|
"ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ" 2006
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Суббота, 23.01.2021, 09:07 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3249
Статус: Offline
| «ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ» (англ. Inland Empire) 2006, Франция-Польша-США, 180 минут
— психологическая драма режиссёра Дэвида Линча
Внутренняя Империя — это регион в Калифорнии. Именно там разворачиваются основные действия картины, рассказывающей о загадочной женщине, попавшей в беду.
Фильм начинается с граммофонной записи «Axxon N», «самой длинной радиопьесы в истории». Тем временем молодая девушка, обозначенная в титрах как «Потерянная девушка» («Lost Girl», Каролина Грушка), плачет, глядя в экран телевизора в номере отеля. На экране телевизора — белый шум, но девушка видит некое шоу, в котором семейство сюрреалистичных антропоморфных кроликов обменивается бессвязными вопросами и репликами. Сцена с кроликами сопровождается закадровым смехом. Эти три мотива будут периодически повторяться на протяжении всего фильма.
Большая часть первого действия происходит в Лос-Анджелесе. Местная актриса Никки Грэйс (Лора Дерн) получает возможность вернуться на экран, сыграв роль в фильме «On High in Blue Tomorrows». За день до проб в дом к Никки приходит таинственная старуха-полька, представившаяся соседкой (Грейс Забриски). Старуха утверждает, что Никки получила желанную роль, после чего рассказывает две сказки. Одна — о мальчике, который, выйдя из дома за порог, «помог родиться злу». Другая — о девочке, которая, гуляя по маленькой улочке за рынком, «обнаружила дворец». Старуха упорно расспрашивает Никки о фильме, пытаясь выяснить, есть ли в фильме любовь и убийство. Никки отвечает отрицательно, но «соседка» неожиданно резко возражает ей. Не обращая внимания на ответ Никки, старуха говорит что-то о путанице в течение времени, утверждая, что если бы сегодня было завтра, то Никки сидела бы на стоящем напротив них диване. Затем камера направляется туда, куда показывает старуха, и мы видим Никки, сидящую на диване вместе с двумя подружками. Вошедший в гостиную (где нет никаких следов старухи) дворецкий говорит Никки, что звонил её агент с сообщением о том, что она получила роль. Восторженная Никки и её подруги радуются, а её муж Пиотрек зловеще наблюдает за ними с лестницы.
Через некоторое время Никки и её партнёра по фильму, кинозвезду Девона Бёрка (Джастин Теру) приглашают на ток-шоу «The Marilyn Levens Show». Ведущая интересуется, не связывают ли их отношения, на что оба отвечают отрицательно. Приближённые Девона предупреждают его, чтобы он не распускал руки в сторону Никки, поскольку её муж — очень влиятельный и опасный человек. Через некоторое время Никки и Девон репетируют одну из сцен фильма в присутствии режиссёра Кингсли Стюарта (Джереми Айронс). Вдруг в дальнем углу декораций им чудится нечто, однако Девон, сходив туда, ничего не обнаруживает. Испуганный Кингсли признаётся, что их фильм — ремейк старого немецкого фильма под названием «47». Съёмки этого фильма были прекращены из-за убийства обоих актёров, исполнявших главные роли, и этот факт породил легенду, будто фильм, будучи основанным на старинной легенде польских цыган, проклят.
В процессе погружения в персонаж «Сью» Никки начинает отношения с Девоном (который также в маске своего персонажа «Билли»). На съёмках сцены, где Сью покупает продукты, Никки замечает в переулке дверь с надписью «Axxon N» и входит туда. Дверь ведёт в комнату позади студии, где она видит саму себя, репетирующую сцены из фильма неделями ранее. Увидев Девона, подходящего к двери в поисках того, что прервало репетицию, Никки понимает, что именно она и была тем, что их тогда потревожило. Тут же она бросается бежать среди недостроенных декораций и попадает в дом персонажа по имени Смити. Несмотря на то, что «дом» представляет собой лишь деревянный фасад, Никки, вбежав за дверь, попадает в самый настоящий загородный дом. Девон вглядывается в «окно», но видит лишь темноту.
В этом месте фильма происходит резкий стилистический поворот. Разные сцены перемешиваются и дополняют друг друга. Хронологический порядок порой нарушается или вовсе не существует. Войдя в дом, Никки обнаруживает в постели своего мужа. Скрываясь от него, она сталкивается с толпой проституток. Одна из них предлагает ей «поглядеть в дырочку, прожжённую в шёлке». Согласившись, Никки видит серию странных событий, многие из которых вроде бы связаны с ней либо вообще являются альтернативными версиями её самой.
Женщина, исполняющая роль Дорис Сайд (жену Билли), говорит полицейскому, что ей гипнозом внушили убить кого-то отвёрткой — но тут же обнаруживает эту отвёртку в своём собственном боку. Члены таинственной организации говорит о каких-то пленниках из Внутренней Империи. Сцена из прошлого: польские проститутки борются со странными сутенёрами, а в их городе появляется убийца. Сцена из настоящего: Никки, ставшая проституткой, идёт по улицам, в то время как её товарки обращаются к прохожим с вопросом: «Кто она?» Время от времени Никки и её подружки-проститутки просят прохожих посмотреть на них внимательно и сказать, «не встречали ли вы меня раньше?» Параллельная сюжетная линия: Сью поднимается по тёмной лестнице на задворках ночного клуба, и, войдя в комнату, произносит длинный монолог перед молчаливым незнакомцем по имени «мистер К.»: она упоминает сексуальное насилие, которому подверглась в детстве, своё нынешнее бедственное положение и желание отомстить. Выясняется, что её муж Смити связан и с сутенёрами, и с таинственной организацией — а также то, что он умеет находить общий язык с животными, благодаря чему он нашёл работу в польском цирке. Упоминается неуловимый гипнотизёр Призрак (The Phantom). Испугавшись мужчины с лампой во рту, Сью вооружается отвёрткой.
Идя по Голливуд-бульвар, Сью с ужасом видит своего двойника-доппельгангера. Перед тем, как она успевает что-то понять, загипнотизированная Призраком Дорис подбегает к ней и пытается её убить. Получив страшный удар отвёрткой в живот, Сью, пошатываясь, бредёт по улице и без сил падает возле группы бездомных, сидящих на углу Голливуд и Вайн-стрит. Женщина-афроамериканка замечает, что Сью умирает, после чего продолжает свой разговор с другой девушкой. Она рассказывает о своей подруге Нико — проститутке, у которой есть белый парик, делающий её похожей на кинозвезду; надев этот парик, она может ходить по богатым районам, не привлекая к себе внимания. Афроамериканка пытается подбодрить Сью, поднеся к её лицу зажигалку и держа её до тех пор, пока та, наконец, не умирает, «и больше у неё не будет никаких печальных завтра». Раздаётся вопль Кингсли «Снято!», камера отъезжает, и выясняется, что это была всего лишь сцена из фильма.
