О фильме «МОЛЧАНИЕ ЛОРНЫ» посетители сайта http://www.kinopoisk.ru

***

Несмотря на то, что Жан-Пьер Дарденн и Люк Дарденн — не мои кумиры в режиссуре, я советую любителям кино фестивального уровня не пропустить этот фильм.

***

Это очень непростое кино, и многим оно покажется пустым, бездейственным и не интересным. Но за статичной картинкой — целый мир человеческих отношений. Это нужно смотреть. Просто смотреть, а не разглагольствовать на тему того, скучно, статично это, или как-то еще. Смотреть и понимать людей. Очень жизненное кино.

***

Никогда не следила за творчеством братьев Дарденн, но рада, что посмотрела именно фильм. Буду кратка, очень понравилось жизненное настоящее реальное и живое кино, в котором показаны несколько важных дней из жизни Лорны и нет лишних размышлений и пояснений.

***

Не понимаю, как можно смотреть этот шедевр в кинотеатре… давно мне не было так искренне, сердцем жаль героя… так жалеют обречённую собаку. Он худой, сутулый, трогательно белокурый, держится у себя дома как провинившийся пёс. Она спокойная, очень молодая, ровным голосом на всё отвечающая `нет`. И в какой момент она перестаёт быть равнодушной? Он чувствует, что зависит от неё, но даже не подозревает, насколько. Фильм построен так, что в действие не включено как раз само действие, всё то, на что всегда опирается видеоряд — за кадром…

***

Когда молчание становится равносильно лжи, обязательно случается что-то страшное. Лорна могла сказать. Она могла помочь Клоди. Она могла спасти Клоди. Однако он наркоман, только-только прошедший реабилитацию, но, как и другие наркоманы, рискующий вернуться «на иглу». Будь это голливудское творение, так бы оно и случилось, она бы помогла ему. Они бы вместе сняли его «с иглы» и убежали. От её подельников, от мафии, от Сокола. В конце концов, они бы полюбили друг друга, жили долго и счастливо, пока титры не закончатся. Но «Молчание Лорны» реалистичное кино, снятое братьями Дарденн, в любимом ими жанре социального кино. В фильме, обнажающем проблемы, и не пользующемся обычными художественными приёмами. Они сработали в своём стиле.

***

Это произведение «артхаусного искусства», драма от, уже ставших классиками трансцендентального кино, Жан-Пьера и Люка Дарденнов стало ещё одним доказательством того, что эмоции могут быть сыграны молча.

«Трансцендентальный стиль» - это то, что все видят, но объяснить никто не может. Возникает неизбежная путаница в терминах. За понятием «трансцендентальный» стоит могучая философская, религиозная и теологическая традиция, которая интерпретирует «трансцендентальный стиль» с сугубо научной позиции. Эта традиция видит в «трансцендентальном стиле» воплощение своих представлений о жизни и искусстве. Но «трансцендентальный стиль» — не наука. Ни Брессон, ни Одзу, ни Дрейер не ставили перед собой цели в популярной форме проиллюстрировать некие научные, философские или религиозные догматы.

«Трансцендентальное» для них не являлось теоретическим понятием. Оно не нуждалось в доказательствах, а было имманентным их видению мира и включало в себя не только «духовное», но и «материальное», не только «божественное», но и (прежде всего) человеческое. Точнее, всю реальность, такую, какая она есть – от начала и до конца.

Так же и в этом фильме: показана вся жизнь не богатых людей со всем их трудностями и проблемами, без «голливудского блеска». Фильм очень противоречивый и грустный, но тем не менее не смотреть его никак нельзя.

***

Дарденны снова не разочаровали. Нисколько. Не почувствовал я сценарной притянутости за уши, каковая бывает порой в социально ориентированных фильмах («Миллионер из трущоб» яркий тому недавний пример), не почувствовал фальши игры актёров. Жереми Ренье, кочующий у Дарденнов из фильма в фильм (лишь в «Розетте», и в «Сыне» его не было), и по сути вскормленный ими с актёрских пелёнок (а сниматься он у них начал в 15 лет), как всегда сыграл так, как и должен был сыграть. Так и хочется добавить: как и должен был сыграть у Дарденнов. Ему я поверил сразу и безоговорочно. Арта Доброши, впервые снимающаяся у дважды отмеченных главным призом Канн, Золотой Пальмовой ветвью, режиссёров, смогла ещё большее: затянуть меня, как зрителя, в мир, созданный Дарденнами, в выдуманную житейскую ситуацию, в которой она оказалась, настолько, что я к концу фильма почувствовал вместе с ней её страх, такой страх, когда сосёт под ложечкой и немеет кожа, как у пленного перед расстрелом. Дарденнам снова удалось заставить (добровольно, кнопку ВЫКЛ ещё никто не отменял) находиться в напряжении во время просмотра.

Каждый фильм Дарденнов, и этот не исключение, фильм о встревоженной совести, которая внезапно, как вспышка света, посещает героев их фильмов, и мешает им жить так, как они хотели жить раньше, мешает продолжить безумный бег вместе с остальными участниками действа, постоянно заглушающими своим топотом голос этой самой совести. Но извечный вопрос человечества «камо грядеши?» всё чаще норовит попасться им под ноги, для того, чтобы они наконец споткнулись, расшибли себе коленки, сели и подумали, провожая взглядом спины бегущих с ними, душой подумали, неосязаемо, о Жизни, об Ответственности, и об Искуплении, которое, как известно, не даётся бесплатно, и о Спасении себя.

10 из 10

На 61-м кинофестивале в Канне состоялась премьера душераздирающего фильма бельгийских режиссеров - братьев Жан-Пьера и Люка Дарденн - "Молчание Лорны".

Главная героиня фильма Лорна - албанская беженка. Ей удалось устроиться в Бельгии и даже легализоваться, вступив в фиктивный брак с Клоди, несчастным наркоманом, похожим на общипанного цыпленка. Общее хозяйство они не ведут, у каждого свой кошелек. Деньги на наркотики для Клоди - это плата Лорны за легализацию. Бельгийские власти стараются отслеживать подобные случаи, поэтому днем Лорна прячет матрас, на котором Клоди спит в гостиной...

Фиктивный брак устроил мафиозо Фабио, для прикрытия работающий таксистом. Дальше он намерен использовать гражданство Лорны как источник дохода. Еще у девушки есть любимый парень по имени Сокол (ударение на втором слоге), такой же беженец-албанец. Видятся они редко - Сокол мотается по разным делам по всей Европе. У Лорны и Сокола простая мечта - свой небольшой домик, садик, дети. Правда, для материализации этих скромных желаний требуется много денег. Но все можно устроить. Достаточно развестись с Клоди, а затем выгодно выйти замуж - опять же фиктивно - за русского мафиозо. Более того - мафия подстраивает гибель Клоди в автокатастрофе, так что и необходимость в разводе отпадает. На похоронах Лорна понимает, что беременна. И не от Сокола, а от Клоди. У того был момент очередной ломки, и Лорна по-женски пожалела непутевого парня...

Братья Дарденн ненавязчиво, но целеустремленно ведут свою героиню к выбору - сохранить Сокола и ребенка или, согласившись на аборт, зарабатывать деньги на фиктивных браках. Лорна выбирает первое.

Дарденны - тяжеловесы Каннского кинофестиваля. "Молчание Лорны" - их четвертое приглашение на большой конкурс. При этом у бельгийских режиссеров уже есть две "Золотые пальмовые ветви" - за картины "Розетта" (1999) и "Дитя" (2005). Судя по тому, как внимательно зал следил за историей албанской эмигрантки в Бельгии, братьям вновь может светить одна из премий, а уж в списках экуменического жюри фильм явно стоит под номером один. Братья Дарденн очень религиозны, но в проповедническое морализаторство не впадают. Не повторяют вслух истины о любви к ближнему, о грехе убийства. Эту часть работы над фильмом они оставляют зрителям.

Режиссерам, по европейским меркам, живущим в глубокой провинции - городке Льеже, интересны люди, которых они видят на улицах, встречают на почте и в магазинах. Они придумывают истории их жизни, и оказывается, что простушка Розетта, торгующая фаст-фудом, большая труженица и бьется как рыбка об лед, чтобы выжить; нелепый и суетливый юный муж и отец ("Дитя") на собственных ошибках учится мудрости и любви; а трагедия столяра-отца из фильма "Сын" отсылает к Евангелию.

Еще одна особенность братьев Дарденн - манера съемки и работы с актерами. На первый взгляд кажется, что снимать такое кино проще простого. Истории будничные, актеры не звездные, камера искусно имитирует съемки под документальное кино. Но за внешней простотой, за сознательным отказом от эффектных монтажных склеек и ракурсов стоит огромный профессионализм, а главное - внимательный, сочувствующий взгляд авторов.

"Молчание Лорны" резко контрастирует с ранее показанным на фестивале четвертым "Индианой Джонсом". Канн вообще блистательно подтверждает, что мир кино состоит не только из высокобюджетных приключений. Для премьерного показа таких скромных лент, как "Молчание Лорны", также стелется красная дорожка, фотографы одеваются в смокинги, а публика приветствует режиссеров и актеров как настоящих героев. Надеюсь, что и наш зритель по достоинству оценит новое кино братьев Дарденн. Фильм будет показан в одной из внеконкурсных программ нынешнего ММКФ.

Вита Рамм (Канн)
http://www.izvestia.ru/culture/article3116442/

Братья Дарденн знамениты тем, что почти все их фильмы получали призы в Каннах, причем дважды – Золотую пальмовую ветвь, и, надо сказать, вполне заслуженно. Этот творческий тандем из Бельгии давно стал эталоном европейского артхауса.

Их последний фильм "Молчание Лорны", выходящий в крайне ограниченный прокат в Москве, в прошлом сезоне получил приз за лучший сценарий на самом престижном кинофестивале мира.

Хотя название перекликается с триллером про доктора Лектера и в какой-то степени отсылает зрителя к криминальной проблематике, "Молчание Лорны" никоим образом не заимствует сюжетную канву знаменитого фильма Джонатана Демме. В обеих лентах действует сильная духом маленькая женщина, но на этом все аллюзии заканчиваются.

Фильм повествует об эмигрантке из Албании, которая вышла замуж за француза-наркомана и ждет его смерти, чтобы продать свое бельгийское гражданство какому-то русскому криминальному беженцу. У Лорны есть земляк-возлюбленный по имени Сокол, больше смахивающий на ее сутенера, а у того – шеф-француз Фабио, стремящийся заработать на невнятном статусе бывших беженцев, а также "обуть" по полной мужа-торчка и сделать гешефт на всех своих подопечных.

В центре внимания душевные терзания несчастной молодой албанки, мечущейся между жалкими, тупыми и жестокими мужланами в надежде на вырученные за все эти страдания деньги открыть крошечную закусочную.

Как и в остальных фильмах Дарденнов, тут нет музыки, внешние звуки и речь записаны синхронно, все действие снято по большей части на ручную камеру, спецэффекты отсутствуют начисто, а в целом их специфическая манера вполне укладывается в понятие "постреализм". Братья снимают один бесконечный фильм, выдергивая те или иные аспекты быта соотечественников, как правило, угнетенных классов. Этот кинороман живописуется довольно суровыми и холодными красками, с характерным отсутствием даже намека на радость или веселье. Вместе с тем отличительной манерой Дарденнов служит тонкий психологизм и тщательна проработка характеров главных героев. Они концентрируются на внутреннем мире протагонистов и пытаются раскрыть и исчерпать их мотивацию до самого дна. Подобный творческий метод приносит зрелые плоды и вызывает соответствующий отклик в сердцах синефилов.

На основные мужские роли были приглашены "фирменные" артисты братьев: мужа-наркомана играет Жереми Ренье из каннского лауреата "Дитя". Морган Маринн, главный герой другого их фильма-триумфатора – "Сын", появляется в финале. Бандита Фабио играет Фабрицио Ронджоне – актер из "Розетты", с которой началось завоевание бельгийцами кинематографического олимпа.

Русских парней играют Григорий Мануков и Антон Яковлев, а албанцев – Альбан Укай и Арта Доброши; все они разговаривают в фильме на родных языках. Кстати, единственное, что удивило в этой связи: в кафе, когда русские и французы поднимают бокалы, один из наших произносит знаменитый "голливудский" тост, нигде и никогда в России не встречающийся в этом контексте: "На здоровье!". Почему наши актеры не поправили братьев-сценаристов в этом эпизоде, для меня загадка. Видимо, из пиетета.

Впрочем, это все мелочи, и надеюсь, что албанский менталитет передан безошибочно, поскольку все внимание сосредоточено на главной героине в исполнении Арты Доброши, которая до съемок не знала ни слова по-французски. Это тем более удивительно, ведь лопочет она бойко и почти без акцента, что выдает в ней способную творческую личность.

Собственно, "Молчание Лорны" – фильм одной героини, остальные персонажи призваны оттенять эту филигранно выписанную роль. А в режиссерском мастерстве братьям Дарденн сложно найти равных. Трудно судить, почему на сей раз им дали приз за сценарий, к которому легко придраться по части некоторой сюжетной вторичности (мелодраматические ходы легко угадываются) и излишней сентиментальности, но с режиссерской точки зрения фильм безупречен. То, как играет Арта Доброши, заслуживает отдельной рецензии и в очередной раз подтверждает мысль, что в кино все зависит от постановщика. Неизвестные актеры из страны, где кино вообще пока нет, в руках умельцев сверкают бриллиантовыми гранями своего таланта. Рубеж между актрисой и ее героиней практически стерт, вследствие чего мир внутри кадра становится самостоятельной художественной ценностью. На основании таких ролей актеры пишут мемуары "Как я снимался в фильме...", потому что вряд ли в их карьере еще раз случится что-то подобное.

