так было и с Возвращением: там отец был не просто и не только конкретным человеком, а тоже определенной функцией, воплощением некой идеи. Впрочем, и дети тоже. Я так устроен: у меня интерес возникает, если я не столько открываю героя как характер, сколько нахожу ключ к его идее. Красота мира воплощается вовсе не через бесславные сражения в мире людей, живущем эмоциями, корыстью и страстями. Она выражается через битву в мире идей. Там эта битва нескончаема и прекрасна".
Эти слова сразу переворачивают все с ног на голову. Добросовестный просмотр позволяет буквально с первых кадров увидеть за ворохом слов и событий историю с заботливо расставленными подсказками. Звягинцев вовсе не желал запутать зрителя. Наоборот, и самим фильмом и прямыми намеками в интервью он раскрывает все карты. Оказывается, что за внешней канвой событий открывается огромный мир, где все загадки превращаются в отгадку. Так о чем же этот фильм?
Cодержание и смысл фильма
В рецензиях на Изгнание неоднократно говорилось о его многочисленных аллюзиях, цитатах, метафорах, но в рецензиях эти аллюзии, намеки, цитаты рассыпались как бисер по полу. Казалось, что сюжет живет отдельно, а цитаты валяются отдельно. Отсюда и всеобщее недоумение. Между тем добросовестный, медленный просмотр фильма сразу же меняет отношение к нему.
0 минут 0 секунд - 4 минуты 18 секунд фильма
Первая сцена: Раскидистое древо зеленеет у проселочной дороги между пашней и полем, пока на горизонте не появляется автомобиль. Машина мчится по проселочной дороге, окутав клубами пыли это дерево, едет дальше.
Затем она уже мчится по шоссе между лесом и полем, трижды исчезая из виду.
Машина въезжает в город, в его индустриальное предместье. Клубы дыма валят из труб. Накрапывает, темнеет. Обратите внимание, если в начале машина движется в открытом пространстве, то теперь она движется то между заводскими стенами, то между каналом и вереницей домов. Иными словами, путь автомобиля строго ограничен.
Ни вправо, ни влево ехать нельзя. Несмотря на тревожное мерцание светофора, машина все движется вперед.
В этот момент путь машине преграждает железнодорожный состав. Все. Приехали. Начинается ливень. Водитель использует передышку для того, чтобы перевязать окровавленную руку, но как только шлагбаум поднимается, едет дальше. Наконец, автомобиль подъезжает к дому уже глубокой ночью, то есть въезжает в город авто днем, а подъезжает к дому ночью! Ночью! Что это за мегаполис такой, что ехать через него нужно с утра до поздней ночи!? Это ведь - не Токио и не Москва! Пробок не наблюдается.
Как это понимать? С первых секунд фильма режиссер начинает играть со зрителем в какую-то страшную, немыслимую игру, но почти никто этого не замечает! Обыденное, земное мировоззрение остается позади, и, мы падаем, падаем, падаем в сон, миф, некое метафизическое пространство. Здесь в этом зазеркалье, в этой заресничной стране, все вдруг становиться ясно. Итак, машина, поле, лес, город. Вот! Это же прямой пересказ истории Цивилизации, а точнее историософский нарратив с его традиционным членением времени на три периода: Античность (поле), Средние Века (лес) и Новое Время (город). Дорога в этом ракурсе становится самой Метаисторией, а Дерево - символом Эдема или доисторического Рая.
Вот так вот! "Все детки, все цыплятки, слезай - приехали". Ни много, ни мало Изгнание начинается с вынесения приговора, со своеобразного "Заката Европы" от Звягинцева. Тысячелетняя история спрессована в четыре с половиной минуты. Начав движение утром в цветущем Рае, цивилизация закончила его в кромешном мраке - дальше пути нет. Дальше нет? А вообще? Есть ли выход вообще? Есть ли альтернатива движению вперед на "Машине"?
4 минуты 18 секунд - 9 минут 31 секунда
Выясняется, что водителя авто зовут Марк, и приехал он в дом младшего брата - Алекса. Имя "Марк" происходит, предположительно, от латинского слова "Маркус", то бишь, "молоток, кувалда". Окровавленному Марку нужен отдых и ночлег. Но не только. Ему нужна помощь. Эту помощь ему оказывает Алекс - Марк отклоняет предложение Алекса позвать врача. Именно Алекс вынимает пулю из плеча Марка, а затем смывает его кровь. Как выяснится дальше, отказ от врачей оказался весьма дальновидным шагом.
В течение всего фильма Марк являет собой образец запредельного мужества и самоотречения. Вечный странник, привыкший во всем полагаться только на самого себя, самый мужественный и героический персонаж, Марк оказывается и самым уязвимым. Если Вера идет на смерть сама, то Марк буквально увядает на глазах. Израненный, измотанный и больной Марк умирает от сердечного приступа.
Младший брат - натура не столь однозначная. С одной стороны, угрюмый и немногословный Алекс похож на брата в его "само-стоянии", в стремлении все решать самому. С другой стороны, Алекс все время колеблется. Это уже не "молоток", не "кувалда". Имя "Александр" происходит от греческих слов "Алекс" - защитник и "Андрос" - "мужчина". Алекс не торопится с принятием решений. Его способность колебаться, пропускать решение через сомнения, то есть склонность размышлять, оказывается для него колоссальным преимуществом. Алекс останется жить.
Итак, Марк нашел временный приют у брата. В это время Алекс ему сообщает о том, что некий Роберт пообещал ему двухмесячную работу, после которой он собирается посетить родительский дом. Иначе говоря, если путь Марка - движение в город, то путь Алекса движение из города туда, откуда только что приехал Марк. Даже в этой малозаметной детали братья отличаются друг от друга, но главное отличие Алекса от Марка заключается в том, что у него есть Вера.
