|
"МАГАЗИННЫЕ ВОРИШКИ" 2018
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Понедельник, 07.10.2019, 06:13 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3247
Статус: Offline
| «МАГАЗИННЫЕ ВОРИШКИ» (яп. 万引き家族, букв. «Семейка магазинных воришек») 2018, Япония, 121 минута
— обладатель «Золотой пальмовой ветви» Каннского МКФ
Небольшая семья бедного японского рабочего Осами живёт практически только на пенсию бабушки, поэтому некоторые из родственников иногда занимаются мелкими кражами в магазинах. Однажды, возвращаясь домой после очередной кражи, глава семейства подбирает на улице маленькую озябшую девочку. Жена встречает находку нерадостно, однако принимает ребёнка. Скромное финансовое положение не мешает дружной семье жить счастливо, но вдруг по телевизору они видят объявление про пропавшую девочку, и с этого момента в их жизни начинаются серьёзные проблемы.
Съёмочная группа
Автор сценария — Хирокадзу Корээда
Режиссёр-постановщик — Хирокадзу Корээда
Оператор — Рюто Кондо
Композитор — Харуоми Хосоно
Монтаж — Хирокадзу Корээда
Художник-постановщик — Кэйко Мицумацу
Художник по костюмам — Кадзуко Куросава
Художник-декоратор — Акико Мацуба
Подбор актёров — Тоси Табата
В ролях
Лили Фрэнки - Осаму Сибата
Сакура Андо - Нобуё Сибата
Маю Мацуока - Аки Сибата
Сосукэ Икэмацу - Акира Эмото
Кирин, Кики - Хацуэ Сибата
Каири Дзё - Сёта Сибата
Моэми Катаяма - Нодзоми Ходзё
Кэнго Кора - Такуми Маэдзоно
Тидзуру Икэваки - Киэ Миябэ
Ямада Юки - Ясу Ходзё
Интересные факты
Режиссёр Хирокадзу Корээда признался, что написать сценарий его побудил вопрос, заданный в его предыдущем фильме «Сын в отца» (2013) — «Что есть настоящая семья?».
Награды
Каннский кинофестиваль, 2018 год
Победитель: Золотая пальмовая ветвь
Азиатская киноакадемия, 2019 год
Победитель: Лучший фильм
Победитель: Лучший композитор ( Харуоми Хосоно )
Номинация: Лучший режиссер (Хирокадзу Корээда)
Номинация: Лучшая женская роль второго плана (Маю Мацуока)
Номинация: Лучшая работа художника
Оскар, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке
Золотой глобус, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке
Британская академия, 2019 год
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке
Сезар, 2019 год
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке
Смотрите трейлер и фильм
https://u.to/Bnx_Fg
https://u.to/BXx_Fg
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:41 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Магазинные воришки». Кино о японских бедняках, победившее в Каннах
Где-то посреди Токио в неприметной лачуге обитают Осаму и Нобуе — жертвы японской рецессии и давно позабывшие страсть супруги. У обоих не все ладно с работой: он перебивается случайными заработками на стройке, она — впахивает за гроши на швейной фабрике. Помимо них, в доме есть еще три рта: бабушка, живущая на пенсию погибшего мужа, ее взрослая внучка — работница пип-шоу, и приемный сын Шота. Последнего Осаму с малых лет учит мелким магазинным кражам ради выживания, надеясь однажды услышать в ответ заветное «папа». Как-то вечером, возвращаясь с одной из таких нелегальных вылазок в супермаркет, они находят замерзающую на балконе девочку Юри. Приютив у себя голодного ребенка сначала на пару дней, герои в итоге решают оставить ее насовсем, не подозревая, к каким разрушительным последствиям для семьи это приведет.
О новой картине японца Хирокадзу Корээда может сложиться обманчивое впечатление, что это пафосное социальное высказывание, на голубом глазу обличающее нравы современного японского общества. Еще с премьеры в Каннах, где режиссер выиграл «Золотую пальмовую ветвь», о фильме звучали мнения, в особенности от российских журналистов, как о бесстыдном слезовыжимательном аттракционе, чья единственная функция — пощипать зрительские нервы крупным планом шамкающей старушки или бездомного ребенка.
Разумеется, реально картина сконструирована совсем иначе. За каждым из пяти главных героев фильма, от плутоватой бабушки (последняя роль японской звезды Кирин Кики) до наивной пятилетки Юри, тут кроется живой, любовно прописанный бэкграунд, который постепенно приоткрывается на протяжении картины, чтобы в финале без всяких манипуляций сложиться в драму широких мазков.
Не случайно лейтмотивом через весь сюжет картины проходит и по-философски отвлеченная сказка про мелких рыбок, объединившихся в противостоянии большому тунцу — ее не знающий школы Шота вычитывает в потрепанном учебнике по японскому языку. Эта нехитрая аллегория, полностью объясняющая все, что происходит как на экране, так и в реальной жизни — единственное, что режиссер позволяет себе проговорить вслух, в остальном оставаясь непроницаемым фиксатором человеческих судеб.
Так или иначе, один из ключевых японских режиссеров нашего времени, Корээда едва ли снимал свой фильм ради высокой морали или дешевых эмоций. Его интересуют не парадоксальные трансформации института семьи, рождающиеся в современном кризисном мире (прежде всего в Японии), как может показаться на первый взгляд, а зыбкость человеческого состояния в целом — тема, которая, помимо «Воришек», главенствовала еще как минимум в одном фильме из Каннского конкурса этого года — корейском «Пылающем».
Как и Ли Чхан-дон, Корээда сознательно не предлагает никаких решений, давая понять, что нам еще далеко до гуманистического финала. И это намеренное отсутствие четкой позиции по актуальным вопросам, пожалуй, единственное, что может помешать фильму стать по-настоящему международным хитом (и, например, выиграть «Оскар»). Впрочем, если вы не проспите все, что случится в ленте между началом и концом, то сможете обнаружить, что ответ, вполне по-восточному, лежит на поверхности.
Андрей Писков
http://www.timeout.ru/msk/artwork/364487/review
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:41 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Ищите мужчину
В Канне прошел "японский день"
На Каннском фестивале необъявленный "японский день": один за другим прошли сразу два конкурсных фильма из Страны цветущей сакуры. Первый - "Магазинные воришки" - берет в плен редкостно негромкой, беспафосной, интеллигентной интонацией рассказа о бедствующей, но на взгляд совершенно счастливой семье, обитающей где-то на окраине Токио.
Режиссер Хирокадзу Кореэда всегда был сосредоточен на теме семейных связей - вспомним драму "Каков отец, таков и сын", получившую Приз жюри в Каннах. Его интересует, почему люди живут вместе, что их удерживает друг возле друга, и есть ли такие понятия, как долг и семейная честь, или это только прекраснодушная выдумка? Берясь за эту картину, режиссер собирался взять слоганом сомнительную максиму: "По-настоящему нас связывают только преступления". Больших преступлений он не хотел - пусть будут мелкие магазинные воришки.
Фильм начинается в почти чаплинской трагикомической интонации: отец семейства Осаму Шибата и его малолетний сын Шота со снайперской точностью заправских профи ритмично роняют в сумки набитые провиантом пакеты с полок супермаркета; здесь даже музыка почти чаплинская - прозрачная забавная капель. По пути к домашнему очагу оба видят замерзающую девочку в темном морозном закутке, кормят ее крадеными крокетами и, преисполнившись жалости, приводят домой. И малышка становится еще одним членом немалого семейства, которому и без того тесно в крошечной захламленной хибарке (оператор Кондо Рюто снимает этот быт так, что даже лица, там и сям выглядывающие из груд хлама, кажутся все тем же мусором). Девочку обучают единственному искусству, которому научен и сам Осама, - воровать…
Впрочем, даже если бы я захотел пересказать сюжет картины, это у меня не выйдет: по видимости там как бы ничего не происходит. Люди готовят пищу, едят, со смаком втягивая горячую лапшу, моются в чане, девочка подрабатывает в подобии пип-шоу, детки незаметно растут, старая бабушка становится еще старее и в конце концов умирает. Почему бы не своровать и ее пенсию? - соображает благодарный сын, и бабушку хоронят тайком, не сообщая о своем горе властям. Да и горя особого нет: тут все чувства словно притуплены, люди просто живут, как живут, как едят и дышат. Иногда позволяют себе немного радости - поплескаться в море, например. Видимое благополучие, конечно, распадется, как весь этот картонный домик. Потому что присвоение чужой малышки - это похищение человека, преступление. Попутно выяснится, что и связи папы и сына тоже не совсем родственные. И получится как раз то, что сформулировано в слогане: дружное семейство скреплено только темными делишками. Не осуждение. Констатация. И сочувствие. Ведь все навеяно газетными хрониками - а люди на преступления идут не от хорошей жизни…
Валерий Кичин 15.05.2018
Российская газета - Федеральный выпуск № 103(7566)
https://rg.ru/2018....ch.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:41 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Магазинные воришки» Хирокадзу Корээды: скромное, но точное и правдивое кино
Антон Долин — о неожиданном победителе Каннского фестиваля
«Золотую пальмовую ветвь» — главный приз Каннского кинофестиваля — получил фильм «Магазинные воришки» японского режиссера Хирокадзу Корээды. Кинокритик Антон Долин рассказывает, как тихая, спокойная, не революционная и не провокационная картина о жизни необычной семьи обошла фаворитов конкурса — и почему она на самом деле заслужила победу.