Такие ленты как редкая трава с огромным трудом пробиваются через могучий прокатный асфальт, насыщенный тупой развлекаловкой. "Молчание Лорны" идет всего в трех московских кинотеатрах, в скромных зальчиках, крутящих независимое кино себе в убыток. Однако не стоит забывать, что любой штучный товар натыкается на подобную проблему, что не дает повода тратить время лишь на всевозможную чепуху. А такие картины – редкость.

Игорь КАМИРОВ
http://www.utro.ru/articles/2009/03/27/805986.shtml

Каннский кинофестиваль никогда не обходится без фильмов на остросоциальную тематику. А кто лучше братьев Дарденнов может раскрыть любую проблему современного общества? И сделать это со свойственными им скрупулёзностью и жёсткостью — так, чтобы с первых сцен зритель ощутил лёгкий пессимизм, а ближе к финальным титрам — полные безысходность и безнадёжность.

Живущая в Бельгии и мечтающая о бельгийском гражданстве албанка Лорна вступает в фиктивный брак с наркоманом Клоди. В один прекрасный день оказывается, что для реализации всех планов Лорне нужно убить мужа. Какая малость, не правда ли? Особенно, если учесть тот факт, что замуж она выходила, мягко говоря, по расчёту. Ту немалую сумму, что ей пришлось выложить за право стать полноправной жительницей обетованной шенгенской зоны, Клоди истратил на наркотики; к тому же, он всё время изводит Лорну истериками человека, который вроде бы хочет вылечиться, но при этом постоянно требует новую дозу. Что же сделает Лорна?

По традиции Дарденнам мало поставить своих героев в сложную социальную ситуацию: отсутствие денег, гражданства, тяжкий многочасовой труд — всё это лишь безобидный фон, на котором разворачивается настоящая трагедия, вызванная необходимостью ответить на вопрос: убить или не убить? И без того чудовищный выбор осложняется тем, что любое решение принесёт Лорне много боли и страданий. Проблема морального выбора интересует авторов гораздо больше, чем бытовые неурядицы и жизненные трудности рядового нелегала в западной Европе. Режиссёры приводят зрителей к выводу, что всё гораздо трагичнее и сложнее, чем может показаться на первый взгляд: социальная среда, конечно, влияет на поведение человека, но, в конечном счёте, его поступки зависят от готовности или неспособности переступить внутри себя грань добра и зла.

Закончится ли всё толстовским «не могу молчать»? Ответ на этот вопрос уже не так важен, если вспомнить, что в форму социальной драмы братья Дарденн вложили содержание древнегреческой трагедии, где всё ужасает неизбежностью, предначертанностью и обречённостью. Жюри на международных фестивалях благосклонно относятся именно к такой форме подачи киноматериала. Смолчат ли судьи на этот раз?

Надежда Заварова
http://www.kinokadr.ru/articles/2008/05/21/cannes2008_2.shtml#lorna

Хорошая девушка Лорна (Доброши), родом из Албании, работает в бельгийской химчистке и ждет, пока ее муж, героиновый наркоман Клоди (Ренье), умрет от передозировки, а ее любимый с красивым именем Сокол сможет приехать и открыть вместе с ней кафе-кулинарию. И Лорна, и Клоди, и Сокол — элементы затейливой схемы, придуманной местным мелким бандитом (Ронджоне): албанка фиктивно выходит замуж за бельгийца, получает гражданство, потом становится вдовой, и на ней фиктивно женится русский бизнесмен (Яковлев), также нуждающийся в гражданстве.

Оставаясь вполне в своем репертуаре (все тот же унылый Льеж, все те же короткостриженые бедные девушки, все та же пачка евро как двигатель сюжета), Дарденны не то чтобы повторяются, но несколько понижают ставки. Больше обычного экспериментируя с нарративом — и где-то выигрывая в занимательности, если это слово здесь уместно, — они запускают бациллу хаоса в свой очень основательный, очень монументальный, несмотря на приемы синема-верите, мирок. И когда — в последней четверти фильма — спохватываются, уже поздно: финал (и то, что ему предшествует) выглядит искусственным, что для такого кино смертельно. Как ни нахально это звучит в отношении дважды каннских лауреатов, в «Лорне» они не всегда справляются с управлением — это по-прежнему высочайший класс работы с актерами и вообще местами вполне душераздирающая штука, но чего-то здесь положительно не хватает, а что-то определенно лишнее. В том смысле, что «Молчание» чуточку меньше, чем предыдущие фильмы Дарденнов, похоже на Священное Писание и чуточку больше — на реализацию программ Евросоюза по борьбе с нелегальной иммиграцией, бедностью и плохим самочувствием.

Станислав Зельвенский
http://www.afisha.ru/personalpage/191661/review/270812/

Совершенство имеет свою оборотную сторону. Завоевав каннскую "Золотую пальмовую ветвь" фильмом "Розетта" в 1999 году, бельгийские братья Люк и Жан-Пьер Дарденн продолжили разрабатывать стилистику созерцательного минимализма, отсутствия искусственности и полной сосредоточенности на персонажах в картинах "Сын" (2002) и "Дитя" (2005), которые принесли им практически единогласное одобрение критики. (Более ранняя и не так хорошо известная лента "Обещание", снятая в 1996 году, демонстрировала то же самое бескомпромиссное видение мира). Так что общее разочарование, с которым на данный момент приняли "Молчание Лорны", не означает, что это плохой фильм. Если бы на нем стояла подпись других режиссеров, его признали бы незаурядным. Дело просто в том, что он не соответствует тому, что мы привыкли ожидать от Дарденнов.

Здесь присутствует большинство узнаваемых дарденновских элементов. Мы снова оказываемся на "домашней территории" братьев — в унылом городском конгломерате на юго-востоке Бельгии. На это раз это не Льеж, а расположенный по соседству, но не менее безрадостный Серен. Постоянный актер Дарденнов Жереми Ренье (ни на что не годный молодой отец, который продает своего грудного ребенка в фильме "Дитя") снова играет главную роль, а другой любимый актер братьев — Оливье Гурме — ненадолго появляется на экране в роли полицейского. Что касается среды, то мы снова в компании мелких жуликов и мошенников, безнадежно пытающихся найти работу и/или получить вид на жительство, — маргиналов, которые крадутся по осыпающимся краям общества. И, как и раньше, фильм завершается намеком на то, что по крайней мере один из этих пропащих персонажей возможно нашел непрочное, с трудом добытое спасение. Главная проблема заключается в том, что по сравнению с прозрачной простотой предыдущих сюжетов Дарденнов, сюжет "Молчания Лорны" перегружен, временами кажется, что он пытается превратиться в триллер. И есть по меньшей мере два сюжетных поворота, которые выходят за границы правдоподобия, — особенно в строго натуралистическом контексте режиссуры подобного рода. Оба влияют на наше восприятие главных героев и оставляют привкус не изобретательности, а сентиментальности. Внезапный приступ любви, который албанская иммигранта Лорна испытывает к своему фиктивному мужу — наркоману Клоди (при том что раньше она демонстрировала к нему только презрение), страдает отсутствием мотивации и звучит особенно фальшиво, когда мы видим ее бегущей за ним, в то время как он уезжает от нее на только что купленном велосипеде. Эта сцена так сильно раздражает, что кажется, что мы вляпались в романтическую комедию.

Еще менее драматически жизнеспособна следующая далее тема "ложной беременности", которая очевидна призвана символизировать вину Лорны в том, что она молча соглашается на смерть Клоди. Но финальная сцена — Лорна одна в маленькой хижине в сказочном лесу, разговаривающая со своим несуществующим нерожденным ребенком, — по-видимому, подразумевает, что она обрела своего рода квазибрессоновское состояние благодати. В результате, пока идут финальные титры, мы чувствуем себя неудовлетворенными и ставшими жертвами манипуляции.

Однако это фильм Дарденнов, здесь есть эпизоды, где их тихое внимание к персонажам, как правило, выраженное в снятых с движения на уровне плеча планах, приковывает взор. Непосредственно перед тем, как возникает тема "ложной беременности", мы видим, как Лорна обследует помещение, где вместе со своим бойфрендом Соколом собирается открыть закусочную. Она бродит по зданию, рассказывая об увиденном Соколу по мобильнику, камера следует за ней, одновременно показывая ее и то, что она видит, сопереживая ее волнение. Это сцена напоминает тот момент в "Розетте", когда гневное, решительное выражение лица героини расслабляется и превращается в нечто близкое улыбке. Арта Доброши — новичок в труппе Дарденнов, снявшаяся здесь в своем первом фильме за пределами Албании, — играет со сдержанной убежденностью, которая почти нивелирует курбеты, навязанные ее героине сюжетом. Будем надеяться, что она сохранит свою связь с братьями до тех пор, когда они обретут форму.

Источник: Филип Кемп, Sight & Sound
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=11304

В прокат выходит «Молчание Лорны», получившая приз в Каннах за лучший сценарий артхаусная драма братьев Дарденн. В этой картине они разочаровываются в деньгах — и напрасно.

Стриженая миловидная брюнетка Лорна, перебравшись из нищей Албании в буржуйскую Бельгию, ведет себя на новом месте в традициях понаехавших всех времен и народов. Носит недвусмысленно турецкого вида цветастые блузки, считает каждую копеечку и занимается видами деятельности, которые по тем или иным причинам не представляют интереса для зажравшихся аборигенов. Работает в химчистке и промышляет фиктивными браками, чтобы, живя понарошку с поддельными избранниками, скопить денег на счастье с настоящим — албанским прохиндеем с красивым и подозрительным именем Сокол.

В начале фильма мы застаем Лорну на стратегически важном этапе хитрой комбинации, задуманной ее друзьями-гангстерами. Нынешнего мужа-наркомана, благодаря которому девушка получила бельгийское гражданство, ждет подстроенная смерть от передозировки. Причем обтяпать дельце надо максимально быстро, поскольку на очереди в фиктивные мужья топчется русский бандит по имени Андрей Асинов. Стройность расчетов нарушают два взаимосвязанных форс-мажора, которых никто не мог предвидеть. Наркоман Клоди всерьез собирается соскочить с иглы. А в Лорне несвоевременно просыпается совесть, о наличии которой не подозревали не то что близкие, но и она сама.

Нашим бандитам харизма ни к чему

Бельгийцы Жан-Пьер и Люк Дарденны, дебютировав в 96−м году «Обещанием» (где речь тоже шла об иммигрантах), последовательно гнут свою линию, которую принято обозначать как «новый реализм». «Молчание Лорны» несколько уступает составившим условную трилогию картинам «Розетта», «Сын» и «Дитя» (две из них были удостоены в Канне «Золотой пальмовой ветви»). Что, впрочем, вовсе не делает новую работу посредственной. Это как, скажем, «Палисандрию» Саши Соколова можно назвать слабым романом, но лишь по отношению к написанным им ранее «Школе для дураков» и «Между собакой и волком». Манера съемки менее чем обычно близка к документальной (то есть ручная камера не следует за персонажами на коротком поводке), но происходящее все равно кажется исключительно правдоподобным в деталях: от отсутствия закадровой музыки, которая ведь и в самом деле сопровождает людские маневры в реальном мире редко, до проходного русского бандита (Антон Яковлев). При создании этого типового образа авторы фильма (в отличие, скажем, от Кроненберга в «Пороке на экспорт», ну да там и задачи ставились другие) очень точно угадали с необходимой харизмой. Вернее, угадали, что нашим гангстерам для того, чтобы произвести в должной степени пугающее впечатление, никакой особой харизмы и не требуется.

Самой большой удачей кастинга является дебютантка Арта Доброши. Для авторов фильма было принципиально, чтобы главную героиню сыграла албанская актриса. То есть девушка, которую с Лорной может, видимо, роднить понимание, что профессиональная интеграция в Европу, через кино или криминал, требует самоотдачи и мертвой хватки. Доброши претендовала в Канне на приз за лучшую женскую роль, но не получила его, хотя и определенно заслуживала. На первых порах она предстает симпатичным, но диким и беспринципным зверьком с чуть раскосыми и очень жадными глазами. Отношение героини к миру в целом и к мужу-наркоману в частности авторы подчеркивают умеренно тонкими штрихами. Заботы о переживающем ломку ближнем хватает на то, чтобы дать ему попить. При этом миску с водой она ставит на пол, будто котику.

Калина красная

Некоторая душевная теплота хоть потихоньку и просыпается, однако в практическом смысле никакой ценности не имеет. Жизнь устроена таким образом, что, приобщившись к ее темной стороне, вырваться обратно крайне затруднительно (см. хоть картину «Калина красная»). А реализация самых благих намерений и порывов лишь усугубляет тупиковость кармы и чревата новыми гадостями. В общем, все до такой степени беспросветно, что в какой-то момент авторы более круто и кардинально, чем обычно, сворачивают из реализма в притчу. Обеспечивают запутавшейся Лорне запасной выход из реальности в мир безумия на почве ложной, судя по всему, беременности, приятный хотя бы тем, что героине больше не нужны деньги.

С другой стороны, помятые пачки евро являются обязательным, а иногда и чуть ли не главным персонажем фильмов бельгийских братьев. Возможно, это одна из причин, по которой финал, будучи свободным как от купюр, так и от прочих атрибутов повседневности, в изображении которой Дарденны добились больших успехов, и оказывается здесь самым слабым и не вызывающим доверия моментом.