9 минут 31 секунда - 11 минут 49 секунд
Жена Алекса - Вера - существо совершенно загадочное. Вера почти всегда зависима и безынициативна. Кажется, что ее удел - страдания и слезы. Однако именно Вера является сюжетным центром, катализатором драмы. Ее противоречивые поступки ломают сюжет фильма о коленку, ее монолог о детях и родителях приводит зрителя в полное недоумение. Как известно, слово "вера" в русском языке - не только женское имя. А что, если Вера - не только жена Алекса, не только мать его детей, - но еще и "вера", то есть "убеждение", "вера во что-то", религиозная категория? Как тогда она впишется в структуру сюжета? Давайте подумаем.
По прошествии некого количества времени, Вера, Алекс едут в поезде. Едут не одни, а с детьми: мальчиком и девочкой. Сына зовут - Кир, а дочь - Ева. Несмотря на то, что "вера" у Алекса все-таки есть, существует она как бы отдельно, словно в параллельном мире. Несмотря на обручальные кольца, между ними разверзлась пропасть отчуждения.
И на брачном ложе, и в купе поезда они сидят порознь. Более того, сидят порознь не только они. Алекс сидит с сыном, а Вера с дочерью. В течение всего фильма Звягинцев разъединяет, отчуждает друг от друга мужских и женских героев неоднократно.
Это, видно хотя бы по структуре мизансцены "в купе поезда". Если отношения Веры с мужской половиной семьи находятся в трагическом разрыве, то отношения Веры - и ее дочери Евы находится в счастливом единении.
Как только поезд подъезжает к месту назначения, солнечный свет освещает Веру как знак, как божественное свидетельство. Лицо Веры озаряет улыбка.
С маниакальной настойчивостью режиссер уподобляет город Царству Ночи, а окрестности Дома Отца Светлому Раю. Поезд прибывает на место назначения, семья выходит на перрон. Даже форма станции намекает о разновекторности этих миров - одна стрела указывает налево, другая - направо. Здесь малозаметным, но значимым эпизодом является следующий: Вера замешкалась с вещами, а Алекс и Кир уходят вперед. Ева остается с Верой, но срывается с места и присоединяется к отцу и брату, оставляя Веру одну. Как окажется, неспроста.
Продолжение следует…
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 25.07.2014, 17:57 | Сообщение # 17 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Евгений Васильев. Препарат профессора Гибберна.
Продолжение.
11 минут 53 секунды - 19 минут 37 секунд
Покинув город, семья возвращается в дом отца Алекса. Почему туда? Что в нем такого? Если не спешить, то можно заметить, что от внешнего мира дом отделен глубоким оврагом. Овраг перекрыт деревянным мостиком. Перед мостиком стоит телеграфный столб.
И, вдруг, этот столб, а точнее лишь его крестообразная верхушка начинает мелькать буквально с любого ракурса. Посмотрите фильм внимательно. Неприметный поначалу крест настойчиво попадает в центр кадра. На него смотрит Георгий и Виктор, Алекс и Кир. Этот крест виднеется из каждого окна, из любой комнаты. Широкий крест находится на фасаде дома. Кроме того, камера останавливает взор на крестообразных стропилах, оконных рамах и дверных балках в виде креста.
Налицо - недвусмысленное свидетельство: отцовский дом, семейная колыбель - ни что иное, как Дом Бога, Церковь или Христианство в целом. Там, за оврагом, еще стоят машины, там гуляют отары баранов, а здесь - Дом Бога как место последней надежды. Дом Бога предан забвению людьми точно так же, как и христианство почти повсеместно в современной Европе. Остались только потухший очаг и серый пепел.
Тем не менее, Алекс, Вера, Кир и Ева начинают его осваивать, селиться в его комнатах. Открываются ставни, снова огонь пылает в камине, а свет озаряет темные уголки. Кажется, что забытый храм вернется к жизни. Вернется ли? С первых минут что-то тревожное витает в воздухе. Кир, листая страницы книги, открывает загадочную репродукцию, на которой изображены три фигуры то ли оккультного, то ли фольклорного характера. Он же спрашивает Алекса о присутствующем в доме странном запахе, но ответа не получает.
Решающее значение отдано символике воды. Известно, что вода как символ жизни многократно использовалась в эзотерике, живописи и кино. В Изгнании вода, а точнее, ее отсутствие, жажда воды несет в себе зловещий смысл. Еще по дороге домой, Ева заявляет, что хочет пить. Затем в эпицентр беседы между Киром и Алексом попадает некий источник, расположенный в саду грецких орехов. Алекс отвечает, что в сад, то есть, к источнику, можно идти только после купания. Купание или омовение выступает здесь как аллюзия на таинство крещения, то есть попасть в сад или Эдем, можно только крестившись.
Вездесущий крест, омовение, овраг, Дом Отца - только начало в бесконечной веренице библейских, исторических и христианских аллюзий, которые не только торчат повсюду из внешней событийности, но и ложатся в четкую последовательность, складываются в несколько линий повествования. Каждая линия - библейская, метаисторическая, семейная влияет и зависит от других линий, а каждый эпизод отражается в зеркалах разных смысловых уровней. При этом самое важное заключается в том, что не притча объясняет действительность, а действительность объясняет притчу. В интервью Ксении Голубович Звягинцев заявляет: "Мало кто задумывался, что под любым событием его собственной жизни лежит "миф", "схема", какой-то поворот, который известен человечеству уже миллионы лет. Мы не проживаем какие-то новые судьбы, мы не совершаем новых деяний. Все деяния уже написаны на небесах или лежат в нашем древнем мозге". Иными словами кинематограф Звягинцева - есть ничто иное, как отголосок уже подзабытого философского направления как структурализм.
Алекс, Вера, Кир и Ева поднимаются на возвышенность и оказываются в дивной роще, напоминающей Эдем. Там когда-то был источник. Вода из источника стекала по ручью вниз, проходила под домом, вращал его жернов. Можно предположить, источник в Эдеме, течение воды, работа жернова, мельница сообщала Дому Бога жизнь. Однако источник пересох. Алекс еще видел воду в источнике, но Кир уже нет. На вопрос Кира, почему пересох ручей, Алекс отвечает: "Бог его знает". Таким образом, если раньше Небесный Эдем поил живительной водой Церковь, то теперь по воле Бога - уже нет. Налицо параллелизм "засухи" в христианской жизни и в жизни современной семьи. При этом неважно, что является причиной, а что следствием.
