|
Павел Лунгин "ОСТРОВ" 2006
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Воскресенье, 28.02.2016, 16:40 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3246
Статус: Offline
| «ОСТРОВ» 2006, Россия, 112 минут
– драма Павла Лунгина
Вторая мировая война. Баржу, на которой Анатолий и его старший товарищ Тихон перевозят уголь, захватывает немецкий сторожевой корабль. Вымаливая пощаду у немцев, Анатолий совершает предательство – расстреливает Тихона. Немцы оставляют труса на заминированной барже, но благодаря помощи монахов, проживающих в монастыре на острове, ему удаётся выжить. Проходят годы. Старца Анатолия почитают за праведную жизнь и поистине чудесную помощь, которую он оказывает приехавшим сюда людям. Однако страшный грех убийства, совершённый им во время войны, не даёт ему покоя…
Съёмочная группа
Автор сценария: Дмитрий Соболев
Режиссёр: Павел Лунгин
Режиссерская группа: Соня Массон, Анна Мачильская, Алексей Шихатов
Продюсеры: Павел Лунгин, Сергей Шумаков, Ольга Васильева
Оператор-постановщик: Андрей Жегалов
Художники-постановщики: Игорь Коцарев, Александр Толкачев
Композитор: Владимир Мартынов
Звук: Стефан Альбине, Владимир Литровник
Монтаж: Альбина Антипенко
Художник-гример: Валерия Никулина
Костюмы: Екатерина Дыминская
В ролях
Пётр Мамонов - отец Анатолий
Виктор Сухоруков - отец Филарет
Дмитрий Дюжев - отец Иов
Юрий Кузнецов - адмирал Тихон Петрович
Виктория Исакова - Настя
Нина Усатова - вдова
Яна Есипович - девушка
Ольга Демидова - женщина с ребёнком
Тимофей Трибунцев - молодой Анатолий
Алексей Зеленский - молодой Тихон
Гриша Степунов - ребёнок
Сергей Бурунов - адъютант
Призы и награды
2006 — лучший фильм на кинофестивале «Московская премьера».
2007 — Шесть премий «Золотой орёл» — «Лучший фильм года», «Лучшая мужская роль второго плана» (Виктор Сухоруков), «Лучшая мужская роль» (Петр Мамонов), «Лучший режиссёр» (Павел Лунгин), «Лучший сценарий» (Дмитрий Соболев), «Лучшая операторская работа» (Андрей Жегалов, посмертно).
2007 — Шесть премий «Ника» — «Лучший фильм года», «Лучшая мужская роль второго плана» (Виктор Сухоруков), «Лучшая мужская роль» (Петр Мамонов), «Лучшая режиссёрская работа» (Павел Лунгин), «Лучшая операторская работа» (Андрей Жегалов, посмертно), «Лучшая работа звукорежиссёра» (Стефан Альбине, Владимир Литровник, Степан Богданов).
Смотрите трейлер и фильм
https://vk.com/video16654766_171793279
https://vk.com/video16654766_162881664
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 09:59 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Павел Лунгин истопил смертный грех
в фильме "Остров"
В Зимнем театре города Сочи прошла церемония открытия фестиваля "Кинотавр", который проводится уже 17-й год, однако еще ни разу не открывался премьерой фильма, отдавая предпочтение увеселительным шоу-программам. Тем разительней контраст, с которым обновленный "Кинотавр" сразу взял серьезную ноту: показанная на открытии картина Павла Лунгина "Остров" способна погрузить в состояние мрачной задумчивости еще и не таких весельчаков, как ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Победив на прошлогоднем "Кинотавре" с не лишенной цинизма комедией "Бедные родственники", Павел Лунгин теперь в конкурсе не участвует: "Остров" — зрелище слишком специфическое, чтобы можно было хотя бы с минимальной долей уверенности прогнозировать его фестивальные и прокатные перспективы. Сценарий о мучительно кающемся грешнике вышел из-под пера Дмитрия Соболева, ученика Юрия Арабова, и в общем-то содержит многие излюбленные мотивы учителя, только отягощен массой логических неувязок и неудобоваримых диалогов.
Можно понять режиссера, попытавшегося возложить на своего любимого актера Петра Мамонова крест, который действительно соответствовал бы масштабу его таланта и способности одухотворенно произносить даже не то что бессмысленные сочетания слов, но и вовсе нечленораздельные звуки. Все это Мамонов с обращенным в бездонные глубины собственной души взором проделывает в лунгинском фильме, перевоплощаясь в работника монастырской котельной на уединенном северном острове, снедаемого сознанием смертного греха, взятого на душу 30 лет назад. Клиническая картина осложняется раздвоением личности героя, существующего то в черновой ипостаси истопника, то в статусе чудотворного старца, исцеляющего молитвой хромого мальчика и изгоняющего бесов из девицы.
Попадается среди его клиентов также женщина (Нина Усатова), давно считающая мертвым своего мужа, который на самом деле преспокойно живет во Франции, куда герой Мамонова и предлагает ей незамедлительно отправиться, невзирая на железный занавес,— дело теоретически происходит в 70-е годы, хотя в принципе могло бы происходить когда угодно, настолько невнятно прописаны конкретные подробности быта. Запоминаются разве что подаренные архиереем сапоги, которые праведный истопник брезгливо сжигает в печке, потому что на них якобы налипли все грехи мира, да еще священное одеялко, вывезенное настоятелем (Виктор Сухоруков) из самого Нового Афона, которое он пытается подстелить под себя, собираясь смиренно заночевать на груде угля в котельной (очистительный огонь не ограничился сапогами и поглотил настоятельское жилище тоже).
Настоятеля и истопника объединяет отчаянная попытка совместно угореть в котельной в порядке тоже своего рода духовной практики: "Остров" вообще принадлежит к тем фильмам, в которых никто ничего не говорит и не делает просто так, а либо постоянно проверяет на прочность свою веру, которая всегда оказывается недостаточно крепка, либо старается искупить какой-нибудь неискупимый грех. Бесконечно грешен, хотя не уточняется в чем, и третий из центральных персонажей — дьякон в исполнении Дмитрия Дюжева, которого связывают с героем подозрительно натянутые отношения, в итоге завершающиеся чем-то очень похожим на объяснение в любви (хотя любовь, конечно, следует понимать в христианском смысле) и строительством роскошного подарочного гроба, в котором еще жить бы да наживать нравственное совершенство.
Венчает все это культовое сооружение метафорический финал, в котором мертвеца укладывают в лодку и пускают в плавание на живописном фоне северной природы, снятой оператором Андреем Жегаловым в стилистике сурового нордического гламура. Прохладные эти ландшафты в итоге успокаивают и настраивают на философский лад. "Остров" морально подготовил зрителей к просмотру первых двух фильмов конкурсной программы, для усвоения которых тоже придется приложить усилия: мистическая драма Сергея Карандашова "Странник", как и "Остров", рассказывает о праведниках, изводящих себя молитвами, да и название фильма Екатерины Гроховской "Человек безвозвратный", персонажи которого бьются со своими внутренними демонами, говорит само за себя.