Пока актёры и съемочная группа готовятся к следующей сцене, Никки вновь готовится стать Сью. Кингсли объявляет, что все сцены с её участием сняты. Потрясённая Никки уходит со съёмочной площадки и забредает в расположенный неподалёку кинотеатр, где она видит на экране не только «On High in Blue Tomorrows» — включая некоторые вторичные сюжетные линии — но и события, происходящие прямо в данный момент. Она направляется в проекторную, но вдруг видит жилой дом с надписью на стене «Axxon N». Несколько мгновений спустя она сталкивается с красногубым мужчиной из прошлого — который, как мы теперь знаем, и есть Призрак. Она стреляет в него, и его лицо превращается сначала в искажённую копию лица самой Никки, а затем — в нечто, напоминающее зародыш, изо рта которого льётся кровь.
Никки вбегает в соседнюю комнату (номер 47): эта та самая комната кроликов из телевизора — хотя сама Никки их не видит. Зайдя ещё куда-то, Никки обнаруживает плачущую Потерянную Девушку. Две женщины целуются, и Никки исчезает в лучах света. Потерянная Девушка выбегает из отеля и бежит в дом Смити, где счастливо обнимается с мужчиной и ребёнком.
Затем мы видим Никки в её собственном доме, кротко улыбающуюся старухе из начала фильма. Заключительная сцена происходит в её доме, где она сидит в окружении других людей, среди которых Лаура Харринг, Настасья Кински и Бен Харпер. Упоминавшаяся в монологе Сью одноногая женщина оглядывается вокруг и говорит: «Мило!» Здесь же и Нико — девушка в белом парике и с обезьянкой. Титры идут на фоне группы женщин, танцующих под «Sinner Man» Нины Симон, и дровосека, пилящего бревно в ритм песни.
Съёмочная группа
Режиссёр: Дэвид Линч
Сценарий: Дэвид Линч
Оператор: Дэвид Линч
Художники: Кристи Уилсон, Карен Бейрд, Хайди Бивенс, Мелани Рейн
Монтаж: Дэвид Линч
В ролях
Лора Дерн - Никки Грэйс / Сьюзан Блю
Джастин Теру - Дэвон Бёрк / Билли Сайд
Питер Дж. Лукас - Пиотрек / Смити
Джереми Айронс - Кингсли Стюарт
Джулия Ормонд - Дорис Сайд
Гарри Дин Стэнтон - Фредди Хауард
Дайан Ладд - Мэрилин
Каролина Грушка - Потерянная девушка
Кшиштоф Майхжак - Призрак
Леон Немчик - Марек
Грейс Забриски - Старуха
Мэри Стинбёрген - Посетитель № 2
Скотт Коффи - Кролик Джек (голос)
Наоми Уоттс - Кролик Сьюзи (голос)
Лаура Хэрринг - Кролик Джейн (голос)
Трэйси Эштон - Одноногая женщина
Беллина Логан - Линда
Производство
Фильм снимался на протяжении двух лет в обстановке строгой секретности в Польше (город Лодзь) с местными актёрами, а затем съёмочная группа переехала в Лос-Анджелес, где доснимала оставшиеся сцены. По словам Джастина Теру, для «Внутренней империи» были сняты сотни часов материала.
«Внутренняя империя» целиком снята по цифровой технологии. Часть исходного материала отснята цифровой кинокамерой в формате HDCAM SR, а некоторые сцены — видеокамерой Sony DSR-PD150 формата DV с разрешением 480i. После обработки исходного материала по технологии Digital Intermediate печатались кашетированные прокатные фильмокопии на киноплёнке 35-мм. По окончании съёмок Дэвид Линч сказал, что впредь всегда будет работать только с цифровой кинокамерой.
Выход фильма и реакция
Появление
Премьера фильма состоялась 6 сентября 2006 года на Венецианском кинофестивале 2006 года. Показ фильма был приурочен к вручению Дэвиду Линчу приза за вклад в киноискусство. В России фильм вышел в прокат 3 мая 2007 года (с предварительной московской премьерой 3 апреля 2007 года в рамках «Весенней эйфории»).
Отзывы критиков
В целом фильм был хорошо встречен критиками. Известный критик Роджер Эберт дал фильму 4 звезды из 4 и так описал свои ощущения от просмотра: «Он до сих пор играет у меня в голове, как скачанный сжатый файл, который распаковывается и инсталлируется в моих мозгах». Газета The New York Times, после показа на Венецианском кинофестивале, описала фильм как «местами блистательный». Питер Трэверс, кинокритик журнала Rolling Stone, назвал фильм «вызывающим галлюцинации великолепием». Еженедельник The New Yorker стал одним из немногих изданий, которое позволило себе негативные высказывания о фильме: «острое кино со множеством нюансов», которое «быстро превращается в пародию на само себя». Джонатан Росс, ведущий на BBC, описал фильм как «работу гения… вероятно». Журнал Empire дал фильму пять звёзд.
Многим критикам не понравилось то, что фильм был снят на цифровую камеру, но практически все отметили хорошую игру Лоры Дерн. Линч попытался поспособствовать выдвижению Лоры Дерн на номинацию за лучшую женскую роль кинопремии «Оскар» экстравагантным способом — расположившись у автостоянки на Бульвар Сансет с плакатом, изображавшим актрису, по одну руку и с живой коровой по другую, однако акция, обращённая к членам Академии, не возымела успеха — актриса не была номинирована.
Дополнение к фильму
В 2007 году вышло режиссёрское дополнение к фильму продолжительностью 76 минут под названием «More Things That Happened», состоящее из сцен, не вошедших в основной хронометраж. В нём более подробно показана жизнь Никки / Сью со Смити, а также раскрывается история знакомства Потерявшейся девушки (англ. Lost Girl) и Призрака (англ. Phantom).
Награды
Венецианский кинофестиваль, 2006 год
Победитель: Премия Future Film Festival Digital Award
Жорж, 2008 год
Номинация: Лучший низкобюджетный/артхаусный фильм
Смотрите трейлер и фильм
https://vk.com/video221964552_456239157
http://vk.com/video16654766_167238561
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 28.01.2021, 08:05 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Режиссер, которого просто нет
На российский экран выходит "ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ" Дэвида Линча. Режиссер настаивает, чтобы название было написано заглавными буквами. О том, есть ли на то достаточные основания у создателя картины, получившего на последнем фестивале в Венеции почетного "Золотого льва" за карьеру, задумался Андрей Плахов.