19 минут 37 секунд - 21 минута 42 секунды
Тетива сюжета натягивается. Эпизод начинается с диалога Веры и Евы. Вера готовит салат из яблок и называет свою дочь "зайкой" или "солнечным светом". Ева вдруг ощетинилась: она не хочет больше быть "солнечным светом". Она хочет быть только "Евой".
Другими словами, Новая Женщина - Ева, также желает найти себя в само-стоянии, в собственной, автономной женской сущности, как и Новый Человек - Марк хочет найти себя в автономности мужской. Для Веры отречение Евы - катастрофа. Если смотреть на этот эпизод как семейную историю, то ее реакция выглядит неестественной, парадоксальной. В ее глазах написан ужас. Мать не может так реагировать на невинный каприз дочери. Все же Изгнание - это не "дочки-матери". Единственно возможный ответ: Ева отрекается от Веры, от "солнечной" своей сущности. Иными словами, Ева лишает Веру последней надежды, надежды передать себя человечеству, ведь Кир и Алекс уже чужды Вере, а все ее чаяния были связаны только с Евой или с женской половиной человечества. Теперь все связи порваны. Теперь Вере необходим какой-то выход, какая-то иная возможность и эту возможность она находит.
Вера говорит Алексу, что ждет ребенка, но этот ребенок "не твой". Таким образом, ребенок, бытие которого ставится под вопрос, становится возможностью спасения для Веры. Этот возможный ребенок и стал причиной конфликта между Верой и Алексом. Алекс потрясен, раздавлен заявлением Веры. Последняя делает тщетные попытки объясниться с ним, а в ретроспекции дает "метафизическое объяснение" Роберту, но это "объяснение" требует колоссального усилия от внимающего, а Алекс не способен не только понять, но и выслушать Веру.
Логика поступков Веры ставит в тупик не только Алекса, но и зрителя. Ее жертва кажется немыслимой, необъяснимой. Как выяснится, ее жертва - почти абсурдна, но абсурдна она только на первый взгляд. Знаменитая максима "Credo quia absurdum est" или "верую, ибо абсурдно" является парафразом фрагмента сочинения раннехристианского апологета Тертуллиана О плоти Христа, где в полемике с гностиком Маркионом он пишет: "И Сын Божий умер: это бесспорно, ибо нелепо. И, погребённый, воскрес: это несомненно, ибо невозможно". Вера - абсурдна, но ведь и Бытие в своих предельных основаниях и Вселенная в своих законах с точки зрения человеческой повседневности - не менее абсурдны. И все же, несмотря на то, что эти законы кажутся непостижимыми и абсурдными, они не перестают быть законами. Они не опускаются до повседневного, обыденного сознания. Наоборот, Человек должен подняться до их высоты и никак иначе.
Точно таким же образом, требование Веры (веры) к Алексу (Человеку) принять ее и (и его) ребенка - иррационально и непостижимо. Для принятия Веры необходимо совершить интеллектуальное усилие, совершить прыжок через бездну непонимания. И все равно требование Веры - абсолютно необходимо, поскольку Вера - бесценный дар, условие существования человека. Алекс не смог оказаться на высоте этого требования. Он уходит от Веры. Наступает черная ночь.
На проселочной дороге Алекс встречает машину. За рулем некий Макс ("Величайший", лат.), сын Георгия ("Земледелец", греч.). Макс предлагает Алексу его подвести. Алекс соглашается. Макс хорошо знает Алекса, поскольку работает в городе почтальоном (вестником?), но Алекс его не помнит. Он доезжает с Максом до того же полустанка, что и по приезде. Оттуда он звонит по телефону Марку, рассказывает о необходимости встречи. Марк соглашается. Впрочем, что-то мешает Алексу. Несмотря на то, что загадочный Макс отдает ему свою машину, Алекс не доезжает до города. На перепутье времен, на пограничье Града Божьего и Града Земного, мятущийся Алекс выбирает Веру. Он останавливает машину точно на границе между лесопосадкой и безлесьем. Ночь в очередной раз сменяется утром, а мрак - светом.
30 минут 57 секунд - 39 минут 14 секунд
Придя домой, Алекс ведет себя так, словно желает найти примирение с Верой. Однако стоит Вере лишь начать с ним разговор, Алекс снова заставляет ее замолчать. Он просто не в силах ее слушать. Ее слова для него невыносимы.
В этот момент в сюжет фильма вплетается целая вереница новых персонажей. Они общаются с Алексом словно родственники, которые не виделись много лет. Словно не находя опору в Вере, Алекс ищет ее в своей старой семье. Сначала он приглашает на вечер в гости семью Виктора, а потом едет в гости к Георгию. Георгий, убеленный сединой старик, приезжает к Алексу на машине и увозит его с детьми к себе на ферму. При встрече с удрученным Алексом Георгий светится счастьем. Видно, что приезд Алекса для него - великий праздник. В ходе разговора выясняется, что Алекс не был дома уже 12 лет. Отец "больно" тосковал по нему и умер, так и не увидев своих внуков. Для Георгия уход Марка и Алекса - тоже загадка: "Жили люди. Все хорошо вроде - и на тебе... Никогда не знаешь, что тебя ждет". Тем не менее, Георгий все так же переполнен радостью... Во дворе фермы много пшеницы. Георгий знакомит Кира с осликом, ведет его на мельницу, как будто открывает ему свой мир, стараясь его заинтересовать, увлечь за собой. Мельница расположена высоко, она словно парит в поднебесье.
В 15-ой главе Евангелия от Луки, можно найти знаменитую притчу о блудном сыне, которую Иисус рассказывает своим ученикам. В притче речь идет об отце и двух его сыновьях. Младший сын, потребовав половину состояния, ушел от отца, но, истратив все свои средства, после многолетних мытарств и страданий вернулся обратно. Он уже не надеялся на отцовскую милость, и вернулся, просто желая не умереть с голоду - ведь у отца хлеба было всегда вдоволь. Отец же, вопреки его ожиданиям, вместо гнева выказал превеликую радость и подарил ему сандалии, перстень и откормленного теленка.