Каннский фестиваль творит историю кино. Но не каждый же год. Иногда «Золотая пальмовая ветвь» достается фильмам, меняющим окружающий мир и взгляд на него: в XXI веке — «Танцующая в темноте», «4 месяца, 3 недели, 2 дня», «Белая лента», «Жизнь Адель». Иногда — картинам откровенно спекулятивным и просто посредственным: «Комната сына», «Дипан», «Я, Дэниел Блэйк». А бывает и так, что жюри не находит единого фаворита и самый престижный кинотрофей мира вручается фильму-компромиссу, который, по меньшей мере, устраивает всех. Как правило, фильму хорошему, но не революционному и не выдающемуся. Так случилось и на этот раз.
Автор победивших «Магазинных воришек» 55-летний японец Хирокадзу Корээда мог бы получить «Золотую пальмовую ветвь» просто по совокупности заслуг. Из полутора десятков его фильмов подавляющее большинство участвовали в конкурсах ведущих фестивалей, некоторые признавались выдающимися и получали призы. Сегодня великое японское кино переживает не лучшие времена: общепризнанных гениев уровня Куросавы и Одзу нет, а герои 1990-х — Такеси Китано и Хаяо Миядзаки — близки к уходу на пенсию. Работящий и не чрезмерно амбициозный Хирокадзу Корээда в этой ситуации стал главным представителем своей страны, исправно и тщательно исследующим классические обсессии и неврозы японцев. Важнейшие темы его тихих, спокойных, никогда не вызывающих резких реакций картин — распад и восстановление семьи и завороженность смертью. Об этом его наиболее известные работы — «После жизни», «Никто не узнает», «Каков отец, таков и сын». Не исключение и «Магазинные воришки» — может быть, и не самый выдающийся фильм режиссера, но, бесспорно, сильный и умный.
В центре сюжета — семья Сибата. В первой сцене фильма отец и сын мастерски воруют всякую мелочь в большом супермаркете. Один отвлекает внимание, другой как бы невзначай роняет в свой рюкзак упаковку чипсов или пачку лапши: видно, что технология отработана в совершенстве. По дороге домой двое находят на помойке голодную и испуганную девочку. Вместо того чтобы сдать ее в полицию, приводят домой, отмывают, кормят и переодевают, как в старой сказке. А потом оставляют в своей многолюдной семье: бабушка, папа, мама, старшая взрослая сестра, сын, теперь еще и малышка Юри.
Постепенное сближение дичащейся малышки с другими членами семейства показано так трогательно и убедительно, что зритель, в общем, не задается вопросом, а не считать ли внезапное усыновление явно потерявшегося ребенка киднеппингом. Может, потому, что миролюбивые Сибата не склонны ни к каким формам насилия. Отец работает на стройке, где однажды получает травму; мать — в химчистке. Старшая сестра — работница пип-шоу. Бабушка сидит с малышами, которые и без присмотра мирно играют дома или на улице. Денег вечно не хватает, зато любви и солидарности в достатке. Они с удовольствием проводят время вместе за обедом или на пляже, никогда не жалуются на убогий быт, не ждут от жизни поблажек, принимая ее удары с юмором и мужеством. Кто осудит их за кражи в магазинах? Ведь, как справедливо констатирует мальчик, «вещи в супермаркетах еще никому не принадлежат, так что это не воровство». Умиротворяюще традиционный киноязык словно призывает зрителя отдохнуть от утомительных экспериментов — как будто ты пришел домой и сел пить чай у телевизора, чувствуя тепло и покой. Впрочем, Корээда никогда и не притворялся новатором и авангардистом.
А дальше в сюжете происходит резкий, тщательно и незаметно подготовленный всем его ходом, поворот. Он и превращает фильм в незаурядное произведение искусства. Подумайте, хотите ли вы прочитать о нем в рецензии или предпочтете увидеть своими глазами, когда «Магазинных воришек» купят для проката в России.
Однажды добрая ворчливая бабушка не просыпается поутру. Родные реагируют стоически, но и не думают вызывать соответствующие службы: они сами закапывают тело. К этому моменту накапливается много настораживающих деталей. Например, в новостях не раз сообщали о пропавшей Юри и разыскивающих ее маме и папе, но новые родители даже не подумали вернуть девочку в семью. Развязка наступает, когда детей ловят на очередной краже. Убегая от охранников, мальчик прыгает с моста, ломает ногу и попадает в больницу, где врачи задаются вопросом о его документах.
Выясняется, что Сибата только притворяются семьей. «Отец» и «мать» не женаты — они любовники, которые сошлись после того, как вместе убили жестокого мужа женщины. Девушка из пип-шоу попала к ним по просьбе ее родителей, видимо, стеснявшихся дочери. Мальчика отыскали брошенным в машине и усыновили, поскольку «мать» стерильна. Даже бабушка на самом деле им неродная: старушку приняли в компанию, поскольку ее пенсия служила основой семейного бюджета.
Для государства Сибата — группа правонарушителей, по которым плачет тюрьма; все их поступки можно объяснить поиском выгоды или бегством от совершенных преступлений. Для зрителей они — сердечные и простодушные люди в тяжелых обстоятельствах. Правда, в другой ситуации семейные узы служили бы оправданием всего, что натворили герои. Но кровной связи между ними нет вовсе — этот парадокс приводит в замешательство.
Настоящие родители отказались от своей дочери. Другие забыли ребенка в машине. Мама и папа Юри часто ее били: когда ее нашли, она вся была в синяках. Теперь органы опеки вернули ее обратно. «Магазинные воришки» моментально вырастают из частной истории в метафорический социальный диагноз. Перед нами устрашающая панорама кризиса «мысли семейной», которая кажется актуальной не только для Японии. А вместе с тем — утопическая альтернатива, в которой родных выбирают, и близость становится осознанным выбором (даже для детей), а не прописанной в документах судьбой. Закон против Сибата. Наверное, всегда будет против. Современный мир позволяет человеку выбирать гендерную и социальную идентичность, но вряд ли когда-либо позволит выбирать родителей и детей, братьев с сестрами и бабушек с дедушками.
Шокирующе жесткое и при этом лишенное эпатажа разрешение сюжета поднимает консервативных с точки зрения стиля «Магазинных воришек» над многими другими, даже более выразительными и индивидуальными, фильмами на схожую тему. Можно понять не только членов семьи Сибата, но и членов каннского жюри, выбравшего из всех конкурсных картин именно эту — скромную и, вероятно, несовершенную, но пронзительно точную и правдивую.
20 мая 2018
https://meduza.io/feature....oe-kino
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:41 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Униженные и нормальные
Алексей Васильев о «Магазинных воришках»
В прокат выходит фильм японского классика и фестивального любимца Хирокадзу Корээды «Магазинные воришки», завоевавший в этом году «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля. Социальная мелодрама, униженные и оскорбленные герои которой используют не самые благородные способы, чтобы выжить в современном мире, по-новому ставит вопрос о том, насколько справедливы законы, по которым этот мир привык существовать
Седая старушка в дареной одежонке «из перехода» молится у домашнего алтаря в интерьерах благополучного дома. В соседней комнате гневливо шепчутся за ее спиной: «Что здесь каждый месяц делает бывшая жена твоего отца? Какое теперь она имеет к нам отношение?!» Тактичная старушка предпочитает унизиться, но развеять беспокойство хозяев: «Я здесь, только чтобы почтить память покойного мужа. Скоро я закончу и уйду». Затем — обычная неловкость, пирожное и чай, сбегающая вприпрыжку по лестнице в институт младшая дочь, на ходу обсуждающая роскошное меню ужина, какое старушке и не снилось,— сама-то она привыкла к какой-то растворимой ерунде. Перед уходом — дежурный конвертик, плата за крах, в который поверг старушку уход мужа в другую семью: «Вот, значит, как?.. Спасибо вам большое». Старушка бредет домой, прикрываясь зонтиком словно бы не от солнца, а от беспощадности мира, внезапно останавливается и заглядывает в конверт. «Черт! — вырывается у старушки.— Опять дали только 30 тысяч иен!»
Этот крошечный эпизод вполне отражает всю структуру фильма. Автор самой душераздирающей картины о сиротстве «Никто не узнает» и цикла лент, суммировавших вселенскую тоску по цельной семье («Вместе мы идем, вместе мы идем», «Наша младшая сестренка», «После бури»), 55-летний Хирокадзу Корээда в своем новом фильме пускает в дело все прежние наработки и задействует всевозможные механизмы зрительской сентиментальности, чтобы тут же ее испытать. Увидев отверженных, зрители с готовностью выудили из карманов носовые платки. А спустя минуту готовы ли они запихать платки обратно и солидаризироваться с бабулей, которая умело манипулирует черствыми родственниками и попросту грамотно канючит деньги?