текст: Сергей Синяков/Infox.ru
http://www.infox.ru/afisha/cinema/2009/03/24/Silence_of_Lorna%20.phtml

Выходит «Молчание Лорны» дважды получавших Гран-при Каннского фестиваля братьев Дарденн – европейский арт-хаус с хичкоковским саспенсом.

С лица миловидной девушки Лорны не сходит постное выражение: оно и понятно, трудна жизнь албанской иммигрантки. Встаешь ни свет ни заря, чтобы бежать на работу в химчистку, а вечером возвращаешься домой к фиктивному мужу-наркоману Клоди, с коим связывает лишь острая потребность в бельгийском гражданстве. Впереди маячит светлое будущее: нужно только дождаться, когда помрет от передозировки Клоди (а если нет – ему жаждут помочь дружественные представители диаспоры), перетерпеть брак с русским бандитом, который готов заплатить за это кучу бабок, и тогда наконец можно будет открыть бар на пару со своей настоящей любовью — гастарбайтером Соколом.

Однако на пути столь простого и естественного плана, давно уже расписанного до мелочей, неожиданно для всех, включая саму Лорну, встает очнувшаяся от анабиоза совесть. И вот уже очень жалко Клоди, и вот уже заметно пободревший супруг выходит из больницы, и вот на лице девушки забрезжила смутная улыбка, а чтобы предотвратить наркотический срыв, Лорна и вовсе совершает жертвенно-романтический поступок.

Стоит ли, впрочем, говорить, что Клоди не доживет и до середины картины, а хэппи-энда не будет?

Уже по синопсису вы, скорее всего, поняли, что перед нами типичный европейский арт-хаус: может, и хороший, но характерно тоскливый и душераздирающий — лента того сорта, после просмотра которой хочется не только навсегда завязать с кино, но и с жизнью вообще. Отчасти вы будете правы, вот только бежать сдавать билеты сразу не стоит: во-первых, «Молчание Лорны» снимали не абы кто, а братья Дарденны, а во-вторых, фильм припрятал сюрприз. Начинавшие с театра (один из братьев был актером, другой – режиссером) Дарденны затем надолго ушли в документалистику и только в 90-х обратились к игровому кино. Причем с таким успехом, что чуть ли не всякий раз, когда картина Дарденнов попадала в Канны, братья уезжали с призами. Дважды они получали Гран-при («Дитя» и «Розетта»), «Сыну» досталась награда экуменического жюри, а «Молчание Лорны» премировали за сценарий.

«Молчание Лорны» построено по тем же принципам, что и прошлые фильмы Дарденнов:

Здесь и социалка – действие происходит в бедной околокриминальной среде, и документальность, может, не дрожащая камера, но очень правдоподобное линейное повествование с массой бытовых деталей и даже (сюрприз!) говорящими на настоящем русском русскими. И, как это обычно бывает у Дарденнов, пафос выходит за рамки чисто социальных проблем (в данном случае – адаптации иммигрантов, продолжающих жить по своим правилам, отдельно от местных жителей, которые остаются для них чужаками), обретая более общечеловеческий характер. В сущности, это почти Достоевский, история о преступлении и наказании, о чувстве вины, которое, проснувшись в Лорне после смерти Клоди, уже не может успокоиться и только растет и растет, попутно заживо сжигая девушку, пока она не находит спасение в околорелигиозной идее.

Тем временем тот самый сюрприз, о котором упоминалось ранее, заключается в том, что чернуха в какой-то момент трансформируется в почти хичкоковский триллер:

раз ощутив раскаяние, Лорна все больше и больше погружается в паранойю – непонятно, насколько безосновательную, но нагнетающую нежданного саспенса и сбивающую рассказ в полумистическое русло. И, надо сказать, этот поворот делает с фильмом Дарденнов странную штуку: совершенно гуманистический по сути, он, тем не менее, наносит по человечности непреднамеренный удар, показывая, что от укола совести до клинического сумасшествия, в общем-то, всего один небольшой шаг.

ТЕКСТ: Дарья Горячева
http://www.gazeta.ru/culture/2009/03/26/a_2964522.shtml

Деньги…. В первом же кадре новой картины братьев Дарденн «Молчание Лорны» они крупным планом. На бумажках построен мир, это они определяют кому жить, а кому нет. Это сила и любовь. Ради них можно пойти на обман, можно изменить. Деньги –это наркотик, на который легко можно подсесть, это счастье, это будущее. Ради будущего можно убить.

Лорна - беженка из Албании, при содействии мафии заключившая фиктивный брак с наркоманом по имени Клоди. Очень скоро она должна получить бельгийское гражданство, которое позволит ей вернуть деньги, в свою очередь заключив фиктивный брак с русским эмигрантом после того, как Клоди умрет. Вдова не вызовет подозрения у полиции. Все давно решено, и договор заключен – наркоман должен умереть от передозировки.

По ночам она слышит его стоны, он пытается слезть с иглы, но один он точно не справится. Он мешает ей спать.

Для него Лорна единственный человек, который может помочь, но какое ей до него дело – он и так умрет.

Кажется, Лорна не испытывает ровным счетом никаких чувств к Клоди, и единственное что ей нужно - это ее любимый по имени Сокол и достижение цели - приобретение кафе-кулинарии. Нет, она испытывает чувства, но сейчас они не нужны, надо просто потерпеть, это тоже плата. Она должна быть готова идти по трупам, чтобы завоевать свой кусочек счастья. Делать ничего не придется, за нее все сделают. Она не виновата. Ему не повезло. Жизнь для тех, кто хочет жить.

Но отключиться не получается.

В этой незатейливой истории не должно быть никаких помех, иначе они будут устранены любыми способами, запугиванием, абортом или даже убийством, ведь дело касается денег, ничего не может препятствовать их обладанию. Лорна теперь помеха. Она пытается помочь, пытается развестись, она все усложняет.

Братья Дарденн умеют выстраивать сцены так, что в простых движениях угадывается душевное состояние человека. Самая сильная сцена в этой картине, это танец Лорны с русским, молчаливый, медленный, пропитанный слезами, горем и отречением от мира. Именно в этот момент она понимает, что ей нужно сделать самый сложный выбор в ее жизни. Эта сцена снята средним планом, но когда ты смотришь на этот «мертвый» танец, создается впечатление, что оператор Ален Маркоен крупным планом берет глаза героини, наполненные душераздирающей грустью.

Для мафии наркоман удобное средство получения денег, а для нее теперь - близкий, который умоляет о помощи и который не знает, что его дни сочтены, он верит и надеется. Лорна бьется головой об стену, плечами об дверной проем, жалостливыми словами об бандита, решившего раз и навсегда что наркоман должен умереть, но все без толку, судьба уже давно все решила за нее. Клоди умрет и точка, так должно быть. Договор заключен.

Смерть Клоди, она останется за кадром, так же как и его никчемная жизнь.

Умер от передозировки, как и было предписано. Лорна бережно, со слезами на глазах, расправляет каждую складку его рубашки, оплакивая его смерть. Кто он ей – она и сама не знает. Близкий, человек, который умолял ее о помощи, ее шанс на спасение, беспомощный человек, о котором она должна заботиться, ее ребенок.

В юнгианском мире Дарденн нет мистики, но божественное есть в каждом человеке, а камера Алена Маркоена документирует присутствие. В интервью братья говорят, что не верят в Бога, но верят в гуманизм. Их гуманизм - это неверующего хирурга. И иногда кажется, что герои их картин знают больше, чем они сами. Лорна должна остаться одна, она должна искупить свой грех, она должна родить и выходить ребенка, которого у нее нет. Впрочем, бельгийского, значит - счастливого ребенка.

В мире неравных возможностей одному дано по праву рождения то, за что другой готов убить. В «Молчании Лорны» можно уловить это бельгийское чувство вины перед эмигрантами из стран третьего мира и бельгийский же страх перед ними. Любой слабый может стать счастливым билетом для несчастного, того, кто хочет, стремится, кому просто не повезло родиться не в той стране. Для Дарденн мера зла – деньги. Для эмигранта бельгийское гражданство – вопрос жизни и надежды на будущее детей. Цена вопроса часто не имеет значения…

Илья Копылов
http://www.kino-teatr.ru/kino/art/artkino/1135/

Молодая албанка Лорна (Арта Доброши) — покладистая девушка в красных джинсах и с упрямым выражением лица — днем гладит в прачечной рубашки, а вечером возвращается в панельный дом к мужу-наркоману (Ренье), с которым у нее фиктивный брак для получения бельгийского гражданства. Местный жулик Фабио, проворачивающий грязные делишки, предлагает фиктивного мужа тихо умертвить и выйти замуж за богатого русского, тоже нуждающегося в европейском паспорте. С русским все обговорили, и бесполезный торчок оказывается последним препятствием к хорошей сделке. Главной помехой, однако, оказывается Лорна, которая проникается сочувствием к несчастному больному доходяге, решившему завязать с вредными привычками. Мечта Лорны о счастливом будущем и банковском кредите, за который почти внесен залог, оказывается под большим вопросом. Как и ее жизнь, судя по всему.

Цена этого вопроса — жизнь, деньги или труп — формулируется братьями Дарденнами с такой изящной реалистичной прямотой, что страшно становится даже не от того, убьют фиктивного мужа или не убьют — для этого есть хороший жанр триллера, Хичкок и Дэвид Линч. Страшный выбор и насильственная смерть, пугающие в кино как бы понарошку, представлены талантливыми братьями как реалистичный акт "вживления" в мир свободы, равенства и братства, к которому, как принято считать, мы все потихонечку стремимся. Этакая адская рутина, происходящая в центре цивилизованного мира под носом у Европейского парламента. Кстати, впечатленного "Лорной" и вручившего Дарденнам приз "Люкс" за лучшую картину, "иллюстрирующую универсальность европейских ценностей". Именно так.

Универсальные ценности, однако, оказываются совсем не "люкс". Хмурые люди, убивающие друг друга за клочок бумажки с фотографией (братство), изматывающие средние планы (равенство), промытые хлоркой интерьеры и вечный ноябрь на дворе с его пасмурным, безбожным светом, не оставляющим никакой надежды (свобода). Такова "Лорна". В Европарламенте, вручившему картине приз, чье название переводится как "свет", заседают, судя по всему, или патологические оптимисты, или слепцы.

В своем мрачном беспросветном реализме Дарденны всегда были на высоте, но в "Лорне" этим реализмом они доводят историю до состояния ступора — если в "Дитя" и в "Сыне" режиссеры позволяли героям совершить правильный поступок и как-то отбрыкаться от судьбы, в "Лорне" эта маленькая форточка оказывается крепко заколоченной. В жизни, где все оказывается фиктивным, начиная с брака и свободы, и кончая беременностью главной героини, фиктивной окажется и мораль фильма. Мадонна, выдумавшая беременность, чтобы избежать насилия, и поверившая, что у нее есть ребенок — для социалистов и атеистов Дарденнов это, пожалуй, самый разоблачительный кинофинал во всем их творчестве.

В общем, тем, кто еще продолжает верить в жизнь, людей и даже отмену визового режима, лучше от просмотра воздержаться. Впрочем, если следовать такой логике, залы на этом арт-хаусе должны быть битком набиты. Этого явно не будет, что позволяет смотреть в будущее с осторожным оптимизмом.

Вадим Зельбин
http://www.film.ru/article.asp?id=5712

рекомендует Пахом Алексеев

В центре картины "Молчание Лорны" знаменитых бельгийских режиссеров — судьба молодой албанки по имени Лорна (отличная актриса Арта Доброши, беженка из Косово). Она выходит замуж за наркомана Клауди с целью получить бельгийское гражданство. Клауди играет тот самый Джереми Ренье, что 14-летним дебютировал у братьев Дарденн в фильме "Обещание", а потом сыграл непутевого отца в их картине "Дитя". Вместе со своим албанским бойфрендом Лорна мечтает открыть бар, и оба копят на него деньги, нелегально заработанные под контролем мафии. Пружина конфликта закручивается в тот момент, когда выясняется, что мафиози решают убрать полудохлого джанки, чтобы Лорна могла тут же вступить в другое фиктивное замужество — на сей раз с русским бизнесменом, в свою очередь продав ему бельгийский паспорт.

Начавшись как социальная драма, во второй половине фильм превращается в шизофренический триллер: героиня бунтует против мафиозных правил и понимает, что обречена стать очередной жертвой негодяев. К тому же вопреки заключению врачей она убеждена, что беременна от Клауди и должна во что бы то ни стало сохранить ребенка. Сцены бегства Лорны от преследователей через лес, где она прячется в заброшенной хижине, достойны того, чтобы занять место в хрестоматии режиссуры как образец саспенса. В финале нет привычного для этих авторов сюжетного катарсиса, зато они нарушают свой принцип "минимум слов и ни одной музыкальной ноты" и дают на титрах музыку Бетховена.

Братьям Дарденн на роду написано побеждать в Канне. "Розетта" принесла им первую Золотую пальмовую ветвь, "Дитя" добавило вторую — это настоящий рекорд по добыче каннского золота. Но и это не все. Даже когда запасы золота истощились (не все же отдавать Дарденнам), "Сына" наградили призом за лучшую режиссуру, а "Молчание Лорны" — за сценарий. Хотя как раз сценарий не самое сильное, что есть в картине. Все предыдущие фильмы братского дуэта были сняты в Серене, индустриальном городке, который режиссеры досконально изучили. Льеж более крупный город, и проникнуть в механизмы его подпольной жизни оказалось труднее, что привело, с одной стороны, к некоторым предсказуемым и клишированным ходам, с другой — к сомнительным деталям. А ведь в деталях, как известно, прячется дьявол.

