|
"ПРОСТАЯ СМЕРТЬ" 1985
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Вторник, 04.09.2018, 09:41 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3249
Статус: Offline
| «ПРОСТАЯ СМЕРТЬ» 1985, СССР, 65 минут
— дипломная работа Александра Кайдановского по мотивам повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича»
Мир и жизнь, увиденные глазами героя, оказываются бесконечно равнодушны к его боли и страданиям. Но неожиданно для себя в момент смерти он испытывает облегчение и успокоение. «Нельзя так жить!» — голос Толстого со старой пластинки обрамляет всё повествование.
Съёмочная группа
Режиссёр — Александр Кайдановский
Сценарист — Александр Кайдановский
Оператор — Юрий Клименко
Художник — Алексей Рудяков
Звукооператор — Элеонора Казанская
В ролях
Валерий Приемыхов — Иван Ильич (озвучивал Александр Кайдановский)
Алиса Фрейндлих — Прасковья Фёдоровна, жена Ивана Ильича
Витаутас Паукште — врач
Анатолий Худолеев — Яков
Карина Моритц — Лиза
Тамара Тимофеева — няня
Станислав Чуркин — священник
Михаил Данилов — рассказчик
Критика о фильме
«В его фильме «Простая смерть» с действительно невероятной, «неслыханной простотой» показано умирание человека – то, с чем сталкивался каждый из нас, теряя близких. Обыденность происходящего наполняет фильм таким ужасом, какого не испытываешь ни на одном самом закрученном триллере» (Евгений Цымбал).
Фестивали
1987 — МКФ в Каннах: участие в программе «Особый взгляд».
1988 — Фильм был удостоен главной премии «Геркулес» на Международной неделе авторского кино в Малаге (Испания).
Смотрите фильм
https://vk.com/video16654766_163837922
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Вторник, 04.09.2018, 09:47 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Никольский Сергей Анатольевич. Русское мировоззрение. Том II.
Глава 9. Нравственные искания героев Л.Н. Толстого: экранные образы.
… Симптоматично, что и Толстой в этом контексте воспринимается кинематографом уже как провозвестник катастрофы, в значительной степени подвигающийся к Достоевскому. Это видно и по дебюту в кинематографе Александра Кайдановского «Простая смерть». Фильм Кайдановского, может быть, впервые в отечественном кино так открыто поставил проблему неизбежности смерти в переживаниях конкретного человека. Правда, здесь был предшественник, у которого режиссер совершенно очевидно учился, – кинематограф А.Тарковского, особенно в его фильмах 1980-х – «Сталкер», «Ностальгия» и «Жертвоприношение». Но там эта проблематика была связана все-таки с формированием еще и в самом авторе религиозного чувства, поисков пути к Высшему Разуму, к Богу. Что касается фильма Кайдановского, то здесь убираются все опоры, даже те, которые были у Толстого, и остается один, совершенно неприкрытый ужас перед грядущим небытием. Но как раз в таком откровенном разоблачении почти нутряного ужаса перед неизбежным уничтожением и приближает Кайдановского к постижению скрытого катастрофизма оригинала.
Толстой начинает свой рассказ «Смерть Ивана Ильича» похоронами героя и мелкой суетой его близких, приятелей-сослуживцев, не осознающих весь высокий и трагический смысл таинства смерти, отодвигающих от себя угрожающее memento mori. По Толстому же, только этим они и должны озаботиться. Толстой обнажает бессмысленную суету человека ради наград, чинов, продвижения по службе, внешнего блеска и проч. перед лицом Вечности, которая есть Смерть. И все физические мучения Ивана Ильича, и все его духовные страдания ведут в конечном счете к пониманию, что та жизнь его, которой он жил, была бессмысленна и неправедна, отсюда, кстати говоря, перед самой кончиной в нем рождается жалость к окружающим его близким, которым, может быть, только предстоит пережить эту катастрофу.