Газета "Коммерсантъ" №100 от 06.06.2006
http://www.kommersant.ru/doc/679564
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:00 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| РЕЦЕНЗИЯ НА ФИЛЬМ ПАВЛА ЛУНГИНА «ОСТРОВ»
Надо признать, что в кинематографе православная тематика не находится на должном месте, и причин тому достаточно, как объективных, так и сугубо субъективных. Объективно православные художники все еще не могут освоить возможности кинематографа, превращая его то в проповедническую кафедру, то в иллюстративный материал. Проповедь обществу необходима, но уместна она именно в храме, в установленное для этого время, а настойчиво и непродуманно навязываемая она превращается в свою противоположность. Известно, что лучшей проповедью православной жизни является личное поведение православных людей, и в этом смысле для кинематографа открыты широкие возможности творческой деятельности. Но что-то не выстраивается в этом вопросе, и потому нет на экране православия в должном масштабе. Субъективно же, и мы должны это признать, творческая интеллигенция пока еще далека от восприятия православия во всей его полноте, и отчаянно сопротивляется всяким попыткам заговорить о христианстве в полный голос. То есть, разговор не запрещен, но обычно зажат в такие рамки, при которых просто не может быть свободным. Мифы секулярного сознания все еще крепко держат в цепях творческий порыв художников.
Именно потому появление фильма «Остров», произведенного на канале ОРТ известным, в какой-то мере даже культовым режиссером Павлом Лунгиным, оказалось явлением сенсационным. Прежде всего, следует признать, что никто не ждал такого фильма от Павла Лунгина, известного своими умеренно постмодернистскими взглядами, сервильным настроением в отношении олигархов и убежденного либерала. Фильм «Остров» настолько расходится со всем его предшествующим творчеством, что невольно закрадываются мысли о духовном перерождении, о дороге в Дамаск, на которой всех нас ждет Христос. Но заявлять об этом категорично рановато, и потому остановимся на факте самого фильма.
Реально, это попытка заглянуть вглубь веры, представить публике нового героя, который пошел за Господом до конца. Во время войны немецкий военный катер захватывает баржу с углем в северном море и вылавливает на ней двоих – шкипера и матроса. Матрос отчаянно просит сохранить ему жизнь, а шкипер спокойно прикуривает папиросу, когда на него уже наставлен ствол пистолета. Тогда немецкий офицер заставляет матроса застрелить шкипера, что тот и делает после недолгого внутреннего сопротивления. После этого немцы покидают баржу и взрывают ее, но наш матрос из всего этого выплывает, и его подбирают монахи островного северного монастыря. Там он и остается до 1974 года, когда разворачиваются основные события фильма. К тому времени раскаявшийся матрос, служащий при монастыре истопником, становится юродивым старцем, к нему приходят за исцелениями и советами, он чудит на богослужениях и не может забыть свой грех. Его почитает наместник монастыря, его любят все окружающие, и только память о грехе не позволяет ему вернуться к людям. И вот, когда уже весть о собственной кончине дошла до истопника, к нему привозит больную дочь некий адмирал, в котором он узнает того самого шкипера, из-за которого так маялся всю свою жизнь. И по отъезде адмирала с исцеленной дочерью монах мирно умирает в заготовленном для этого гробе.
Скажем сразу, драматургия фильма вызовет немало нареканий со стороны строгой православной общественности. Прежде всего, это касается исторических реалий. В 1974 году такого монастыря на севере не могло существовать, и тем более с исцеляющим старцем. Нам могут возразить, что такой монастырь существовал, это был Псково-Печерский монастырь, где и старчество было вполне развито, и исцеления происходили, и народ туда шел потоком. Однако те, кто помнит о тех временах, непременно напомнят вам, что основной темой жизни монахов было противостояние безбожной власти. Адаптация священноначалия к условиям атеистического государства доходила до таких пределов, что вызывала ропот и протест в среде прихожан. В таких условиях существование старцев и духовидцев было головной болью духовного руководства, и хотя внутренне авторитет старцев был вполне весом, проявлялось это чрезвычайно осторожно. Здесь и пролегала основная линия противостояния добра и зла, к сожалению, никак не отображенная в фильме. Увы, в реальности подобные «экстремальные» старцы изживались из обителей, их на дух не переносили власти, их стеснялись в церковном руководстве и их напрямую подвергали гонениям сами монашствующие, не слишком достойные своего звания. Другое дело, что фильм все же представляет собою притчу и не претендует на историческую адекватность.
По части духовных вопросов тут присутствует некоторое смешение образов. Наш герой одновременно и юродивый, и мудрый старец, и вполне нормальный человек, способный адекватно оценивать свои возможности. Но это смешение невозможно в жизни, где юродивый, то есть, человек, добровольно отказавшийся от своего разума, остается таковым во всех своих проявлениях и не снисходит до толкований. К тому же, бесконечные цитаты из Евангелия и Псалтыри не вызывают впечатления откровения. Истинное юродство – это творчество высшего порядка, и именно этого ощущения в восприятии нашего героя, увы, не рождается. Он какой-то слишком назывной юродивый, если так можно выразиться. Когда же он принимает людей с их заботами и болезнями, то здесь он выглядит безусловно убедительнее. Здесь ясно чувствуется мудрость, которая рождается не в опыте и начитанности, а в прямом откровении с неба. Здесь герой проявляется наиболее ярко, и эти эпизоды в нашем кино звучат истинным откровением. К сожалению, не слишком убедительно выглядит разрешение основной линии сюжета с адмиралом в конце. И сама дочь адмирала не проявлена в должной мере, и ее исцеление проходит как-то дидактично и невыразительно. Авторы ведь наверняка видели если не наяву, то на экране сцены подлинной отчитки бесноватых и знают, что там происходит. Здесь же мы практически не увидели ни беснования, ни исцеления. Впрочем, вероятно деликатность этой темы поставила авторов в известные рамки, и в этих рамках все прочиталось достаточно определенно, что и требовалось.
То есть, будучи одним из первых фильмов подобной тематики, фильм «Остров» непременно вызовет массу нарекания, но все они будут относиться не к самому фильму, а к теме, которая только приоткрывается. В этой теме огромное количество глубинных и судьбоносных проблем, которым еще только предстоит быть разработанными, но это ни в коей мере не умаляет тех очевидных творческих достижений, которые этот фильм все же продемонстрировал. Явленный нам герой безусловно нов для кинематографа, и настолько он противоположен героям устоявшимся, что способен вызвать просто творческую лавину протестов и подражаний. Мы присутствует при открытии темы, это подобно тому малому шагу, о котором говорил Нейл Армстронг, ступая на поверхность Луны. И в этом смысле значение фильма «Остров» трудно переоценить.
А кроме того, нельзя не отметить высокое мастерство операторской работы, блестящую режиссуру, удивительную игру Петра Мамонова. Невозможно обойти то пронзительное чувство благоговения, которое сопровождает весь фильм, и по которому мы так соскучились. И хочется надеяться, что теперь тема православного сознания обретет свое достойное место в отечественном кинематографе, и вопросы духовного становления выйдут, наконец, на приоритетные уровни рассмотрения.
Игорь Винниченко, 5.09.2006
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/060905150536.htm
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:00 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «ОСТРОВ» ПАВЛА ЛУНГИНА ГЛАЗАМИ СВЯЩЕННИКОВ
Опасный и искусительный ход
Протоиерей Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской духовной академии, магистр богословия:
Религиозная тема звучит в нашем кинематографе очень слабо, а церковная вообще не звучит. Пожалуй, только два российских художественных фильма заслуживают в этом смысле серьезного разговора. Это “Мусульманин” Владимира Хотиненко (1995 год), и “Свадьба” Павла Лунгина (2000 год). В “Свадьбе” представитель Церкви, попав на свадебное торжество, выполняет, по сути, все те функции, которые в сознании современного общества призвана выполнять Церковь: он удовлетворяет весьма неразвитые духовные потребности нашего общества, очень хорошо строит отношения со спонсорами и с начальством. Но когда этот священник, следуя стихии всеобщего веселья, становится наконец самим собой, он снимает с себя подрясник, берет в руки гармошку и начинает вместе со своей матушкой горланить похабные песни. То есть священнослужитель предстает перед нами как ряженый, хотя на самом деле это каноничный, благодатный священник. Конечно, это не значит, что все духовенство у нас такое, хотя есть, безусловно, и такие священники. Но в сознании нашего общества священник предстает именно таким, и фильм Лунгина очень ярко это показывает, создает убедительный образ. Поэтому, когда я услышал, что Лунгин снял фильм, в котором церковная тема является доминирующей и дается в другом ракурсе, нельзя было этим не заинтересоваться.