Например, не слишком четко прописаны финансовые схемы фиктивных браков. Многие были удивлены: могли ли итало-албанские мафиози потребовать с русского бизнесмена за фиктивный брак и натурализацию в ЕС такую ничтожную сумму, как €10 тыс., особенно если учесть, что из этих денег половину пришлось бы отдать за молчание Лорне? Другие, правда, поняли, что это лишь часть общего гонорара. И все равно ощущение недодуманности русской линии остается.

Однако то, с чем ни за что не смирился бы у другого режиссера, Дарденнам прощаешь за их невероятную настойчивость и абсолютную искренность в разработке сюжетов, которые большинству кинематографистов кажутся либо скучными и рутинными, либо привлекательными в сугубо конъюнктурном смысле.

Журнал «Weekend» № 10 (106) от 20.03.2009
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1134272

Албанка Лорна (Доброши) получает бельгийское гражданство благодаря браку с безнадежным, кажется, героинистом Клоди (Ренье) – и это только первая часть схемы, изобретенной затейником от криминала Фабио (Ронджоне). Согласно плану, Лорна должна дождаться, когда ее фиктивному благоверному устроят передоз, а затем новоиспеченная бельгийка и вдова вновь выйдет замуж – на сей раз за русского делягу (Яковлев), который тоже хочет стать бельгийцем. Однако в немудреный расклад, вмешивается человеческий фактор: исполнительная и целеустремленная Лорна вдруг проникается симпатией к Клоди, помогает ему соскочить с иглы и пытается уговорить Фабио обойтись без крайних мер и позволить ей получить развод. С этого момента пребывающая в эмоциональном раздрае барышня становится слабым звеном в цепи махинаций Фабио – то ли забыв, то ли не имея представления о том, что выживают лишь те исполнители, кто держит рот на замке.

Дарденновская социальщина (на беглый взгляд – достаточно прямолинейная и бесхитростная) обладает замечательным свойством: на манер линчевских сов она предстает не тем, чем кажется, служа своего рода отвлекающим маневром. В результате прикрываемые ею страсти поистине библейского масштаба атакуют из засады, и эта проверенная годами тактика неизменно приводит братьев к успеху (как минимум, фестивальному). В этом смысле фильмы Дарденнов впору не называть, а нумеровать – как главы своеобразной кинематографической книги притчей. «Молчание Лорны», в общем-то, укладывается в изложенную схему, являясь притчей об искуплении. Но это, что называется, в целом. А вот в частностях Дарденны на этот раз позволили себе некоторое количество вольностей, выходящих за четко очерченные границы освоенного братьями камерного городского театрика довольно строгих правил. Каковы были побуждения Жан-Пьера и Люка, сказать трудно – можно разве что угадывать: попытка ли это идти в ногу со временем (к примеру, чуть расширить географию и проиллюстрировать распространенный способ проникновения в комфортный Евросоюз тех же европейцев – но «второго сорта»), желание ли поиграть в жанр (с натяжкой можно констатировать наличие в фильме детективной интриги, ну а саспенса в лентах братьев и раньше хватало), или, в конце концов, потребность вывести на первый план притчевую суть (ближе к финалу сглаженная европейским воспитанием достоевщина уступает место вывернутой наизнанку истории о непорочном зачатии – надо сказать, сделано это не без язвительности) – в общем, выбирай, что хочешь, а то и все разом.

Для Дарденнов, с 90-х пребывающих в зафиксированном статусе рассказчиков историй с двойным дном и душераздирающими (и при этом, в принципе, открытыми) финалами, подобные отклонения от курса – сродни маленькой революции, и сказались они на результате, увы, не лучшим образом: «Молчание Лорны» уже на уровне драматургии распадается на отдельные части, каждая из которых прекрасна сама по себе, но неважно стыкуется с остальными. Правда, если вдуматься, то именно такова в большинстве случаев жизнь, и стало быть Дарденны со своим запатентованным гиперреализмом снова в выигрыше.

© Дмитрий Молчанов
http://www.kinomania.ru/movies/s/Silence_de_Lorna_Le/index.shtml

Когда в 1999 году Розетта - второй фильм братьев Дарденн - принес им первую Золотую пальмовую ветвь, выбор Канн в пользу серого и мокрого бельгийского натурализма лишь добавил шарма скандальному образу Дэвида Кроненберга - президента жюри того года. Пресса находила молодой побег вторичным по отношению к ещё насущному на тот момент направлению в кино, которое буйным цветом распустилось под манифестом "Догмы-95". С тех пор побег превратился к высокое дерево о двух стволах, очевидно самостоятельное, почти идеально прямо тянущееся в небосклон и бросающее теперь тень эпигонства на других новичков фестивального движения. Качество и стабильность бельгийского мелкосерийного производства таково, что ломать копья вокруг особенностей безотказной братской технологии уже давно стало бессмысленным занятием, а тот факт, что журналистам у режиссерского тандема к четвертой картине уже и поинтересоваться стало нечем, кроме технических аспектов перехода с одной пленки на другую, говорит о многом. Дарденны готовят и снимают кино так же, как гимнастки международного уровня тренируют, а затем выполняют обязательную программу: тщательно, уверенно и насыщенно, а фантастическая синхронность пары оказывается регулярным поводом для начисления дополнительных очков. За десятилетие активного и крайне успешного существования в мире художественного кино (перечисление множественных каннских регалий - обязательный пункт почти любой рецензии) фильмы братьев Дарденн превратились в автономный арт-мейнстрим, и читатель, который хоть как-нибудь интересуется положением дел в европейском кинематографе, не знать о цепкой бельгийской наддокументальной связке уже просто не может.

Кино братьев Дарденн больше всего похоже на выпечку какого-то традиционного мучного изделия: малый, бедный и очень привычный набор ингредиентов предсказуемо разнообразится начинкой в виде обязательного катарсиса с раскаянием и очищением прямо-таки христианского толка. Что поражает в этом производстве больше всего, так это неизменность качества и непоколебимая любовь создателей к процессу. Компоненты зрелища с годами не меняются, лишь поворачиваются, как в калейдоскопе, под разными углами, никак не изменяя суммы и смысла увиденного. В центре любой картины - довольно тусклый сам по себе объект-жертва, расцвеченный сполохами слепого стремления к лучшей жизни, и паразиты, питающиеся силой и всеготовностью этого стремления. Жертва каждый раз берется произвольно, а вот ее окружение и обстоятельства достаточно постоянны. Для пущего единообразия Дарденны тащат за собой двух любимых актеров: Оливье Гурме давно стал лицом мещанской ухватистости, хорошо усвоившей суть буржуазных ценностей, а Жереми Ренье с пугающей аутентичностью из фильма в фильм под разными именами воспроизводит один и тот же пренеприятный типаж бездумного подонка.

Итак, вам, уже в который раз, предложат драму о мытарствах обитателей цокольного этажа европейской социальной иерархии. Албанка Лорна (Арта Доброши, тоже албанка) состоит в фиктивном браке с молодым бельгийским наркоманом Клоди (Жереми Ренье), дни которого сочтены - даже не потому, что его здоровье точит губительная зависимость, а по той причине, что его легко физически устранить, подстроив передозировку, на которую все и рассчитывают. Ради свидетельств очевидцев молодые проживают совместно, но отношения их холодны и натянуты, в первую очередь из-за презрения Лорны к Клоди. Клоди - и в самом деле персонаж крайне отталкивающий, да и бурно реагирующая на него Лорна первое время выглядит ничуть не лучше. Целью албанки является бельгийское гражданство, а также собственная закусочная, которую она планирует открыть на пару с Соколом - эпизодически появляющимся в кадре молодым человеком Лорны, хищность которого вполне оправдывает его имя. Деньги на закусочную планируется получить от следующего фиктивного брака. На этот раз - с другим охотником до бельгийского гражданства в виде русского бизнесмена, которого мафия рада вписать кровью Клоди в растущий матримониальный список Лорны. Рычагом, регулирующим интенсивность действия, становятся узкие временные рамки, в которые зажата вечно бегущая Лорна.

Драма и посыл фильма целиком произрастают из перемены отношения Лорны к своему жалкому мужу. Клоди, вместо того, чтобы тихо умереть, решает "стать чистым" и ложится в клинику. С этого момента в Лорне просыпается совесть, и увидев в Клоди что-то человеческое, она не может больше желать ему смерти. Эта перемена приводит к значительным напряжениям в уже запущенном нелегальном механизме, еще больше стягивая вокруг Лорны и без того жесткое кольцо из бандитов, русских и Сокола, которое она не сможет разорвать.

Для поклонников Дарденнов, как и тех, кто просто хорошо представляет их творчество, большего количества информации, пожалуй, и не потребуется. Можно лишь только добавить, что впервые у братьев ирония над своими героями просачивается в пятно насмешки, а легкая и подвижная ручная камера в большинстве сцен впервые заменена на статичную фиксацию ситуаций. Также стоит отметить, что к концу картины появляется несколько непривычный крен в сторону триллера, но в целом вкус традиционного мучного изделия от Дарденнов изменяется очень незначительно, нововведения можно списать на изменения в окружающем мире, но не в подходе к готовке. Таким образом, этот фильм, как и все предыдущие, можно легко рекомендовать как типичный тем зрителям, что с бельгийцами пока не знакомы.
Улыбчивые и ухоженные Дарденны - олицетворенная дистиллированная вина Западной Европы за сытость, стоящую ногами на горестях тех, чьими лишениями это богатство косвенно обеспечивается. Даже сами братья признают, что рассказываемые ими истории - в определенном смысле рефлексии на тему, но не отражение реальной ситуации во всем её обескураживающем уродстве. И с этой точки зрения даже тяжелое европейское социальное кино все-таки поприятнее американских нишевых аналогов, которые в большинстве случаев лишь старательно эксплуатируют дешевый, а то и презрительный, драматизм нищеты и бесправия, не провоцируя никаких мыслей.

Алексей Гуськов
http://www.cinematheque.ru/post/139996

Миловидная албанка Лорна терпеливо высиживает своего мужа, наркомана Клоди (Жереми Ренье, белобрысый антигерой дарденновского «Дитя»).

Лорну и Клоди связывает брак по расчету — по замыслу руководителя преступной эмигрантской группы, торчок-бельгиец должен вот-вот умереть от передозировки, а обеспеченная гражданством Лорна — заключить новый коммерческий союз с каким-то русским. Но природа берет свое, и, сжалившись над бельгийским задротом, Лорна, хоть и с проклятиями, но провожает его в больницу, а потом негаданным сексом спасет от рецидива.

Попутно Лорна строит планы мелкобуржуазного счастья со своим настоящим бойфрендом Соколом: они присматривают и покупают помещение под кафе. Но мафия не дремлет.

Как вполне может догадаться внимательный и постоянный зритель Дарденнов, их новое кино — это все та же совершенно средневековая история удивительного Чуда, замаскированная под скупую, виртуозно собранную социальную драму. Не углубляясь в детали внешнего сюжета, который и сам по себе ценен как гиперреалистический детектив, скажем, что к финалу албанская мошенница превращается практически в Деву Марию (вообще-то там путается сложный клубок христианских ассоциаций — вина, искупление, непорочное зачатие и т. д.) и совершает свое бегство в Египет по палым листьям лесополосы. Последний раз такой надрыв на грани мелодрамы и символизм на грани храмовых фресок позволяли себе итальянские неореалисты, сильно переживавшие за будущее своей родины и предчувствовавшие самозарождение нового хорошего человека из деревенской грязи и городской пыли. Дарденнам, как видно, ждать уже нечего, им приходится работать с тем, что есть. В этом и кроется секрет их каждый раз сшибающей с ног монашеской простоты. Гуманизм при абсолютном неверии в утопию и массовое исправление, христианство не наоборот, а как-то навыворот: мол, все, конечно же, умрут, но некоторые еще и изменятся.

http://www.timeout.ru/cinema/event/122430/

Молодая женщина быстрым шагом идет по улице большого города. Не смотрит по сторонам, стремясь поскорее добраться из пункта А в пункт Б. Она удачно мимикрирует — ее не замечают, ей почти удалось смешаться с толпой. Ее может выдать лишь едва заметный акцент и причудливое имя — Лорна. Город называется Льеж, он находится в Бельгии — вполне благополучной европейской стране, гражданкой которой только что стала албанка Лорна. Для этого она вступила в фиктивный брак с льежским наркоманом Клоди. Теперь Лорна ждет его смерти, чтобы опять выйти замуж (и вновь фиктивно) за русского мафиозо. Тот заплатит столько, что хватит на осуществление цели: открыть собственную закусочную. Все, что требуется от этой красивой девушки с ничего не выражающим взглядом, — молчать.

«Молчание Лорны» в только что завершившихся Каннах-2008 (когда верстался номер, итоги подведены еще не были, так что о них поговорим в следующем номере «Эксперта») встречали восторженно, и дело тут отнюдь не только в извечной фестивальной любви к социальной тематике. Люк (младший, ему 54 года) и Жан-Пьер (старший, ему 57) Дарденны — одно из самых важных каннских открытий за последнее десятилетие, здешний бренд, ноу-хау. Они еще и герои невероятной истории успеха, превосходящей любые «американские мечты». Скромнейшие режиссеры из бельгийской провинции (они снимали все фильмы в городке Серенге, где и живут) с 1975−го занимались производством документальных фильмов для телевидения, а на рубеже 80–90−х попробовали силы в игровом кино. Оба их фильма провалились с треском, и братья, отчаявшись, попробовали впервые в жизни спродюсировать собственное кино. Так появилось «Обещание» (1996), моментально отобранное в Канны. Десять лет назад о них слышали только увлеченные киноманы. Сегодня на них равняются независимые режиссеры всего мира.