«Я ухожу из жизни, - говорит себе герой, - с сознанием того, что погубил все, что мне дано было, и поправить нельзя, тогда что ж?» «Он лег навзничь и стал по-новому перебирать всю свою жизнь. Когда он увидел утром лакея, потом жену, потом дочь, потом доктора, - каждое их движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью. Он в них видел себя, все то, чем он жил, и ясно видел, что все это было не то, все это было ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть. Это сознание увеличило, удесятерило его физические страдания. Он стонал и метался и обдергивал на себе одежду. Ему казалось, что она душила и давила его. И за это он ненавидел их»[29]. Приход жены, ее внешний вид, выражение лица причинил ему новые страдания. «Не то. Все то, чем ты жил и живешь, - есть ложь, обман, скрывающий от тебя жизнь и смерть». И как только он подумал это, поднялась его ненависть и вместе с ненавистью физические мучительные страдания и с страданиями сознание неизбежной, близкой погибели…»[30] Страдания Ивана Ильича обернулись диким воем, продолжавшимся три дня перед кончиной.
«Все три дня, в продолжение которых для него не было времени, он барахтался в том черном мешке, в который просовывала его невидимая непреодолимая сила. Он бился, как бьется в руках палача приговоренный к смерти, зная, что он не может спастись; и с каждой минутой он чувствовал, что, несмотря на все усилия борьбы, он ближе и ближе становился к тому, что ужасало его. Он чувствовал, что мученье его и в том, что он всовывается в эту черную дыру, и еще больше в том, что он не может пролезть в нее. Пролезть же ему мешает признанье того, что жизнь его была хорошая. Это-то оправдание своей жизни цепляло и не пускало его вперед и больше всего мучало его»[31].
Но как только утрачивается необходимость такого оправдания, то есть как только наступает приятие смерти, появляется жалость к окружающим, желание избавить их от своих мучений. Исчезает страх смерти. По существу говоря, по логике произведения получается, что любая жизнь, пусть и не такая сосредоточенная на службе, на продвижении в ней, как это происходило с Иваном Ильичем, любая жизнь не может быть оправданием перед таинством смерти, то есть переходом в ту неведомую ипостась бытия (или небытия), которая и вызывает у человека ужас.
Фильм Кайдановского как раз об этом. Режиссера, похоже, мало интересует праведно или неправедно, со смыслом или нет прожил свою жизнь его герой. Его завораживает процесс умирания человека, что на грани клиники, весьма натуралистично, а потому и до отвращения выразительно играет В. Приемыхов, исполнитель главной роли. Киноповествование начинается, в отличие от толстовского, рассказом приятеля Ивана Ильича о своем ужасе, который обуял его при встрече со смертью в сновидении. Похоже, содержание рассказываемого почерпнуто из дневников Толстого, да и собственный голос классика звучит на титрах картины. Иван Ильич воспринимает ужас повествующего спокойно и сообщает, что ничего подобного он не испытывает, поскольку образ его жизни вселяет в него уверенность и стойкость. Все дальнейшее – опровержение иллюзий главного героя. Но, повторим еще раз, дело не в этих иллюзиях, а в том, что и автор картины и его герой одержимы страхом смерти и пытаются поделиться со зрителем своими переживаниями. И все это приобретает особый смысл в контексте, как мы уже говорили, 1980-х годов, на пороге их второй половины…
https://iphras.ru/page50746608.htm
|
| |
| |
| Андрей_Шемякин | Дата: Вторник, 04.09.2018, 09:48 | Сообщение # 3 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 182
Статус: Offline
| “Простая смерть” в год Кайдановского
Третий авторский фильм Александра Леонидовича ждала принципиально иная судьба, нежели предыдущие два, – по Борхесу и Камю.
Те картины были курсовыми работами (да ещё и формальным, юридически оформленным мастером значился С.А.Соловьёв, мог прикрыть, ежели что), и, учитывая, каким заповедником были на тот момент Курсы, где Кайдановский учился, можно предположить, что выбранные режиссёром авторы были кем-то вроде костылей и протезов отечественного авторского кино нового поколения, начинающего – по разным причинам (полка, отъезды, внутренний кризис, растерянность в ситуации пока незримо меняющегося времени поколения предыдущего) – выдыхаться.