Лично у меня фильм оставил глубокое, но в то же время очень двойственное впечатление. Очень сильно показана военная линия в самом начале картины. Мы видим, что любая война – это, прежде всего, стихия, в которой происходит испытание человека. И воюют не немецкие и советские солдаты, а конкретные люди, оказавшиеся в экстремальной ситуации. В этих условиях любой эпизод может определить всю человеческую судьбу, что и происходит с главным героем. И вот после военной сцены мы переносимся в семидесятые годы, где перед нами возникает полуразрушенный монастырь. Состояние развала и опустошенности в нем ярко подчеркнуто. Это наша страна, наша душа, в которой нет места вере в Бога. Но может ли быть в стране, пережившей страшную войну и годы гонений, благолепная Церковь, благолепная религиозность с блеском риз, колокольным звоном и запахом ладана? Главный герой фильма являет нам образ совсем другой Церкви.
Я член Синодальной комиссии по канонизации, и я очень устал от того, что в народе высшим типом святости зачастую считается юродство. В своеобразном “народном рейтинге” святых именно юродивые занимают первое место! Даже мученики, отдавшие жизнь за Христа, на этом фоне отходят на второй план. Однако юродство главного героя фильма, монаха Анатолия, не совсем обычное. Перед нами – кающийся грешник, который идет к Богу церковным путем, но не тем, которым, строя храмы и золотя купола, пытаются идти сегодня многие. Образ кающегося предстает перед нами на фоне реального развала, который происходит в стране, и на фоне других монахов, которые этой разрухи как бы не замечают. И ведь действительно, занимаясь сегодня церковной работой, многие из нас делают вид, будто не было церковного Апокалипсиса XX века. А главный герой, монах Анатолий, как раз олицетворяет другую духовную жизнь, убедительную для жителя России, страны, которая столько пережила.
Но роли оппонентов Анатолия – игумена и иеромонаха – выглядят провальными на фоне образа юродивого старца.
Почему же в “Свадьбе” у Лунгина получился жуткий и в то же время убедительный священник, а в “Острове” лучше всех смотрится юродивый монах Анатолий, и столь неприглядно показаны другие насельники обители? Главный герой постоянно эпатирует официальную Церковь, но у меня возникает вопрос: а что может предложить он сам? Иными словами, этот фильм очень легко может вызвать у зрителя ощущение, что некое индивидуальное, харизматическое христианство намного выше традиционной церковности. Безусловно, такой путь свойственен некоторым святым в разные времена, но предлагать его через кинематограф как единственный образец, достойный подражания – значит покушаться на устои. И я считаю, что это – очень опасный и искусительный ход режиссера. У нас и так слишком многие готовы бежать за первым попавшимся Грабовым только из-за того, что священник на приходе пьет водку. А большинство современных юродивых – это, к сожалению, не Анатолии, а Григории Распутины!
Набор ярких чудес
Протоиерей Александр Степанов, главный редактор радио Санкт-Петербургской митрополии "Град Петров":
После просмотра “Острова” у меня осталось ощущение китча. Что ожидают сейчас от Церкви люди, которые еще не пришли в нее и не живут церковной жизнью? Они ожидают ярких чудес, изгнания бесов и других знамений, целый набор которых мы и видим в фильме. Христос здесь как-то не подразумевается.
Не Его ищут в монастыре те, кто туда приезжает, и не Его открывает им старец Анатолий. Так же можно было бы приезжать к экстрасенсу. Меня как священника настораживает такой православный монастырь. В то же время мне показался интересным образ старца Анатолия. Он показан не благостным светящимся преподобным (пусть даже и юродствующим), а очень реальным, в чем-то страстным, внутренне не успокоенным, колючим человеком. И в то же время творит чудеса. Возможно ли такое?
Чтобы не возникло иллюзии
Священник Констанин Слепинин:
Главный герой фильма сострадает людям, которые приходят к нему, остро чувствует их горе и стремится помочь им своей молитвой. Но когда по этой молитве совершается чудо, он настаивает на том, чтобы исцелённые приступали к исповеди и Причастию. Это очень важный момент, который меня порадовал; Анатолий не “заменяет собой Христа”, а направляет страждущих ко Христу, к Евхаристии.
Большое упущение авторов фильма – то, что не показаны какие-то вехи духовного роста главного героя. Только что это был трясущийся от страха матрос, стреляющий в своего капитана, и буквально тут же мы видим человека незаурядных духовных дарований, чудотворца. У зрителя может возникнуть иллюзия, что такое превращение может произойти очень просто, как бы само по себе. А ведь этому должны были предшествовать годы тяжкого аскетического труда.
Для меня загадка, каким образом этот фильм будет восприниматься широкой аудиторией. Такое количество молитв, церковнославянских выражений, которое звучит с экрана – для нашего кинематографа неслыханно. Православному зрителю не составит труда понимать церковнославянскую речь, а вот человеку неподготовленному может быть очень трудно.
http://foma.ru/ostrov-pavla-lungina-glazami-svyashhennikov.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:01 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Остров
Во время войны моряк, схваченный немцами, струсил, вел себя некрасиво и сперва предал, а потом и застрелил собственного капитана. Фашисты оставили моряка умирать, но тот выжил — и, выхоженный в монастыре, сам стал монахом. Спустя четверть века отец Анатолий (Мамонов) продолжает казнить себя за совершенный грех. Он ссорится с настоятелем отцом Филаретом (Сухоруков), который слишком слабохарактерен, и с отцом Иовом (Дюжев) тоже — поскольку тот похож на комсомольского лидера. Среди простого же советского народа слывет, несмотря на изрядную эксцентричность, святым: то отговорит девушку делать аборт, то изгонит бесов, а то и поставит усердной молитвой на ноги инвалида.
То, что Павел Лунгин, всегда деливший поляну скорее с Астраханом, чем с кем-либо другим, взялся снимать про духовные искания, кажется задним числом вполне закономерным: мастер банальности, рано или поздно он должен был наткнуться на это самое общее из мест. Но поскольку Лунгин — человек европейской культуры, интеллигентный и все такое, на территории монастыря он заговорил шепотом: откровенного бесстыдства «Луна-парка», «Свадьбы» или «Бедных родственников» здесь нет или почти нет. Две-три сцены за гранью, впрочем, имеются: сеанс экзорцизма, эпизод с «костыликами» и, конечно, финал, где среди прочего артист Дюжев тащит на себе огромный крест. В остальном же «Остров» — неглубокая могила; напыщенная, но вялая работа с чисто формальными — а следовательно, китчевыми — операторскими красивостями (вода, небо, церковь, лодка) и откровенно слабым сценарием, построенным на допущениях и поддавках. Драматургические дыры призван замаскировать перформанс Мамонова в роли божьего человека: он все время что-то азартно бурчит, возит тележку с углем и часто крестится. Ну не знаю. Вообще, тот факт, что «Остров» выходит по всей стране с размахом «Меченосца», вызывает, признаться, гораздо больше тревоги, чем это унылое богоискательство само по себе.