1999−й: нежданная «Золотая пальма» за «Розетту» и приз за женскую роль для юной Эмили Декенн от президента жюри Дэвида Кроненберга. Реакция: восторженные овации, возмущенный свист и топот ног. 2002−й: «Сын» в каннском конкурсе, восхищенные отзывы критиков, малая «Золотая ветвь» для актера Оливье Гурме. 2005−й: вторая «Золотая пальма» за драму «Дитя». Окончательный и бесповоротный триумф. Дарденны — единственные режиссеры, получившие две каннские «Пальмы» за последние годы. Каждый их фильм моментально выходит в лидеры того фестиваля, в котором участвует, а жюри разных лет будто теряются: режиссеров награждать или актеров?

В «Молчании Лорны» к семье артистов, взращенных братьями (Жереми Ренье, Морган Маринн и Фабрицио Ронджони играли в предыдущих фильмах Дарденнов; Оливье Гурме, как и в фильме «Дитя», является на несколько секунд, на правах талисмана), присоединилась новенькая — актриса из Косово Арта Доброши, специально выучившая французский язык ради съемок у Дарденнов. А они ради нее изменили привычной манере съемки. Вместо вуайеристски-документальной камеры, следующей за героем по пятам, режиссеры избрали «традиционные» 35 мм. Основа фильма — плавные планы. Камера мнимо нейтрально фиксирует события изадека, с изрядной дистанции. Не лезет в душу, каковая — знамо дело — потемки; вот и смотрится кино, как настоящий триллер. Красотка Лорна поначалу предстает на экране в качестве живописного артефакта и в человека превращается постепенно. Эта трансформация и есть самая увлекательная интрига фильма: зритель должен догадаться, что скрыто за молчанием Лорны.

Дарденны свято блюдут свой кинематографический синтаксис. Никаких внешних эффектов и безупречная визуальная этика: если кого-то убивают, похищают, насилуют — в поле зрения это не попадает. Полное отсутствие музыки (если только Клоди не поставит в свой CD-проигрыватель бельгийскую группу dEUS, на что, впрочем, Лорна немедленно потребует выключить звук: ей завтра на работу в шесть утра); бетховенской фортепианной сонате позволено прервать молчание лишь на финальных титрах. Неброское правдоподобие диалогов, предпочтение визуальных метафор словесным — в этих фильмах молчание дороже любого золота, а паузы всегда значительнее реплик. Узнаваемость типажей: забавно, что ровно на следующий день после карикатурной Кейт Бланшетт, сыгравшей в четвертом «Индиане Джонсе» демоническую злодейку из СССР Ирину Спалко, Канны увидели в «Молчании Лорны» куда более реальных русских убийц-бизнесменов (актеры Антон Яковлев и Григорий Мануков): не матерятся, не дерутся, не угрожают, даже голоса не повышают.

Вообще здесь братья предельно ясно высказались на тему фальши в кино и актерской игры как таковой, ведь от артистических способностей Лорны-Арты зависит, ни много ни мало, жизнь ее мужа. По Дарденнам, homo ludens, «человек играющий», есть человек неподлинный. Лишь отказавшись от игры и сбросив скорлупу выдуманного образа, обнажившись в бесконечной уязвимости, ты обретаешь подлинное «я».

В прошлом году Дарденны тоже показывали в Каннах фильм — трехминутку из альманаха «У каждого свое кино». Девушка (та самая Декенн из «Розетты») встречает во тьме кинотеатра руку вора, который пытается украсть ее сумку, и не зовет полицию, не поднимает шум, даже не отрывает заплаканных глаз от экрана — просто прижимает руку к сердцу. Заметьте, ни моралистами, ни проповедниками, ни даже защитниками христианских ценностей Дарденнов не назовешь. Для них неприемлемы нравоучения, они не претендуют на высший смысл, а просто снимают фильмы об одном неизменно удивительном феномене человеческой психики: о пробуждении совести. Дарденны плевать хотели на социальный детерминизм и классовую борьбу, на политический климат и неравенство возможностей. Их интересует только личный выбор.

Поэтому «Молчание Лорны» — если и не лучший, то «программный» фильм братьев, ведь его внутренний стержень — так называемый моральный императив, он же диктатура совести. Здесь уничтожены любые внешние факторы, а разрешение интриги зависит только от героини. Внутренний конфликт — самый сильный из возможных. Противостояние между желаемым и возможным приводит к зачатию нежданного ребенка, которого, вообще-то, не существует: муки совести воплощаются в удивительно точном образе — ложной беременности, которая отключает здравый смысл героини и превращает ее из прагматичной иммигрантки в потерянную девочку из сказки братьев Гримм. Сбежав от былых сообщников в темный лес, в развалившуюся избушку, она баюкает невидимое дитя. Тут и сказочке конец.

Тонка грань между индустриальной сверхцивилизацией европейских городов и первобытной дикостью, хотя ведь под притчей скрывается реальность. Отступи на пару шагов от самой благоустроенной автострады, и моментально очутишься в сумрачном лесу. Тихая сенсация Дарденнов — в невыразимо органичном переходе прозрачной, почти невидимой эстетики в чистую этику. Скрупулезное соблюдение фактографической точности, отказ от условностей любого рода — и снайперски точное использование общекультурных архетипов, позабытых удалыми постмодернистами. Так в «Розетте», истории о девочке, мечтавшей торговать вафлями, прорастал сюжет «Замка» Франца Кафки, а в плотницкой простоте «Сына» вдруг обнажалась евангельская метафора отеческой любви и всепрощения. Правда жизни рядом с литературой высокого уровня, которая всегда, как компас, безошибочно указывает на добро и зло, черное и белое.

Вот последнее и простейшее объяснение столь сильного воздействия братьев Дарденнов на современный кинематограф. Ведь эта неразлучная пара смешливых седеющих джентльменов — его совесть.

Антон Долин, автор «Эксперт», «Эксперт Украина»
http://www.expert.ru/printissues/expert/2008/21/uzniki_sovesti/

Молодая албанка Лорна только что стала гражданкой Бельгии, заключив фиктивный брак с местным наркоманом. Теперь организаторы брака – албанские преступники – хотят для получения все того же гражданства выдать Лорну за русского бандита. Для этого они хотят убить наркомана. Все, что требуется от Лорны – молчать.

Бельгийцы братья Дарденны являются гордостью европейского независимого кинематографа. Они единственные режиссеры, кто удостаивался за последние годы «Золотой пальмовой ветви» дважды – за «Розетту» в 1999 году и за «Дитя» в 2005-м. С «Молчанием Лорны» на последнем каннском кинофестивале они получили приз за лучший сценарий.

Притом, что этот фильм нельзя назвать лучшей работой братьев, «Молчание Лорны» высокопробнейшая работа в выбранном жанре. Она вряд ли сильно расширит их аудиторию, но рассчитывать на благосклонную реакцию публики они могут почти наверняка.

Дарденны в своем фильме опробовали несколько существенных новаций. Они попробовали выйти за пределы той затюканной жизни пролетариев городка Серены, что протекала во всех их прежних фильмах и выбрали местом действия другой городок – Льеж, а в качестве героев маргинальных иностранцев – молодую мигрантку и албанских бандитов, пытающихся использовать в своих интересах несчастного бельгийского наркомана. Кроме того, вместо излюбленной своей манеры следовать за героем по пятам, буквально заглядывая в его душу, они сделали выбор в пользу отстраненной манеры повествования, в пользу спокойных планов, взгляда со стороны.

Пристально наблюдать за главной героиней авторы предлагают неспроста. Потому что именно она главный носитель интриги всего фильма. Не внешнее развитие сюжета, но ее внутреннее осмысление ситуации и превращение в человека; ее осознание той мысли, что нельзя становиться соучастницей преступления, появление у нее желания спасти своего фиктивного супруга - за этой внутренней победой над самой собой невероятно интересно, хотя и тяжело наблюдать. И этот внутренний конфликт наделен Дарденнами такой силой, что смотрится как завзятый триллер, хотя по сути это больше похоже на роман Достоевского.

Эта моральная дилемма очень характерна для произведений бельгийцев. Через этические противоречия, через нравственные парадоксы они высказываются о несправедливости существующего порядка, о той фальши и внутренней лжи, которая царствует ныне в душах людей. Братья Дарденны тем и ценны, что, поднимая стяг совести в своей культурной борьбе, они делают этот жест очень естественным и само собой разумеющимся, лишенным какой бы то ни было позы.

Иван Данилов
http://kino.km.ru/magazin/view.asp?id=DEE0907E248947139923A0906C406331

Вчера российской премьерой фильма "Молчание Лорны" в рамках 30-го ММКФ открылась программа "Московская эйфория". О фильме и о программе рассказывает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

"Московская эйфория" предлагает в этом году не совсем обычный набор фильмов. Два из них — "Против течения" Златинки Русевой и "Фадос" Карлоса Сауры — связаны с музыкой. "Менины" Игоря Подольчака — украинская рефлексия на тему европейской живописи. "Забавные игры" — ремейк знаменитой ленты 1997 года, осуществленный тем же самым режиссером Михаэлем Ханеке. "Все умрут, а я останусь" Валерии Гай Германики претендует на роль манифеста молодой российской режиссуры, вышедшей из недр документалистики и kinoteatr.doc. Остальные три картины имеют социально-этнический оттенок: "Будда рухнул от стыда" Ханы Махмальбаф привлекает внимание к положению детей в Афганистане. "Кус-кус и барабулька" Абделатифа Кешиша живописует быт и нравы арабской общины во французской провинции.

"Молчание Лорны" — еще один физиологический очерк о жизни иммигрантов и маргиналов в бельгийском городе Льеже. Создатели этой картины братья Люк и Жан-Пьер Дарденны некогда уже затрагивали тему незаконной иммиграции в своей ранней ленте "Обещание". За последние десять лет они приобрели репутацию мэтров нового реализма, лидеров кино "морального беспокойства" и дважды были удостоены в Канне Золотой пальмовой ветви — за фильмы "Розетта" и "Дитя". В новой картине режиссеры продолжают анализ мироустройства, в котором одни преуспевают за счет других и разорвать этот порочный круг может только одна нематериальная вещь — совесть.

В центре картины — судьба молодой албанки по имени Лорна (отличная актриса Арта Доброши), которая выходит замуж за наркомана Клауди (Джереми Ренье) с целью заполучить бельгийское гражданство. Вместе со своим албанским бойфрендом Соколом Лорна мечтает открыть бар, и оба копят на него деньги, заработанные нелегальными способами под контролем мафии. Пружина конфликта закручивается в тот момент, когда выясняется, что мафиози решают убрать полудохлого "джанки", чтобы Лорна могла тут же вступить в другое фиктивное замужество — на сей раз с подозрительным русским бизнесменом, в свою очередь продав ему бельгийский паспорт.

Начавшись как социальная драма, во второй половине фильм превращается в шизофренический триллер: героиня бунтует против мафиозных правил и понимает, что обречена стать очередной жертвой негодяев. К тому же даже вопреки выводам врачей она убеждена, что беременна от Клауди и должна во что бы то ни стало сохранить ребенка. Сцены ее бегства от преследователей через лес, где она прячется в заброшенной хижине, достойны того, чтобы занять место в хрестоматии режиссуры как образец саспенса. В финале нет привычного для Дарденнов сюжетного катарсиса, зато они нарушают свой принцип "минимум слов и ни одной музыкальной ноты" и дают на титрах музыку.

"Молчание Лорны" было награждено в Канне за сценарий, хотя как раз он не самое сильное, что есть в картине. Дарденны — минималисты и радикалы, не злоупотребляющие диалогами и предпочитающие чистое, почти немое кино. Все предыдущие их фильмы были сняты в Серейне, индустриальном городке, где они досконально изучили среду обитания. Льеж — более крупный город, и проникнуть в механизмы его подпольной жизни оказалось труднее, что привело, с одной стороны, к некоторым предсказуемым и клишированным ходам, с другой — к сомнительным деталям, а ведь в деталях, как известно, прячется дьявол. Например: могли ли итало-албанские мафиози потребовать с русского бизнесмена за фиктивный брак и натурализацию в ЕС такую ничтожную сумму, как €10 тыс.? Ведь это просто оскорбительно для нашей национальной гордости. Особенно если учесть, что из этих денег половину пришлось бы отдать за молчание Лорне. Однако то, с чем ни за что не смирились бы у другого режиссера, Дарденнам прощаешь за их невероятную настойчивость и абсолютную искренность в разработке сюжетов, которые большинству кинематографистов кажутся либо скучными, либо привлекательными в сугубо конъюнктурном смысле.

Газета «Коммерсантъ» № 105 (3922) от 21.06.2008
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=904821&NodesID=8

За девять лет братья Дарденн проделали путь, который другие не осиливали и за полвека. В 1999-мникому не известные экс-документалисты, авторы пары провальных игровых картин (их нынче не достать и у коллекционеров), получили за «Розетту» из рук президента жюри Дэвида Кроненберга «Золотую пальмовую ветвь», вызвав всеобщее недоумение и негодование. В 2002-м, когда их «Сын» был удостоен приза за мужскую роль для Оливье Гурме, те же зрители возмущались по иному поводу: таким режиссерам — и одну только актерскую награду! Посему в 2005-м, когда «Дитя» было удостоено «Пальмы», а братья попали в элитный клуб «дважды лауреатов», никто не сомневался: этот трофей — заслуженный. Куда дальше, кто больше? Или вверх, к недостижимой третьей «Пальме» (такого не бывало и вряд ли будет). Или в сторону, в направлении «Оскара» — но этого братья не умеют и не хотят. (Рассказывали, что недавно им написал письмо Мэтт Дэймон — дескать, мечтаю сниматься только у вас, — а они отказали. Не из принципа: просто места для него не нашлось.) Или третий, самый вероятный вариант — вниз, к закату, в стройные ряды благопристойной каннской номенклатуры.