Польско-цыганский роман
Сюжет "ВНУТРЕННЕЙ ИМПЕРИИ" поставил в тупик даже преданных поклонников Линча. Уловить и сделать достоянием внятного пересказа им удалось не так уж много. Актриса Ники (Лора Дерн) вселяется в роскошный дом, где слуги говорят по-польски и все пропитано "нездешней" атмосферой. Приходит познакомиться соседка, говорит с жестоким восточноевропейским акцентом, и есть в ее внешности что-то специфически неприятное — если не нервный тик, то какая-то деформация в лице, сразу напоминающая эпизодических персонажей "Ребенка Розмари" Романа Поланского, являющихся, как известно, агентами дьявола. Гостья сообщает, что фильм, в который пригласили Ники (ради съемок она и сняла этот польский дом "с прошлым") и который основан на "старой цыганской легенде", уже начинали раньше снимать, но исполнителей главных ролей убили.
Ники слушает рассказ соседки с нарастающим напряжением, ее лицо (надо знать пластику Лоры Дерн) уродливо искажается. Вероятно, она, вышедшая замуж по расчету и потерявшая маленького сына, и раньше была не в ладах с собой, а визит соседки пробудил дремлющие страхи и чувство вины. Ее преследуют навязчивые видения: плачущая перед телевизором женщина, ребенок-дьявол. Впрочем, возможно, все это происходит не с самой Ники, а с героиней, которую она играет. Или эти образы пришли из опыта людей, занятых в предыдущем, так и не снятом фильме, поди разберись.
"ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ", снятая на цифровую камеру, предлагает еще немало загадок. В ней много персонажей разных национальностей, от поляков до японки, не играющих особой роли в сюжете. В то же время режиссер снял, а потом вырезал сцену со звездой Настасьей Кински. Несколько лет назад Дэвид Линч, приглашенный польскими киноманами, приехал на киностудию в Лодзь и полюбил эту страну с ее мечтательным иррациональным настроением, таинственно струящимся серым светом, не похожей ни на что архитектурой и потрясающими молодыми актрисами без калифорнийского блеска, но со славянской красотой и "змеиным шармом".
Линча не раз просили расшифровать ассоциативный ряд "ВНУТРЕННЕЙ ИМПЕРИИ", например эпизод с тремя
человекокроликами и резким смехом, который периодически раздается в комнате. На все подобные вопросы режиссер отвечает: "Фильм — это фильм, в нем есть много абстракций и свой внутренний смысл, который не облечь в слова. Само кино — это прекрасный, совершенный язык, вполне годный для коммуникации. Каждый пусть найдет свой ответ. Поэтому я предпочитаю воздерживаться от комментариев. Представьте себе, что имеете дело с книгой, автор которой умер, и спросить не у кого. Считайте, что меня просто нет".
Хирург и жертва аборта
Детство Линча прошло в лесах Монтаны, его отец был натуралистом-исследователем. Он-то и заинтриговал сына болезненными тайнами живой природы. Искусство для будущего кинорежиссера ассоциировалось с живописью, которую он изучал в Бостоне и Австрии, куда ездил, чтобы посмотреть живьем на любимого Оскара Кокошку. В 60-70-е годы Линч экспериментировал с движущимся изображением и звуком, а потом в течение семи лет снимал "Голову-ластик" — "последний шедевр авангарда", фильм об отвратительных зародышах, недоношенных уродцах, экскрементах и отходах постиндустриальной цивилизации. Линч той поры испытывал неподдельный восторг перед женским организмом, и когда одной из его продюсерш делали гинекологическую операцию, он упросил ее прислать ему свою матку.
В 1980-м, когда появился первый студийный фильм Линча "Человек-слон", он решительно воспротивился всяким рациональным трактовкам этого произведения. "Не знаю, почему считается, что искусство должно иметь смысл. Ведь все как-то смирились с тем, что жизнь не имеет смысла",— заявил он не без кокетства. Но это не могло помешать многочисленным интерпретациям. В "Человеке-слоне" — истории нежной человеческой души, страдающей оттого, что ее телесная оболочка кажется людям уродливой,— увидели апологию новой моды на экранных мутантов и трактат о зарождавшейся тогда политической корректности.
В 1986-м появился "Синий бархат", сыгравший роль центральной эстетической и этической провокации десятилетия. Юный Джеффри (Кайл Маклахлен — будущий агент Купер) находил в траве отрезанное человеческое ухо и пытался разгадать стоящую за этим загадку. Певица Дороти (Изабелла Росселлини) пела тягуче-эротичную песню "Синий бархат" и получала кайф от унижений, которым ее подвергал психопат и садист Фрэнк (Деннис Хоппер). Другую наркотически-ритуальную песню исполнял Дик Стокуэлл с напудренным лицом гомосексуального клоуна. В эту теплую компанию попадал Джеффри, который сначала выступал "агентом сил добра", потом невольным наблюдателем и наконец давал злу втянуть себя в свой порочный круг.
"Синий бархат" (позднее признанный эталонным фильмом Линча) был отвергнут конкурсом Каннского фестиваля из пуританских соображений. Но в 1990-м американский режиссер привез на Французскую Ривьеру фильм "Дикое сердце" и сорвал Золотую пальмовую ветвь. Свист противников потонул в восторгах поклонников, приветствующих на сцене Линча и его "светоносную подругу" Изабеллу Росселлини (это было одно из их последних совместных появлений перед разрывом). Герои картины Сейлор и Лула (Николас Кейдж и Лора Дерн) — истинные дети американской поп-мифологии. За Сейлором стоит миф Элвиса Пресли, за Лулой — фигура Мэрилин Монро. Оба представляют "чистоту порока", не испорченную психоанализом Америку, где идеологией был Запад, а раем — Калифорния. Герои "Дикого сердца" и едут в Калифорнию, но так и не добираются до цели, зато по дороге дают волю своим диким сердцам, превращаются то в страстных любовников, то в жестоких варваров, но при этом удивительным образом сохраняют невинность.
1990 год был почти официально объявлен "годом Линча" (недаром суеверный режиссер до объявления итогов фестиваля не завязывал шнурки ботинок). "Дикое сердце" сводит воедино линчевские контрасты — трепетный мистицизм и попсовый угар, детскую веру в чудеса и невыносимую изощренность порока, изыски стилизаторства и влечение к китчу. Как никакой из прежних, этот фильм Линча вызывает в зале мгновенную вибрацию.
На этом классический Линч заканчивается. Сериальный эффект "Твин Пикс" (про славный американский городок, где агент Купер расследует убийство старшеклассницы Лоры Палмер и попутно обнаруживает много очень интересного) принадлежит уже другой территории и другой эпохе. Не случайно Линч изверг основные плоды своих фантазмов именно в 80-е годы, когда старую модель культуры (классика плюс-минус авангард) сменила в рекордно короткие сроки другая, основанная на экспансии масскульта. Авангард (и его наследник модернизм) был абортирован из многострадального лона культуры.