Очевидно, что эпизод с Георгием есть перепев евангельской притчи, где образы отца и сына перенесены сразу на нескольких персонажей - отца Алекса и Георгия - с одной стороны, и Алекса, Марка и Кира - с другой. В контексте фильма поездка на ферму Георгия может быть истолкована как спасительный шанс для Алекса: Бог открывает свои щедроты для Человека, Бог ничего не требует от Человека кроме любви, но Человек остается глух, оказываясь неспособным эти дары принять. Алекс уходит в себя, не обращает на Георгия никакого внимания. Он ищет спасение самостоятельно и еще больше увязает в трясине грехопадения. Поэтому не найдя Сына в Алексе Георгий обращает такое внимание на Кира. Заметьте, Георгий почему-то игнорирует Еву. Богочеловеком Нового Завета.
В 12-ой главе Евангелия от Иоанна сказано: "Иисус же найдя осленка, сел на него…", и далее, "Не бойся дочь Сиона, вот, Царь твой грядет, сидя на молодом Осле". Другими словами, Георгий в этом эпизоде выступает в качестве Отца и по отношению к Алексу, и по отношению к Киру, то есть, наткнувшись на непонимание Алекса, Георгий ищет нового Спасителя в Кире. Мизансцена с перекрещиванием рук Кира и Георгия напоминает фрагмент фрески Микеланджело Сотворение Адама. Бог вдыхает жизнь в человека, протягивая руку к его руке: мертвая глина оживает от божественного прикосновения. Адам рождается в тот миг, когда рука Бога в ипостаси Отца и рука Адама касаются друг друга. Согласно христианской апологетике, Адам - прообраз Христа. Если Адам был первым человеком Ветхого Завета, то Христос богочеловеком Нового Завета. Интересно, что в 2007-м выходит обласканная критикой и любимая мной картина Бориса Попогребского Простые вещи, где Рождение Адама цитируется тоже.
39 минут 14 секунд - 50 минут 16 секунд
Эпизод с приездом семьи Виктора развивает тему "спасения". Алекс предпринимает очередную попытку сближения с женой, но робкие слова Веры снова приводят его в ярость и он бьет ее наотмашь. Я не знаю, что именно хотел сказать Звягинцев этим эпизодом, отмечу лишь, что после приезда семьи Виктора непонимание разделяет уже не только Веру и Алекса, но и простирается на всех мужских и женских персонажей фильма. Точно также как Алекс не может понять Веру, Кир не может понять свою сестру - Еву и трех дочерей Виктора - Флору, Фаину и Фриду. Не в силах понять своих дочек и сам Виктор.
Дети начинают играть в прятки, и тут обнаруживается, что, несмотря на якобы общие правила игры, дочки Виктора и Ева играют по иным правилам для Кира совершенно непонятным. Кир и Фаина соревнуются в том, кто первый добежит до дерева. Кир прибегает первым, но для его сестры это ничего не значит: "нет, она - первая", - заявляет Ева. Флора вообще выходит за условные рамки игры и оказывается в саду, где и находит ее Кир.
Дети идут по лесу и ведут неторопливую беседу. В одном из эпизодов фильма по этому же лесу гуляют Алекс и Вера, но обратите внимание, "гуляют" они в противоположную сторону. В чем тут дело? В книге Бытие, глава третья, говорится: "И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни". Иными словами, изгнание Адама и Евы происходило почему-то через восточные ворота, а не какие-нибудь северо-западные или как-нибудь вообще без ворот. Если посмотреть на обычную географическую карту, то можно увидеть, что восток расположен слева. У итальянского живописца Мазаччо на картине Изгнание из Рая изображены изгоняемые Адам и Ева. У Мазаччо Адам и Ева движутся справа налево. Алекс и Вера у Звягинцева тоже "идут налево", то есть на восток.
А вот Флора и Кир "назло" предкам гуляют слева направо или с Востока на Запад. Дабы не увязнуть в ненужных политических инсинуациях, предположу, что прогулка Кира и Флоры является антитезой "Изгнания" Адама и Евы, своеобразным "Обретением Рая".
Не только Вера, но и все женщины в Изгнании ведут себя очень странно подобно инопланетянке Нийе, "посланнице с планеты Десса". Кульминацией непонимания становится странный разговор между Виктором, Алексом и Максом. Виктор замечает, что творится нечто непонятное, и он лишь смутно догадывается - ЧТО. К Виктору подходит его дочка - Фаина. Она не хочет больше играть и говорит, что ей надоело. Вдруг Фаина отходит и становится на голову. Для нее такое перевернутое состояние почти естественно. Она может простоять вверх тормашками целый час. Виктор замечает: "Заведите себе трех дочерей - и можете считать, что вы завели себе еще трех жен". Когда же Виктор пытается стать на голову, он сразу падает.
Здесь мне бы хотелось оставить на минутку сюжетные коллизии и отметить необыкновенный артистизм ленинградского актера Игоря Сергеева. Обычно, говоря об Изгнании, рецензенты отмечают мощную игру Константина Лавроненко, Александра Балуева, Марии Бонневи. Ну, что тут добавить, если Лавроненко получил в Каннах приз за лучшую мужскую роль, но и второй план здесь тоже хорош. На меня всегда производили впечатление фильмы, где эпизодические персонажи похожи на живых людей, а не на биомассу. В этом отношении Изгнание - безупречно. "Девчонки из семьи Виктора" - Фаина, Флора и Фрида или Света Кашелкина, Элизабет Данцингер и Ярослава Николаева, соответственно, - настоящие мурлетки с бездной обаяния, а игра их "отца" в застольной сцене заслуживает специального денежного вознаграждения.