И тут – Толстой Лев Николаевич, государственно санкционированное НАШЕ ВСЁ, с утроенной бдительностью официоза, – но и статусных либералов, не принявших ленту С.Ф.Бондарчука “Война и мир”, с которыми блистательно полемизировал Лев Аннинский в книге “Лев Толстой и кинематограф” (первоначальное название, восстановленное при переиздании – “Охота на Льва”), вышедшей впервые в 1982-м. Мнение Льва Александровича о фильме Кайдановского, мне неизвестно. Разумеется, этот контекст можно было бы вовсе не принимать во внимание, зная независимость Кайдановского, если бы не одна тяжёлая деталь, – о ней написал Андрей Плахов в своей мемуарной статье (сборник “Александр Кайдановский”, 2002г.): начинающий режиссёр должен был защитить ДИПЛОМ, то есть подтвердить квалификацию, но и, тем самым, идеологическую лояльность.
Защитил, не смотря на, – о чём и написал Андрей, – упрёки в физиологизме, натурализме и чуть ли не безнравственности. Но это скорее казус, времена менялись, и довольно быстро, работа ведь действительно была блестящей. Осталось, однако, недоумение, высказанное вовсе не официальными оппонентами, а сильным сценаристом, мощным актёром и начинающим режиссёром Валерием Приёмыховым, которому Кайдановский позвонил, и предложил сыграть главную роль. Мемуары Валерия Приёмыхова, – в книге, составленной Евгением Цымбалом, на которую я сослался выше, – ЕДИНСТВЕННЫЙ источник, позволяющий нам заглянуть, что называется, в режиссёрскую лабораторию практически уже зрелого мастера.
Из них следует, во-первых, что постановщик совершенно сознательно отказался от того, что именуют фабулой, – то есть внешней событийной интриги: герой с самого начала ЗНАЛ, что умрёт, никаких других (в пределах его и зрительского понимания ситуации) не предполагалось. И фильм не случайно, – отметил Приёмыхов, – назывался именно “ПРОСТАЯ СМЕРТЬ”, – в центре рассказа был не процесс умирания, а именно путь осознания собственной смертности, которая, однако, ещё совершенно не означала конечности бытия, – это был именно экзистенциальный ПОРОГ, – вызывающий у конкретного, ВОТ ЭТОГО индивида, Ивана Ильича, настоящий ужас, мучительный физически и физиологически, процесс отсечения всего тёплого, живого, ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО, – и в какой-то момент всё это уже начинает мешать герою двигаться дальше, – куда?! Туда, где “смерти нет больше”. Зато есть вопрос, – с него начинается картина, им и кончается: старуха, строгая, непреклонная, качает ладонью, как маятником, перед зрителем, как бы спрашивая: “Кто ты? Что ты?”, и постепенно интонация из вопросительной становится утвердительной.
Так что фильм, в сущности, о том, что чем больше вокруг человека всего отвлекающего от главного вопроса (а в этом смысле картина совершенно фантастически богата изобразительно, перед нами такое миражное ретро, камера Юрия Клименко делает чудеса), тем неизбежнее необходимость остаться с ним, вопросом, наедине, и ужас небытия не сможет отвлечь от него, и предстоит ещё путь – по ту сторону смертной грани – который у каждого свой. Важнейшее режиссёрское решение было, однако, в том (и опять-таки оно вызвало недоумение у Валерия Приёмыхова), что сам Кайдановский и озвучил роль Ивана Ильича. Эффект получился гипнотический. И, кстати, устранил дополнительный “физиологизм”, дикция и тембр здесь отнюдь не умирающего, а именно человека НА ПРЕДЕЛЕ ВСЕГО. Смерть, оказывается, не просто расставание с жизнью, когда силы уходят, – по Кайдановскому – наоборот: она ОТНИМАЕТ человека у жизни, для какой-то своей, нам неведомой цели.
ЭТОТ Толстой был явно “модернистским”, как и поздний Чехов, как и вообще значительная часть отечественной литературы рубежа 19-го-20-го веков, вкупе с Достоевским, нашедшая конгениальных интерпретаторов отнюдь не среди критиков народнического толка, тщетно искавших у властителей дум что-то освободительное и прогрессивное, а у философов Серебряного века, уже догадавшихся, какого именно толка словесность открывается перед ними.
В сущности, “Простая смерть” была настоящим манифестом КОНТРКУЛЬТУРЫ, вполне не похожей на западную “религию любви”, но столкнувшейся с той же проблемой, – как примирить человека с миром, его отторгающим? Интересно, что Кайдановский здесь не позволил себе никаких игр с оптикой, уходом в Бессознательное и прочими компромиссами: мы словно смотрим некую мистерию (бергмановское слово!), камера в основном расположена фронтально, а наезды предполагают человеческий взгляд, рассматривающий человека, который ЕСТЬ, но вот он уже уходит.