Линч — один из тех, кто блистательно провел эту операцию, но он же стал невольной жертвой аборта, когда монструозные зародыши зажили своей жизнью и перенаселили планету. Линч гениально выразил постмодернистскую мутацию цветов: слишком зеленая трава, слишком алая кровь, слишком синий бархат и вызывающе голубая роза. Однако со временем мутации стали восприниматься как должное. Отыграв роль диктатора стиля целого десятилетия, Линч вновь превратился в одинокого волка, по-американски пожирающего гамбургеры и перерабатывающего их в фантастические ужасно-прекрасные химеры.
Консерватор-авангардист
В свое время Линча называли критиком тайных пороков американского общества, говорили даже о "суде Линча". Красивый образ, однако, лишен всякого смысла. Линч рисует одноэтажную Америку с едкой иронией, но это не умаляет его восторга перед ее природной мощью и первопроходческим варварством. Кто мог ожидать от авангардиста линчевского разлива такого фильма, как "Простая история" (1999) — о старике-ветеране, который пропахал на своем допотопном тракторе пол-Америки, чтобы встретиться с тяжелобольным братом, забыть давнюю распрю и посидеть вдвоем под звездным небом. По словам дочери режиссера, "он любит Рейгана, любит Америку, очень нетерпим к ее врагам". Дэвид Линч, как и агент Купер из "Твин Пикс", воплощает вполне варварские гастрономические вкусы своей страны: кофе с пончиками, брокколи на пару, сыр с подгорелым хлебом.
И при этом именно Линч, как ни странно, остается последним императором авангарда в том его понимании, которое оставил ХХ век. Хотя покойный Леонид Трауберг сказал, что не видел в жизни ничего более отвратительного, чем "Синий бархат", готические аттракционы Линча можно в какой-то степени уподобить экспериментам ФЭКСов (авангардистской кинофабрики, на которой Трауберг работал в молодости вместе с Григорием Козинцевым). А чем дальше в последние годы Линч уходит от мейнстрима, тем очевиднее возвращается к самому себе эпохи авангардистской молодости. Это было заметно уже в предыдущей ленте режиссера "Малхолланд Драйв", тоже сюжетно связанной с нравами Голливуда, но отъехавшей далеко от темы в пространство тотальной мистики. Это определяет и характер "ВНУТРЕННЕЙ ИМПЕРИИ": картина доводит до предельной концентрации главные темы режиссера-визионера. Это катастрофическое кино: дуют дьяволические ветры, улицы городов заполнены бездомными и алкашами, а попытка человека укрыться в своей "внутренней империи" терпит крах, его ждут распад и раздвоение сознания.
Правда, эта новая фаза творчества Линча уже не определяет базовых трендов в искусстве, а территория, которую он завоевал и обживает, остается его личной вотчиной. В каком-то смысле Линч сегодня — император без империи, в почетной ссылке, откуда его периодически вызывают, чтобы наградить за прежние заслуги. На этой территории почетное место отдано новым съемочным технологиям и смежным медиа — телевидению и интернету.
Линч утверждает, что и многие его прежние фильмы имели сходные источники вдохновения. "Синий бархат" родился из цветового ощущения: красный рот, зеленые глаза, пронзительный свет, атмосфера и цветовая гамма работ Эдварда Хоппера. "Малхолланд Драйв" начался с мини-сериала, а "ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ" — с разработки к веб-сайту режиссера http://www.davidlynch.com. Линч называет съемки на цифровом DV "сказкой" и обещает никогда больше не вернуться к традиционной кинотехнике.
Хотя мир фильмов Линча кажется мрачным и темным, его образ как человека совсем другой. Он одевается в светлые рубашки и костюмы, всегда выглядит безупречно корректным. С возрастом, с превращением "монстра" и "варвара" в "классика" это стало главной составляющей его имиджа. Тем, кто сомневается в натуральности этой позы, Линч говорит: "Не забывайте, я делаю фантастическое кино. Не надо самому страдать, чтобы показать страдание. И зрители не любят сами страдать, зато охотно смотрят на страдания других. Мои сны, если уж о них речь, нормальны и даже примитивны. Люблю грезить наяву, сидя днем в удобном кресле. Я курю, люблю французское красное вино, а вместо наркотиков прибегаю к медитации".
Андрей Плахов, Журнал "Коммерсантъ Власть" №15 от 23.04.2007, стр. 50
https://www.kommersant.ru/doc/761085
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 28.01.2021, 08:05 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Внутренняя империя»
Должен сразу признаться: я ни черта не понял. И нисколько об этом не жалею — все равно это один из самых потрясающих, гипнотизирующих фильмов, что я видел. Есть мнение, что если вдумчиво посмотреть «Внутреннюю империю» несколько раз, то через ее бледную кожу начинают просвечивать вены, а потом и скелет — и в бормотании сумасшедшего (как положено, с бритвою в руке) вдруг обнаруживается железная логика. Не знаю, не знаю. У меня такой возможности в любом случае не было. Я случайно посмотрел «Империю» на каком-то странном спецпоказе — за границей, ночью, в крошечном старом кинотеатре. В середине трехчасового фильма устроили перекур — и зальчик изрядно поредел. Мы с товарищами сидели на последнем ряду, то и дело кто-то засыпал. Я и сам, грешным делом, пару раз задремал — так что, возможно, некоторые фрагменты фильма мне приснились. Не исключаю, что он приснился мне целиком.
Если попытаться вычленить некий нарратив из картины, совершенно для это не предназначенной, получится примерно следующее. Голливудская актриса Никки Грейс (Лора Дерн) приступает к съемкам в фильме английского режиссера (Джереми Айронс). Вскоре она уже спит со своим партнером (Джастин Теру), хотя ее очень убедительно предупреждают этого не делать. Параллельно Никки узнает, что фильм — ремейк некой польской ленты, которая не была закончена, поскольку исполнителей главных ролей убили. Дальше подключается Эйнштейн, время и пространство искривляются, и вот уже актеры общаются репликами своих персонажей, а декорации одного фильма ведут на съемочную площадку другого. Какие-то люди говорят по-польски, кто-то лежит с отверткой в животе, по «Аллее звезд» бегают проститутки, очень страшно. Если не моргать, в конце можно увидеть Настасью Кински. Время от времени мы смотрим довольно нудный ситком из жизни трех гигантских кроликов (одного из них озвучивает — а хочется думать, и играет — Наоми Уоттс), озвученный закадровым смехом.
Те, кто сейчас вздохнул с облегчением, просто не осознают масштаба испытания, которое им предстоит пройти. Ключей, которые помогали отпирать «Шоссе в никуда» или «Малхолланд-драйв», здесь нет — ни в дверях, ни даже под ковриком (возможно, они где-то и лежат — но типа за шкафом в одном из соседних зданий). «Внутренняя империя» — это 172 минуты, разбитые на короткие и с трудом сопрягающиеся друг с другом эпизоды, почти полностью снятые в интерьерах, причем павильоном определенно служил Черный Вигвам. И вместо насыщенных цветов и прочего поп-арта, которым Линч люб задумчивым старшеклассницам со времен «Синего бархата», здесь тряское и тусклое видеоизображение: цифровая камера — в собственных линчевских руках — это не такая дорогущая «цифра», на какую снимают сегодня каждый второй блокбастер, а обычная любительская дешевка. В кино ее используют, только когда хотят добиться «документальности» — см. «Открытое море» или «В этом мире», — а обычно на такую камеру снимают свадьбы.