Может быть поэтому, роль "вестника" в этот момент берет на себя довольно неприметный персонаж. В то время как Алекс, Виктор и Макс пьют вино и беседуют о непостижимости женщин, женщины, как водится, на кухне говорят о детях. Разговаривают Вера и жена Виктора - Лиза. Здесь можно узнать много интересного. Ничего не зная о беременности, Лиза начинает намекать Вере о необходимости третьего ребенка: "Бог Троицу любит". Вообще, мотив Троицы повторяется в Изгнании множество раз: У Виктора трое дочек, Макс, Алекс и Виктор беседуют втроем, на старых фотографиях в доме можно увидеть, что у Марка было трое детей. В фильме три главных мужских персонажа: Алекс, Марк и Роберт. Кто же такая Лиза или Лизавета?
...В Евангелии от Луки в первой главе сообщается, что к Деве Марии явился архангел Гавриил с вестью о грядущем рождении от неё Спасителя мира. Сомневаясь, Святая Дева задала ангелу вопрос: "Как будет это, когда я мужа не знаю?". На что ангел ответил: "Святой Дух найдет на тебя, и сила Всевышнего осенит тебя", а затем в подтверждение, "что у Бога не останется бессильным никакое слово" привёл пример её родственницы Елизаветы. Праведная Елизавета - мать Иоанна Крестителя, супруга священника Захарии. Согласно апостолу Луке - двоюродная сестра девы Марии. Мария приходит навестить свою беременную кузину, и Елизавета первая рассказывает ей о грядущей судьбе.
Если святая Дева родила Спасителя, то Елизавета стала матерью для Иоанна Крестителя. Святая Дева, как и Елизавета, приняла волю Бога. Слова Богородицы "Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему" стали моментом непорочного зачатия, а весть архангела Гавриила - Благовещением. Благовещение рассматривалось как первый акт искупления, в котором послушание Девы уравновешивает непослушание Евы. Святая Дева становится "новой Евой". Считается, что Бог отправил архангела с благой вестью в 25 марта, а ведь 25 марта - день Сотворения Мира.
Таким образом, человечеству был дан второй шанс. Аналогичным образом второй шанс дается семье Алекса, но если первое божественное послание было отправлено Алексу через Георгия, то теперь Вере через Елизавету. Согласно логике иносказания, которое идет параллельно внешней канве событий, Лиза - вестник Бога.
Окончание следует…
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 25.07.2014, 17:59 | Сообщение # 18 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Евгений Васильев. Препарат профессора Гибберна.
Окончание.
50 минут 16 секунд - 01 час 01 минута 22 секунды
Не все так просто в подлунном мире. Раздается звонок, и Алекс узнает, что на железнодорожной станции его ждет Марк. Алекс вынужден оставить гостей. Он берет с собой Кира. Ева тоже желает ехать, но, несмотря на ее мольбы, Алекс оставляет дочку дома. В дороге Кир рассказывает Алексу о том, что в период отсутствия Алекса Веру навещал Роберт... Навещал Роберт, вот такие вот дела...
На станции Алекс рассказывает Марку о треволнениях последнего дня. Он ждет совета. Марк выслушивает брата с кислой миной на лице. Словно Агасфер, повидавший все на свете, Марк дает весьма неординарный ответ: "Что ты ни сделаешь, все будет правильно. Хочешь убить - убей. Пистолет в комоде наверху. И это правильно. Хочешь простить - прости. И это тоже правильно…" (Кстати, подобное выражение лица у Балуева и на съемках - в то время в Молдове был страшный зной, комары и мухи). Видно, что такой парадоксальный ответ приводит Алекса в замешательство. Не этих слов он ждал.
Впрочем, так ли уж парадоксален ответ Марка? На самом деле, мысли Марка - есть ни что иное, как парафраз знаменитого тезиса древнегреческого софиста Протагора: "Человек есть мера всех вещей". Этот девиз был воскрешен гуманистами эпохи Возрождения и подхвачен Новым Временем. В дальнейшем, идея Человека как центра Вселенной и, построенная на ней идеология антропоцентрического гуманизма, стали магистральным направлением развития для современного общества. Кое-кто полагает, что высшей точкой развития максимы Протагора стала философия Ницше. Однако в XX веке эта идея была атакована с самых разных позиций - от религиозного фундаментализма до левацких течений. (На мой взгляд, наиболее тонкую и хитрую критику антропоцентризма можно найти у Хайдеггера).
Нет ни йоты сомнения, что Марк - это пародия на антропоцентризм современного общества. Марк ведет себя как Сверхчеловек, как Герой Нового Времени. Он всегда находит оправдание своих поступков в себе самом. Его несгибаемый стоицизм иногда доходит до Самоотречения. Марк забыл мать, отца, жену и детей. У Марка нет ни прошлого, ни будущего, но, несмотря на очевидную боль такого отречения, он находит в нем некий таинственный смысл. Очевидно, что печальная судьба Марка в Изгнании - своеобразный ответ Звягинцева, своеобразный "ответ Керзону" от венецианского лауреата. Но, это еще не все. Помните слова Кира "о странном запахе в доме"? После разговора с братом Алекс едет домой, и по дороге Кир наконец-то дает разгадку источника запаха: "От Марка пахнет как в доме". Георгий мимоходом сказал, что Марк часто бывал в родительском доме.
...В иудаизме упоминается некий Вельзевул или Баал-Зебуб, демон, позаимствованный евреями у вавилонян. Имя "Вельзевул" переводится как "Повелитель мух". Из иудаизма Вельзевул перекочевал в Новый Завет и упоминался, между прочим, в 12-ой главе Евангелия от Матфея. В вавилонской традиции животные, связанные с поеданием падали, трупов, и ассоциирующиеся с нечистотой, грязью, в том числе и мухи, и принадлежали к царству Ахримана. Вельзевул же представлялся в облике отвратительной трупной мухи, прилетающей после смерти человека, чтобы завладеть его душой и осквернить тело. У евреев муха также считалась нечистым насекомым и не должна была появляться в храме Соломона. Часто образ Вельзевула пересекался с другим обитателем преисподней - Люцифером, падшим Ангелом или Князем Тьмы. В эзотерике среди прочих признаков нечистой Силы упоминается, что Сатану можно опознать по серному зловонию. Согласно репликам Кира Марк обладает странным, устойчивым запахом. Дьявол искушал Христа земными благами, и Марк постоянно подсовывает Алексу земные блага: автомобиль, деньги, и оружие власти: пистолет. Что же получается? Получается, что в своем неприятии антропоцентризма Звягинцев идет очень далеко и уподобляет Марка не только Человеку Нового Времени или Сверхчеловеку Ницше, а самому Князю Тьмы.