Бабуля живет в лачуге где-то на краю города, а с ней еще пятеро: внучка, муж с женой, их приемный сын и пятилетняя девочка, которую, обнаружив замерзающей на балконе без присмотра родителей, супруги в начале фильма принесли в дом. Так тесно и вповалку не жили даже персонажи итальянских неореалистов; «Отвратительные, грязные и злые» рядом с ними — пижоны. И это при том, что бабуля получает пенсию, а трое взрослых работают, пусть и где придется: один поденщиком на стройке, другая — в прачечной, третья — в секс-кабинке вроде той, где надрывала нам душу Настасья Кински в фильме «Париж, Техас» (и эта надорвет не меньше). Но всех их денег не хватает даже на жизнь в хибаре. Чтоб ходить не в рванине и есть три раза в день, семья придумала нехитрый приработок — воровство. Старый и малый таскают из магазинов еду и бытовую химию, мама обчищает карманы сданных в прачечную вещей.
Пестрый мир сквота, где свалены разноцветные упаковки джанкфуда и линялые одежки из секонд-хенда, Корээда противопоставляет холодной казенщине кондиционируемых современных пространств. Когда-то Акира Куросава так же свалил банки из-под кока-колы в мусорные кучи своей первой цветной картины «Под стук трамвайных колес» (1970), чтобы придать постапокалиптический колорит трущобам токийской окраины. У Корээды пестрота тех же излучин реки Сумида сообщает совсем иные настроения. У него это теплое чувство встречи с детством, семейным уютом, который у фестивальных зрителей старшего поколения — к нему же, безусловно, принадлежит и жюри — ассоциируется с миром, где люди еще сбивались в кучи. Сам долго проработав в таком ключе, Корээда, кажется, вычислил сбой этой системы чувств: в картинках неблагополучия фестивальную публику греет ретроуклад. Неблагополучие не приводит ее в ужас — оно ее умиляет. Зрители плачут по своим воспоминаниям, провожая героев на дно жизни. И решительно ничего не сделают, чтобы изменить тот мир, который увидели в кино.
Ну так теперь герои привычной мелодрамы неблагополучия возьмут быка за рога. Нет, ничего бесчеловечного: просто бабку, которой они скрасили последние одинокие годы, закопают во дворе, никому ничего не сказав, а на накопленные ею похоронные деньги заживут припеваючи. Что, неужто ваши слезы высохли? Вы в растерянности? Вот и ряженые в униформы функционерши твердят, что это противозаконно. В заключительной четверти фильм резко меняет тональность, переходя в формат жесткой судебной драмы: крупные планы, решетка, вопрос-ответ. В прошлом году Корээда показал в Венеции детектив «Третье убийство», целиком выдержанный в этом жанре: теперь оказалось, что тот неожиданный в его палитре фильм был нужен как упражнение, подготовка к главному триумфу.
Уникальность «Воришек», помимо их формальной безупречности и сериальной сыгранности актерского ансамбля, в том, что в отличие фильмов, пытающихся выдать ответы на мучительные вопросы, Корээда предлагает ответы, к которым тут же возникает масса вопросов. И это гораздо больше похоже на правду, какой мы знаем ее из жизни. Потому и социальная критика становится в его фильме именно критикой, а не упоением собственной чувствительностью и скоморошничаньем духовной благотворительности, и базовые вопросы бытия — из тех, что никак не связаны с деньгами или их отсутствием,— нависают особенно грозно. Почему законы общества и законы сердца так часто вступают в противоречие и сердце повсюду должно уступать или проигрывать? Что это за закон, который молчит, когда живой человек оттеснен на обочину, но стоит тому стать трупом, как тот же закон требует для него правил захоронения, а следовательно — финансовых вложений от тех, кому этот труп не чужой? Кому тут служит юриспруденция? И что делать, коли мир устроен так, что для того, чтобы вписаться в него с блеском, приходится жертвовать самым драгоценным островком той сердечности, какую мы находим только дома, с родителями?
На Токио пали ночь и снег, и двое, неблагополучный отец и приемный сын, со смехом лепят снеговика, и кажется — нет ничего важнее и лучше. Камера — как часто бывает в этом фильме — смотрит на них, под фонари, на площадку ночного двора, откуда-то с седьмого этажа, как одинокий «благополучный» служащий, наблюдающий шумные игры неспящих, скрываясь за занавеской. Утром, под лучами солнца, крупным планом в упор, снеговик уже не тот — он поплыл и превратился в убогую массу с пуговицами набекрень. Сын дождался автобуса в интернат, где его обещали «научить общаться и заводить друзей», а отец сказал: «Ты лучше забудь меня навсегда». Мальчик со спокойным и красивым лицом уезжает навстречу лучшему будущему, и лишь когда автобус удалится достаточно, чтобы оставшийся не разглядел его губ, обернется и произнесет слово, которого тот ждал всю жизнь и теперь уже не дождется: «Отец». Да, как-то так. Нет такого ответа, чтоб работал все 24 часа. Есть ночь, и есть день. Ночь мы храним в своем сердце. День достается людям.
Журнал "Коммерсантъ Weekend" №38 от 02.11.2018, стр. 22
https://www.kommersant.ru/doc/3779557
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:42 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| МАГАЗИННЫЕ ВОРИШКИ (MANBIKI KAZOKU)
Япония, зима. Супермаркет, мальчуган лет тринадцати в растянутой одежде явно с чужого плеча, спрятавшись за спиной отца, ловко скидывает продукты с магазинных полок себе в рюкзак. Уходят. «Как же холодно!» Заходят в лавку и покупают «самые вкусные котлеты на свете». Весело общаются, тут же на улице распечатывают две тефтели и с удовольствием уплетают. Остальное несут домой – там семья, надо всех накормить. «Чёрт, холод все-таки ужасный!» Скорее домой. По пути натыкаются на маленькую девочку, прятавшуюся в каком-то сарае. «Котлету хочешь?» Ещё бы! Голодная. Замерзшая. «Как такую оставить? Холодно же!»
Маленький захламленный дом. Бабушка, её внучка, отец – рабочий на стройке и его жена… С наслаждением уплетая лапшу с тефтелями, они решают, что делать с девчушкой. «Имя-то ты свое помнишь?» Помнит! К счастью и адрес помнит. Вот только эти синяки на ее руках, да ожоги… Что-то тут не чисто. Но делать нечего, решают – «Кража ребенка посерьёзнее апельсинов, надо вернуть её родителям, тем более нам не прокормить ещё один рот».
На следующий день отец относит маленькую Юри к её дому, а из этого «дома» доносятся крики – «Мне она не нужна, я не знаю где она, я вообще не хотела ее рожать!» Это всё решает. Нехитрые манипуляции с волосами и новое имя, – «Бабулиной пенсии хватит!» – решает отец. В крайнем случае можно стырить спиннинг и продать!
Фильм оправдывает своё название: отец и сын настоящие профи в магазинном воровстве. Но назвать происходящее «преступлениями» язык никак не поворачивается. Не даром фильм называется «воришки»... Лишь однажды возникает осознание: как бы мелочно не было воровство, это всё-таки воровство. Изменит ли это осознание что-то? На самом деле оно изменит всё. Жизнь всех членов семьи. Сюжет развернётся на 180 градусов.
Хирокадзу Корээда явно не осуждает происходящее на экране, но и не оправдывает. Он просто рассказывает нам историю одной семьи. Кажется, обычной, бедной, несчастной японской семьи, но с каждой минутой мы понимаем: каждый из этих эпитетов – обманчив! Да и сама «семья»...
История эта, несмотря на незатейливый сюжет, увлекает. Фильм смотрится на одном дыхании, а под конец и вовсе переворачивает всё с ног на голову. Успев «понять и простить» и отца, научившего своих детей воровать, и молодую девушку, исполняющую незатейливую роль в пип-шоу, и бабулю, играющую на чувствах дальних родственников… ты вдруг обнаруживаешь, что герои не так просты, как кажутся на первый взгляд.
Хирокадзу Корээда уже не в первый раз исследует в своих картинах институт семьи. На этот раз он копнул особенно глубоко и даже, пожалуй, вышел за рамки. Исследуя отношения внутри этой, на первый взгляд, обычной ячейки общества, он раскрывает перед нами саму её сущность. И это отнюдь не кровные узы или штамп в паспорте. Это с одной стороны – любовь и забота. А с другой – общие тайны и гадкая нужда. Чего больше в этой конкретной семье, в чем её суть – Корээда оставляет это решение нам.
Фильм смотрится легко и даже приятно – и это странно. Ведь наблюдать за бедностью – отнюдь не удовольствие. Простая психология: мы не любим смотреть на слабых и немощных, хоть и чувствуем сострадание. Но этот фильм – какое-то магическое исключение. А всё потому, что уровень гедонизма в этой простенькой лачуге зашкаливает. Нам такому ещё поучиться! Кайф, с которым живёт это семья, редко увидишь даже в самых обеспеченных домах, и это удивительно… Как мало на самом деле нужно человеку, чтобы быть счастливым. Пожалуй, вообще ничего. Только выбор.
