|
Григорий Аронов "ВЕСЕННИЕ ПЕРЕВЁРТЫШИ" 1975
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Суббота, 31.05.2025, 14:51 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3310
Статус: Offline
| Мир прекрасен! И об этом удивительно трогательно рассказывает всем нам очень лиричный фильм «Весенние перевёртыши» с юным Романом Мадяновым в главной роли. Его герой Дюшка познаёт течение времени, бесконечность космоса и чувство одиночества. А ещё то, что «люди наделали много полезных вещей, но счастливей от этого не стали». Потому что не находят они нужных слов, которые бы до сердец доходили, не могут «нутром чуять» всеобщую взаимосвязь и отстаивать справедливость. А важно понимать, что каждый из нас – это маленькая песчинка во Вселенной, человек не от мира сего, отличающийся от других и заслуживающий внимания, любви и поддержки. Одним словом – Добра, которого в жизни должно быть как можно больше…
«ВЕСЕННИЕ ПЕРЕВЁРТЫШИ» 1975, СССР, 68 минут
— фильм Григория Аронова по одноимённой повести Владимира Тендрякова
Тринадцатилетний Дюшка живёт в леспромхозе. Однажды юный герой заметил необыкновенное сходство соседки Римки с… Натальей Гончаровой, женой А.С. Пушкина. И сразу наступила весна, а мир стал светлее и добрее…
Съёмочная группа
Режиссёр: Григорий Аронов
Сценарий: Владимир Тендряков
Директор фильма: Григорий Прусовский
Оператор: Валерий Федосов
Композитор: Надежда Симонян
Художник: Всеволод Улитко
Монтаж: Анна Бабушкина
В ролях
Роман Мадянов — Дюшка (Фёдор) Тягунов
Ольга Тюркина — Римка Братенёва
Дима Зарубин — Минька Богатов
Владимир Юрьев — Санька Ераха
Николай Пеньков — Фёдор Андреевич, отец Дюшки
Лариса Малеванная — Вера, мать Дюшки
Лев Дуров — Никита Богатов, отец Миньки
Николай Гринько — Василий Васильевич Васильев («Вася в кубе»), учитель математики
Виктор Краславский — Лёвка Гайзер, старшеклассник
Павел Батов — Колька Лысков, «шестёрка» Саньки
Леонид Лейкин — одноклассник
Людмила Сапожникова — Люся, мать Миньки, жена Никиты Богатова
Людмила Старицына — учительница
Зоя Соколова — директор школы
Цитаты
Ты радуешься новой куртке, сын. Радуйся, но помни — ни куртка, ни любая другая вещь не делает человека счастливым. Люди наделали много вещей, полезных, помогающих удобно жить, но счастливей от этого не стали…
Он верил, что талантливы все люди, только сами того не знают, а потому таланты остаются нераскрытыми.
Оказывается, как просто: для того чтобы жить без страха, нужен всего-навсего хороший кирпич.
Как вылечить людей от злобы? Жена мужа не уважает, прохожий прохожего, сосед соседа… Найти б такое, чтобы все друг к дружке с понятием: ты мое пойми, я — твое. А то на вот, с самого детства — прольется кровушка! Такие-то и портят жизнь. От таких-то, поди, и войны на земле идут…
Странная вещь математика. Она связывает между собой, казалось бы, самые несвязуемые вещи — градусы с заводской трубой, бак водокачки с отдыхающими пионерами! Или бесконечность Вселенной — кому, казалось бы, до нее какое дело! — нет, она обещает Левке Гайзеру новую жизнь… после смерти. Ничего себе!
— Санька убивать любит… лягуш.
— Лягуш?... Черт знает что! Да мне-то какое дело до этого?
Действительно, какое кому дело, что Санька убивал лягуш? Почему к нему ненависть? Почему Дюшка так много думает о Саньке? Только о нем. Родился непохожий на других — мучает кошек, бьет лягуш. И не в кошках, не в лягушках дело, а в том, что он любит мучить и убивать.
И это страшное «любит» почему-то никого не пугает. «Да мне-то какое дело до этого»? Никому нет дела до того, что любит Санька. До Богатова есть дело, Богатова осуждают… вместе с Минькой.
И Дюшка, давясь словами, произнес:
— Он и людей бы убивал, если б можно было.
— Ну, знаешь!
— Он зверь, этот Санька, а Богатов не зверь. Что тебе Богатов плохого сделал? За что ты его не любишь? За что? За что–о?!
— Ты что кричишь?