Станислав Зельвенский, 15.11.2006
http://www.afisha.ru/movie/176942/review/153192/
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:01 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Остров
Фильм начинается в 1942-м, на российском Севере. Баржу с углем захватывают немцы. Капитан и матрос пытаются укрыться в угольной куче. Их оттуда вытаскивают. Матрос перепуган насмерть и громко скулит. Капитан исполнен холодного презрения. Нацистский офицер дает матросу в руки пистолет и на хорошем немецком предлагает купить себе жизнь ценой убийства капитана. Громко поколебавшись, матрос лихорадочно делает требуемое. Капитан падает за борт. Матроса оставляют в живых. Наутро его прибивает холодной волной к острову, на котором стоит православный монастырь. Матрос будет жить здесь под именем отца Анатолия, пытаясь отшельничеством и подвижничеством искупить свою вину и вымолить прощение у Господа.
Вымаливает буквально с первых кадров. Побитый жизнью мужичок в грязной бомжеватого вида шапке лежит на стылой земле и несколько десятков раз повторяет одну и ту же молитву. Это забойное начало настраивает зрителя на фальшивый лад: фильм совсем не будет настолько монотонно-богоискательским. В нем обнаружится довольно всякого интереса для зрителя, не отягощенного особым духовным знанием. В какой-то момент история отца Анатолия и вовсе скатывается к служебному роману, в которой представители трех разных подходов к делу сойдутся в почти немой корпоративной интриге. А на заднем плане повествования долго маячит, драконя публику, загадка: кто же такой этот отец Анатолий – святой или бес, спаситель или просто ловкий брехун, скрывающий под самоуничижением обыкновенную гордыню? Действительно ли он творит чудеса, или там – что-то другое?
Словом, «Остров» - совсем не такая однозначно религиозная песнь, какой кажется по анонсу, рецензиям и интервью участников проекта. Именно так ее и следует воспринимать – как интересно рассказанную житейскую историю, помещенную в необычное обрамление и поданную в экстремальных психофизических интонациях. Попытки поймать в этом высший смысл могут завести вас в духовные дебри, потому что тема искупления греха, которую Лунгин, конечно, тщился сделать главной, проработана далеко не безупречно. На своем исходе шершавая, как рашпиль, история борьбы за человеческую душу вдруг оборачивается латиноамериканским сериалом – и весь духоборческий фундамент, тщательно возводимый режиссером, разваливается на куски.
Но как кино «Остров» - очень хорошая вещь. Отлично рассказанное, вплоть до развязки лишенное фальши, оно мертвой хваткой держит зрителя за самое нутро. Удивительное во многом – например, в том, что Сухоруков и Дюжев, впервые в совместном проекте ни разу не взяли в руки пистолет. И главное - грандиозный Мамонов. Передать словами то, что он вытворяет, невозможно. Да и зачем? Это можно увидеть. Это нужно видеть.
Джон Сильвер
http://www.cinema.vrn.ru/reviews/ostrov.shtml
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:01 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Остров
Наказание – это и есть любовь.
Фома Аквинский
История человека от преступления к покаянию является основной темой русской классики, вариации на которую являются неким беспроигрышным и одновременно довольно рискованным ходом, который и совершает фильм Павла Лунгина «Остров». Он принимает ту ответственность перед традицией, которая устами Достоевского и Толстого задавалась вопросами о внутренних мотивах, приводящих человека к богу, о раскаянии за вину как основе всякой религии, об истинной вере, которая мало что общего имеет с соблюдение церковных ритуалов, и сполна оправдывает эти ожидания. Совершающий чудеса старец, юродивый, который «книг учёных не читал» и посылает на дощатом кораблике «прошение царю небесному», – вполне созвучен героям классической литературы.
Основную душевную проблему отца Анатолия следовало бы искать в его идентификации с агрессором: нацист некогда заставил его выполнить свою волю и застрелить капитала Тихона, так и сам отец Анатолий – усвоив этот сценарий – заставляет других людей подчиняться своей воле. Однажды, сам, оказавшись на месте объекта, отец Анатолий попадает в зависимость от этой краеугольной фантазии о наслаждении другого, делается его насладником. Как велико было то наслаждение нациста, как избыточно оказалось оно в глазах отца Анатолия, что оно по прошествии многих лет так сильно манит его, внушает ему такую зависть и отец Анатолий хочет получить хоть малую толику, подобие того наслаждения, которое имел немецкий офицер. И отныне он сам ставит себя на место господина, которому другие – лишённые субъективности – отданы в подчинение. Поэтому он вообще не задаётся вопросом о желании другого, а подчиняет и властвует, программируя молодую девушку на то, что, её «и так никто за муж не возьмёт, вон на роду написано», или принуждает вдову, тридцать лет ждавшей мужа, поверить в его выдуманные реконструкции и отправиться во Францию к своему якобы выжившему супругу: «Что смотришь – исполняй… Если мужа любишь – исполняй предначертанное», – приказывает он, как бы вторя фашистскому «Du ist!».
Тот же самый сценарий наслаждения мы видим в диалоге с молодой девушкой, намеревающейся сделать аборт. Отец Анатолий говорит, что сам совершил убийство, и одно это даёт ему право вершить её судьбу, является достаточным основанием для того, чтобы занимать место господина и внушать ей свою волю. Как и нацист из его прошлого, он стремится отнять у другого самую большую его ценность, ту ценность, которую для него самого составляла жизнь друга, для матери составляет её хромой сын, для страдающего ревматизмом – матрас и мягкие сапоги, – всякий раз верша свою волю безапелляционно и с полным небрежением по отношению к другому человеку. Другие люди для него суть только объекты наслаждения, которыми он может манипулировать, как заблагорассудится: или заставить продать всё имущество и отправить во Францию или травить угарным газом или разлучать ребёнка с матерью – он практикует разнообразные и всё более изощрённые способы утверждения своей абсолютной власти в попытке реконструировать сцену убийства Тихона, столь травматично-насыщенную для отца Анатолия. Место нациста, наслаждающегося господина – именно в зависти к нему пребывает отец Анатолий, проецируя эту зависть на неких воображаемых «завистников» – становится объектом его притязаний, именно борьбу за него он ведёт с другими людьми.
Чувство вины его происходит из зависти к господу богу, который в представлении отца Анатолия всегда выступает абсолютным господином, субъектом наивысшего наслаждения, – богом, дарующим смерть. Следовательно, вина необходима ему, потому что она поддерживает от распада его душевную структуру, он «носит её с собой, ни на минуту не отпуская» потому, что, только будучи греховен, он может быть признан богом. Только винясь в своих грехах, он может вновь занять пассивную позицию по отношению к наслаждению другого, которым в данном случае оказывается не нацистский офицер, а господь бог. Подобно отшельникам, собственную жизнь отец Анатолий жертвует богу, посвящает её обслуживанию наслаждения бога. Оставаться объектом его наслаждения – такова жизненная задача, которую реализует отец Анатолий.