Смотришь на экран и понимаешь: вот она, сама жизнь, с самыми простыми удовольствиями – когда дома тепло и лапша горячая, когда бабушка греет холодные пятки, когда есть кому рассказать о первой влюбленности... Когда весной открываются настежь окна и дом превращается в уютную веранду. Когда ребенок впервые в жизни узнаёт, что такое материнская забота. Когда дети смеются. Когда взрослые любят друг друга.
Это жизнь, не прикрытая лоском, не нуждающаяся в больших деньгах, не пронизанная большими идеями и поступками. Только мелкими – обычным стремлением к выживанию. Но от этого не менее прекрасная, не менее кайфовая жизнь. Ведь море – оно одинаковое для всех, и фейерверк в ночном небе – тоже. А если ярких огней не видно – не беда, всегда можно закрыть глаза, и представить, какие они могли бы быть. «Красные, жёлтые, фиолетовые огни!»
Анастасия Скороходова 07.11.2018
http://www.25-k.com/page-id-5066.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:42 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Поели - можно и поворовать
Вот конкретная японская семья. Бабка, внучка, мужик с женой и мальчонка. Бабка пенсию получает, внучка служит гетерой в каком-то странном японском пип-шоу, жена мужика трудится в прачечной, а мужик и мальчонка воруют в магазинах.
На самом деле они не совсем семья. Но им вместе хорошо. Хотя и обитают в заваленной хламом лачужке - в тесноте да не в обиде. Даже находится место для еще одного обитателя. Мальчонка с мужиком, возвращаясь с промысла, обнаруживают маленькую девочку и берут ее с собой. А то чего она одна, бедная, сидит.
Так их становится шестеро.
Живут они дальше, значит, вшестером уже. И все еще довольно неплохо. Похуже многих, но получше некоторых. Счастливо живут в основном. Пока не происходит неожиданное.
Неожиданное происходит - и вскрывает тайное. О том, почему они на самом деле не совсем семья, а если уж напрямую - совсем не семья. О том, кто эти люди такие и откуда взялись. И внезапно обнаруживается, что в одночасье всплывших ключевых деталей биографий хватит на увесистую подборку диких заголовков чернушно-бытовой хроники.
В этом повороте - вся соль фильма "Магазинные воришки", за который Хирокадзу Корээда, чуть ли не всю свою карьеру посвятивший кинематографическим исследованиям института семьи, получил главную ветку Каннского фестиваля.
Дилемма вырисовывается следующая: если семья - не семья по закону, но по-человечески - настоящая семья, то как быть-то? Особенно в том случае, когда законная семья - по-человечески не семья вовсе, а черт знает что. Или законной семьи попросту нет. По закону-то ребенку надо расти в законной семье, а не в семье, которая не семья. Но в семье, которая не семья, ребенку объективно лучше, чем в настоящей семье. И тем более - лучше, чем без хоть какой семьи.
Все это бесконечно правильно, конечно, если разобраться. Семья - не биологические родственники, а те, кто любят, кто искренне заботятся. О том же самом были вторые "Стражи Галактики", кстати. Но "Стражам Галактики" каннских веток не выдают - не положено. К сожалению или к счастью - это еще как посмотреть.
В реалистичном, почти что документальном воспроизведении японским режиссером будней земляков-маргиналов бросается в глаза, однако, примечательная деталь: все герои - бедняки, представители самых низов - постоянно что-то жуют. Лапшу, суши, кукурузу, мясо или рыбу в панировке, мороженое, какие-то непонятные японские продукты - чуть ли не в каждой третьей сцене кто-нибудь что-нибудь с аппетитом трескает.
Не зная культурно-социального контекста, трудно сказать, нарочно это или нет. Символизирует что-то, или просто в Стране восходящего солнца у всех навалом снеди и невероятный метаболизм - поскольку ожирением в кадре никто не страдает. Навскидку и не вспомнишь, в каком другом фильме еще столько едят. Разве что в "Большой жратве" Марко Феррери - но то на кардинально противоположную тематику кино.
То есть Корээда, безусловно, все верно своей картиной говорит. Весьма нужные, актуальные и важные вещи - нынче ведь проблема самоопределения так и вопиет. Пол и все остальное уже можно выбрать достаточно свободно, а с родителями и прочими бабушками - сложнее. То и дело традиция, прогресс и законодательство вступают в конфликты (в Японии это особенно ярко выражается).
Не хочется никого учить манерам и, наверное, это всего лишь глупая придирка, но в приличном обществе как-то не принято с набитым ртом беседовать - будь то о мелочах или о важном. И воспринимать всерьез невзгоды представителей самых незащищенных слоев, когда они перед тобой чавкают и хлюпают, тяжеловато, а сочувствовать им - уж и подавно.
А так Корээда молодец, чего уж там.
Алексей Литовченко 08.11.2018
https://rg.ru/2018....ka.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:42 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Семейный подряд похитителей: японский суперхит теперь в России
В прокат вышел фильм «Магазинные воришки» Хирокадзу Корээды
Классик японского кино, завсегдатай главных мировых фестивалей Хирокадзу Корээда мало известен в нашей стране, хотя в Японии его картины собирают кассу наравне с американскими блокбастерами и даже превосходят последние. Когда «Магазинные воришки» в июле вышли на родине, они легко обогнали марвеловский боевик «Черная пантера» и «Первому игроку приготовиться» Стивена Спилберга. Да и за пределами Японии к «Магазинным воришкам» отношение особое.
Во-первых, каждый каннский победитель автоматически становится обязательным к просмотру для всех людей, интересующихся кино. Во-вторых, фильм наследует гуманистическим и эстетическим традициям итальянского неореализма, и его не случайно сравнивают с «Похитителями велосипедов» Витторио де Сика, одним из главных киношедевров в истории. А в-третьих, история, рассказанная Хирокадзу Корээдой, настолько универсальная, что будет понятна в любой точке земного шара.
Живет в маленьком бедном доме большая семья. Взрослые не могут найти нормальную работу, единственный источник постоянного дохода — бабушкина пенсия. Поэтому члены семьи вынуждены подворовывать в местных магазинчиках продукты и всякие бытовые мелочи, чтобы не умереть с голоду. Живут бедняки дружно и весело, пусть и не слишком опрятно. Однажды глава семьи приводит домой потерявшуюся девочку, и хотя это лишний рот, девочку принимают как свою. Она постепенно свыкается с новой жизнью, в которой нет денег, зато есть любовь и взаимная поддержка. Так продолжается до тех пор, пока девочка не появляется на экранах телевизоров и не объявляется в национальный розыск. С этого момента история семьи начинает развиваться очень драматично.
Много лет назад другой классик японского кинематографа Ясудзиро Одзу ввел в обиход метод съемки, при котором зритель видит героев как бы наравне с собой. Одзу даже разработал специальный низкий штатив, чтобы в помещении, где персонажи сидят и разговаривают, камера всё равно не возвышалась над ними. Хирокадзу Корээда сделал в «Магазинных воришках» нечто похожее, и зритель «входит» в домик необычной семьи вместе с девочкой и наблюдает за ней ее глазами, также слегка снизу. Ее взгляд не осуждает и не анализирует поведение окружающих. Перед нами только поступки, только слова и только отношения, которыми девочка скорее восторгается или, по крайней мере, искренне интересуется. В достаточной степени, чтобы вместе с семейством участвовать в магазинном воровстве.
«Деклассированные элементы» для зрителя, как и для девочки, становятся удивительными героями, искателями приключений, по-настоящему свободными и счастливыми людьми. И только когда девочка не «видит» семью, потому что оказывается разлучена с ней, зрителю позволяют узнать тайны героев и самому решить, какой взгляд он в итоге оставит для себя как истинно верный. Потому что в каждом из них есть своя правда и свои веские аргументы.
Жюри Каннского кинофестиваля во главе с Кейт Бланшетт наградило фильм «Магазинные воришки» именно за эту гуманистическую амбивалентность. Всё общество с его законами здесь отступает перед сплоченностью отдельно взятой семьи фриков, воров, тунеядцев и лжецов. В этой семье есть дух и есть любовь, а за пределами лачуги, в которой они живут, — только холодные закон и справедливость, социальные службы, ценники в магазинах, водители за стеклами купленных в кредит автомобилей...
Сергей Сычев 8 ноября 2018
https://iz.ru/809855....-rossii
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:43 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| ПРОСТОТА ХУЖЕ. В ПРОКАТЕ «МАГАЗИННЫЕ ВОРИШКИ», ПОБЕДИВШИЕ В КАННАХ
В прокат вышел победитель 71-го Каннского фестиваля — семейная драма плодовитого японца Хирокадзу Корээды «Магазинные воришки», притворившаяся поначалу сусально-сентиментальной историей, чтобы к финалу оказаться умнее и жёстче.
Когда «Воришки» получили «Золотую пальму» в Каннах, обойдя более броские, провокационные и громкие высказывания именитых творцов, критика встретила решение жюри с толикой недоумения — фильм 55-летнего японца кажется на первый взгляд слишком гладким и конформным. Но лишь на первый.