01 час 01 минута 22 секунды - 01 час 08 минут 37 секунд
Последующее развитие событий можно истолковать как перетягивание одеяла (Алекса) между "воинством небесным и воинством земным". Состояние очень зыбкое. Алекс постоянно колеблется между Верой и братом. Алекс приезжает со станции домой, - и гости Георгий, Елизавета как-бы "нечаянно" зовут Алекса за собой. Георгий: "Ну, где вы еще встретите такое НЕБО!"
Алекс снова идет на разговор с Верой. Он не хочет ее потерять. Он хочет ей помочь. В последнюю ночь ее прикосновения и взгляды устремлены на Алекса и исполнены мольбы. Ранним утром, когда по наущению брата Алекс наверху в комоде достает пистолет, он видит разбитую фотокарточку семьи Марка - с женой и ТРЕМЯ детьми.
Раздается звонок, Алекс поднимает трубку, но вместо слов - раздается музыка. Флора поставила пластинку со странной мелодией и, ничего не ответив, приложила трубку к проигрывателю. К чему это? Это - ни что иное как Магнификат Баха или - католическая кантика на текст хвалебной песни Девы Марии за Благовещение. Алекс смотрит на детей и говорит Вере: "Ладно, Вера, приготовь нам завтрак. Поедим все вместе. Будь их матерью, а я буду их Отцом". Впервые за долгое время ее заплаканное лицо освещает улыбка.
Никто пока не обратил внимания на странный факт: Вера меняет платья в эти секунды со страшной скоростью. Встает с кровати она в белом платье, у окна с Алексом - в голубом, а из дома выходит уже в красном! К выходу она пошла в голубом - а на улице уже в красном!
Помимо прочего, белый цвет в христианстве - погребальный символ. Отпевание в правоcлавной церкви совершаются священниками в белых ризах. Голубой цвет - цвет неба, цвет небесной Любви. Он соответствует учению о Божьей Матери, вместившей Небожителя в Пречистой утробе. Цвет красный есть символ неизреченной любви Бога к роду человеческому, цвет радости и цвет жертвоприношения. Странным образом у Вырыпаева в Эйфории главная героиня - тоже Вера, которая тоже живет на отшибе цивилизации в одиноком доме и тоже меняет цвет платья с красного на белый, и тоже приносится в жертву ревнивым мужем. (Впрочем, у фестивального кино до смешного много общего. Это и фасон и цвет платьев и загородные бунгало, и 3-4 главных героя, и так далее.)
Когда казалось, небесное воинство победило, происходит неожиданный поворот. Алекс вместе с семьей выходит из дома. Они довольно далеко отходят от дома - раздается звонок телефона. Алекс возвращается.
01 час 08 минут 37 секунд - 01 час 19 минут 28 секунд
Алекс поднимает трубку. В телефоне - молчание, но Алекс узнает у оператора по номеру телефона, что звонил Роберт. Колебания Алекса тотчас заканчиваются - он принимает решение. С этого момента события разворачиваются со стремительной скоростью, а герои фильма кубарем летят в пропасть. Для меня особенно ценным здесь оказалось ощущение черного мрака, беспросветного ужаса, когда одно несчастье накатывает на другое. (Кстати, такое сгущение тьмы схвачено весьма верно. Я не раз был свидетелем того, как в некоторых семьях после одной смерти случалось сразу несколько других, как несчастья превращались в черные дыры, затягивавшие в себя все живое вокруг).
Семья восходит на старое кладбище к безымянной могиле Отца. На вопрос Кира: "А дедушка был старый, как Георгий?", Алекс отвечает: "Нет, он был моложе". На семейных фотокарточках можно увидеть изображение "молодого" отца, который годами ждал сыновей! Налицо - противоречие. Однако это противоречие разрешается, если вспомнить, что, согласно канонам Церкви, - Сын и Отец были "от Века". Троица существует вне времени. На вопрос Евы "А почему он умер?", Алекс отвечает: "Все умирают".
Итак, "Бог умер"?
Вера понимает, что она - обречена. По дороге на погост семья, во главе которой идет Алекс, встречает стадо баранов. Стадо баранов возглавляет осел. Семья спускается к Церкви, но двери его - закрыты. Войти - невозможно. Возвратясь к себе домой, Алекс договаривается с Виктором о том, что отправит детей на время к нему. К расправе над Верой - все готово.
Вера успевает позвонить Роберту в тот момент, когда Алекс отводит детей в машину Виктора. Роберт встревожен звонком Веры, но Вера не может ему рассказать о своей беде. Это - очень значимый момент сюжета. Вера в последнем звонке явно ждет от Роберта чего-то большего, чем просто Вопрос. Ждет, но не получает. Чего ждет Вера? Об этом можно будет узнать в конце фильма. Оставшись наедине, Алекс и Вера идут в лес, где Вера сообщает о своей готовности исполнить волю Алекса.
01 час 19 минут 28 секунд - 01 час 32 минуты 01 секунда
Алекс звонит Марку и сообщает о своем решении. Марк приезжает с двумя врачами уже в сумерках. Когда дети Алекса и Виктора составляют паззл Благовещение да Винчи, когда Фрида читает вслух отрывок о любви из Послания к Коринфянам, в доме Алекса умирает вера. Аборт похож на ритуальное заклание. Врачи как ангелы смерти носят черные одежды.