Но благодаря этому приему Линч делает удивительную, радикальную штуку, заводящую гораздо дальше всех его предыдущих работ. Если традиционный Линч (твин-пиксовская линия, по крайней мере) пробует на ощупь границы реального, то «Империя» эти границы отменяет вовсе. Если обычно потустороннее вторгается в «нормальную», то есть игрушечную жизнь, то здесь мы — нормальные — с самого начала оказываемся «там». Даже не чувствуя перехода — поскольку видео в разы уменьшает степень условности. Это выглядит как документальный фильм о фантазме, телерепортаж из ночного кошмара, но все не так просто: камера отъезжает — и вместо танцующих карликов и прочей дребедени обнаруживаются люди с микрофонами. Кошмар — это не Боб и не коротышка с белым лицом, кошмар — это когда в голове режиссера Линча рождается кино.
Кто-то (и придется к нему примкнуть) пошло заметит, что «Внутренняя империя» — линчевские «8 1/2», кто-то (и его трудно упрекать) воспримет ее как изощренное издевательство, кто-то — и таких, несомненно, будет абсолютное большинство — просто уйдет с сеанса через полчаса. В любом случае «Империя» — уникальный опыт, и каждый волен почувствовать оба значения этого слова: ты его приобретаешь; его ставят на тебе.
Станислав Зельвенский, 27 апреля 2007
https://www.afisha.ru/movie/178807/?reviewid=154454
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 28.01.2021, 08:05 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Внутренняя империя
В гости к известной актрисе Никки Грейс наведывается странная женщина, представившаяся соседкой по улице. Незнакомка начинает разглагольствовать о времени и роли в новом фильме, на которую пробовалась Никки, утверждая, что Грейс просто не помнит, что с ней случится завтра. На следующий день Никки сообщат, что она утверждена на главную роль в долгожданной постановке, где её партнером станет звезда и кумир миллионов Девон Берк. Им предстоит перевоплотиться в любовников, скрывающих свои отношения от супругов. После того, как режиссёр Кингсли Стюарт сообщает актёрам, что они работают над римейком недоснятой картины (проект был закрыт из-за убийства исполнителей), на съёмочной площадке начинают твориться необъяснимые и таинственные вещи…
Этой сюжетной завязки наверняка хватило бы не на один десяток триллеров-хорроров-драм. Для Дэвида Линча это всего лишь отправная точка, пункт «А» на оси координат. Уровень иррационального будет расти поминутно, достигнув пика к исходу первого часа истории, далее – классические «коридоры» во времени и пространстве. Неочевидные смысловые связки и стыки, постепенно превращающиеся в одну большую «карусель» образов, реплик, мизансцен. Линч складывает свою художественную мозаику на глазах у зрителей, предлагая каждому из сидящих в зале принять участие в этом сложном, но очень увлекательном процессе. Но зритель здесь всё же не соучастник, а скорее подопытный, «вынужденный» следить, вникать, разбираться. Конечно можно уйти, да ноги не несут. Просмотр «Внутренней империи» – это эстетический (и эстетский) садомазохизм, когда неудобоваримое для анализа содержание компенсируется гениально выстроенной и продуманной формой.
Работа с визуальным рядом картины – главное достижение Линча-режиссёра. То, что этот человек способен придумывать замысловатые истории по принципу «понятно, что ничего непонятно» уже давно не секрет. В этом компоненте американцу равных попросту нет. Проблема в другом – как всё это преподнести, чтобы зрителя не мучило ощущение дежа вю. Линч с этой непростой задачей справляется легко, без видимого напряжения, с этакой ленцой уставшего гения. На помощь пришли цифровые технологии. Видно, как режиссёр упивается зернистостью изображения, наслаждается возможностью снимать сверхкрупные планы лиц, человеческой кожи, глаз, рта и т.д. Парадоксальность ситуации состоит в том, что почти ничего не меняя, Линч меняет фактически всё. После «Внутренней империи» кажется, что «Твин Пикс», «Шоссе в никуда», «Маллхоланд Драйв» не более чем подготовка, разминка перед финальным боем, увенчавшимся полной и безоговорочной победой режиссёра.
Наверняка в «…Империи» можно обнаружить единую связную историю, нащупать неуловимый на первый взгляд дискурс. Только вот надо ли? Прелесть миров Линча совсем не в том, что «a + b = c», а в том, что все эти «а», «b» и «с» самоценны вне зависимости от кружащего вокруг них художественного контекста. Для купивших билетик – уникальный зрительский опыт, для копилки мирового киноискусства – однозначное пополнение. И разбивать всё это великолепие на составные части (божественная Лора Дерн; семейство кроликов; рассказ о дыре в стенке вагины; безумная Джулия Ормонд с отвёрткой в руке) в поисках ответов – настоящее преступление…
Станислав Никулин, 4 мая 2007
https://www.kinomania.ru/film/381170/reviews
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 28.01.2021, 08:06 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Культ-просвет. «Внутренняя империя», режиссер Дэвид Линч
Искусство кино №5, май 2007 Антон Долин
«Внутренняя империя» — труд жизни Дэвида Линча. «Золотой лев» в Венеции был присужден ему по совокупности заслуг, но все-таки приурочен к премьере этого фильма. Впервые в истории фестиваля такая награда вручалась не ушедшему на покой ветерану (в 2006-м Линчу стукнуло шестьдесят), а активному, в высшей степени актуальному автору. Глава смотра Марко Мюллер почти напрямую признавался, что решил априори присудить приз не столько режиссеру, сколько его выдающемуся творению. Но и сам он, похоже, считает «Внутреннюю империю» своим magnum opus. Фильм снимался в обстановке полной секретности. Ни один из актеров не читал сценарий целиком, ни один журналист не побывал на площадке, а объявлено о проекте было тогда, когда съемочный период завершился.
«Внутренняя империя» — самый свободный фильм Линча. Он снимал его, сколько хотел — пять лет — и где хотел: в любимом Лос-Анджелесе и заснеженной Польше, куда Линч ездит ежегодно на фестиваль операторского искусства и где фотографирует индустриальные пейзажи. Снимал, как хотел: вволю пользуясь новой для себя цифровой камерой. Впервые стал оператором, монтажером и звукорежиссером своего фильма. Сам работал над звуковой дорожкой, не только подбирая фрагменты чужих мелодий (от Пендерецкого с Лютославским до американского альтернативщика Бека) и доводя до совершенства пугающие шумовые эффекты, но и включив в саундтрек блюзы собственного сочинения — он играет на гитаре и поет. Впервые с середины 1980-х в титрах фильма Линча не значится имя Анджело Бадаламенти. Длительность финальной версии (3 часа!) определялась не волей продюсеров, а решением режиссера, прибавившего к расширенным правам расширенные обязательства: Линч взял на себя прокат «Внутренней империи» на самой трудной территории — в Штатах. И в довершение всего потребовал, чтобы название фильма писалось исключительно прописными буквами.