В экспозиции заявлена совсем простая история: в какой-то утлой хибаре размером с ласточкино гнездо ютится нищее и при этом на удивление счастливое семейство Осами. Отец (Рири Франки) работает на стройке и ноет по утрам, как не хочет выходить из дому на холод и не лучше ли прикинуться больным. Гораздо лучше у него получается подворовывать в магазинах с помощью сына по имени Шота. Тандем работает слаженно и никогда не попадается: один стоит на стрёме или отвлекает продавцов, а другой тащит. Мать семейства (Андо Сакура) тоже не промах — обчищает в прачечной карманы сданных в стирку пиджаков. Тем временем сестрица (Мацуока Маю) танцует в пип-шоу за стеклом один и тот же душераздирающий танец для одиноких мужчин (как тут не вспомнить «Париж, Техас») и на правах пока ещё не устроенной девушки освобождена от статуса добытчицы — не вносит своего вклада в семейный бюджет. Тем более что, по большому счёту, семья всё равно живёт на пенсию бабушки (Кирин Кики), судя по некоторым повадкам — той ещё мошенницы.
Однажды, возвращаясь после очередной удачной кражи, отец с сыном натыкаются на печального, как сама жизнь, ребёнка — маленькая девочка одиноко мёрзнет на балконе первого этажа. Начав с намерения подкормить, в итоге они забирают её с собой — девочка очевидно никому не нужна, да и родители, судя по всему, дурно с ней обращаются: запуганный взгляд, на руках синяки. Девочка Юри сразу приживается в бедняцком семействе после короткого и беззлобного спора, что, мол, вот теперь придётся кормить ещё один рот, ну и не объявят ли её в розыск и не обвинят ли семью Осами в похищении. Когда это всё-таки случится, приёмышу просто сделают другую стрижку и дадут имя Лин. Всё пойдёт своим чередом, пока однажды пацанёнок Шота не задумается об основах существования семьи, выслушав от заметившего кражу торговца, что он не вправе приучать крохотную сестру к воровству.
Корээда мастерски выстраивает рассказ, так что становится слышна задушевная, почти чаплиновская интонация, с которой только большие мастера умеют говорить о жизни малых сих — не скатываясь ни в надрывное сюсюканье, ни в прекраснодушное бу-бу-бу о том, что кража от бедности не самый страшный грех. В плавное её течение лишь иногда врезаются тревожные нотки простых вопросов: почему мальчику так трудно произнести слово «папа»? Почему детей тут совсем не воспитывают в привычном понимании и в семье никогда не бывает перепалок, какие неизбежно случаются у самых родных людей? И почему бабушка и сестра вдруг пускаются обсуждать тему родства: мол, семью мы не выбираем, а лучше ведь было бы, если бы можно было выбрать.
Но когда мы уже умильно щуримся, убаюканные уютной доброй сказкой, она вдруг переламывается пополам и превращается в циничную быль о том, что жизнь жёстче. Семейное счастье не подделаешь, и оно в этой семье было настоящим, только вот всё остальное настоящим не было. Члены «семьи Осами» оказываются изгоями вдвойне — сами себе придумавшими правила, которые не совпадают с законами общества, и дело тут совсем не в воровстве. Работники социальной службы в безупречных костюмах с гладкими, лучащимися дежурным состраданием лицами, сурово берущие в кольцо малахольное семейство, покажутся ангелами-истребителями: вроде всё делают правильно, только от них мороз по коже.
История о семье как о последнем пристанище, защите и панацее ото всех бед мира резко, без предупреждающих выстрелов в воздух, становится пронзительной песней об одиночестве. Налюбовались на идиллию? Пора просыпаться. Прекраснодушные мантры неореализма — «главное в этом мире — чтобы было к кому прислониться», «два гроша надежды» — больше не работают. Нет никакой надежды, и традиционная модель семьи больше не работает тоже, а выбирать себе родню почему-то нельзя — почему? Вопросы без ответов меняют смысл рассказанной истории на противоположный, а сама история возвращается на круги своя: в последних кадрах, как в самом начале, маленькая девочка в одиночестве замерзает на балконе.
Татьяна Алёшичева 09.11.2018
http://kinochannel.ru/digest....-kannah
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:43 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| И воровство, и вдохновенье
На экранах — победитель Каннского фестиваля-2018
В прокат вышел фильм «Магазинные воришки» режиссера Хирокадзу Корээды, принесший Японии пятую в истории победу на Каннском фестивале. Что стоит за этим успехом, объясняет Андрей Плахов.
«Магазинные воришки» — портрет маргинальной семьи, промышляющей кто чем может, и не в последнюю очередь кражами в супермаркетах. Да и семьей в начальном смысле слова ее не назовешь. Скорее маленькая самодеятельная организация, обосновавшаяся в жилом пространстве, предельно тесном даже по японским стандартам. Сбившееся в кучку общество неприкаянных душ. Если бы их судили жрецы Фемиды, подобные тем, что ворочают делом Седьмой студии, они наверняка зафиксировали бы преступную группу, сформированную с единственной целью извлечения незаконных доходов и присвоения чужих средств. Однако, хотя почти все члены семьи не брезгуют обманом и всякими мелкими махинациями, а старшая дочь подрабатывает в пип-шоу, герои фильма не только не вызывают осуждения у авторов и у зрителей, но вполне могут служить образцом морали. Морали более высокой, чем демонстрируют приличные и почитаемые члены общества.
Едва сводя концы с концами, эти «опущенные» бедняки берут под свою опеку соседскую девочку, фактически выброшенную родителями на улицу. Они продлевают жизнь одинокой старухе. А сын и отец, разлученные бездушными социальными службами, признавшими, что мальчику будет лучше в детдоме, испытывают в момент прощания чувство такой душевной близости, какое редко бывает между родителями и детьми в благополучных семьях.
Корээда, главный постсентименталист современного кино, имел шанс стать триумфатором Каннского фестиваля гораздо раньше. Он участвовал в его основном конкурсе целых пять раз начиная с 2001 года и еще дважды — в конкурсе программы «Особый взгляд». Действие его первого заметного фильма «После жизни» происходило в загробном чистилище, где умершим предстояло встретиться со своими земными воспоминаниями. Но чем дальше, тем больше Корээда перемещался от фантазий к повседневности, исследуя ее с пристальностью своего великого предшественника Ясудзиро Одзу. С грустью и юмором Корээда изображает будничное течение жизни, ее ритуалы, среди которых особенно важны трапезы и похороны. В «Магазинных воришках» герои только и делают что едят, попутно решая жизненно важные проблемы. А три взрослые сестры из фильма «Дневник Умимати» едут хоронить непутевого отца, и там выясняется, что сестер уже не три, а четыре.
Получить большую каннскую награду Корээде до поры до времени мешал недостаток энергии в его умной и тонкой режиссуре. Вот хотя бы та же история про почти чеховских сестер. Они привязаны друг к другу и не хотят ничего менять, ни одна не в состоянии создать семью. Они любят сливовое вино, рецепт которого переняли от бабушки, и наслаждаются цветением сакуры. Они счастливы? Возможно. Несчастны? Может быть… Нежное, красивое, но несколько анемичное кино.
Зато когда режиссер привез в Канн картину «Никто не узнает» — драму о брошенных детях и их попытках выжить в джунглях мегаполиса, это произвело такое впечатление, что приз за лучшую мужскую роль жюри, проигнорировав крупных актеров-конкурентов из других конкурсных фильмов, присудило подростку Юя Ягире. Эта пронзительная история была основана на реальных фактах, что становится козырем и «Магазинных воришек», чей сюжет навеян скандальной газетной хроникой. Корээда протягивает мост между экзистенциальной драмой и доку-драмой. И, шире, между кинематографом ХХ и ХХI века.
Ведь в наши дни, в отличие от тех, когда 56-летний Корээда только начинал режиссерскую карьеру, уже не работают модели классического авторского кинематографа, даже с жанровой подпиткой. Все больше в мир fiction входит non-fiction, а драматургией и жизни, и искусства управляют политико-экономические кризисы. И вот выигрывает взятый из жизни сюжет, вобравший в себя всю жестокость современного миропорядка и всю инстинктивную силу сопротивления того, что еще осталось от понятий человечности и бескорыстия. Магазинные воришки — а вовсе не честно разбогатевшие олигархи — оказались героями нашего времени.
Однако свести Корээду к апологии благородной бедности никак не удается, и сам режиссер решительно противится этому, делая резкие шаги в сторону детективно-судебной драмы, как в фильме «Третье убийство». Или замышляя кино о сложных отношениях пожилой матери-актрисы и ее дочери. Этот проект, сначала под названием «Правда о Катрин», а потом просто «Правда», был анонсирован еще до звездного часа Корээды. Больше всего в нем впечатляет кастинг: Катрин Денёв, Жюльетт Бинош, Людивин Санье, Итан Хоук. Как пройдет пересадка японской сливы на европейскую почву, мы узнаем через год-два, скорее всего, на том же Каннском фестивале.