Дом стоит в кромешной мгле. Вера не издает ни звука, хотя не переносит боли. Тем не менее, эскулапы говорят о том, что это - нормально, что Вера "будет спать". Им вторит Марк: "И - это правильно". Эти слова обыгрывают состояние веры в современной цивилизации, где молчание религии - условие ее существования.
Вера все молчит, Алекс уже встревожен. Он поминутно заходит к ней в комнату. Он предчувствует неладное. Осознавая ошибку, Алекс уже начинает каяться. Он шепчет: "Помоги мне Вера", но Вера уже не издаст ни звука. Наконец, и Марк осознает, что произошло нечто неладное. Вместо скорой он звонит своему товарищу - местному врачу Герману. Марк уверяет брата, что Герман "будет здесь скоро". Скоро ни скоро, посудите сами.
01 час 32 минуты 01 секунда - 01 час 59 минут 29 секунд
Герман приезжает и констатирует, что Вера - мертва. Он деликатно сообщает об этом Марку, но Алекс сразу обо всем догадывается. Алекс - потрясен. Его горе переходит в ожесточение. Он бросается на Марка, но Марк легко с ним справляется. Как и следовало ожидать, Герман - тоже в черном. Звягинцев словно издевается над медиками. Каждое вмешательство медицины в фильме заканчивается смертью, и каждая карета скорой помощи становится каретой смерти. Медицина здесь выступает как аллегория естественнонаучного понимания человека со всеми вытекающими для зрителя выводами.
Алекс успокаивается. Несмотря на потрясение, Марк с маниакальной настойчивостью стремится похоронить Веру, не смотря ни на что. Право, я не знаю, не уверен, что эту мизансцену с Марком и Алексом, где снова в окошке виднеется крест, а кочерга изгибается под ним словно змей лукавый, можно интерпретировать как очередную метафору. Не знаю, может, это случайность.
Скорая помощь доставляет тело Веры в городской морг, где вскоре оказываются Марк и Алекс. Только Алекс выказывает желание увидеть Веру в последний раз. Марк, несмотря на душевные муки, видеть ее не хочет, зато в очередной раз призывает Алекса похоронить Веру. Марк, человек действия, не склонен, копаться в прошлом, искать причину. Нужно жить дальше, нужно думать не о том, "что сделано, а о том, что надо делать". Здесь обыгрывается традиционный приоритет западной культуры, приоритет Дела (Business) над Мыслью (Idea).
Алекс и Марк возвращаются в Дом, где с Марком случается сердечный приступ. Снова приезжает Герман. В ходе разговора между Германом и Марком, выясняется, что настоящей причной смерти было снотворное, которое в какой-то момент приняла Вера. Иными словами снотворное, сон, молчание веры - есть ее смерть. Это известие обескураживает Марка. Мы отметили, что инфернальный образ Марка является пародией на идею Человека Нового Времени, Сверх Человека, но нужно сказать, что Марк не только - палач, но и жертва. Жертва самого себя. У него тоже есть вера, но его вера в Науку, Действие и Самодостаточность в фильме терпит сокрушительное поражение. Марк мучается, но все его действия только умножают горести. Именно он становится катализатором катастрофы, именно он приглашает "аборт-махеров", преступным образом умеряет опасения брата, и именно он затягивает приезд врача. Даже после аборта Вера могла спастись, но Марк сделал все, чтобы этого не случилось.
Герман сообщает Алексу, что Марк серьезно болен. На следующее утро должны состояться похороны Веры. Герман в очередной раз хочет остановить Марка, но Марк - неудержим. Он просит у Германа сильнодействующий стимулятор - хотя бы часа на три. Вскоре братья вместе с могильщиками и священником хоронят Веру на том же кладбище, где она стояла еще позавчера. После похорон священник спускается к храму, спускается очень долго, спускается по прямой тропинке. К этому храму извивается и тропинка другая... Не нужно быть семинаристом, чтобы узнать эту хрестоматийную притчу "О дорогах к Богу" - к Богу ведут разные дороги: прямая и кривая. Церковь идет к Богу по прямой дороге, но и по "кривой" - путь тоже возможен. Только он трудней и дольше.
Алекс возвращается домой один c мертвым Марком на заднем сидении автомобиля. Как только Вера была похоронена, не стало и "Сверхчеловека". В этом и заключается послание фильма: Человек не может существовать без Веры. Вышвырнув, выбросив Веру из жизни, уничтожив память о ней, оставшись один на один с собой и похоронив Веру, Человек обречен умереть.
Алекс препоручает Герману похороны Марка, поднимается наверх. Берет из комода пистолет и деньги. От былой неуверенности не осталось и следа. После потери Веры Алекс приобрел решимость. Сейчас он уже твердо знает, чего он хочет. Он едет в город и ждет Роберта. Ожидая Роберта, Алекс засыпает. Засыпает в автомобиле, на стеклах которого вдруг появляется отражение крон деревьев. Отражение деревьев в городе, где нет ни единого деревца!
Рецензенты толкуют этот эпизод по-разному. Некоторые пишут, что все дальнейшее развитие событий есть сон Алекса. Некоторые, что сон Алекса закончился с приходом Роберта. Во сне ли, наяву ли, Герман - "человек в черном" - закрывает ставни дома. Его силуэт полностью заслоняет проем окна, а с ним и крест, который раньше виделся отовсюду. Капли дождя падают на сухую землю. Живительная вода наполняет ручей и уходит на жернов дома семьи Алекса. Приходит Роберт, будит Алекса, и приглашает его к себе. Алекс заходит, садится, кладет пистолет на стол. Кажется, что расправа неминуема, что совершится возмездие. Но тут раздается звонок. В который уже раз. Трубку поднимает Роберт - звонит Вера. Сюжет уходит в прошлое и тащит зрителя за собой. Алекс и Роберт идут по коридорам памяти, к тому времени, когда Вера была еще жива, а небо в городе было голубое...