Это итог, сумма всех предыдущих слагаемых. От «Головы-ластика» здесь бескомпромиссность, абсурдизм и «мысль семейная». От «Человека-слона» — деформация личности, внешняя и внутренняя. От «Дюны» эпика: «Внутренняя империя» — тоже целая планета, где под мнимым однообразием пустынного пейзажа скрыты подземные миры. От «Синего бархата» — вуайеризм, плюс тонкая грань между любовью и вожделением. От «Диких сердцем» — открытая Линчем потрясающая актриса Лора Дерн. Впервые явленная в «Синем бархате», она солирует в двух картинах, принесших режиссеру высшие трофеи в Канне и Венеции. От «Твин Пикс», сериала и полнометражного фильма, — ангелы и демоны одной женщины, финальное преображение мужчины, красные занавески. От «Номера в отеле» — замкнутость гостиничного ада.
От «Прямого эфира» — идиотизм телешоу. От «Шоссе в никуда» — фатализм, двойники, предсказание будущего, лента Мёбиуса в сюжете и видео как инструмент проникновения в душу. От «Простой истории» — целеустремленность героя, проходящего путь до конца. От «Малхолланд-драйв» — ревность, амнезия, Голливуд.
Однако «Внутренняя империя» — ни в коей мере не каталог былых достижений, не спрессованная в три часа экранного времени тридцатилетняя карьера, не компромиссная смесь былых открытий. Не среднестатистический Линч. Напротив, Линч новый, радикальный, небывалый, доведенный до крайности. Апофеоз субъективности, разрастающейся до размеров объективного мира. Центральная звезда солнечной системы, вокруг которой вращаются планеты, открытые режиссером-демиургом ранее. Ландшафт светила формируют обломки астероидов. Например, пятидесятиминутного авангардного сериала «Кролики», созданного Линчем для своего интернет-сайта, от которого во «Внутренней империи» осталось в общей сложности едва ли пять минут. Или заявленного на том же сайте интернет-фильма «AXX°NN», так и не показанного, но постоянно всплывающего во «Внутренней империи» на правах знака — указателя, стрелки, ведущей к очередному повороту сюжета.
Масштаб диктует тему. Точнее, центральную для Линча проблему понимания. Можно счесть ее решение прерогативой зрителей, которые сами должны определиться, под силу ли им постичь, что хотел сказать культовый режиссер, и следует ли вообще стремиться к постижению. Культ есть культ — можно поклоняться, а понимать вроде не обязательно. Ведь так соблазнительно сравнить кино Линча с симфонической музыкой или абстрактной живописью, изначально лишенными адекватного словесного выражения. Режиссер и сам прибегает к таким аналогиям. Последнее десятилетие ознаменовалось для него началом самостоятельной композиторско-исполнительской карьеры (он выпустил в 2001-м дебютный альбом Blue Bob, записанный совместно с соавтором — звукоинженером Джоном Неффом, давал концерты и сейчас готовит к записи второй, уже сольный, диск собственных песен), а син-хронно с французской премьерой «Внутренней империи» в парижском Фонде Картье открылась огромная ретроспективная выставка живописи Линча за последние сорок лет. Однако любой музыкальный или арт-критик скажет, что сколь угодно авангардную картину или симфонию можно проанализировать и понять. Линч, давая интервью в Венеции, парировал реплику обескураженного журналиста «Вас совершенно перестали интересовать традиционные нарративные структуры?» — ответив, что нарративная структура его нового фильма совершенно традиционна. Просто в виду имелась его собственная традиция, а не более привычные методики «рассказывания историй», применяемые повсюду — от изысканного европейского артхауса до жанрового голливудского кино. Линч, конечно, не дает простых ответов на множащиеся с каждой его картиной вопросы. Он ищет их вместе со зрителями. В ходе поиска формируется художественный фильтр, который помогает преодолеть проклятие «иллюстрированного текста», довлеющего над кинематографом с момента его изобретения.
«Внутренняя империя» — не только фильм, который трудно понять, но и фильм о понимании. Недаром первые его реплики произносятся на польском языке, незнакомом большей части аудитории, сбивающем с толку; диалоги ведутся на разных языках и чаще других повторяется фраза «Я не понимаю». Мужчина и женщина в самом начале картины ищут ключ. Он закрывает ее в гостиничном номере, где она обречена сидеть на диване, участвуя в односторонней коммуникации, смотря на экран телевизора. Плачущая девушка-пленница приравнена к зрителю, также вынужденному воспринимать череду предлагаемых образов без надежды на расшифровку.
В этом фильме замкнутых пространств нет привычных для Линча кадров шоссе, ведущего в темную неопределенность, зато хватает узких коридоров, подземных переходов, темных лестниц, тесных спален, тупиков. Чем меньше места — тем страшнее, и самые жуткие моменты героиня испытывает, оказавшись в постели с любимым человеком под одеялом (эта фобия из сна — утонуть, затеряться в собственной кровати — присутствует у Линча со времен первого фильма). Галлюцинации плодятся, будто от нехватки воздуха, любое открытое пространство оборачивается иллюзией, декорацией, будь то лес или Сансет-бульвар. В финале, однако, комната с пленницей отпирается, и это производит катарсический эффект. Так и зритель должен, по замыслу Линча, достигнуть понимания. Пусть не строго логического, а интуитивного. Для такого типа понимания в фильме есть определение: «Уметь управляться с животными» — то есть говорить с ними на одном языке, не подлежащем переводу.
Чтобы войти в этот дискурс, нужен определенный навык, но Линч не дает подготовиться. Сразу следом за польской гостиницей на экране является еще одна закрытая комната, где обитают таинственные кролики. За видимостью человеческого быта (они гладят белье, отдыхают на диване, беседуют) скрываются нечеловеческие знания. Прямой передаче они не подлежат. Трудно найти явный смысл в тех фразах, которыми, как в театре абсурда, обмениваются кролики. Первая реплика: «Однажды я узнаю…» не случайно относит момент узнавания в неопределенное будущее — в настоящем смысл слов непостижим. Как в телешоу (а пленница видит кроликов на телеэкране), где периодически в ответ на слова, даже отдаленно не напоминающие шутку, возникает закадровый смех зала, Линч иронизирует над рефлексами аудитории, ждущей и требующей немедленного объяснения (и попадает в точку: на российской премьере зрители встречали хохотом появление кроликов). Между тем каждое слово длинноухих оракулов — ключ к другим сегментам фильма. Воспользоваться им нельзя лишь в силу недоразумения, временной нестыковки: не случайно кролики спрашивают друг друга, который час. «Внутренняя империя» многослойна, все ее уровни связаны один с другим, но отсутствие синхронизации не сразу позволяет увидеть эту связь. Так, кульминационное событие сюжета отнесено на конкретный момент, но на одном уровне он будет соответствовать полуночи, а на другом стрелки часов покажут 9.45. Возникает эффект разницы временных поясов, эдакий jet lag, вызывающий головокружение при просмотре. Еще один обман рефлексов.