— Боюсь! Боюсь! Вас всех боюсь!
— Эй, что с тобой?
— Никому нет дела до Саньки? Никому! Он вырастет и тебя убьет и меня!..
— Дюшка, опомнись!
— Опомнись ты! Убивать любит, а вам всем хоть бы что! Вам плевать! Живи с ним, люби его! Не хочу! Не хочу! Тебя видеть не хочу!
Дюшка, вскочив на ноги, тряс над головой кулаками, визжал, топал:
— Не хо-чу!..
— А голову свою ты щупал?
— Ты, Левка, не смейся. Я серьезно.
— И я серьезно: пощупай голову, прошу.
Нет, Левка не улыбался, косил строго серым глазом на Дюшку.
— Голова как голова, Левка. Ты чего?
— А того, что она по сравнению со звездами и галактиками мала. Не так ли?
— Сравнил тоже.
— А в нее вся Вселенная поместилась — миллиарды звезд, миллиарды галактик. В маленькую голову. Как же это?
Дюшка молчал.
— Выходит, что эта штука, которую ты на плечах носишь, таракан, — уж извини! — самое великое, что есть во Вселенной.
Последний дурак, кто математику не уважает.
Почему не понимаем друг друга? Да потому, что слова не найдем, которое бы до сердца дошло… Что слово? Звук, сотрясение воздуха? Нет — сила! Скажи хорошее слово человеку — и он счастлив. Хорошего родить не можем, ругань в нас легче рождается, ругань всегда наготове в каждом лежит…
Награды
VIII Всесоюзный кинофестиваль (1975) — Премия за лучший сценарий писателю Владимиру Тендрякову
Смотрите фильм
https://vk.com/video-36362131_456240754
|
| |
| |
| И_Н_Т_Е_Р_Н_Е_Т | Дата: Суббота, 31.05.2025, 17:05 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 210
Статус: Offline
| История кино. Проблемы Дюшки Тягунова.
Сначала в кадре река вся подо льдом, но ясно, что это уже совсем некрепкий лед, еще немного — и весь он сдвинется, и откроется голубизна весенней воды. И вот река уже в движении, льдины плывут далеко одна от другой — теперь это только островки в общем живом потоке.
В фильме «Весенние перевертыши» со свободной естественностью картины весенней природы перерастают в пейзаж строительный. По реке вместо льдин уже плывут бревна и доски, а на берегу — обыкновенный строящийся поселок: много бараков, совсем нет больших домов, и снова бревна, доски, стройматериалы.
На фоне бревен, сложенных штабелями, проходят и ключевые разговоры героев. Самый главный из них — тринадцатилетний Дюшка Тягунов. Режиссеру Г. Аронову, оператору В. Федосову и юному актеру Роману Мадянову хорошо удался эпизод его первого появления.
Обыкновенный мальчик, плотный, как медвежонок, несколько анемичный. Ему вроде и задачку надо порешать, а не хочется. И в окно можно поглядеть и книгу посмотреть, особенно картинки.
Вот отсюда-то и начинаются проблемы. В книге портрет Наталии Николаевны Гончаровой в головном уборе с плюмажем. Этот плюмаж режиссер потом будет настойчиво сравнивать с роскошным хвостом кометы на снимке в другой книге. Прием не бог весть как нов, но хотелось, видимо, авторам оттенить и таким еще способом основной поворот в судьбе Дюшки. Портрет из XIX века соотносится с космическими достижениями нашей эпохи, и сама Наталья Гончарова оказывается, по крайней мере в Дюшкиных глазах, очень похожей на школьницу Римку Братеневу.
Да, в жизни подростка наступил момент, когда он вдруг начал не то чтобы понимать, а именно ощущать, «нутром чуять» всеобщую взаимосвязь в мире, где эта весна, эта стройка, это вечное движение. Еще по-детски, еще наивно он это чувствует, но уже не уйти ему от таких размышлений, хотя и страшно. Ведь если Вселенная бесконечна, какая же малая песчинка в ней человек! Ты сам. И зачем ты в ней, во Вселенной? Зачем ты живешь?
Проблемы глобальные! Как они реализуются в фильме? Писатель и режиссер стремятся открыть зрителю мир маленького, еще только начинающего жить человека. Но — человеке. И веришь кадрам, показывающим, как мальчик вдруг ощутил взрыв непокорства и ненависти к хулигану Саньке, терроризирующему ребят. Он, Дюшка, ощутил себя человеком и не хочет позволить, чтобы кто-то мог издеваться над человеческим достоинством — его собственным или кого-нибудь другого.