01 час 59 минут 29 секунд – Конец
Последняя часть фильма с Робертом это - история спасения Веры. Роберт все делает не так, не так как Алекс, Марк или он сам в истории смерти Веры. Он все делает вопреки. Мы помним, что последним звонком Веры перед смертью был звонок Роберту. Если тогда он оставил Веру наедине с собой, то сейчас на зов умирающей Веры, Роберт примчался и сделал все от него зависящее. Если Марк, врачи хотели усыпить Веру, то Роберт как молитву повторяет слова: "Только не спи, Вера!". Он поит Веру водой, заставляет вырвать яд, он говорит с Верой, он слушает Веру. Если в истории смерти над городом всегда идет дождь, то в истории спасения после дождя впервые сияет солнце. Когда Макс, вестник Бога, едет на велосипеде, то в лужах на асфальте - лазурь неба. Макс подъезжает к двери городского дома Веры и Алекса. Передает письмо с тестом на беременность.
В мизансцене передачи письма таинственный почтальон Макс делает то, что Штирлиц назвал бы провалом. Перед передачей Вере послания, Макс нечаянно его роняет и опускается на колено, точно так, как коленопреклоненный, крылатый архангел Гавриил в многочисленных изображениях сцены Благовещения. Если посмотреть на одноименную картину Сандро Боттичелли, то все станет на свои места. Становится понятен застольный рассказ Макса о работе почтальоном, об Отце, который послал его в город, чтобы "крылья размять", и об адресате его почтовой деятельности.
На следующий день Роберт снова звонит Вере, и снова не дает ей спать. Когда Вера колеблется, Роберт идет к ней сам. Роберт и Вера идут гулять по утреннему городу вдоль канала, с другой стороны которого видна громада черного завода. Если там, у Дома по полям гуляют стада баранов, то в альтернативной истории на стене завода гигантское граффити с изображением борьбы рабочего класса. Там у канала Роберт рассказал Вере историю о ключах от дома, которые он потерял, и нашел на дне стакана, когда выпил и вспомнил, где они лежат. Если Алекс проводит в мучительных раздумьях несколько дней, то Роберт просто зашел и выпил.
Вера говорит о том, что она никогда не теряла ключей, а Роберт отмечает, что у нее все еще - впереди. Эти слова ранят Веру, и она возвращается к себе. Вера просит Роберта остаться, несмотря на двусмысленность его положения, и он остается с ней до самого конца. В этот момент Вера начинает показывать старые фото. Воспоминания о счастливом прошлом еще больше ее ранят, ведь в настоящем - все не так. Фильм идет к концу. Наконец, Вера рассказывает Роберту о беременности, Вера носит ребенка Алекса. В чем причина ее мучений?
Итак, мы помним, что в разговоре между Германом и Марком возникает подозрение, что Вера не беременна. Однако, после разговора с Робертом, Вера открыто утверждает, что носит ребенка. Ребенка Алекса! Зачем нужно было себя убивать?
Ответ Веры отпугнул, отворотил зрителя от второго фильма Андрея Звягинцева. Зрителя можно понять, ведь он, зритель, смотрел фильм о семейной драме, а ответ Веры одним махом разрушал структуру сюжета. В Возвращении Звягинцеву удалось аккуратно закутать философскую притчу в земную историю. В Изгнании он пожертвовал земной историей ради философской глубины высказывания. На самом деле, и в Возвращении и Изгнании - суть общая. Зритель не понял и не простил режиссера. Очень жаль, очень жаль, ответ Веры заслуживает того, чтобы о нем подумали.
Итак, Вера открыто утверждает, что носит ребенка. Ребенка Алекса. Где правда? Правда, и то и другое. Вера умерла и осталась жить одновременно. Это - также просто и верно, как и то, что наши дети - не только наши дети, а мы не только дети наших родителей. Это - также верно, что тот мальчик или девочка, которых мы видим на старых фотографиях и говорим: "вот - я", "на самом деле - уже не я". Это также верно, как и то, что мы можем жить, никогда не умирая, хотя мы умираем. Но мы можем жить вечно только сообща, и только когда у нас есть Вера. Алекс возвращается, возвращается туда, откуда в начале фильма приехал его старший брат. Он едет по той же дороге, мимо того же дерева. Теперь он спокоен и знает, что делать. Алекс возвращается к своим детям.
Эпилог
Фильмов, подобных Изгнанию - изчезающе мало. Каждый год снимается несколько тысяч "простых" фильмов, где никаких усилий прилагать не надо, можно смотреть и наслаждаться, а есть немногие, которые лезут на такую высоту, что требуют того же и от зрителя. Поэтому и нелепы обвинения Звягинцева в манерности картинки, в разорванном сюжете. На самом деле, никакого разорванного сюжета - нет, а манерность, точнее иномирность - довольно точная находка, правильный антураж для такого содержания.
Кое-кто спросит, а зачем лезть на такие высоты? Вопрос некорректен. А почему люди летают на Луну, играют в футбол или лезут на Эверест? Хочется, и лезут, у многих есть неистребимая потребность заниматься проблемами вселенского масштаба, и ничего с этим поделать нельзя. Можно только запретить.
Есть у Герберта Уэллса рассказ Новейший ускоритель. Его герой, профессор Гибберн, изобрел препарат, который тысячекратно увеличивал у испытуемого скорость восприятия действительности. После того, как профессор и рассказчик попробовали препарат на себе, вся действительность предстала перед ними в ином свете. Пчела превращалась в улитку, кокетливое подмигивание в уродскую ужимку, а волшебная мелодия в предсмертные вздохи. Проблема кинематографа Звягинцева, а точнее, проблема его восприятия, это не проблема эрудиции, вкуса или уровня образования. Это - проблема скорости восприятия. Современный человек - словно испытуемый из фантастического рассказа Уэллса. Для него перипетии сюжетной линии кажутся неподвижным натюрмортом, немой сценой. Здесь главное - не спешить, не торопиться. Не спешить на троллейбус, на фитнес, на рейс в Афины, не спешить написать еженедельную рецензию в колонку "Искусство".
http://ruskino.ru/articles/4/1
http://az-film.com/ru....na.html
|
| |
| |
|