По всеобщему мнению, так и случилось с «Молчанием Лорны»: жюри дало Дарденнам лишь приз за сценарий, и в рейтингах критиков фильм занимал не самое высокое место. Что-то вроде утешительной награды — ее одной только и не хватало в коллекции братьев. Никому в голову не пришло, что жюри на самом деле увидело в именитых режиссерах еще и незаурядных литераторов. А ведь подсказка была рядом — в дни фестиваля в каннских книжных лавках появилась первая книга Люка Дарденна Au dos de nos images — «Обратная сторона образов» (а дословно «За спиной наших образов»; братья Дарденн известны умением дышать в спину своим персонажам) — дневник съемок всех картин с 1995 по 2005 год. Причем отнюдь не технические заметки, а художественное произведение в европейской дневниковой традиции, снабженное огромным количеством литературных реминисценций и обширной библиографией.

Скромников Дарденнов пуристы раньше приводили в пример — они казались образцами нелитературных режиссеров, черпающих сюжеты непосредственно из жизни; в лучшем случае, с полос «Происшествия» бельгийских ежедневных газет. Вдруг братья заговорили, и за сырой, шершавой, как необработанное дерево, фактурой их фильмов открылась продуманная в каждой реплике и ремарке драматургия. Выяснилось, что за «Розеттой» стоят Кафка и Стендаль, за «Сыном» — Горенштейн, Гроссман и Шаламов, за «Дитя» — Пруст и Достоевский. «Обещание» — кино не о жуткой жизни гастарбайтеров, а о врожденном комплексе вины. «Розетта» — не о безработице, а о предательстве. «Сын» — не о социальной обусловленности преступления, а о прощении. «Дитя» — не о торговле младенцами, а о пробуждении любви. И, уж конечно, «Молчание Лорны» — не о фиктивных браках, а о преодолении одиночества. А еще о том, что является центральным стержнем абсолютно всех картин братьев Дарденн — о совести.

Поэтому «Молчание Лорны» если и не лучшее, то программное сочинение этих авторов. И в то же время — саморазоблачение метода, начатое еще прошлогодней короткометражкой «В темноте» из каннского альманаха «Каждому свое кино». Объективные обстоятельства (вор тянет руку за сумкой зрительницы, забывшейся в кинозале за просмотром трогательного фильма) отступают перед катарсисом (в рыданиях она прижимает руку жулика к сердцу, вместо того чтобы отвести его в полицию). Не случайно роль зрительницы играла главная героиня самого известного фильма Дарденнов — Эмили Декенн из «Розетты». Не случайна и встреча в «Молчании Лорны» сразу нескольких актеров, рожденных эстетикой Дарденнов, — Фабрицио Ронджоне («Розетта», «Дитя»), Жереми Ренье («Обещание», «Дитя»), Моргана Маринна («Сын») и Оливье Гурме, без которого не обходился ни один фильм братьев.

Может всплыть извечный вопрос «курицы и яйца»: у Дарденнов жестокая реальность преображается во вневременную притчу или, напротив, архетип ищет себе адекватное современное воплощение? Если верить дневнику, в начале было-таки слово — то есть мысль, конфликт, герой, — а убедительная фактура выполняла роль защитной оболочки: в мире кино, где сами слова «этика» и «мораль» вызывают недоверие и скуку, вечные ценности необходимо тщательно укутать в радикально-актуальную форму. И вдруг Дарденны ослабили защиту: отдалили камеру от героини, выбрали вместо фирменных 16 мм «классику», 35 мм, отрешились от привычного «документального вуайеризма» — этого им не простили. Меж тем изменения в стилистике — никак не примета буржуазного «почивания на лаврах», а еще одно доказательство честности братьев. Идентифицировать себя с прорабом, продавщицей вафель, плотником или бездомным воришкой (все герои Дарденнов до сих пор были их земляками, уроженцами их родного городка Серенга) — одно дело, а влезть при помощи «живой» камеры в душу албанки, эмигрировавшей в чужой неприветливый Льеж, — совсем другое. Режиссеры так же учили язык мимики и жестов незнакомой Лорны, как исполнительница ее роли, уроженка Приштины Арта Доброши, учила ради съемок в фильме неизвестный ей до тех пор французский язык.

«Молчание Лорны» — первый фильм Дарденнов, исключающий наивное «политическое» прочтение. Если в «Обещании» еще можно усмотреть обвинительный приговор европейцам, чье благополучие построено на крови безымянных рабочих из стран «третьего мира», то в этой картине-перевертыше иммигранты избавлены от былой виктимности, превращены из жертв в охотников. Лорна — албанка, заключившая фиктивный брак с льежским наркоманом, чтобы со временем получить бельгийское гражданство, а затем при помощи сообщника-таксиста избавиться от мужа, обеспечить гражданство русскому мафиозо и заработать деньги на осуществление мечты — покупку снэк-бара на пару с любовником. Вряд ли Дарденны хотят призвать к изгнанию инородцев и провозгласить «Бельгию для бельгийцев»; о толерантности к пришельцам речь тоже не идет. Ни один объективный фактор не назвать решающим, ибо ни мелкие бандиты-сообщники, ни невзрачный русский серьезной угрозы не представляют. Развязка всецело зависит от личного выбора героини. От того, будет ли она молчать. А ее албанское происхождение — лишь способ обострить конфликт, выделить Лорну из числа других анонимных льежских прохожих, спешащих по своим делам. Как в общей толпе выделяют ее — привлекательную молодую женщину — несуразные и, видимо, единственные ярко-красные джинсы, напоминающие зрителю о красной куртке Розетты.

Совесть, по Дарденнам, — явление алогичное, вненациональное, внерелигиозное, асоциальное. Оно обостряет чувство ответственности за чьи-то проблемы (и правда, с чего Лорне тревожиться о жизни нелюбимого мужа-торчка, в убийстве которого ее все равно не обвинят?). Оно позволяет почувствовать чужое своим: так сами Дарденны, по крови — вполне себе арийцы, уже лет пятнадцать безрезультатно бьются за право спродюсировать документальный фильм о депортации бельгийских евреев во время второй мировой. Оно меняет жизнь внезапно, вдруг, раз и навсегда, как случился вдруг перелом в карьере самих режиссеров, отсекших в середине 1990-х весь былой опыт (у них на счету было девять фильмов!) и начавших с нуля — с картины, носившей неслучайное название «Обещание».

В фильмах Дарденнов любое абстрактное понятие получает воплощение не образное, а физиологическое. Розетту, отвергнутую людьми, мучили жуткие, необъяснимые и неизлечимые рези в животе — будто схватки перед рождением ее нового «я». Лорна, избавленная от мужа-обузы, предвкушает неминуемое счастье: бродит по кафешке, которую собирается взять в аренду, и воркует по мобильнику с возлюбленным, когда неведомая сила скручивает ее и бросает на землю. Ее тошнит, ей плохо: вот-те на, все планы насмарку из-за беременности от покойного наркомана? Но вскоре выясняется, что беременность — мнимая, ложная, придуманная. Отныне в Лорне живет и не дает жить совесть. Как злокачественная опухоль, она растет с каждым днем, не поддается лечению и заставляет забыть обо всем, что составляло смысл жизни до сих пор.

«Молчание Лорны» — фильм об очищении совести. Героиня работает в химчистке, а ее обреченный бедолага-супруг Клоди безуспешно пытается «очиститься» от наркозависимости. Мы постоянно видим Лорну в ванной: она моет руки, волосы, принимает душ, а потом напряженно смотрит на отражение в зеркале — ничего не поменялось, я все та же? В критический момент, когда Лорна еще верит, что жизнь Клоди можно спасти, разведясь с ним, она очищается от оболочки одежды; там, где не можетиз-за обета молчания обнажить душу, обнажает хотя бы тело (это, кажется, первое «ню» в кинематографе целомудренных братьев). Первый кадр фильма — деньги, самая «нечистая» из субстанций в прямом и переносном смысле. Отягощенная чувством вины, Лорна не «отмывает» их, вложив в аренду бара, а, наоборот, зарывает в землю на заднем дворе химчистки. Однако важнее прочих чисток — финальная, которая вызвала недоумение у социальных детерминистов от кинокритики. Стукнув камнем по башке предполагаемого палача, Лорна бежит в лес и забывает в машине сумку — то есть отказывается от денег и документов, окончательно отказывается от социума, «очищается» от людей, оставаясь с совестью наедине. Если в начале фильма, окруженная людьми, она держала рот на замке, то теперь, одинокая в лесу, в случайной темной избушке, достойной Мальчика-с-пальчик, она говорит со своим воображаемым мальчиком — несуществующим ребенком-призраком, пытаясь защитить его от враждебного мира. Мира, который в лесных недрах как бы исчезает, перестает существовать.

Выдуманный собеседник возникает там, где исчез Собеседник с большой буквы. На страницах дневника Люка Дарденна слова «Бог умер» воспринимаются как очевидная константа; сложность моральных дилемм в фильмах братьев обусловлена тем, что человек одинок, лишен помощи свыше и некому как наказать его за неверный выбор, так и поощрить за выбор верный, но несравнимо более сложный. В фильме о молчании работа со звуком особенно важна. По иронии Дарденнов, меломан Клоди постоянно слушает песни самой популярной из бельгийских рок-групп dEUS, в названии которой слово «бог» пишется с маленькой буквы, и Лорна в истерике просит его сделать звук потише. К финалу же впервые у Дарденнов на протяжении буквально нескольких секунд за кадром звучит музыка — несколько нот одной из сонат Бетховена: раскаявшаяся и безумная Лорна начинает слышать то, чего не слышал ни один дарденновский герой. (Кстати, расхожий музыковедческий штамп — соотнесение фортепьянных сонат Бетховена с Новым Заветом, в то время как «Хорошо темперированный клавир» Баха сравнивается с Ветхим.)

В культурной истории нынешней Бельгии задолго до Дарденнов существовали другие братья — Ян и Хуберт ван Эйки. Принято считать, что они придумали масляную живопись (это такое же заблуждение, как и изобретение Дарденнами «живой камеры»), и точно известно, что вместе они создали в 1432 году неповторимый шедевр — Гентский алтарь. Положив в этом произведении начало реалистической живописи, в центр внимания братья ван Эйк поставили волшебную фигуру мистического агнца — средневековое воплощения того невидимого морального императива, который определяет судьбы отнюдь не идеальных и вполне реальных персонажей дарденновских картин. Час волка настал, все ягнята разом замолчали. Тем паче, что ни Лорна, ни Клоди, ни русские мафиози волками себя не считают. Все — ягнята, все — жертвы обстоятельств.

Запись в дневнике Люка Дарденна от 21 марта 1999 года — еще до первого каннского триумфа: «Волк и Ягненок. А если бы ягненок ответил разгневанному хищнику: „Да, Ваше Величество, мой брат насмехался над вами в прошлом году. Съешьте его. И остальных членов семьи — они пасутся вон за тем кустом“. Услышав подобный ответ, совестливый читатель заключит, что перед ним дурной ягненок. Как можно выдать брата и всю семью! А читатель, стремящийся к пониманию, увидит, как волчий режим превращает ягненка в существо хуже любого волка. Заметит он и чувство взаимопонимания между моральным читателем и волком. Пожрав семью ягненка, волк вернется обратно, чтобы проглотить и доносчика, презрев договор и подумав про себя: „Это плохой ягненок — он выдал брата и всю семью. Он заслуживает смерти“. И волк сожрет его без суда и следствия с осознанием выполненного морального долга».

Не трогая волков и не принимая на себя роль пастухов, братья Дарденн исследуют лишь один вопрос: молчать ли ягнятам?

http://kinoart.ru/2008/n7-article5.html

В этом году Жан-Пьер и Люк Дарденн могли получить свою третью "Пальму", но в день закрытия фестиваля остались лишь с наградой за лучший сценарий. Их "Молчание Лорны" — история албанской эмигрантки (приштинская албанка Арта Доброши), которая по договоренности с мафией должна свести в могилу своего фиктивного бельгийского мужа-наркомана (Жереми Ренье).

- Почему вы решили снять фильм об иммигрантах?

Ж-П.: На самом деле иммиграция как таковая нас не очень интересовала.

Л.: Мы просто хотели сделать фильм с убийством.

Ж-П.: Потому что необходимость убийства — моральная задачка для персонажа. Мы подумали: вот есть обычный человек, который живет в нормальном обществе. И вдруг выясняется, что ему надо уничтожить ближнего, чтобы получить доступ к каким-то благам. Иммигранты оказались идеальным материалом, чтобы оживить это построение. Они — часть общества и в то же время вне его.

Л.: Важный момент — наш персонаж не должен быть профессиональным киллером. Лорна не из мафии, хотя и вступает с ними в сговор. Она просто хочет открыть закусочную.

- Почему вы решили не показывать само преступление?

Л.: Мы знали с самого начала, что в кадре убийства не будет. Нам было важно передать ощущение внезапной потери, исчезновения, пустоты. Идею отсутствия человека, который только что был здесь. Чтобы вам его не хватало. Потом Клоди возвращается в виде призрака — несуществующего ребенка, которым якобы беременна Лорна.

- Албанская актриса Арта Доброши стала одним из открытий фестиваля. Как вы ее нашли?