Быть может, главным героем фильма, к которому обращены все реплики, имя которого произносится чаще всего, является сам господь бог. Бог, явленный в трёх ипостасях, трёх дискурсах, трёх представлениях: бог Филарета, бог Иова и бог Анатолия, – не даром все сцена молитв строится на противопоставлении трёх этих персонажей. Отец Иов задаётся вопросом о желании бога – почему он не принимает его жертву? – у его бога есть загадка, принципиально неразрешимая загадка его желания: бог волен принять одного и отторгнуть другого, руководствуясь одному ему известными принципами. Но какова божественная логика, почему господь избирал Авеля и отринул жертву Каина? – Именно вокруг вопрошания о желании бога, пути которого для отца Иова, как и для всякого невротика, остаются за семью печатями, и строится его собственный фантазм. Аналогичным образом ведёт себя и отец Филарет, который, идентифицируясь с отцом Анатолием, пытается узнать секрет истинной веры, следовать тем непонятным и двусмысленным знакам, которые даёт ему господь. «Пожар-то этот, думаю, знаком мне был, чтоб начал я подвижничество. Ты как считаешь?» – спрашивает он мнения отца Анатолия так, словно тот знает смысл произошедшего наверняка, осведомлён о желании бога. Как и отец Иов, Филарет стяжает знания (которое приписывает отцу Анатолию), он озабочен поиском бога, и на этом пути он претерпевает ряд изменений, открывает для себя нечто новое, а потому мы можем наблюдать динамику развития этого субъекта. Открыть что-то новое может только тот, кто сомневается. Поэтому развитие оказывается возможным для отца Филарета именно потому, что у него нет достаточной уверенности относительно желания господа бога, нет постоянной связи (ligio) с богом; он говорит о себе: «Смерти испугался, маловерный. Не готов, значит, я к встрече с господом нашим. Испугался без покаяния перед смертью остаться. Добродетели во мне мало, а грехов много». Его вера недостаточна, он не чувствует себя объектом восприятия господа, не готов к этой встрече, поэтому он так чуток ко всяким двусмысленным знакам, поиск его продолжается так интенсивно и приводит его к важным открытиям. Тогда как для отца Анатолия невозможны ни сомнение, ни поиск, ни приобретение нового знания, поскольку все его открытия уже состоялись; его душевная структура обладает целостностью, она неизменна и косна.
Отец Анатолий заявляет о себе как богоизбранном человеке, знающем волю господа. Бог Анатолия, напротив, не обладает тайной, его воля очевидна (поэтому отец Анатолий без доли сомнения может заключить «боженька добрый, он поможет»), его желание имеет одно толкование, и сам отец Анатолий позиционирует себя как носителя откровения, святого старца и знатока господского желания, что и даёт ему право так безоговорочно подчинять своей харизме других людей, и братьев и мирян. Душевная реального другого человека не имеет для него значения, поскольку он уверен – и вера его абсолютна, в отличие от иных братьев – окончательно убеждён в том, что только он избран богом, он отождествляет себя с Авелем, тогда как другим отводит роль «завистников», которые могли бы намазать ручку его двери сажей. Механизм проекции работает таким образом, что свою собственную зависть он приписывает другим людям и направляет на себя: это не я завидую, это мне завидуют, как Каин завидовал Авелю. Об этом свидетельствуют его реплики: «Если злословят вас за имя христово, дух божий почиет на вас», «блаженны вы, когда будут гнать и поносить вас и всячески неправедно злословить за имя мое». Иными словами, он представляет себя в образе оклеветанного, олжесвидетельствованного, изгнанного, претерпевающего мучения, а значит, являющегося носителем истинной веры, блаженного (т.е. испытывающего блаженство, и одновременно претерпевающего блажь, произвол другого). Но кто же может поносить и всячески неправедно злословить и производить эти гонения на отца Анатолия? – Только он сам. И наилучшим орудием этой травли является его собственная измышлённая вина, и отец Анатолия пользуется этой конструкцией наилучшим образом. Поддерживая представление о собственной греховности, претерпевая само-злословие и самогонения (проецируемые на неких завистников) отец Анатолий создаёт для себя идеальные, блаженные отношения богом, связь с которым никогда не прерывается, и от имени которого, следовательно, может говорить только он один.
На предложение отца Филарета постричь его в схиму, отец Анатолий отвечает: «жил земной жизнью, живот свой от правосудия спасал, а теперь от всего отречься?» Действительно, он не может отречься от своего комфортного мира, где его считают святым и где никто не сможет отнять у него ни его ритуалов навязчивости, ни засаленной фуфайки, ни утреннего променажа за мёрзлым углём, ни столь необходимого ему чувства вины, – всех тех атрибутов отшельника, которыми отец Анатолий сам себя в обилии наделил. Грех – это и наиболее удобное алиби за ту трусость перед жизнью и бессилие что-либо в ней изменить, с другой стороны, он, действительно, не может отказаться от своей dolce vita, единственно удобоваримого способа компенсировать свою психотическую структуру посредством бредового новообразования.
Дмитрий Ольшанский
http://www.cinema.vrn.ru/reviews/ostrov.shtml
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:02 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Крестовый подход
Павел Лунгин снял Петра Мамонова с новой стороны
В российский прокат выходит фильм Павла Лунгина "Остров". Прежние работы этого режиссера мобилизовывали сторонников и противников больше по рациональным резонам, новая же картина раскалывает публику на тех, кто верит, и тех, кто не верит в чудеса перерождения. Ведь "Остров" — про отшельника-целителя, про монастырь, про покаяние и изгнание бесов. Смотреть кино как кино, а не религиозный трактат предлагает все же АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Тогда не будет возникать вопрос: чего это вдруг Павел Лунгин, известный либерал, автор саги об олигархах, пустился в православное богоискательство и что он там забыл, а может быть, это хитрость такая — прикинуться духовно озабоченным? Но, с одной стороны, человеку свойственно меняться, и вовсе не обязательно это какое-то прозрение, озарение, вспышка, а просто нормальный процесс жизни: меняется время, меняемся мы. С другой стороны, Лунгину-режиссеру всего 16 лет, и многие изменились за это время гораздо больше, а его творческий путь, если снять с него налет мифов, скорее даже отличается последовательностью.
В 1990-м фильм дебютанта "Такси-блюз" получил приз в Канне за режиссуру и стал последней визитной карточкой перестройки. Успех открыл Павлу Лунгину дорогу во французскую киноиндустрию, хотя, заметим, все его "тамошние" фильмы сняты на российском материале и на русском языке, а те, что планировались на других языках, сняты не были: он чувствовал себя на этих проектах некомфортно. А в последнее время режиссер с имиджем вписанного во французский истеблишмент "парижанина" все больше ориентируется на российских продюсеров и аудиторию. В сущности, похожий путь проделал Андрей Кончаловский. В этом есть закономерность: в отличие от поляков, чехов и китайцев, наши соотечественники-кинематографисты, даже самые космополитичные из них, оказываются привязаны к России более глубокими корнями, чем им самим поначалу кажется.
"Такси-блюз" был знаковым произведением для погибающего СССР, под новым именем Россия входящего в мир другой, западной культуры. Он был очень русским и очень западным одновременно, поскольку снятая в нем перестроечная Москва дрейфовала в сторону мировых столиц, в сторону Нью-Йорка или Парижа. Одного из двух главных героев "Такси-блюза" сыграл актер, рок-исполнитель и один из главных персонажей музыкальной и художественной сцены 90-х Петр Мамонов.
С тех пор Петр Мамонов все реже появляется на сцене, покинув шоу-бизнес, он пришел в религию. Возможно, всякое возвращение в покинутую профессию болезненно для него, столь очевидна в этом фильме боль актера, удивительно соответствующая боли его персонажа. Он играет монаха заштатного советского монастыря, носящего в себе ужас убийцы. Его герой во время войны предал и убил человека и теперь искупает вину неистовой праведной жизнью в монастыре. В течение которой он каждый день молит о прощении то Бога, то свою жертву.