Да, если бы не наступили бы так быстро ВНЕШНИЕ перемены, наше кино могло бы развиваться иначе, – не в широту, а в глубину. Этот путь вскоре, не желая подумать, назовут “тарковщиной”. Тут, действительно есть спор с Мастером. Мастер – уже в Швеции, снимая “Жертвоприношение”, обнаружит, что болен той же болезнью, что и Иван Ильич. Разумеется, здесь нет никаких, тем более, роковых совпадений, – только некий след взаимоотношений двух гениев. И ушёл Кайдановский совершенно иначе, и через 10 лет после своей картины. Но вот Валерий Приёмыхов после фильма тяжело заболел на два года.
Думаю, что, безо всякого критического шаманства, или гадания на кофейной гуще, можно сказать, что в середине 80-х к нам приближалось и могло состояться кино не вывернутых наизнанку советских социальных стереотипов (“ад” вместо “рая”), как в перестройку, а кинематограф экзистенциальных ПОГРУЖЕНИЙ, – своеобразных “замеров” глубин советской Утопии, ставшей реальностью.
“Простая смерть”, вещь абсолютно штучная, даже ещё более оригинальная, чем будущая, уже полнометражная “Жена керосинщика” того же автора, позволяет увидеть, хотя бы отчасти, каким оно могло бы быть. Да, в общем, и было.
30.09.2016
http://kinopressa.ru/4320
|
| |
| |
| Ирина_Щеглова | Дата: Вторник, 11.09.2018, 01:24 | Сообщение # 4 |
Группа: Друзья
Сообщений: 9
Статус: Offline
| Фраза Абрахама Каули о том, что жизнь – это болезнь неизлечимая, прошла вековой тернистый путь и обрела новое отражение в фильме Александра Кайдановского «Простая смерть» по мотивам произведения Л.Н.Толстого. Герой, представленный зрителю, черпает удовольствие в ценностях, которые на поверку временем оказываются абсолютно пустыми и гнетущими сознание отсутствием духовного базиса. Внутренний экзистенциальный конфликт героя на одре смерти будто выводит его из оцепенелого состояния, которое он с гордостью ранее называл жизнью. Тревожное ощущение времени пронизывает каждый миг и заставляет содрогнуться при мысли о неизбежном наступлении конца. Главенствующие вопросы, которыми человек должен был задаваться на протяжении всего жизненного пути, о том, «кто он» или «что он» настигают его лишь на исходе. Как итог - отягощающее ощущение игры без знания правил, в которой все принудительно участвуют от момента рождения до самой гибели в надежде обыграть саму смерть и предотвратить внутреннюю агонию личностного умирания. «Кончена смерть. Ее нет больше» - слова, возвращающие веру в посильность победы светлых сторон человеческой души над неизбежным.
|
| |
| |
| Зинаида_Евсюкова | Дата: Суббота, 08.12.2018, 22:07 | Сообщение # 5 |
Группа: Друзья
Сообщений: 15
Статус: Offline
| Знаю, что для многих, очень многих «Пушкин - наше всё», для меня же «наше всё – Толстой». Не по изящности, легкости, хрустальности слога, конечно, но по умопомрачительной глубине, правдивости исследования человека. ЖИЗНЬ,ПРАВДА И ЛОЖЬ ЖИЗНИ;СМЕРТЬ, ЕЁ СМЫСЛ И НЕВОЗМОЖНОСТЬ (?) С НЕЙ ПРИМИРИТЬСЯ, СОВЕСТЬ, БОГ, Л Ю Б О В Ь… Читать его произведения, смотреть фильмы-экранизации – это, порой, трудная работа и ума, и души, и возникает ощущение , что заглядываешь в бездну, и, это, конечно, некомфортно, но, если, по-настоящему проникнуться такой «толстовщиной» (захотеть!),то и интерес к нему, и любовь к нему – навсегда. В фильме «Простая смерть» А.Кайдановского есть страшная правда. «Единственная реальность – это смерть, все остальное – иллюзии».
|
| |
| |
|
