|
"ЧУЖОЕ ЛИЦО" 1966
| |
| Светлана_Рухович | Дата: Воскресенье, 27.01.2013, 19:05 | Сообщение # 1 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 69
Статус: Offline
| Экранизация второй части трилогии Кобо Абэ, в основе которой авторский сценарий с глубоким психологизмом и элементами фантастики, получилась динамичнее, ярче, острее романа. Основная тема – внутренний мир человека с раздвоенным сознанием. Для её раскрытия и понимания непростой прозы автора использованы удвоения: сюжетных линий, событий и образов, а также нестандартные визуальные приёмы: сверхкрупные планы, резкие наезды камеры, стоп-кадры, рентгеновская плёнка, фрагментированные кадры.
Довольно чётко в фильме прослеживается позиция автора и режиссёра и их философское осмысление мира, показывающие, всегда ли лицо – зеркало души, какие маски нельзя снять, как изменится мир, если все оденут маски. Психологизм усиливается переплетением метафор, игрой слов, размышлениями, часто несовместимыми друг другу – немецкая песня в вальсе, неотражающие стеклянные декорации в кабинете человека, «заполняющего пустоты в рассудке», сюрреализм в модернизме мегаполиса.
Фильм напряжённый для просмотра и сложный для понимания. Тем и хорош: можно испытать невероятные чувства и с удовольствием подумать.
«ЧУЖОЕ ЛИЦО» (яп. 他人の顔 Tanin no kao) 1966, Япония, 124 минуты
— экранизация одноимённого романа Кобо Абэ
  
  
  
В результате неудачного опыта ученый потерял лицо. Обожженную кожу доктор предлагает скрыть под маской, досконально имитирующей человеческое лицо, и господин Окуяма соглашается. Теперь он другой человек – свободный от прошлой жизни, от собственной жены и друзей, наконец, от самого себя. Чужое лицо позволяет ему пойти на серьезный психологический эксперимент...
Съёмочная группа
Режиссёр-постановщик: Хироси Тэсигахара
Сценарий: Кобо Абэ
Продюсеры: Нобуё Хориба, Киити Итикава, Тадаси Ооно
Оператор: Хироси Сэгава
Композитор: Тору Такэмицу
Художники: Масао Ямадзаки, Арата Исозаки
Монтажёр: Йоши Сугихара
В ролях
Тацуя Накадаи — господин Окуяма
Матико Кё — госпожа Окуяма
Микидзиро Хира — психиатр
Кёко Кисида — медсестра
Мики Ириэ — девушка со шрамом
Эйдзи Окада — начальник Окуямы
Эцуко Итихара — девушка с йо-йо
Какуя Саэки — брат девушки со шрамом
Эйко Мурамацу — секретарша
Награды
Премия «Майнити» в категориях «Лучшая работа художника-постановщика» (Масао Ямадзаки), «Лучшая музыка к фильму» (Тору Такэмицу)
Интересные факты
В фильме можно увидеть самого писателя Кобо Абэ, он снялся в эпизодической роли человека из бара.
Смотрите трейлер и фильм
http://vk.com/video16654766_164200359
http://vk.com/video16654766_164212921
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 16.09.2016, 08:19 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Чужое лицо
Творчество японского писателя Кобо Абэ, возможно, как ничье другое нуждалось в экранном воплощении. Хироси Тесигахара, кинематографический певец экзистенциальных фантазий бывшего медика, предпочетшего человеческую природу препарировать на бумаге, конвертирует сухой, констатирующий, практически лишенный эмоций стиль Абэ в безукоризненное черно-белое пространство хай-тек технологий, модных дизайнерских решений, авангардных ландшафтов и уникальной японской топонимики. И если у Абэ герои живут внутри бездушных слов и абстрактных идей, фильм Тесигахары – гимн природе кинематографа, изысканному «антониониевскому» стилю пустых пространств и отчужденных отношений. Образ затянутого в белоснежные бинты героя – отсыл к пребыванию на экране уэллсовского «Человека-невидимки»; через эту, точно схваченную традицию экранной фантастики режиссер «исчезает» героя, вместе с лицом удаляет его из него самого, и внутри кинематографически сложно выстроенной экзистенциальной драмы «невидимка» блуждает в отчаянных поисках самоидентификации. «Чужое лицо» Абэ – квинтэссенция философии ХХ века, предельно обращенной на человека и его место в мире, а «Чужое лицо» Тесигахары – квинтэссенция кино 60-х и предельная визуализация этого места.
Алексей Дубинский, 9 марта 2006
http://www.dnevkino.ru/allfims/taninnokao.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 16.09.2016, 08:19 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Чужое лицо
Tanin no kao, 1966
Философская драма с фантастическими мотивами
Довольно забавно, что японский фильм «Чужое лицо» описывается американскими критиками как «выдающаяся парабола на тему Франкенштейна». В ещё одной экранизации Кобо Абэ (а режиссёра Хироси Тэсигахару можно считать единоличным интерпретатором творчества этого писателя, поскольку он в четырёх из шести своих полнометражных работ в кино обращался именно к прозе Абэ) нетрудно заметить перекличку и с «Человеком-невидимкой» — причём не с романом Герберта Уэллса, а его ранним голливудским вариантом 1933 года (кстати, тогда же, в момент выхода из Великой депрессии, была создана первая киноверсия «Франкенштейна»). Однако при сопоставлении «Чужого лица», например, с «Женщиной в песках» (а они, в общем-то, сходны по манере), выясняется любопытная закономерность.