"Остров" — это и монастырь сам по себе, оторванное от мира убежище. Но монастырь, в котором обитает герой, к тому же настоящий остров в леденеющем Белом море. Туда не ходит ни поезд, ни корабль, хотя большие сухогрузы проплывают вдали с протяжными гудками. Сюда можно попасть только на лодке вместе с монахами, которые привозят сюда отчаявшихся людей, которые молят о помощи отца Анатолия, несчастного персонажа Петра Мамонова. Он живет не в ладу с собой и не в ладу с другими монахами, слишком земными, слишком советскими, которые несут с собой дух мирской суеты и интриг. Отшельник отец Анатолий то смеется над ними, то их жалеет и утрирует свое безумие, которое якобы дает ему чудодейственную целительную силу. Люди верят в его святость и принимают его чудеса, каждое из которых связано для них с тяжелым моральным испытанием. С таким же испытанием связано и его последнее чудо, когда Бог вызывает его самого на очную ставку с его прошлым — и дает прощение.
"Коллег" героя, ласкового игумена отца Филарета и вредного "завхоза" отца Иова, играют Виктор Сухоруков и Дмитрий Дюжев — артисты сильные, культовые, но удивительно мирские рядом с Петром Мамоновым, в чем можно увидеть даже человеческую точность режиссерского выбора. Сценарий написан молодым драматургом Дмитрием Соболевым. И опять же понятно, что привлекло здесь Павла Лунгина вне зависимости от спроса на тему: это парадоксальная история — где-то невероятная, где-то конспективно прописанная, порой на грани фола и китча, но пронизанная нервной энергией и игровой стихией, ведь юродивый тоже своего рода артист. Так что "Остров" — тот же "Такси-блюз" минус иллюзии перестройки плюс религия и молитва, "житие святого разбойника" как метафора нового времени. Только тот бескрайний мировой океан кипящих модных столиц, музыка мировых сфер, к которой прислушивались герои "Такси-блюза", сменился маленьким "Островом", окруженным со всех сторон ледяной водой, на котором один-единственный человек может заслужить себе право на спасение, точнее, на смерть без страха и суеты.
Газета "Коммерсантъ" №219 от 23.11.2006
http://www.kommersant.ru/doc/724062
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:02 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Остров
Великая Отечественная война. Баржу, на которой Анатолий (Тимофей Трибунцев) и его старший товарищ Тихон (Алексей Зеленский) перевозят уголь, захватывает немецкий сторожевой корабль. Вымаливая пощаду у немцев, Анатолий совершает предательство – расстреливает Тихона. Немцы оставляют труса на заминированной барже, но благодаря помощи монахов, проживающих в монастыре на острове, ему удается выжить… Проходят годы. Старца Анатолия (Пётр Мамонов) почитают за праведную жизнь и поистине чудесную помощь, которую он оказывает приехавшим сюда людям. Однако страшный грех, совершенный во время войны, не дает ему покоя. Чувствуя приближение своей кончины, Анатолий готовится к смерти и пока не знает, что скоро будет прощён…
Есть немалый соблазн в том, чтобы отнестись к новому произведению Павла Лунгина со скепсисом или даже – издевательски. По свидетельству очевидцев, на кинофестивале «Кинотавр» две трети зала покинуло сеанс, не досмотрев фильм и до середины, хотя в Венеции картину удостоили немалой чести, показав на закрытии МКФ. После социальной драмы «Луна-парк» /1992/, очень остро ставившей проблему ксенофобии и доморощенного фашизма, режиссёр-сценарист всё дальше и дальше углублялся в сомнительные дебри, демонстративно открещиваясь от понятий из серии «мораль», «чувство меры» или, допустим, «русская духовность». И не возникает ни малейшего желания гадать, чем именно руководствовался кинематографист: тягой к самовыражению, стремлением показать собственный талант, якобы не признающий никаких сдерживающих рамок, или же желанием учесть запросы Запада, где он пользуется, по-видимому, даже большим авторитетом, чем на Родине? Да и художественный вкус Лунгина от фильма к фильму портился с устрашающей скоростью и, казалось, неотвратимостью: от полных неудач спасал разве что высокий профессионализм. Вершиной пошлости и почти нескрываемого цинизма стали приснопамятные «Бедные родственники» /2005/, где и неплохой актёрский ансамбль не мог избавить от ощущения, что смотришь местечковый любительский спектакль самого дурного пошиба. И тут вдруг – «Остров»… Про монастырь и монахов. Про чудотворца и искупление греха. Звучит сомнительно, не правда ли? Да ещё и тот факт, что картина создавалась, вопреки обыкновению, без поддержки иностранных (французских) продюсеров.
Впрочем, лишний раз уверяешься в мысли, что предубеждение против чего бы то ни было крайне редко приносит пользу, чаще – заранее подготавливая к выводам, оказывающимся в конечном итоге ошибочными. Не без колебаний, преодолевая недоумение, поначалу всё-таки не улетучивающееся, погружаешься в экранную атмосферу и уже тем – признаёшь право режиссёра на затрагиваемую проблематику. Лунгин говорил в интервью, что сценарий дебютанта Дмитрия Соболева, выпускника вгиковской мастерской Юрия Арабова, его заинтересовал «прежде всего своей глубиной, духовностью и необычностью», что это – «история современного юродивого». Возможно, но здесь, на мой взгляд, главное всё же в другом. По всем формальным признакам «Остров» действительно повествует о духоборце, о религиозных подвижниках, и причём не просто религиозных, а православных, которые в последнее время всё чаще привлекаются отечественными кинематографистами, иногда удачно (как в «Живом» /2006/ Александра Велединского), но чаще – совершенно не к месту. Интрига сводится к тому, что Анатолий, совершивший грех предательства, чуть ли не помимо собственной воли оказывается спустя годы и десятилетия чудотворцем – и порой даже не открывается прихожанам, жаждущим избавления от душевных и физических недугов, уверяя, что всего лишь передаёт просьбы истинному целителю. Попутно раскрывается то обстоятельство, что ему в тайне завидует молодой монах Иов (необычен Дмитрий Дюжев), чью жертву также помогать людям, как он говорит, «Бог не принял». И, наконец, к эксцентричным поступкам послушника с подозрением относится отец Филарет (новое, вновь впечатляющее перевоплощение Виктора Сухорукова), лишь постепенно осознающий, что ни одна эскапада вовсе не являлась проявлением озорства старца, впавшего в детство. При этом Павлу Лунгину явно не хватает таланта для того, чтобы история сама собой и сразу перестала казаться частным случаем – инцидентом из бытования замкнутой монашеской общины, на деле опровергнув небезызвестную установку на то, что церковь, отделённая от государства (после 1942-го действие переносится на 34 года вперёд), тем самым была вычеркнута из жизни общества. До уровня таких мэтров, как Робер Брессон («Дневник сельского священника» /1951/), Луис Бунюэль («Назарин» /1959/, «Виридиана» /1961/, «Симеон-пустынник» /1965/) или Андрей Тарковский («Андрей Рублёв» /1969/), которые, заметим, порой весьма неоднозначно трактовали вопросы религии и веры, сорокасемилетнему режиссёру очень не близко. А перекличка с тоже сильным произведением «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» /2003/ Ким Ки-Дука, притом что название идентично его другому, внешне более перверсивному произведению (разумеется, с тем же названием /2000/) и притом что южнокорейский режиссёр ориентировался на буддистские, а не христианские традиции, выглядит и вовсе подражательной…
И тем не менее фильм, повторимся, равнодушным не оставляет. Было бы, конечно, лучше, если б предельно точно обозначенный социально-исторический контекст нёс дополнительную (помимо сугубо функциональной) смысловую нагрузку. Развязки, ознаменованной появлением Тихона, ставшего адмиралом и прибывшего в монастырь в надежде излечить дочь, с момента смерти мужа одержимую бесом, оказывается всё-таки недостаточно! Однако к «Острову» неожиданно точно подходят слова именно Тарковского о том, что в своём стремлении запечатлеть факты кинематографисту следует уподобиться «не только специалисту психологу, но и специалисту психиатру». Пётр Мамонов, снимающийся не так уж часто, а с самим режиссёром сотрудничавший в последний раз на его дебютной постановке «Такси-блюз» /1990/, становится убедительнее с каждой секундой своего существования на экране, доказывая, что никакое из деяний отца Анатолия не является причудой или даже поступком случайным, необдуманным. Именно та, постепенно возрастающая тщательность, с какой воспроизведены на экране явления, далеко не самые обыденные, но и, вопреки расхожим суевериям, вовсе не подпадающие под категорию мистических или сверхъестественных, – те, свидетелями которых становились в разные времена не только лишь приверженцы церкви, и заставляет отнестись к картине с уважением. Даже возникает подозрение, что авторы, режиссёр или сценарист, изучали вопрос специально, но в любом случае – в знании человеческой натуры, того, что актуально всегда, вне зависимости от исторических условий, им не откажешь.