Газета "Коммерсантъ" №206 от 09.11.2018, стр. 11
https://www.kommersant.ru/doc/3794030
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:43 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Магазинные воришки»: фильм японца Корээды, который скандально победил в Каннах
Алиса Таежная — о том, что обладатель «Золотой пальмовой ветви-2018» лишь на первый взгляд кажется кавайным кино о бедняках, а на самом деле оборачивается неожиданным высказыванием об институте семьи. Его критиковали в Японии, почти как в России «Левиафан». Кстати, Андрей Звягинцев был в жюри Канн-2018, которое единогласно наградило «Воришек».
В японском супермаркете папа Осаму и сын Шота обмениваются привычными знаками: оба пытаются обмануть продавцов и охранников и свистнуть из магазина простые вещи. Это сэкономит им деньги, которых много в семье Шибата не бывает, на какую-нибудь ерунду типа котлет в панировке. Дома отца и сына ждет мать, бабушка, которая в основном сидит и ест, но также, как мы узнаем из нежной кухонной брани, кормит всю семью пенсией, на которую и покупаются крокеты. Еще с ними живет то ли сестра, то ли дочь (в этой семейке все не просто), — юная секс-работница из клуба в красном квартале. Их общий дом — это бардак из нагромождения дешевого пластика и ширпотребной одежды, и приход холодного сезона семья, живущая в лачуге, заметит быстрее других.
Возвращаясь домой, отец Осаму увидит на улице маленькую и худенькую девочку Юри — то ли брошенку, то ли сбежавшую, посадит ее на спину и отнесет домой. Жена закатит глаза «зачем нам еще один лишний рот?», сестра поделится лапшой, а бабушка заметит на теле бордовые следы — от ожогов или чего похуже. По ночам девочка писается в кровати и, собравшись вернуть ее родителям, Шибата начинают понимать, почему. Они слышат издалека, как родители Юри обсуждают ее как мешок с гнилой картошкой — оба никогда ее не хотели и с облегчением выкрикивают взаимные оскорбления. Шибата решают, что девочку надо оставить как свою и просто немного подстричь, чтобы не узнали, — пока по телевизору гоняют объявление о пропаже ребенка. Спать маленьким Юри и Шота придется в ящике за стеной, прячась от социальных служб.
Как будто бы у каждого в этом доме есть нормальная работа и источник какого-никакого дохода: отец — на стройке, мама — в прачечной, сестра — в пип-шоу и бабушка на пенсии, но справедливое ощущение, что все они прохиндеи, закрадывается с первого кадра. Так, собственно, и есть: от воровства лапши оказывается шаг до угона машины, государственная пенсия не мешает зависеть от копеечных игровых автоматов, пип-шоу порой хоть и выглядит как благотворительность, является работой полулегальной. Одна из самых трогательных сцен фильма — о плачущем клиенте, которому хочется вздохнуть на коленях у симпатичной девушки: в ее проституции куда больше эмпатии, чем механики, хотя кабинки с зеркалами и выглядят как конвейер для 15-минутных сеансов мастурбации. Подрастающему Шота, который не ходит в школу и не общается с ровесниками, вряд ли уготована лучшая доля, чем быть соучастником магазинных краж, и маленькая Юри кажется его достойной преемницей.
Между простым ужином, тихим шепотом в ванной и прогулкой на летнем пляже станет очевидно, что Шибата живут с многолетней недосказанностью — но мало ли таких семей. Один фатальный инцидент перевернет эту шаткую конструкцию — через две трети фильма про в меру счастливую, но странную банду родственников, чей ритм и логику мы уже успели усвоить, режиссер достает из кармана других героев — преступников и мошенников, скованных одной цепью молчания и нахального лицемерия. Да, они нуждаются друг в друге ради чувства плеча и любят себя этим оправдывать, но делает ли это их лучше?
Драма японского режиссера Хирокадзу Корээды, получившая главный приз на последних Каннах — прямо скажем, неожиданно, — слишком долго кажется всего лишь фильмом о прочном союзе людей без привилегий. Этот союз запросто заменяет каждому участнику школу, государство, социальные гарантии, пенсионный фонд, благотворительность и в целом все общество. Шибата автономны, умеют позаботиться о себе, с терпимостью относятся друг к другу и научились сосуществовать на крошечном пятачке без сантиментов, брюзжания и заламывания рук. Иногда они кажутся тем утопическим горизонтальным объединением, которое доказывает, что законы не нужны, работу и деньги переоценивают, а человеческая потребность в привязанности куда важнее кровных уз — и многолетние договоренности работают лучше официальных документов. Как только сердце наполняется радостью, что семеро смелых сломали систему, «Магазинные воришки» с бешеной скоростью разгоняются до экзистенциального триллера, а расслабляющие сцены у моря сменяются монологами о хладнокровных преступлениях.
Маргиналы ведут себя в полиции как на исповеди, подросший ребенок идет против дурного воспитания (одна из главных папиных истин — «в школе учатся те, кого не могут учить дома»), надпись на маминой футболке «Свобода добровольна» кажется едким сарказмом. Как и недавний «Проект Флорида» Шона Бейкера, история здесь работает через оптику детской непосредственности, где маленький человек сталкивается с самым прекрасным и самым страшным в одном лице — родителем, которому доверился по умолчанию. Остальное — бедность, теснота, предначертанность будущего, жизнь почти на дне и смекалка, необходимая, чтобы не помереть с голоду, — уже кружево вокруг этого безграничного детского доверия и зависимости. Разбрасывая по сторонам банду магазинных воришек, государство формально ставит галочку в нужных ему местах, в главных вопросах мироустройства по-прежнему оставляя пробелы.
Могут ли деньги купить заботу? Всегда ли дети нужны своим родителям? Нужно ли для двойной жизни больше терпения или любви? Корээда, слава богу, на табуретку не встает. Его волнует другое. Что есть летний день, в который каждому хорошо. Холод, от которого всем надо спрятаться. Голод, который необходимо утолить. Детская рана, которую нужно вылечить. Переоцененные вещи, которые хочется взять незаконно и бесплатно. Мировой капитал, который не пострадает, если свистнуть из магазина бутылочку шампуня. И приятный хозяин магазина, который разорится, если совершать набеги слишком часто. Корээда в очках братьев Дарденн ищет в мире магазинных воришек то, до чего можно дотянуться рукой, чтобы закопать в этом ощутимом мире простоты трупы, судимости и несколько историй из криминальной хроники. Через запятую, никого не оправдывая и не обвиняя. Так или иначе, море приливает для всех, и каждый имеет право на последнее слово в свое оправдание.
Алиса Таежная 12 ноября 2018
https://daily.afisha.ru/cinema....-kannah
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:44 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Воровство как доброта: о фильме «Магазинные воришки» Хирокадзу Корээды
Что ни говорите, а приятно, когда фильм-победитель главного кинофестиваля в мире — Каннского — выходит в прокат достаточно быстро. Тем более, что фильм-то не для всех: маргинальный и для маргиналов. Речь о «Магазинных воришках» Хирокадзу Корээды. Тем не менее в одной только Москве его можно найти сейчас в 50 кинотеатрах. А всего 20 лет назад другой японский фильм-триумфатор — выигравший в Венеции «Фейерверк» Такеси Китано — не купили даже российские телеканалы и за копейки. «В России никто и никогда не станет смотреть японское кино!» — авторитетно заявили теленачальники.
Их можно понять. В СССР знали, что в Японии есть один великий режиссер: Акира Куросава. Когда появился быстро и ловко уничтоженный киноненавистниками Музей кино, наиболее продвинутая молодежь узнала и другие имена классиков: Кэндзи Мидзогути, Ясудзиро Одзу, Кон Итикава, Сёхэй Имамура, Нагиса Осима. Но интерес к новому японскому кино оставался уделом узкого круга киноманов, пока им не загорелись главные западные кинофестивали.
С конца 1980-х ведущие фестивали, стараясь выделиться и выпендриться, стали создавать моды на прежде провинциальные кинематографии, где, оказывается, шедевр на шедевре. Ни одному фестивалю не удалось за счет этого вырваться вперед, ведь моду тут же подхватывал фестиваль-конкурент, а в конечном счете все лучшее доставалось Каннам.
Зато публика узнала о действительно интересных киностранах. Сначала возникла мода на китайское кино, затем на иранское. Страна считалась изгоем, а ее фильмы шли по всему миру — и заслуженно, потому что именно иранцы создали изумительное сочетание документальности и хитроумнейшей условности, когда действительно веришь, будто видишь на экране не театральную пьесу, а подлинную правду.
Так в конце 1990-х мир узнал и про новое японское (а затем и близкое ему южнокорейское) кино, олицетворением которого поначалу стал Такеси Китано. В 1999-м в Каннах я столкнулся с одним из идеологов фестиваля в Торонто Ноа Коэном. Спрашиваю: «Чего ожидать от вас в этот раз?» Он (отвечавший на фестивале, в частности, за программу «Полночное безумие», где показывали самое сумасшедшее кино на свете) ответил: «Фестиваль будет ОЧЕНЬ хорошим, ведь будет очень много японских картин». И захихикал.