Ж-П.: Мы с самого начала хотели албанскую актрису. Чтобы акцент был настоящим, а не поддельным.
Л.: Ну, не обязательно албанскую. Нам нужен был кто-то из Европы, но не из Европейского союза. Таких стран осталось немного. Наш ассистент по актерам ездил в Албанию, Сербию, проводил кастинг. Когда мы увидели Арту на пленке, то оба одновременно воскликнули: "Вот она!"

- Вы начинаете фильм со сцены пересчитывания денег. У вас в картине "Дитя" был похожий эпизод. Почему для вас так важны деньги?

Ж-П.: Первая сцена всегда задает тон фильма. Деньги символизируют возможность изменить свою жизнь к лучшему. Я очень, очень люблю деньги. Верю в них и всегда защищаю их от нападок. Это же правильно, что у всего есть своя цена, вы не согласны?

Источник: Мария Кувшинова, Empire, 01.07.2008
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8253

Братья Дарденн вернули бельгийскому кино мировую славу: четырежды участвовали в конкурсе Каннского фестиваля и все четыре раза уезжали победителями, причем дважды получили Золотые пальмовые ветви за "Розетту" и "Дитя". Теперь они снова стали лауреатами - уже как драматурги: их социальная драма "Молчание Лорны" завоевала приз за лучший сценарий.

Героиня картины, молодая албанка Лорна, чтобы стать гражданкой Бельгии, вступила в фиктивный брак с наркоманом Клоди. Это все ей устроил (разумеется, небескорыстно) некий Фабио. Теперь Фабио хочет с ее помощью содрать хороший куш за новый фиктивный брак: какой-то русский тоже мечтает о лучшей жизни и готов платить деньги. Но чтобы сделка стала возможной, она должна освободиться от мужа. И вскоре Клоди найдут мертвым... Это история преступления и того наказания, которое сам себе учиняет человек, если в нем еще ворочается совесть. Когда выяснится, что Лорна беременна от Клоди, она осознает вдруг, что зреющая в ней новая жизнь - единственный смысл ее существования. И постарается все начать с нуля.

Это фильм с немодным нынче моральным "посланием". Заставляющий думать. Поднимающий самую больную проблему современной Европы - нелегальной миграции бедствующих людей, в массовом порядке ищущих счастья в более благополучных странах.

Российская газета: Почему вы как драматурги заинтересовались этой историей?

Жан-Пьер Дарденн: Нас давно волнует процесс переселения народов, который сейчас так активизировался во всем мире. Люди в поисках лучшей доли всеми правдами и неправдами пытаются проникнуть в более стабильные страны. Часто методы, которыми они действуют, не вполне законны, но они идут на это, надеясь найти хотя бы подобие счастья.

Люк Дарденн: Одна женщина рассказала мне о своем брате-наркомане, который чуть было не связался с албанской мафией, впутавшись в темное дело с фиктивным браком за деньги. Ему обещали определенную плату за то, чтобы он женился на девушке-иммигрантке, и еще столько же - за то, чтобы он с ней потом развелся. Наша знакомая все сделала, чтобы ее брат избежал рискованного шага. Потому что слышала о другом наркомане, который в такой ситуации таинственным образом умер - якобы от перезодировки. Эти истории произвели на нас сильнейшее впечатление. В сценарии мы объединили оба эти сюжета.

РГ: А как вы в принципе относитесь к этим попыткам людей вот так изменить свою жизнь к лучшему?

Жан-Пьер Дарденн: Ясно, что это огромная проблема для стран, подвергающихся таким набегам. Но мы против жестокости: заключения незаконных иммигрантов в тюрьму или депортации детей школьного возраста. Мы за суровость по отношению к людям, которые на преступном трафике делают деньги, но за более гуманный подход к их жертвам.

РГ: В фильме постоянно фигурируют деньги - их пересчитывают, они переходят из рук в руки, и вы постоянно фиксируете на этом внимание. Вы считаете деньги тем злом, которое погубит мир?

Люк Дарденн: Совсем нет. Люди используют деньги по-разному: одни платят за женитьбу или развод, для других деньги становятся способом выразить свое доверие людям, помочь кому-то. Деньги в фильме - способ показать природу отношений между людьми.

РГ: У вас снимались не только известные актеры, как Джереми Ренье в роли наркомана Клоди (мы его знаем по фильмам "Криминальные любовники" Озона и "Дитя" братьев Дарденн - В.К.), но и новые, незнакомые лица. Это входило в художественный замысел?

Жан-Пьер Дарденн: Вопрос все в тех же деньгах. Конечно, мы не могли позволить себе голливудских звезд - там другие гонорары. А у нас на весь фильм было около 15 миллионов евро - не разгонишься. Мы бы и рады заполучить звезд - почему бы нет? Но тогда не будет шансов вернуть затраченные деньги. Что же касается роли Лорны, то мы хотели, чтобы ее играла обязательно албанская актриса. То есть актриса, которая не понаслышке знает о проблемах эмиграции, - поток албанских беженцев очень велик. Так появилась Арта Доброши.

РГ: Как вы ее нашли?

Люк Дарденн: Наш ассистент отправился в Тирану, Скопле и Приштину, чтобы отсмотреть молодых актрис. Отсмотрел примерно сотню. Они все утверждали, что - актрисы, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Они даже ловчили, чтобы попасть в кино: будучи уже отвергнутыми, меняли прически и снова являлись на пробы.

Жан-Пьер Дарденн: Обычно мы долго колеблемся, не можем решить. А тут сразу выбрали Арту Доброши.

Люк Дарденн: Мы ее недавно видели в двух албанских картинах, и она нам очень понравилась: красива, естественна, непринужденна. Живет она в Сараево, мы туда поехали и целый день снимали ее цифровой камерой - как она ходит, как танцует, поет, бегает. Попросили сыграть сцены из будущего фильма. Потом она приехала к нам в Льеж и сыграла несколько эпизодов уже со своими будущими партнерами Джереми Ренье и Фабрицио Ронджоне. И вечером, перед ее отлетом в Сараево, мы сообщили ей, что она отобрана для главной роли в нашей картине и что ей придется переехать в Бельгию за несколько месяцев до начала съемок - для репетиций и уроков французского языка.

РГ: Свои предыдущие фильмы вы снимали как документальный репортаж - ручной 16-мм камерой. Теперь камера 35 мм, на штативе, кадр стабилен - вы сменили свой стиль?

Жан-Пьер Дарденн: Что нужен именно такой стиль, стало ясно, как только мы стали репетировать. Ручная камера все время в движении, она не дает зрителю сосредоточиться на актере - а нам нужно было, чтобы все внимание было сфокусировано на Лорне. Кроме того, нужна была такая краска, как нежность, - значит, и камера должна быть не такой резкой и бесцеремонной. Что же касается Арты - то это Арта! Ее голос, ее особый акцент, ее манера двигаться и говорить - это сама нежность. А ведь наш фильм - еще и любовная история.

РГ: И последний вопрос. По фильму, врачи сначала констатировали беременность Лорны, потом заявили, что ребенка нет. Но в финале она убеждена, что беременна, беседует с будущим ребенком, говорит о себе во множественном числе, имея в виду, что уже не одна. Многие коллеги в волнении: кто-то считает, что она просто сошла с ума. Так есть ребенок или его нет?

Люк Дарденн: На этот вопрос я иногда отвечаю: "Есть". А иногда - "Нет".

Валерий Кичин (блог автора)
"Российская газета" - Федеральный выпуск №4669 от 27 мая 2008 г.
http://www.rg.ru/2008/05/27/dardenn.html

— Вы редкие счастливцы, у которых есть сразу две «Золотые пальмовые ветви». В Каннах, наверное, чувствуете себя настоящими звездами?

Жан-Пьер: Что вы, отнюдь! Просто теперь публика более внимательно относится к нашим фильмам, и зрителей с каждой картиной все больше. Благодаря Каннам фильмы получают удивительный резонанс во всем мире, и это привилегия для любого режиссера.

— А критику здешнюю читаете?

Ж.-П.: Вот в этом отношении я типичная старая дива. Газет не читаю.

Люк: Зато я читал. Критика более чем благосклонна к нам.

— Насколько необходимым для сюжета было появление русской мафии? Сегодня это превращается в расхожее клише.

Л.: Знаете, откуда взялся сюжет фильма? У меня есть хорошая знакомая, с братом которой произошла похожая история. Ее брат — наркоман, и к нему обратилась женщина-албанка, предложившая за деньги заключить с ней фиктивный брак. Он отказался, и потом уже выяснилось, что деньги платили нарушители закона из России; согласись он, это могло бы плохо для него закончиться. Такие случаи происходят в Европе все чаще: русские мафиозные кланы организуют для своих членов своеобразную защиту от возможных преследований — в виде гражданства любой европейской страны. Например, Бельгии. Лучшее гражданство, правда, американское, но оно же и самое дорогое. У нас хватает русских бандитов, как и албанцев, и косоваров. В каждом киоске продаются русские газеты и газеты на балканских языках. Поймите нас правильно: мы обожаем Россию, у вас великая литература и потрясающее кино! Мы не утверждаем, что Россия — это мафия. И кстати, актеры, которые у нас снялись, тоже замечательные. Они оба профессионалы, работающие во Франции. Антон — танцор, а Григорий — телесценарист, оба периодически снимаются в кино.

— Для вас вообще необходимо, чтобы у вымышленного сюжета была реальная основа?

Ж.-П.: Сюжет как таковой — плод фантазии, но для нас принципиально важно правдоподобие. За время работы над сценарием, что интересно, бельгийское законодательство стало жестче относиться к фиктивным бракам — проверок все больше — и, наоборот, куда либеральнее к разводам. Теперь проще получить развод в одностороннем порядке, если муж бьет жену. У нас друг работает в полиции, и он нам рассказал во всех деталях, как они действуют в таких случаях. Правда, друзей из мафии у нас нет, так что тут мы отдались фантазиям.

— Но все-таки психологическое правдоподобие важнее юридического?

Ж.-П.: Возможно, но начинается все с юридической правды, поскольку конфликт мы заимствуем из реальности: факты дают нашей фантазии основу. Если бельгийское гражданство можно было бы проще получить иным путем, нежели фиктивный брак, в рассказанную нами историю никто бы не поверил.

Л.: Хотя иногда нас заносит. Стараемся с собой бороться.

— Не хотите в порядке самодисциплины вернуться, хотя бы временно, к документальному кино?

Л.: Пока нам нравится то, что мы делаем в игровом кино.

— Почему вы на этот раз снимали на 35 миллиметров?

Ж.-П.: Мы перепробовали пять видов цифровых камер, а также шестнадцатимиллиметровую камеру, на которую сняты все наши предыдущие картины. Определяющими стали ночные пробы с 35 миллиметрами — именно эта камера в сочетании с новой пленкой «Кодак» дала нам нужный эффект для съемок как в лесу, так и в городе. Мы снимали без искусственного освещения, между прочим. А еще тридцатипятимиллиметровая камера значительно тяжелее, и поэтому в этом фильме, в отличие от предыдущих наших работ, она очень мало двигается, не следит за персонажами. Хотя оператор, как всегда, держал ее на плече. Камера наблюдает за Лорной, любуется ею, разглядывает на расстоянии.

— Как вы отыскали Арту Доброши, сыгравшую главную роль?

Ж.-П.: Самым банальным образом: провели кастинг. Вообще-то, нам была нужна албанка или жительница другой восточноевропейской страны, не входящей в ЕС. Мы провели пробы в Албании, никого подходящего не нашли, а потом перебрались в Косово, где и отыскали Арту. Все соискательницы просто подходили к камере и произносили свое имя, сначала по-албански, а потом по-французски. Увидев Арту, мы сразу решили пригласить ее. Когда она приехала к нам в Бельгию, мы начали учить ее французскому — полтора месяца ушло на ежедневные уроки и репетиции.

— Еще одно изменение по отношению к вашим предыдущим картинам — эллипсы в сюжете. Зрителю нередко приходится догадываться о том, что прошла неделя или месяц, и о том, что случилось за это время.

Л.: Обычно мы рассказывали совсем короткую драму, эта чуть длиннее. К тому же нам нравится привлекать зрителей, заставлять их смотреть фильм активнее. И внимательнее. Например, в том, что касается воображаемого ребенка: вам самим предстоит понять, откуда он взялся и что он значит.

— А еще тут звучит гораздо больше музыки. Это потому, что герой не только наркоман, но и меломан?

Ж.-П.: Про нас постоянно пишут: «Они ни за что не используют музыку в своих фильмах». Мне это надоело, и я решил найти место для музыки! Пусть ее в фильме совсем мало, все-таки она звучит. Сначала рок, потом Бетховен.

— Первый кадр «Молчания Лорны» — пачка денег. Действие все время связано с деньгами, купюры постоянно мелькают на экране. Это ведь вряд ли случайно?

Л.: Деньги — сложная штука. Порой их клянут, называя дьявольским соблазном, средством наживы. Это правда, деньги могут быть средством угнетения: на них можно купить привилегии, да и человека можно купить. Но ведь при помощи денег можно еще и завоевать чье-то доверие. Или расплатиться с долгами. То есть совершить моральный поступок. Деньги могут помочь в обмане, а могут искупить тяжелый грех. Когда ты приезжаешь из бедной страны в благополучную, то вдруг понимаешь, что теперь тебе требуется на жизнь гораздо больше денег. Так человек становится одержимым деньгами и идет ради их добычи буквально на все. Впрочем, я уверен, что каждый способен на то, о чем сам не подозревает: и на преступления, и на благородные поступки. Наше кино в некотором смысле о цене жизни. Жизнь неоценима, и все-таки цена на нее беспрестанно падает в наши дни.