© Евгений Нефёдов, 2006.11.23
http://www.world-art.ru/cinema/cinema.php?id=14940
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:02 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Дух и буква
«Остров» Павла Лунгина на московских экранах
Живет при монастыре на далеком участке суши, со всех сторон окруженном водой, отец Анатолий. То ли святой, то ли юродивый -- как его разберешь. Служит скорее по ведомству чертей -- истопником при котельной, а в свободное время куролесит и бедокурит -- то ручку дверную самому себе сажей изгваздает, а потом на завистников свалит, то головней в духовное лицо кидаться примется. К тому же, как жалуется на Анатолия настоятелю монастыря отцу Филарету его подчиненный, монах-завхоз Лука, «лица и рук не моет, на службу опаздывает, а тут явился в храм -- на одной ноге валенок, на другой носок -- и запел гнусным голосом». В общем, проказник, как называет его Филарет. Но с другой-то стороны -- именно к отцу Анатолию едут издалека нечастые (дело происходит в 1976 году) паломники, признающие за ним некую провидческую силу, именно отец Анатолий может и больного ребенка укрепить, и беременную дуреху на путь истинный наставить, оградив от смертного греха, и даже бесов выгнать. Даже и сам Анатолий толком не понимает, кто он есть такой -- «чуть святым не сделали, а какой я святой». Но каждый божий день, когда не видит и не слышит никто, исступленно молится за «упокой души раба невинно убиенного воина Тихона» -- не в состоянии простить себе грех военных времен и не надеясь особенно на высшее прощение. А когда пришло время помирать -- лег в заранее припасенный гроб. И умер.
К «Острову» с самого начала формировалось отношение несколько настороженное. После «Бедных родственников», предыдущей картины Павла Лунгина, где норма дурновкусия и прямолинейности была все-таки перевыполнена с малопонятным усердием, казалось, что обращение этого режиссера к духоподъемной истории монастырского житья-бытья не сулит ничего хорошего. Тем не менее фильм оказался по-настоящему значительным. Священников сыграли артисты неожиданные, те, кого очень сложно представить в рясе: роль Филарета исполнил Виктор Сухоруков, Луку сыграл Дмитрий Дюжев, самого же Анатолия «исполнил» (другого слова и не подобрать) Петр Николаевич Мамонов, сотворивший своего очередного Пушкина не из шоколада, а из ладана пополам с печной сажей, и сотворивший абсолютно блистательно. Все по делу, все уместны, все сдержанны даже во вполне комических (куда же без них) эпизодах. Возможно, сама тема не позволила никому выйти за рамки -- и монастырь, пусть даже в качестве декорации, оказался серьезным и внушительным сдерживающим фактором. «Остров» -- фильм строгий, сдержанный, а если и пафосный, то в меру. Экранное пространство сковывает некая если не вечная, но весьма продолжительная мерзлота, уместная и суровая, которая не дает картине растаять и растечься по экрану высокопарной пошлостью и прописными истинами. И даже очень рискованная сюжетная линия про одержимую девушку, которую отец привез в монастырь для встречи с Анатолием, не кажется карикатурной. Так что, несмотря на вполне внушительную продолжительность, «Остров» успевает закончиться задолго до того, как что-то в нем начнет раздражать и смущать по настоящему.
Станислав Ф. РОСТОЦКИЙ, 27.11.2006
http://www.vremya.ru/2006/218/10/166479.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 05.03.2016, 10:02 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| ОСТРОВ
PR-компанию нового фильма Павла Лунгина «Остров» с самого начала повели некорректно и неправильно. С рекламных планшетов потенциальному зрителю хитро ухмыляется Пётр Мамонов в лихо заломленной набок зимней шапке. В этом образе трудно что-то найти от великого православного старца, зато всплывают совершенно неуместные ассоциации с полярными героями какого-нибудь Джека Лондона. Впечатление добивает «голливудский слоган»: «Здесь вы столкнётесь с необъяснимым», подобающий скорее жанру фэнтези.
На самом деле, необъяснимых моментов в фильме практически нет. История о том, как человек, впавший во время Великой Отечественной в самые тяжкие грехи (предательства и убийства) удалился в Соловецкий монастырь и прославился как молитвенник и чудотворец, вполне вписывается в многовековой святоотеческий опыт. Чудеса, творимые отцом Анатолием (Пётр Мамонов) никак не могут сравниться с фокусами Дэвида Копперфильда или даже сомнительными исцелениями от пресловутой Ванги.
Создатели фильма меньше всего заботились об особых спецэффектах и красивых мизансценах в эпизодах приёма отцом Анатолием страждущих мирян. Когда старец играет роль беременной, обличая молодую женщину, пришедшую за благословением на аборт, он ведёт себя как классический юродивый. Исцеление мальчика с гниющим бедром подаётся в фильме как плод усердной молитвы. В итоге зрителя ненавязчиво подводят к мысли, что свой дар отец Анатолий стяжал непосильными трудами, тяжёлыми скорбями и многими лишениями. Правда, за пределами картины остаётся сам мучительный процесс превращения падшего грешника в светозарного праведника, и старец уже показан во всей своей славе. К нему стекается множество просителей, среди которых немало праздно любопытствующих (их герой Мамонова вычисляет моментально и даже не пускает к себе на порог).
Отношения отца Анатолия с остальными насельниками обители показаны пунктирно, но очень красочно. Хрестоматийные типажи лощёного подобострастного доносчика Иова (Дмитрий Дюжев) и излишне мягкого настоятеля монастыря отца Филарета (Виктор Сухоруков) убедительны, но, тем не менее, лишены фатальной заданности. Перегибы и того, и другого сглаживаются умелыми действиями старца – и в финале «Острова» мы видим совершенно других людей. Предсмертные наставления отца Анатолия обращены не только к ним, но и к каждому из нас: «Умирать не страшно. Страшно перед лицом Бога стоять. Живи просто – и не делай тяжёлых грехов».