В то время в Японии фестивали искали только наикрутейшее кино. Самое жесткое. Двое сидят за барной стойкой, вроде улыбаются, но один другому — р-раз! — и палочки для еды в оба глаза! (Сколько это потом цитировали — даже наши! Вместо палочек у нас использовали заостренные карандаши).
Постепенно на первый план вышли две фигуры: Такеси Китано (к сожалению, все чаще повторяющий себя) и совсем другой по отношению к человеку добряк-фантазер-аниматор Хаяо Миядзаки. Благодаря им и не только произошел поворот в сознании российских прокатчиков. Они начали закупать японское кино. А зрители, часть которых в России стала наконец-то следить по интернету за зарубежными фестивалями, начали это кино смотреть.
Произошло и еще одно революционное событие. Японская жестокость надоела. И в дамки на тех же фестивалях прорвались режиссеры, снимающие медитативное, иногда философское, иногда даже мистическое кино, полное загадочной азиатской души. Пришел черед Хирокадзу Корээды. Он давно стремился к своей «Золотой пальмовой ветви». Его «После жизни» 1998-го о том, что ждет умерших людей (нет-нет, ничего жуткого!), некоторые киноведы считают одним из лучших фильмов в истории. У Корээды есть каннский приз жюри за фильм 2013-го «Сын в отца». Теперь Канны покорились ему окончательно.
Как часто бывает, фильм Корээды — о людях, связанных семейными узами. Вот только у него это зачастую не узы, а именно родство. И семья на сей раз необычная.
Я не сразу разобрался, сколько в ней обитателей, кто кому кем приходится и даже кто какого пола.
Ладно, выстроим всех по порядку. Бабка есть? Есть. Она как минимум наполовину содержит семью за счет пенсии и подачек от какого-то своего богатенького отпрыска.
Дальше есть — тоже немолодой — отец. Он подрабатывает на стройке. Мать — в прачечной. Дальше замечаем взрослую внучку — не внучку — черт разберет. Она трудится в пип-шоу (это такое место, где девушки раздеваются по указаниям заплатившего за это любителя красивых женских тел, которого не видят, поскольку с их стороны стекло затуманено). Но денег все равно не хватает. Семья обитает в хибаре, какие не встретишь и в захудалых русских деревнях. Беспорядок ужасающий, но откуда взяться порядку, если все сидят на головах друг у друга? Кажется, будто хибара собрана из картонных упаковочных коробок со свалки.
Поскольку денег не хватает, отец с младшей бабушкиной внучкой навострились подворовывать в супермаркетах. И опять-таки я прокололся: младшая внучка оказалась внуком. Черт разберет этих японцев: кому сколько лет, а если не одет в брюки или юбку, то кто мальчик, а кто девочка, и не разберешь.
В один из вечеров, возвращаясь после удачной охоты в джунглях супермаркетов, отец и младший (его сын?), которого я принимал за внучку, слышат плач. В Японии тоже бывает холодно. Они видят на балконе дрожащую от холода девочку лет пяти, забирают ее с собой домой, обогревают, кормят.
Утром они собираются отвести девочку обратно к родителям. Но она не стремится. На ее руке рана. Она утверждает, будто упала, но это явный ожог. И главное: никакие родители не заявляют о ее пропаже — иначе сказали бы по ТВ. И они решают оставить ее себе. Постепенно отец и его сын-не-сын учат новую девочку работе в супермаркетах: она тоже начинает красть.
Мой коллега написал, что в таком отношении кино к сирым и несчастным — большая доля цинизма. Написал как-то иначе. Слово цинизм употребил я. И впрямь: какой фильм на фестивалях ни посмотри (если только это не работы больших мастеров), все они о том, что так жить нельзя. В Европе нельзя, в Центральной и Южной Америке, в том числе и Японии. Вечная тема современных кинофестивалей — маргиналы, отвергнутые обществом. Режиссеры гордятся, что проявили гуманизм, сняв социальный фильм. Жюри гордится, что его наградило. После чего и журналисты, и жюри идут обедать и продолжать наслаждаться жизнью, начисто забыв о том, по чему только что проливали слезы, глядя на экран.
Но лучше выразилась другая моя коллега, заметившая, что в наших условиях кризиса семьи и всеобщего цинизма родителей выбирают по душе, а не крови.
Сами герои «Магазинных воришек» утверждают, будто их объединяют лишь деньги. Когда старшую девочку упрекают в том, что она обидела младшую сестру, та зло отвечает: «Она мне не сестра!» Но это неправда! Тут, наконец, начинаешь догадываться о смысле фильма. Тут вообще никто никому — официально — не родственник. Этих людей свела вместе, заставив помогать друг другу, несчастливая жизнь. Они подбирают новых членов семьи, как кто-то — брошенных котят.
Они заботятся друг о друге и друг друга любят. Они вместе счастливы. И когда появляются органы опеки, чтобы разогнать их по полутюремным заведениям, где о них будут очень сильно заботиться ради их счастья, в умильные рожи представителей этих органов, на которых написано желание днем и ночью помогать несчастным, хочется плюнуть.
Очень актуальный фильм для всех стран, где органам опеки отданы полицейские функции. Если не фашистские.
Юрий Гладильщиков (Москва) 12-11-2018
http://ru.rfi.fr/kultura....koreedy
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 10.10.2019, 06:44 | Сообщение # 13 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| АНАРХИСТ ХИРОКАДЗУ КОРЭЭДА И ЕГО ФИЛЬМ «МАГАЗИННЫЕ ВОРИШКИ»
Один из лучших фильмов 2018 года, «Магазинные воришки» Хирокадзу Корээда, лауреат «Золотой пальмовой ветви» Каннского фестиваля, будет показан на фестивале «Искусства кино x Москино». Зара Абдуллаева — о том, почему на самом деле картина выиграла в Каннах.
Никто не ожидал, что «Магазинные воришки» Хирокадзу Корээды получат каннскую «Золотую ветвь». Критики, кроме очень толерантных, были солидарны в том, что такая награда уровень фестиваля подрывает. Но и «Воришкам» повезло: похоже, что жюри, не сумев договориться, сошлось на компромиссе. А Корээда, фестивальный завсегдатай, отпраздновал (так многим показалось) переход количества фильмов в качество — каннскую номенклатуру. Между тем Жиль Жакоб назвал в интервью два лучших для себя фильма официальной программы — «Воришек» и «Пылающего» Ли Чхан Дона (приз ФИПРЕССИ), в котором сомневаться не пришлось.
Традиционные по языку, по стилю «Воришки» вроде бы не способны ни смутить, ни заворожить. Тут надобно сказать о взгляде — усталом, особенно в фестивальной беготне, и потому взыскующем эффектов, непременной новизны. Такое желание ведет к забвению известного факта: не только мы смотрим на экран, но и фильмы сканируют нас. Это тем более важно для кино реалистического, в котором «что» становится важнее, чем «как». И поэтому оно видится «неактуальным». Конкурентно неспособным. Так «Магазинные воришки» оказались в зоне неразличения мыслящих зрителей.
Затруднения вызывают фильмы, если они не подходят ни под один из существующих стандартов арта. Смиренная позиция автора, исключающая выхлопы эстетического газа, воспринимается как недостаточно художественная. Или как потакание традиционным (гуманным по старинке) национальным ценностям. Например, семейному коду, наиважнейшему для японцев и японских режиссеров. Таков сквозной сюжет фильмографии Одзу, снимавшего «простые истории», но — в отличие от Корээды — в трансцендентальном стиле.
Хирокадзу Корээда — в противоположность Одзу — интересуют семейные коллизии как зона криминального и глубоко интимного сообщества. Как последнее и главное прибежище человека вне зависимости от его социального статуса. Поэтому его взгляд обращен не на распад, разрушение семьи, как у Одзу, а на семейную гармонию — временную и/или утопическую. Поэтому он склоняется не к «философии приятия», а к философии подрыва любого внешнего порядка во имя создания коллективной формы жизни, объединяющей «своих» и «чужих». В фильмах Корээды — родных детей и присвоенных.
«Магазинные воришки» эту утопию до определенной поры сохраняют. Вместо поколенческих разрывов, неизбежного и естественного с течением жизни отчуждения членов семьи, запечатленных Одзу, Корээда обустраивает в последнем фильме гармоничное сообщество, основанное на неподчинении закону, общественному договору, социальным установлениям. Это новость. И — содержательная радикальность.
Вместо формального совершенства Одзу, очищенных неподвижных кадров, отбора деталей, «пассивной» созерцательности его героев Корээда снимает захламленную, перегруженную предметами повседневность с динамичными персонажами. Лейтмотив этой повседневности — тактильное — телесное — сближение/разъединение персонажей.
Чувственное кино Корээды располагается, как ни странно, между политикой и искусством. Зависает в чистой экзистенции, заполненной, однако, будничными действиями (готовкой, едой, болтовней, забавами и прочая).