— Последний фильм Робера Брессона называется «Деньги» — ведь именно Брессона, «Наудачу, Бальтазар», смотрит героиня вашей короткометражки в альманахе «У каждого свое кино», не так ли?

Ж.-П.: Ага, точно. Мы выбрали Брессона не наудачу. Перепробовали огромное количество фильмов. Задача была непростой: найти картину, узнаваемую по звуковой дорожке, и сделать так, чтобы звук не противоречил той маленькой драме с участием вора и зрительницы, которая разворачивается в зале. И только «Наудачу, Бальтазар» идеально рифмовался с нашим сюжетом.

— Если оставить в стороне Брессона, вы могли бы назвать режиссеров, которых вы чувствуете себе близкими?

Л.: Близкими по стилю? Это будет нелегко. Могу назвать тех, кого люблю как зритель. Клинта Иствуда, Аки Каурисмяки, Нанни Моретти… Цзя Джанкэ — потрясающий режиссер, его «Натюрморт» глубоко поразил нас обоих.

Ж.-П.: А я недавно в Бельгии посмотрел последнюю картину Наоми Кавасе и был растроган до слез. Вообще-то, чаще нас впечатляют не режиссеры в целом, а отдельные фильмы.

— После второй «Золотой пальмовой ветви» вам не предлагали снять кино с большим бюджетом или поехать в Голливуд?

Ж.-П.: Нет, не было никаких предложений! Может, у вас есть адреса богатых продюсеров? Помогите нам!

Л.: Все и так знают, что нам такие проекты неинтересны. Деньги, как я уже говорил, могут послужить и благим целям, но я убежден, что человек должен заниматься тем, что умеет. Как только возьмешься не за свое дело, сразу проиграешь. Но вот что интересно: я упомянул Клинта Иствуда, а ведь мы чуть не экранизировали «Таинственную реку»! Без звезд и огромного бюджета, в своем обычном стиле. Американцы купили права на экранизацию, увели их у нас буквально из-под носа. Такая же история произошла и с «Субботой» Иена Макьюэна, и с Расселом Бэнксом. Вот мы и снимаем кино по собственным сценариям.

— А что-нибудь классическое не хотели бы экранизировать?

Ж.-П.: Хотели бы. Есть у нас любимый роман Эмилии Бронте. И с правами проблем не будет. Заодно и английский подучим.

http://www.expert.ru/printissues/expert/2008/21/dardenny/

Обладатели двух Пальмовых ветвей бельгийские режиссеры Жан-Пьер и Люк Дарденн представили в конкурсе Каннского фестиваля фильм "Молчание Лорны".

История албанской иммигрантки, мечтающей о бельгийском паспорте и вовлеченной в мафиозную сеть, пока остается одним из фаворитов в рейтинге кинокритиков. Во время фестиваля Братья Дарденн рассказали о новом фильме.

Интервью для BBCRussian.com у режиссеров взяла Мария Бейкер.

«Мы не пытаемся анализировать и объяснять какие-то явления, мы просто снимаем жизнь наших героев»
Братья Дарденн

Би-би-си: О героине вашего фильма, Лорне, спорит весь фестиваль - пытаясь разобраться, что же все-таки реальность, а что вымысел в ее судьбе. В чем загадка Лорны?

Жан-Пьер Дарденн: Лорна - заложница собственных фантазий. С одной стороны, ей хочется добиться лучшей жизни в Бельгии, с другой - сохранить своего албанского бойфренда.

Она одновременно и жертва, и сообщница в преступлении, послушная манипуляциям босса Фабио. Она предпочитает молчать, хотя если она заговорит, это может спасти жизнь человека. Она живет двойной жизнью.

Лорна - достаточно сложный персонаж, намного сложнее, чем герои, которые появлялись в наших предыдущих фильмах. Нам хотелось постепенно, эпизод за эпизодом, раскрыть этот персонаж зрителю. Например, в начале фильма Лорна звонит по телефону и говорит по-албански с человеком, которого любит. Сразу же после этого раздается другой телефонный звонок, и она отвечает по-французски другому мужчине. А потом, в следующем эпизоде, Лорна оказывается в квартире с этим мужчиной - ее мужем. Зрителю сразу предлагается достаточно противоречивая информация.

И вот так, фрагмент за фрагментом, мы выстраиваем образ Лорны. И иногда преподносим зрителю сюрпризы. Когда же дело доходит до вопроса о ребенке, история перемещается на границу реальности и фантазии. Нам это доставляло большое удовольствие!

Би-би-си: Почему вам захотелось рассказать историю иммигрантки? Проблема восточноевропейских мигрантов остается актуальной для Бельгии?

Ж.-П.Д.: Мы не специалисты в области социологии и миграции. И, конечно же, мы снимали фильм не для того, чтобы поговорить только о социальных проблемах. Нас интересовала, прежде всего, ситуация, в которой оказывается Лорна. А тот факт, что она - иммигрантка, ищущая лучшей жизни на чужой территории, усугублял дилемму, стоящую перед ней, и давал ей еще меньше возможности для выбора и маневра.

Персонаж русского мафиози можно воспринять как клише, но, к сожалению, это отражает реальное положение дел
Братья Дарденн

В то же время, конечно, наш фильм предлагает взгляд на ситуацию в современном обществе. Условия жизни переселенцев из Восточной Европы и попустительство иммиграционных служб делают этих людей легкой добычей для мафиозных структур. Обстоятельства, в которых оказываются мигранты, недостойны стран, называющих себя демократическими.

С другой стороны, мы не хотим упрощать проблему: известно, что система социальной защиты, десятилетиями формировавшаяся в Западной Европе, сегодня поставлена под угрозу. Многие считают, что эта система слишком щедра.

К сожалению, в наши дни вопрос иммиграции разыгрывается как политическая карта, и политики манипулируют страхами избирателей для достижения собственных целей. Иммиграция стала одной из самых популярных тем предвыборных кампаний... Не думаю, что это доброе предзнаменование для развития демократии.

Би-би-си: Почему вы решили сделать Лорну албанкой?

Люк Дарденн: Нам нужно было выбрать страну, не входящую в Евросоюз. К тому же Албания до сих пор остается очень изолированной страной, не имеющей контактов с окружающим миром.

В Бельгии мы встретили женщину, которая рассказала нам историю своего брата: он был наркоманом, и албанские мафиози, работающие на территории нашей страны, предложили ему заключить фиктивный брак. Ему обещали заплатить дважды - за брак, а потом еще и за развод. Наша знакомая умоляла брата не связываться с этими людьми, поскольку считала, что он ввязывается в опасную историю и рискует жизнью.

Мы услышали эту историю лет пять назад. Потом, после выхода фильма "Ребенок", мы много поездили по Восточной Европе, представляя фильм на фестивалях. Тогда мы начали собирать материал для картины и убедились в том, что Лорна должна быть албанкой. Хотя очевидно, что она могла бы быть и русской, и грузинкой, и чеченкой...

Би-би-си: Как проиходил кастинг?

Лорна могла бы быть и русской, и грузинкой, и чеченкой...

Ж.-П.Д.: Актриса Арта Доброши - косовская албанка из Приштины. Когда мы с ней встретились, она жила в Сараеве. Сейчас она снова вернулась в Приштину и довольно часто приезжает в Бельгию. А кастинг мы проводили в Македонии, в Албании и в Косове.

Би-би-си: Лорна должна развестись с первым "мужем", бельгийцем Клоди, чтобы "выйти замуж" за русского бизнесмена, который готов заплатить за сделку 10 тысяч евро. Образ русского мафиозо - клише современного европейского кино, не так ли?

Л.Д.: Я понимаю, что персонаж русского мафиозо можно воспринять как клише, но, к сожалению, это отражает реальное положение дел. С тех пор как пала берлинская стена и закончилась искусственная изоляция стран бывшего СССР, гангстеры из всего региона и, в том числе, из России представляют собой реальную силу на территории нашей страны.

В фильме русский бизнесмен хочет жениться на Лорне, чтобы получить бельгийские документы. Известно, что многие теневые дельцы, работающие в России, хотят получить европейские документы, чтобы иметь возможность бежать и прятаться в Европе.

Би-би-си: Персонажи ваших фильмов - униженные и оскорбленные, из самых низов общества. Что привлекает вас в этих героях?

Бельгия - очень маленькая страна, и у нас недостаточно средств и зрителей, чтобы обеспечивать такие проекты
Братья Дарденн

Ж.-П.Д.: Мы их любим! Нам нравится рассказывать их истории. Мы не социологи и не психоаналитики, поэтому мы не пытаемся анализировать и объяснять какие-то явления, мы просто снимаем жизнь наших героев.

Но мне не хотелось бы, чтобы у вас возникло впечатление, что мы не любим людей из других социальных кругов, или что мы полагаем, что в буржуазной среде люди не совершают дурные поступки. Мы просто рассказываем "моральные сказки", и нам кажется, что если мы посмотрим на то, что происходит в среде людей, выброшенных на обочину общества, будет проще понять то, что происходит в самой гуще, то есть с нами.

Здесь можно говорит и о процессе естественного отбора, но еще и о культурном отборе. Ведь всем известно, что на улицах современных богатых европейских городов люди умирают от голода. И мы, как общество, не особенно беспокоимся по этому поводу.

Би-би-си: История Лорны балансирует на грани между реальностью и вымыслом. Чем дальше развивается действие, тем больше фантазмы вторгаются в повседневность. Кажется, только фантазия может дать героине надежду?

Ж.-П.Д.: Именно эта фантазия "очеловечивает" Лорну. Только в беседе с несуществующим ребенком она признается себе в том, что не смогла сохранить Клоди, а значит раскаивается.

На самом деле ребенка нет, но мы знаем, что есть люди, которым хотелось бы поверить в историю с ребенком. После просмотров на фестивале мы с Люком уже сами начали сомневаться в том, вымысел это или правда. Даже наши продюсеры из компании СNC, которая финансировала фильм, считали, что ребенок все-таки есть, хотя в сценарии черным по белому была написана сцена, где все ясно сказано.

Би-би-си: Все ваши картины сняты с участием французских продюсеров. Может ли авторское кино Бельгии прожить без французских денег?

Ж.-П.Д.: Нет. Мы не могли бы снимать фильмы без участия французских продюсеров. Бельгия - очень маленькая страна, и у нас недостаточно средств и зрителей, чтобы обеспечивать такие проекты.

Кроме того, мы снимаем фильмы по-французски, а значит, наша главная аудитория за пределами франкофонной Бельгии - именно во Франции. Кинорынок в Бельгии очень маленький. По статистике, в год кинотеатры страны собирают 20 миллионов посетителей - это значит, что каждый житель Бельгии ходит в кино два раза в год. При этом 80% проката составляют американские блокбастеры.

Би-би-си: Ваш фильм высоко оценен критиками. Очень скоро станет известно решение жюри. Что подсказывает интуиция - сможет ли Лорна принести вам третью Пальмовую ветвь?

Братья Дарденн: Ну что вы, откуда нам знать? Это не наше решение. Мы просто очень рады, что картина участвует в фестивале.

http://news.bbc.co.uk/hi....662.stm

Ну а основные споры касались у нас вопроса возмездия или покаяния главной героини. Покопался я по нашим классическим словарям и нашёл следующие определения. Под покаянием чаще всего понимают «добровольное признание в совершенном проступке, в своей ошибке». О возмездии же пишется следующее: «воздаяние, кара за совершенное преступление». Кроме того, подчёркивается, что «возмездие у русских рассматривается не только как справедливая физическая кара, но и как духовно-нравственное наказание по совести». В этой связи, думаю, интересно познакомиться со словами Льва нашего Толстого: «Мы ищем возмездия совершенного нами добра и зла во времени и часто не находим его. Но добро и зло совершаются в душе, вне времени, и истинное возмездие осуществляется в нашей совести».

Не знаю, руководствовались ли бельгийские братья какими-то из этих суждений, но не вижу я в их истории того, чтобы главную героиню кто-то именно покарал! Да, Лорна глубоко переживает всё случившееся, но финал для неё не настал, она верит, что завтра будет новый день, в к-ый она, будучи уже не одна, а с тем, кого/что она приобрела, входит, избавившись от соблазнившего её мира и пережив худшее для себя!

1. Кара, наказание за причиненное, совершенное зло.
2. Воздаяние, награда, благодарность. Это исконное значение устарело.

Устаревшим может быть не только слово, но и одно из значений. Учителю-словеснику необходимо это учитывать при анализе языка мастера русского слова.

Во многих контекстах слова возмездие, кара и наказание близки по значению. Слово кара обычно употребляется с оттенком торжественности, в значении строгого наказания, возмездия. Слово кара имеет книжный характер.

Слово возмездие пережило слияние приставки воз- с корнем (возмезд-и-е) в силу разрыва значений былого корня -мзд-а (мезд-) и производного.

Т.е. что я хочу этим сказать и о чем уже на обсуждении говорил, что в основном исторически сложилось так, что это слово имеет негативный контекст.

Знаете, вольно-невольно проводятся параллели с ситуациями из фильмов, в к-ых мы также сталкиваемся с вопросом вины того или иного героя. Рублёв у Тарковского назначает себе епитимию, замолкая на время и совершая то самое возмездие, о к-ом мы говорили сейчас – это внутренняя кара в его совести как наивысшее наказание, на к-ое человек способен. Лишь проходя такое испытание, он начинает (во всех смыслах) говорить. Наша бельгийская албанка ничего общего, на мой взгляд, с тем поступком-переживанием русского иконописца не имеет. Или?