А проблемы все множатся. Забитый Минька, который, несмотря на Дюшкино заступничество, не сумел вначале ослушаться «диктатора» Саньку и которому Дюшка кричал: «Трус!» — оказывается самым храбрым: он, защищая своего друга, устроившего драку с хулиганом, на глазах у всех разоблачает Саньку.
Всмотримся, однако, попристальнее в конфликт. Все считают, что именно Дюшка виноват в драке.
Ни образцово-интеллектуальный старший школьник Лева, ни даже отец не могут понять, что Дюшка, дравшийся с хулиганом Санькой, отстаивал справедливость. Тогда мальчик в бессильном отчаянии начинает кричать. Ведь это невозможно, чтобы процветали саньки. Дюшкин крик переходит в исступленную истерику. Отец мечется, не зная, что делать с сыном. В этот-то момент и появляется еще один герой с вестью: Дюшкин товарищ опасно ранен ножом. Это сделал тот самый хулиган Санька, мстя за разоблачение.
Так правота главного героя доказывается фактом. Казалось бы, все правильно. Факт есть факт. Но здесь-то и заключается просчет авторов фильма.
Ведь же счастье с другом подается в фильме как выход, ну, «прямо как освобождение из клубка бед Дюшки. Да, теперь уже все ему поверят! Теперь все знают, каков этот Санька!
Но не может в фильме, борющемся за гуманность, быть такого драматургического решения. Не должна была тяжелая беда рождать ощущение торжества и облегчения.
К тому же упрощенный по сравнению с повестью В. Тендрякова ход событий в фильме не создает впечатления убедительности. Зачем было Саньке, который ведь очень хитер, тут же нападать на мальчика, выступившего против него?! Получается, что нападение совершено словно специально для того, чтобы помочь авторам наглядно показать правоту положительных героев. Все решено одним махом. А ведь фильм начинал серьезное исследование: откуда берутся такие санки, что надо сделать, чтобы они не появлялись? Как с ними поступать? И как разглядеть их вовремя?
Фильм как бы распадается на куски, среди которых есть и очень тонкие, свободно, с подкупающим доверием к реальности снятые, а есть и эпизоды с проскальзывающим неверным звуком.
Видимая простота размышления подростка обманчиво сулит возможность упрощенных художественных решений. Дюшка делает для себя открытие, он увидел «движение времени»! Подметил он это на самых бытовых вещах: «Вчера на березе... еще не распустились почки — сегодня есть», «Грачи были, да улетели...». И камера добросовестно фиксирует и распускающиеся почки и грачей. Но путь иллюстрации коварен: фильм не передает самого главного — Дюшкиного убеждения, что им совершено открытие.
Мальчик впервые почувствовал необъятность времени и пространства. А это ощущение не передать лишь фотографированием листочков да ожившей иллюстрацией из научной книги. В повести В.Тендряков в этом случае прибегает к условному приему: Дюшка ведет возвышенный диалог с космическим «неведомым братом, затерявшимся в бесконечном мире». Нет, совсем не обязателен этот условный прием в фильме, могли быть тысячи других решений. Однако таких, которые не подменяли бы раскрытие души героя фиксацией предметов, послуживших мальчику лишь поводом для раздумий. В фильме эти предметы сами по себе, а рассуждения Дюшки сами по себе.
И потому рассуждения эти становятся ненатурально-ходульными. Тот самый мальчик, который был столь естествен, здесь не в силах излить метания души своего героя. Ему нужна была бы более основательная помощь режиссера. Такая помощь, которая, например, наверняка была оказана при чтении мальчиком стихов Пушкина. Дюшка в первый раз читает их просто так, «для сведения», а во второй — когда почувствовал в душе растущую влюбленность — уже совершенно по-другому. И сразу эпизод заиграл жизненными красками.
Достоинство фильма «Весенние перевертыши» в том, что его авторы стремятся всерьез, по-взрослому говорить с детьми о серьезных и взрослых вещах. Иногда такой разговор подменяется скороговоркой, информационным перечислением проблем. И тогда вспоминается: нечто подобное уже видено. Но когда камера всерьез всматривается в глубину острых жизненных конфликтов, этот налет банальности сразу исчезает, и на первый план выступает ищущая мысль — педагогическая и художественная.
Изабелла Дубровина
"Советский экран" № 23, декабрь 1975 года
https://kstolica.ru/publ....-0-2284
|
| |
| |
|