Лента «Чужое лицо», которая наполнена приметами урбанистической, цивилизованной жизни середины 60-х годов (пусть и в достаточно условной форме), неизбежно представляется уже несколько устаревшей, вышедшей из моды. Лишь сцены в приёмной врача, где герои будто окружены стеклянными стенами, в которых ничего не отражается — в отличие от зеркал, а собственные лицо и сущность становятся вообще неидентифицируемыми, производят столь же сильное (как в триллере или фильме ужасов) впечатление, что и эпизоды надвигающихся зыбучих песков в более прославленной картине Тэсигахары. Жертва неудачных химических опытов неизбежно теряет самого себя, выбрав чужую маску вместо своего обезображенного лица.
Сергей Кудрявцев
https://www.kinopoisk.ru/review/952567/
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 16.09.2016, 08:20 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Чужое лицо»: двойное зрение
26 июня в 19.30 в рамках цикла «Невидимки» президент кинокомпании «ЛеопАРТ» Антон Мазуров покажет в киноклубе театра «Практика» философскую драму Хироси Тэсигахары (Hiroshi Teshigahara) «Чужое лицо» (The Face of Another) по мотивам одноименного романа Кобо Абэ. KINOTE публикует перевод эссе Джеймса Квандта об этой картине.
В 60-е Хироси Тэсигахара заработал международную известность благодаря мрачным экзистенциальным притчам, сценарии к которым писал Кобо Абэ, а музыку – Тору Такэмицу (Tôru Takemitsu). Затем он потерял ее из-за нехарактерно сырых «Летних солдат» (Summer Soldiers, 1972). Тэсигахара стал затворником и оставил кино более чем на десять лет ради занятий каллиграфией, керамикой, живописью, инсталляциями из бамбука, оперой и икэбаной (его отец был основателем знаменитой на весь мир школы икэбаны). Он пережил своего рода возрождение, когда в 80-е снял «Антонио Гауди» (Antonio Gaudí), но все равно самым известным и прославленным его фильмом на западе остается «Женщина в песках» (Woman in the Dunes, 1964). «Чужое лицо» (1966) – незаслуженно забытый плод сотрудничества с Кобо Абэ и Такэмицу.
Хотя в Японии фильм имел успех, в момент выхода в прокат он был проигнорирован западной критикой, вероятно, из-за модернистского стиля, который все больше выходил из моды, его «экстравагантного шика… затрудняющего понимание исследования психологического символизма» (Ноэль Берч). Подобное движение вспять сделало предметом насмешек даже Бергмана и Антониони. Фильм до сих пор почти неизвестен даже с учетом того, что недавний опыт по полной пересадке лица женщине во Франции и международные споры по поводу ношения паранджи делает его философские размышления очень актуальными.
Лучшие картины Тэсигахары, включая «Чужое лицо», были виртуозным сплавом высокого международного модернизма и традиционных японских искусств. Выросший при милитаристском режиме, который толкнул Японию во Вторую Мировую войну, и переживший последствия атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, о которых он снял документальный фильм (однажды он даже упал в обморок при виде изуродованной жертвы этих событий), Тэсигахара, подобно многим своим ровесникам, увлекался западной философией, искусством и политикой. Особенно его привлекали революционные течения: сюрреализм, дадаизм, социализм. Но его любовь к Дали, Эрнсту, Пикассо, Поллоку и Мондриану, заметная во многих кадрах «Чужого лица», а также увлечение фильмами Де Сики (и особенно Бунюэля) не заслоняют его принадлежности к традициям японского искусства. Хотя Тэсигахара и его собратья были частью послевоенной японской культуры вины и раскаяния, они не отвергали национальные художественные формы как подозрительные и скомпрометировавшие себя, но скорее стремились совместить их с современной эстетикой. Например, находя пересечения между гравюрами «юкийо-е» (ukiyo-e) и экспрессионизмом. (Тэсигахара дебютировал с глубоко личным документальным фильмом о Хокусае).
Слияние художественных сил – запада и востока, Европы и Японии, традиционного и экспериментального – ощутимо в зловещем вальсе, который Такэмицу сочинил для титров «Чужого лица». Это еще более неспокойная музыка, чем его царапающие по нервам электронные вещи. «Неуместный» вальс не только подчеркивает связь Такэмицу и Тэсигахары с западной культурой, но и указывает на несообразность в визуальных стратегиях картины. Используя традиционную, даже немного устаревшую форму трехтактного венского вальса в модернистских целях, Такэмицу непреднамеренно указывает на формальный конфликт между странным, старомодным форматом фильма и целой серией новаторских визуальных приемов: стоп-кадры, отстраняющие крупные планы, резкие наезды камеры, использование рентгеновских снимков, рваный монтаж, сюрреалистические метафоры, головокружительные панорамы, рир-проекции, фрагментированная и стилизованная композиция кадра. С конца 50-х большинство японских фильмов снималось в широкоэкранном формате, это была настоящая мания. Поэтому особенно поражает приверженность Тэсигахары к старомодному формату, подчеркнутая черно-белым изображением. (Его следующий фильм «Сожженная карта» (Man Without a Map, 1968), снятый в цвете и широкоэкранном формате показал, что у режиссера не очень получается с ними работать). Можно сказать, что сосуд имеет классическую форму, но тем самым подчеркивается радикальный характер повествовательной конструкции и визуального стиля.