Денис Ступников, 23.01.2008
http://www.russiandvd.com/store....8F17%7D
|
| |
| |
| Геннадий_Великанов | Дата: Суббота, 05.03.2016, 21:23 | Сообщение # 12 |
Группа: Друзья
Сообщений: 56
Статус: Offline
| Сначала хотел поделиться своими мыслями, но потом подумал, что много лучше меня это сделает профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии, архимандрит Ианнуарий (Ивлиев), которого я с гордостью могу назвать своим коллегой и учителем. От себя добавлю, что в личных беседах он высказывался об этом фильме в более категоричной форме, но и тот вариант, что был опубликован, в полной мере отражает суть проблемы.
Я не смог найти в интернете опубликованный текст, так что "вытянул" его из pdf, заранее прошу прощения за возможные ошибки.
Текст был опубликован в журнале "Вода Живая", первый номер за 2007-й год. Это официальное издание Санкт-Петербургской епархии Русской Православной Церкви
«Остров» Павла Лунгина – не проповедь, а очень талантливое художественное произведение. Талантлива режиссура, талантлива операторская работа и игра актеров. За исключением некоторых фальшивых вымученных сцен талантлив и сценарий. Петр Мамонов в роли кающегося грешника о. Анатолия, актеры Виктор Сухоруков и Дмитрий Дюжев, молодая актриса Виктория Исакова, играющая роль бесноватой девушки, – все они замечательны.
Трудно со стороны сказать, в чем состоит замысел фильма. Или это некая идея, которая ищет своего воплощения в конкретной, художественно преображенной реальности, прообразом для которой мог послужить известный старец Николай, подвизавшийся на острове посреди Псковского озера. Или, наоборот, это конкретный реальный случай из жизни, возвышенный до некоего символа. Но так или иначе, без идеального момента здесь не обошлось. Это фильм символ, или фильм-идея.
Реальность же взята необычная для кинематографа. Религиозная психология редко находит себе выражение на экране. Мне довелось видеть только один фильм, тематически отдаленно напоминающий «Остров». Это старая французская экранизация романа Жоржа Бернаноса «Исповедь молодого священника».
Сюжетная схема нашего фильма проста. Грешник преступник добровольно налагает на себя наказание и достигает прощения и просветления. Это чем-то напоминает «Преступление и наказание» Достоевского. Но есть и принципиальное отличие. У Достоевского преступник испытывает муки угрызения совести, приходит к покаянию, через покаяние – к прощению и духовному просветлению, но при этом сознательно не избегает человеческого наказания за свое преступление.
В фильме «Остров» преступник тоже испытывает угрызения совести, пребывает всю жизнь в мучительном раскаянии о содеянном, сам себя наказывает. К покаянию же и прощению приходит не сам, но силой чудесного стечения обстоятельств, когда жить остается всего лишь несколько дней. Он умирает в просветлении, но при этом смерть позволяет ему избежать мирского суда и наказания.
Мы не знаем, как сложилась жизнь героя в течение 30 лет между преступлением и его последними днями, о которых и повествует фильм. Как он пришел в Церковь, как и когда решил стать монахом, – об этом не рассказывается. Он не проходит собственно покаяния, которое в принципе должно предшествовать обращению или даже совпадать с ним. Плодов покаяния, вводящего в Царствие Божие, мы не наблюдаем: герой фильма и в своем христианстве страдает неискупленностью, его почти до самой смерти гнетет грех и мучает нечистая совесть. Он пребывает во власти греха, о чем и свидетельствует его нечистая совесть. Для него как бы бездействен Крест Христов, для него как бы нет ни прощения, ни света жизни в Духе. Для него как бы «Христос напрасно умер!» (Гал. 2, 21). Но несмотря на это чувство неискупленности и отверженности, Бог производит через него всякого рода чудеса, так что он становится «местом паломничества» разного рода больных и, вероятно, кликуш. Черезгрешника Бог являет Свою силу. Так сказать, «сила в немощи совершается» (2 Кор. 12, 9). Но грешник не может похвалиться, как Апостол Павел, своею немощью. Он только страдает в ней и скрывает ее за искусственной маской юродства. Он не хвалится немощью, и Христом не хвалится. И начинаешь сомневаться, христианин ли он вообще. Ведь без конца произносимые псалмы и молитвы сами по себе еще не гарантируют ни смерти для мира с его состоянием унылого рабства греху, ни жизни для Бога с его радостной свободой во Христе. Уместно вспомнить при этом о юмористических, но тем не менее весьма глубоких и поучительных беседах старца Варсонофия из «Трех разговоров» Владимира Соловьева и о не менее поучительном рассказе о двух нитрийских отшельниках из того же произведения.
Герой фильма какими-то путями приходит к монашеству, почти отшельничеству. Монашество как наложенная на себя епитимия? Это нечто необычное с новозаветной точки зрения, хотя и обычное явление в истории Церкви. Сюжет фильма напомнил средневековую легенду о житии страшного грешника, решившего удалиться на необитаемый остров, где в подвиге уединения он превратился в чумазое, заросшее шерстью существо. Но по воле Божией и по откровению именно это существо было избрано сосудом благодати и даже папой Римским, отличившимся впоследствии своими великими чудотворениями. Этот сюжет в совсем уже фантастической форме изящно отражен в романе Томаса Манна «Избранник».
Да, такое бывало и бывает. Но какой это странный поворот Новозаветной Вести! Человек всю жизнь прожил не во Христе, а в своем грехе. Свет прозрения, благодарное чувство прощения ему почти до самой смерти чужды. Прощения он ищет не через Христово Искупление, но через самоискупление, через своего рода «флагеллантство», самоистязание. Эта мысль не новая, но гордая и греховная. Хотя, может быть, таким и был замысел фильма: показать всю безуспешность этого «самоискупления», этой духовной слепоты, держащей человека во мраке, несмотря на знаки Божией милости (чудеса!). Недаром один из героев фильма говорит «старцу», что он одержим гордыней.
С точки зрения экклезиологической фильм, конечно, отражает современную церковную реальность, в которой языческий элемент давно нашел себе едва ли не законное место. Но сознавали ли это создатели фильма? В официальной, структурированной и проникнутой уставным «литургизмом» Церкви ищущие люди не находят явных признаков харизматичности. Поэтому они устремляются в маргинально-харизматическую область чудесного, к «святым местам», «святым старцам», а то и в околохристианские секты или к колдунам-экстрасенсам. Получая исцеления, персонажи фильма вовсе не приходят к евангельской вере, ко Христу. Это даже подчеркивается в фильме символикой отказа исцеленных от Причастия. (Как будто само по себе причащение может магически просветить человека). Они со всех сторон устремляются не ко Христу, а к «старцу» точно так же, как тысячелетиями к подобным целителям устремлялись страждущие всего языческого мира, будь то в Древней Греции или в Тибете. О них нельзя даже сказать те слова, которые обратил к свидетелям чуда Иисус Христос: «Вы ищете Меня… потому, что ели хлеб и насытились» (Ин 6, 26). Нет, не вера во Христа вела их к целителю-чудотворцу, и без веры, получив исцеление, они уходили от него.
Я сказал бы, что фильм «Остров» – не о христианстве на Руси, но о прискорбной скудости такового, это фильм о мраке, а не о просветлении. Хотя как мной уже было сказано, какую цель преследовали авторы, без их комментариев остается неизвестным. И остается даже непонятным, скорбели они об этой скудости и мраке, или, напротив, принимали их за богатство и свет. Для меня это вопрос открытый.
|
| |
| |
|