«Магазинные воришки» начинаются и длятся некоторое время легко, весело. Отец с сыном умыкают в супермаркете продукты. Это игра. Но и привычный способ выживания. Два в одном. На улице видят девочку, забирают к себе. Домой решают отвезти ее позже. Разговоры про полицейских, которые могут обнаружить исчезновение ребенка, едва возникнув, вянут. Девочка приживается в жалкой лачуге — в новой семье. Папа работает на стройке, мама — в химчистке. Папа получает травму ноги и за нее компенсацию. Теперь можно жить, а не работать. Жить сегодняшним днем без печали. Проводить время в домашнем кругу, родственной ласке, любовном общении. Почти в том же режиме Андрей Грязев снимал документальный фильм «Завтра» о группе «Война», о житье-бытье акционистов, ворующих продукты, воспитывающих ребенка. Детский мир и анархические проделки были важнее режиссеру, чем рефлексия о протестных акциях этой группы. Действовать, а не «креативить», «креативить — это не искусство» — с этим посылом и разбирался Грязев. Такой же действенностью, реактивной и преступной, Корээда награждает простолюдинов, уверенных, в частности, в том, что пока продукты лежат на прилавках, они никому не принадлежат. Этим общественным достоянием и пользуется миролюбивое семейство воришек. Но замах их действий направлен не столько против «общей несправедливости жизни» или социального унижения, сколько против личной уязвленности (одинокости) каждого члена этой семьи, объединенной не кровными узами. Кажется, рабочий Нил в пьесе Горького «Мещане» говорил о том, что права не дают, права берут.
Прирученную девочку пестуют новые родные, лечат ей ранки, нанесенные в ее прежней, настоящей семье. Полицейская угроза опасной не представляется. Ведь аргументы этих легкомысленных разбойников заключаются в том, что родители девочки не объявили розыск, а новые родные проявили бескорыстность — не попросили выкуп. Тем временем в теленовостях информируют о пропаже девочки. Приемные родители меняют ее имя, ее облик, сжигают старую одежду. Ласковая идиллия новой жизни продолжается в забавах и заботах. В постепенном сближении «брата» с «сестрой». В чудодейственной поездке к морю. А прерывается внезапной смертью бабушки. Похоронить ее не на что. Могилу копают прямо в лачуге. При этом никакого надрыва не наблюдается. Только шутки — пожелание, например, отца семейства похоронить его в прудике рядом с домом, на что жена, улыбаясь, подает реплику о том, что он там не уместится. И вдруг — поворот винта. Пойманный с ворованными апельсинами мальчик попадает в полицию. Жанр идиллии трансформируется в криминальный. В полиции выясняется про бесплодие «матери», про то, что они с любовником, исполняющим роль мужа, убили ее действительного мужа, что жили они на пенсию чужой бабки, которая не хотела доживать в одиночестве, что их дети — найденыши. Наступает череда расплат. И семейного распада, отзывающегося в смене времен года.
Довольно странно, что этот не революционный (по духу и по языку) фильм латентно и даже вне зависимости от режиссерского замысла связан с лозунгами революции 1968 года. Но с поправками, конечно, на осмысление главной ячейки японского общества — ее нетрадиционных коллизий. «Никогда не работать». Отдаваться любви. Разбивать стекла дорогих машин, воровать оттуда вещи.
Анархизм как способ и модель выживания этих парий становится мотором криминальной истории, все участники которой живут под вымышленными именами, а ложь семейных уз необходима во спасение бездомных детей, одинокой старухи, любящей пары, «пропащей» дочери, исполняющей роль сестры мнимой матери семейства. За отдельное проживание этой «сестры», трудящейся в пип-шоу, респектабельные родители платят деньги ее «бабушке».
Вся власть воображению — реалистический (в кинематографической иллюзии) подход. Не заглядывать в будущее. Праздновать витальность саму-по-себе в тайном сообществе. Но семейная утопия и счастливое времяпрепровождение, замешанное на секретах, обманах, убийстве, слишком зыбки. Разочарование за кадром, до начала фильма побудившее соединиться членам группы этих акционистов, сменяется в финале вновь разочарованием.
В фильмах «Сын в отца», «Наша младшая сестра» Корээда нарушал будничность семейных сюжетов, порой умышленных. Но сам тон фильмической материи оставался тихим, неагрессивным. Тем фильмам недоставало беспечной радости, преступной легкости в поступках, мироощущении персонажей «Воришек». В «Нашей младшей сестре» сентиментальность (на неяпонский взгляд) казалась чрезмерной, хотя ее вскользь подрывала мимолетная сильная сцена, в которой любезная благодарная сестричка, переехавшая в дом к старшим сестрам, признавалась, сильно охмелев, в ненависти к мачехе. Подмена детей в роддоме («Сын в отца») была родственна мысли о том, что кровное родство — условность. Этот проступок совершала медсестра, отомстившая богатым родителям за то, что вынуждена воспитывать чужих детей — детей своего мужа. Но такая подмена, разбивавшая сердца разных родителей, только отчасти утверждала победу ценностей непреуспевающей семьи над холодной расчетливостью японского яппи. Корээде хватало ума иронизировать над отцом бедного семейства, окрыленного возможностью получать денежную компенсацию из больницы за qui pro quo новорожденных. Под покровом житейских неурядиц этот фильм засвидетельствовал именно сложность пробуждения новой чувственности, не сразу разделенной со своими, но отчужденными (социально зоркой медсестрой) отпрысками.
В тех фильмах не проглядывала «божественная беззаботность», свойственная «Магазинным воришкам». Беззаботность (о которой писал Жак Рансьер) ко всему внешнему. Прежние семейные картины Корээды вписывались в социальный реализм. В новой семье ролевые испытания он поручает анархистам. Не случайно премьер-министр Японии был взбешен каннской победой Корээды. Отказал ему в ритуальном поздравлении, которым удостоил японских спортсменов или Исигуру, нобелевского лауреата (хоть и давно живущего в Британии). Этим фильмом, посчитала власть, он страну унизил, а не восславил.
Очевидно, что Корээда вернулся к себе раннему, когда снимал фильм с говорящим и для «Воришек» названием «Никто не узнает». Между этими картинами он натянул воздушный мост. В «Никто не узнает» беззаботная красотка, мать четырех детей, заселяется в новую — очередную — квартиру, изредка детишек навещает, время от времени посылает немного денег, а потом исчезает навсегда. Будничная жизнь детей заполнялась тоской, томлением, взаимовыручкой. Поиздержавшись, изголодавшись, они не становились магазинными воришками — этим промышляли благополучные подростки. Зато им сгружали просроченные продукты сердобольные работники супермаркета. Постепенное крушение мира (отключение за неуплату газа, воды, смерть маленькой девочки, которую, уложив в чемодан вместо гроба, хоронит старший брат) не было детерминировано социальной реальностью. Сиротское выживание детей Корээда снимал строго, подробно, бесслезно. А сцены с витальной мамой, от которой пахло сакэ, — очень любовно. Никакого, по крайней мере, явного, морального беспокойства в том фильме не наблюдалось. Только утечка тактильной связи между мамой и детьми, между изнуренными детьми истончала жизнь и чувствительность этих персонажей. В «Воришках» едва ли не самая нежная сцена — встреча милейшей работницы пип-шоу с ее молчаливым клиентом, нуждающимся в родственной ласке, в асексуальных объятиях. («Тебя кто-то обидел? Мне тоже больно. Вдвоем теплее».)
Тактильная сообщительность — метафизический обертон «Воришек» Корээды, который, казалось, распрощался со всякой метафизикой после того, как ее отработал в гениальном фильме «После жизни». Тем героям — призракам во плоти — предстояло выбрать на некоем КПП лучшие мгновения прошлого, чтобы их экранизировать, а потом отправиться на вечный покой в мир иной. На замысел, подготовку, съемки фильма отводилось «семь дней творения». Каждую неделю на КПП прибывали новые призраки. Шанс новой жизни им давался в кинематографической иллюзии. Именно она удостоверяла метафизическую реальность живых и мертвых. Обеспечивала им бессмертие.
Выбрать главное воспоминание непросто. По результатам подробных, снятых в документальной стилистике интервью оно оказывалось самым обыденным. На первый взгляд — незначительным. «Я хорошо помню запах мамы», — говорила девочка, поменявшая воспоминание о Диснейленде, которое она поначалу выбрала в качестве пропуска в лучший из миров. И благодарила куратора страннейшего проекта за помощь в судьбоносном решении.
«Магазинные воришки», обманчиво незатейливые, а при этом анархистские и чувственные, предоставляют неиллюзорный шанс тактильной сопричастности чужим людям. Той хрупкой, вожделенной и опасной сопричастности физической реальности, ради которой действовать означает (в этом фильме) преступать.
В конце 40-х годов прошлого века Камю записывает в дневнике: «Еще недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нем нуждаются поступки добрые». В фильме Корээда предъявляет мотивы противоположных поступков, разделяя с персонажами их горечь и нежность.
Зара Абдуллаева 28.01.19
https://kinoart.ru/reviews/shoplifters
|
| |
| |
|