Более традиционный по композиции, чем роман Абэ, который откровенное повествование от первого лица, казалось, делало непригодным для экранизации, фильм оказывается более смелым и острым. Чтобы перечислить все изменения, внесенные Абэ и Тэсигахарой при переносе романа на экран, потребовалась бы отдельная статья. Но как в мелочах (в романе жена занимается не изготовлением пуговиц, а полированием камней), так и в общих вопросах (в фильме второстепенные герои, врач и медсестра, становятся главными, тем самым частично замещая внутренний монолог безымянного героя романа) фильм значительно превосходит оригинал. Через скучный и перегруженный роман с его сумбурными метафорами и пустым философствованием сложно продраться. Хотя можно только сожалеть, что в фильм не вошла пара превосходных (и визуально ярких) сцен из книги – схватка с татуированным человеком в общественной бане и выставка масок театра но, – «Чужое лицо» гораздо увлекательнее оригинала Абэ.
Как и в трех других экранизациях произведений Кобо Абэ, Тэсигахара пытается подобрать визуальные аналогии для абстрактной прозы писателя (и ему это удается). Декорации, атмосфера и визуальный замысел великолепны (над декорациями работали японские архитекторы Арата Исодзаки и Масао Ямадзаки). Тема идентичности и фрагментированного сознания находит эквивалент в открывающих фильм кадрах с изолированными частями тела и обрезанными, неокубистскими изображениями губ, пальцев и затылка, которые представляют жену героя. В фильме настойчиво повторяется образ зеркала. Барочный офис врача, театр жестокости, показанный через отражения в зеркальных перегородках, стеллажах, инструментах, пробирках и прочих предметах, приобретает абстрактное, графическое качество, предвосхищая мизансцены Фассбиндера в его «зеркальный» период, когда интерьеры становятся своего рода витриной, в которой отражаются, преломляются, искажаются, умножаются застывшие эмоции. Тэсигахара часто убирает слишком очевидный и банальный диалог, уделяя больше внимания дизайну, рисунку и фактурам. Так, например, испещренное точками стекло в офисе управдома рифмуется с твидовым пальто в елочку, которое носит Окуяма.
Фильм сохраняет присутствующую в романе тему раздвоения (Окуяма как бы сам себе наставляет рога) через удвоение декораций, образов, происшествий. Самый яркий пример такого удвоения – сцена, когда Окуяма заново снимает квартиру и встречает дочь управдома, помешанную на игрушках йо-йо. Но в фильме повсюду разбросаны дублирующие друг друга предметы и события, воплощающие центральную тему двойной жизни Окуямы. Венский вальс и немецкая песня, исполняемая в мюнхенской пивной. Две квартиры, которые снимает Окуяма. Женщина со шрамами, к которой в психиатрической больнице пристает старый солдат, и неудавшаяся попытка Окуямы напасть на другую женщину в конце фильма. Врачебный кабинет с его четкими перегородками и белыми стенами и дом Окуямы в стиле токийского модерна с его занавесками из стеклянных шариков и традиционными японскими куклами. Растущее море лиц на титрах фильма и напоминающая о Магритте толпа людей со стертыми чертами лица, которая вдруг выплескивается на улицы.
Это перечисление двойников и отголосков можно продолжить, но важнее всего в данном случае удвоение основной и второстепенной сюжетных линий: Окуяма с его новым лицом и жертва из Нагасаки с лицом, навсегда изуродованным шрамами. В романе второй сюжетной линии отводится роль короткой коды, но в фильме она так настойчиво внедряется в сюжет, что перестает быть простым контрапунктом.
Очевидно, что родословная фильма Тэсигахары восходит к «Человеку-невидимке» (The Invisible Man), «Франкенштейну» (Frankenstein), «Доктору Джекилу и мистеру Хайду» (Dr. Jekyll and Mr. Hyde), возможно, к «Черной полосе» (Dark Passage), и, конечно же, к «Глазам без лица» (Eyes Without a Face). Через современную ему «Персону» (Persona) возникает связь с такими недавними примерами преобразования лица в современном кино, как «Без лица» (Face/Off) и «Время» (Time). Это одно из тех тревожных произведений, которые выглядят одновременно устаревшими и более современными, чем сама современность.
24 июня 2010
Перевод: Инна Кушнарева
По материалам эссе Джеймса Квандта, Criterion
http://kinote.info/articles/2739-chuzhoe-litso-dvoynoe-zrenie
|
| |
| |
|