Обитатели «Внутренней империи» постоянно путаются в воспоминаниях — забывают о настоящем, не подозревают о прошлом, прекрасно помнят будущее. Линч деспотично требует досмотреть свой фильм до конца, а потом, возможно, повторить просмотр — иначе времена никогда не смогут согласоваться одно с другим. «Внутренняя империя» тестирует зрителя не на эмоциональную восприимчивость (без которой Линча вообще бессмысленно смотреть), а на внимание и память. Но как бы щедро ты ни был одарен этими качествами, с каждым разом «Внутренняя империя» будет открывать новые грани. Это редкий в истории фильм, гарантированно дающий радость многократного понимания: будто детектив с множеством развязок, который можно перечитывать бесконечно. Как и в случае с детективом, пересказ развязки лишает удовольствия от чтения (то есть просмотра). Именно поэтому, а отнюдь не по причине «принципиальной необъяснимости» фильма, хочется воздержаться от трактовок.
Динамика постижения схожа с принципом избирательного освещения, применяемым Линчем. Даже название картины начинает выделяться на черном фоне не сразу и не целиком, а частями, под слабым лучом прожектора. Экран сумрачен, и во тьме нетрудно запутаться, принять одного человека за другого, не разглядеть лица. Изредка появляются источники света, большей частью искусственные. Например, лампы, дизайн которых разработан самим Линчем: их тусклый, искаженный цветным абажуром свет всегда указывает на что-то важное (в ящике комода под одной из ламп в форме лестницы лишь к развязке героиня находит пистолет). Свет по ходу действия не становится ярче, напротив, меркнет, и вот лампу заменяет нарисованный огонь:в одном из эпизодов камера схватывает картину, на которой две худощавые руки несут в ночи свечу. Противник героини, пришедший в ее мир из иной реальности, в первый раз является перед ней с лампочкой во рту — будто проглотив свет возможного осознания. В момент решающего противостояния героиня стреляет в своего врага, и его лицо начинает плавиться, пропадать в слепящем свете софита. Свет все-таки развеивает тьму, и ничего нет важнее освещения: отсюда комически затянутая сцена, где режиссер бесконечно долго ругается с рабочим, у которого не получается подвесить прожектор на нужной высоте. Закадровый голос рабочего принадлежит Линчу. Кому, как не ему, убежденному буддисту, практикующему двухразовую ежедневную медитацию на протяжении нескольких десятилетий, исследовать методику просветления.
Свет — по-французски lumiere, фамилия братьев, с которых начался кинематограф. В 1995-м Линч взялся за их камеру, чтобы принять участие в коллективном юбилейном проекте «Люмьер и компания»: у него, как и у остальных, было примерно пятьдесят секунд. Другие мэтры сняли зарисовки, видеоартовые мини-полотна, рекламные или социальные ролики, и лишь один Линч сделал полноценный фильм — с героями, с завязкой, кульминацией, с детальным названием «Предупреждение после злого деяния». Тот фильм был самым маленьким в карьере Линча, «Внутренняя империя» — самый большой, и оба — паззлы, которые невозможно сложить в цельную картину. «Предупреждение…» — из-за нехватки деталей головоломки, «Внутреннюю империю» — из-за их избытка.
Линч стремится абстрагироваться от топонима, калифорнийской области под названием Inland Empire (Внутренняя империя), говорит, что до съемок фильма он о ней и не слышал (на самом деле там живет его отец). Режиссеров, особенно великих, принято считать тиранами: Линч не деспотичен по отношению к актерам или к публике, но свои имперские амбиции он реализует в управлении гигантскими пространствами. Разумеется, вымышленными. Он, властелин хронотопа, любит телевизионную форму, так как объемы сериала позволяют ему выстроить целый город (пусть даже маленький, как Твин Пикс), выйти за границы кинофильма в реальность более ощутимую и конкретную. ТВ, однако, требует иных повелителей. Потому после фиаско телепроекта «Малхолланд-драйв» Линч «заперся» в Интернете — на своем платном сайте, для которого и снимал новые сериалы, уже для ограниченного круга гарантированно верных подписчиков. «Внутренняя империя» абсорбировала опыт, приобретенный режиссером во Всемирной сети, превращаясь из фильма в более масштабную конструкцию, для которой еще не придумано названия.
Фиксируемый фильмом и стимулируемый им процесс — познание. Метод — погружение во «внутреннюю империю» человека, ее просвечивание, рентгеновский луч. Явно не нарциссический психоанализ, хотя пресса с удовольствием смаковала подробности развода режиссера с его многолетней спутницей, матерью его взрослого сына, монтажером его фильмов и продюсером «Внутренней империи» Мэри Суини. Картина-то как раз об изменах и супружеской неверности, а Линч с Суини решили пожениться за пару месяцев до премьеры, после чего тут же подали на развод! Но этот режиссер никогда не выплескивал на экран собственные фрустрации. В частном он ищет универсальное — и потому ставит в центр фильма не мужчину, в котором можно при желании усмотреть автопроекцию, а женщину.
Женщина — тайна («Синий бархат»), объект страха («Голова-ластик»), вожделения («Дикие сердцем») или все сразу («Твин Пикс»). В своих песнях Линч сравнивает женщину с монстром и предлагает при виде девушки набирать 911, а рядом помещает заклинание, весь текст которого сводится к повторяемым незамысловатым строкам: «Marilyn Monroe, Marilyn Monroe, I love you, I love you so». В живописи он концентрируется на мужчине, everyman?е, том самом Бобе — лирическом герое песен, зато в фотоработах Линча не покидают образы женщин. Они то жуткие разъятые лица и тела, извлеченные при помощи фотошопа из реальных ретропорноснимков, то идеальные объекты желания — полускрытые тьмой и дымкой обнаженные красавицы модельного вида. Однако такого гимна женщине, всем ее безднам и взлетам, как «Внутренняя империя», Линч до сих пор не создавал.
Наблюдая фантастическую работу Лоры Дерн во «Внутренней империи», поражаешься тому, как редко она снимается. Но, пройдя школу Линча, она ушла так далеко, что не каждый режиссер это оценит. Линч научил ее не просто актерскому перевоплощению, а технике перманентной, непрекращающейся трансформации. Форма тесно смыкается с содержанием: вся суть интриги — в череде трансформаций героини. Во «Внутренней империи» всего два события: съемки фильма, где главную роль исполняет актриса Ники Грейс (Дерн), и адюльтер (следуя за сюжетом мелодрамы, где она снимается, Ники влюбляется в своего экранного партнера и изменяет мужу). Оба — лишь рычаги: теряя баланс и покой, героиня начинает свое путешествие по параллельным мирам. Мужчины по ходу действия отодвигаются даже не на второй, а на десятый план. Режиссер (корректный рационалист в исполнении Джереми Айронса) и его ассистент (помалкивающий скромняга — любимый Линчем восьмидесятилетний Гарри Дин Стентон), любовник (Джастин Теру, играющий в циничного плейбоя) и муж (американский поляк Петер Джей Лукас) никак не способны повлиять на происходящее, да и не видят его, поскольку место действия — внутренняя империя Ники. Женщины, напротив, множатся, их все больше с того самого момента, когда в саду, а затем и доме героини появляется новая соседка — малопривлекательная пророчица, которая за чашкой кофе в нескольких словах предсказывает актрисе, что ее ждет: новая роль и измена мужу, немного магии, «жестокое гребаное убийство» и расплата за «действия, у которых бывают последствия». Даже восточноевропейский акцент Посетительницы номер один (так она обозначена в титрах) намекает на второй пласт повествования — польский; как выясняется позднее, фильм, где снимается Ники, — римейк сказки польских цыган, который не был завершен из-за убийства исполнителей главных ролей.
В роли соседки — Грейс Забриски, игравшая в «Твин Пикс» мать Лоры Палмер, тезки Дерн, архетипа и прообраза женщины во всех фильмах Линча. Кто эта посетительница? Потерянная и забытая мать Ники? Может, она сама в будущем? Ведь соседка знает о событиях, которым еще предстоит произойти, и показывает Ники будущий день, когда ее известят о полученной роли. В этот момент героиня впервые видит саму себя со стороны, и тут стартует действие «Внутренней империи». Шагнув в зазеркалье, актриса проходит сквозь зеркала, сменяющие одно другое. Сперва она превращается из исполнительницы в героиню фильма, затем из гламурной красотки образца 1960-х — в забитую домохозяйку, «залетевшую» от любовника, а следом — в битую жизнью шлюху, блуждающую по бульварам ночного Лос-Анджелеса и погибающую от удара отверткой в живот, нанесенного рукой чьей-то ревнивой жены (в этой мелкой роли — трудноузнаваемая Джулия Ормонд). Начавшись как абсурдистская комедия, фильм с каждым эпизодом становится все больше похож на хоррор. По Линчу, ничто не может быть ужаснее, чем неожиданное столкновение с искаженным образом самого себя.
Что же сказать в итоге? Цель этого странного, ни на секунду не реалистического фильма — прорыв сквозь иллюзии к реальности, сколь бы субъективной она ни казалась. А как же иначе? Ведь для Линча единственная подлинная реальность — внутренняя. Здесь легко усмотреть сатиру на Голливуд, но режиссер не борется с царством грез, к которому никогда по-настоящему не принадлежал. Он лишь констатирует: создание ложных внешних образов, замутняющих настоящее «я», — грех больший, чем супружеская измена. Опыт проводится на женщине, ибо она — первородный сосуд греха и она же способна пройти трудный путь самоотречения к катарсису, невозможному в истории о мужчине (например, «Шоссе в никуда»). Знак очищения — одна улыбка Лоры Дерн. Она соберет в доме с лепниной — узнаваемом «Белом вигваме», поименованном, но так и не показанном в «Твин Пикс», — всех «заэкранных» персонажей фильма — от ручной обезьянки до одноногой блондинки в парике, от безвестного лесоруба до неведомо откуда взявшейся Настасьи Кински. Приводя фильм к неожиданному хэппи энду, Линч не видит причин, почему бы на нем не задержаться, коль скоро демоны уничтожены, а спасение души так близко? Экстатический праздник после формального завершения картины длится еще долго, добрые минут семь. Все пускаются в пляс под песню Нины Симон с говорящим названием «Грешник».
Вслушайтесь в слова: «Life is a bitch and then I die. \\ So I strive to stay alive and stay high»1. Этим, в общем, все сказано. Грех искуплен. Кино разрушено. Героиня спасена: нет смерти для нее. Истина пока не найдена, но Линч идет искать.
1 «Жизнь — сука, а потом я умру. А потому пытаюсь выжить и не упасть».
http://old.kinoart.ru/archive/2007/05/n5-article6
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 28.01.2021, 08:06 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Внутренняя империя»
Голливудская актриса Никки Грейс (Дерн) готовится к съемкам, хотя заглянувшая на чай соседка (Забриски) убедительно советует не ввязываться, а режиссер (Айронс) предупреждает, что это ремейк польского фильма, съемки которого были остановлены, потому что все актеры умерли. Никки пожимает плечами, ее партнер (Теру) презрительно ухмыляется — но не им решать. Скоро они забудут свои имена и провалятся в ад: там не действуют законы физики, один фильм становится другим, на диване сидят люди в костюмах кроликов, кто-то вытаскивает из живота отвертку, а завтра на самом деле было вчера.
Свет прожектора бьет по глазам, игла фонографа скрежещет по пластинке. Дальше — три часа то ли прогулки по ночному кошмару, то ли прямой трансляции из подсознания Дэвида Линча, почти бессюжетный набор эпизодов, организованный по принципу зеркального коридора; бенефис Лоры Дерн, которой режиссер велел найти вход, но не объяснил, куда именно. Кино распадается на миллиард тусклых пикселей, сменивших глянцевое линчевское изображение, кровь мешается с кетчупом, а после смерти на тротуаре «Аллеи славы» камера отъедет назад, обнаружив людей с микрофонами, и кто-то закричит «Стоп, снято!» Во «Внутренней империи» все обсессии Линча сходятся, чтобы показать, как легко нам удавалось отделаться раньше. Эта головоломка, кажется, не предназначена для того, чтобы складываться. Ее логика не обусловлена ничем, кроме кинематографичности — языка, на котором ее автор разговаривает с миром. Линч, еще в «Синем бархате» начавший сталкивать объективную реальность с силами инфернального зла, постепенно подбирался к ним все ближе: если в «Малхолланд-драйве» выяснялось, что Черный Вигвам находится в Голливуде, то «Внутренняя империя» и вовсе выходит за рамки экрана, перенося эту реальность в зал. Ужас — в самой природе кинематографа, меняющейся сущности, сотканной из лжи. Оказавшись по воле автора подопытными, блуждающими среди бесконечных павильонов его съемочной площадки, мы беспомощны, как Лора Палмер: нет ни входа, ни выхода — это кино уже идет внутри нас.
Анна Сотникова, 2 октября 2013
https://www.afisha.ru/movie/178807/?reviewid=505839
|
| |
| |
|
