Второе и третье места заняли фильмы китайского режиссера Цзя Чжанкэ (Jia Zhang-ke) «Платформа» и «Натюрморт». В список вошли также картины Аньес Варда, Педро Кошты, Ингмара Бергмана, Жан-Люка Годара, Педро Альмодовара, Гаса Ван Сента, Дэвида Линча. Россию представляют два фильма Александра Сокурова.

1. Синдромы и столетие/Syndromes and a Century (Апичатпонг Веерасетакул /Apichatpong Weerasethakul, Таиланд).
2. Платформа/Platform (Цзя Чжанкэ/Jia Zhang-ke, Гонконг/Китай/Япония/Франция)
3. Натюрморт/Still Life (Цзя Чжанкэ /Jia Zhang-ke, Китай).
4. Хорошая работа/Beau travail (Клер Дени/Claire Denis, Франция).
5. Любовное настроение/In the Mood for Love (Вонг Кар-вай/Wong Kar-wai, Гонконг),
6. Тропическая болезнь/Tropical Malady (Апичатпонг Веерасетакул /Apichatpong Weerasethakul, Таиланд/Франция/Германия/Италия).
7. Смерть господина Лазареску/The Death of Mr. Lazarescu (Кристи Пуи/Cristi Puiu, Румыния); Гармонии Веркмейстера/Werckmeister harmoniak (Бела Тарр/Béla Tarr, Венгрия).
8. Хвала любви/Éloge de l'amour (Жан-Люк Годар, Швейцария/Франция).
9. 4 месяца, 3 недели, 2 дня/4 Months, 3 Weeks, 2 Days (Кристьян Мунджу/Cristian Mungiu, Румыния).
10. Безмолвный свет/Silent Light (Карлос Рейгадас/Carlos Reygadas, Мексика, Франция, Нидерланды).
11. Русский ковчег/Russian Ark (Александр Сокуров, Россия/Германия).
12. Новый свет/The New World (Терренс Малик/Terrence Malick, США.)
13. Благословенно Ваш/Blissfully Yours (Апичатпонг Веерасетакул/Apichatpong Weerasethakul, Франция/Таиланд).
14. Сын/Le Fils (Жан-Пьер и Люк Дарденны/Jean-Pierre Dardenne, Luc Dardenne, Бельгия/Франция).
15. Молодость на марше/Colossal Youth (Педро Кошта/Pedro Costa, Португалия/Франция/Швейцария).
16. Собиратели и собирательницы/Les Glaneurs et la glaneuse (Аньес Варда/Agnès Varda, Франция); В комнате Ванды/In Vanda's Room (Педро Кошта/Pedro Costa, Португалия/Франция/Германия/Швейцария); Песни со второго этажа/Songs from the Second Floor (Рой Андерссон/Roy Andersson, Швеция/Дания/Норвегия).
17. Скрытое/Caché (Михаэль Ханеке/Michael Haneke, Франция/Австрия/Германия/Италия); История насилия/A History of Violence (Дэвид Кроненберг/David Cronenberg); Малхолланд Драйв/Mulholland Drive (Дэвид Линч, США/Франция); Три времени/Three Times (Хоу Сяо-Сянь/Hou Hsiao-hsien, Тайвань).
18. Короли и королева/Rois et reine (Арно Деплешен/Arnaud Desplechin, Франция).
19. Слон/Elephant (Гас Ван Сэнт/Gus Van Sant, США)
20. Поговори с ней/Talk to Her (Педро Алмодовар, Испания).
21. Нас унесет ветер/The Wind Will Carry Us (Аббас Киаростами/Abbas Kiarostami, Иран/Франция); Один и два/Yi Yi (A One and a Two) (Эдвард Янг/Edward Yang, Тайвань/Япония).
22. Лабиринт Фавна/Pan's Labyrinth (Гильермо дель Торо/Guillermo del Toro, Испания).
23. Дитя/L'Enfant (Жан-Пьер и Люк Дарденн/Jean-Pierre Dardenne, Luc Dardenne, Бельгия/Франция); Сердце мира/The Heart of the World (Гай Мэддин/Guy Maddin, Канада); Не хочу спать одна/I Don't Want to Sleep Alone (Цай Минлян/Tsai Ming-liang, Тайвань/Франция/Австрия); Звезда, до смерти покрытая блестками/Star Spangled to Death (Кен Джэкобс/Ken Jacobs, США)
24. Мир/The World (Цзя Чжанкэ/Jia Zhang-ke, Китай/Япония/Франция).
25. Кафе Люмьер/Café Lumière (Хоу Сяо-сянь/Hou Hsiao-hsien, Япония); Женщина без головы/The Headless Woman (Лукреция Мартель/Lucrecia Martel, Аргентина/Испания/Франция/Италия); Чужеродный/L'Intrus (Клер Дени/Claire Denis, Франция); Миленниум Мамбо/Millennium Mambo (Хоу Сяо-сянь/Hou Hsiao-hsien, Тайвань/Франция); Мой Виннипег/My Winnipeg (Гай Мэддин/Guy Maddin, Канада); Сарабанда/Saraband (Ингмар Бергман, Швеция); Унесенные призраками/Spirited Away (Хаяо Миядзаки/Hiyao Miyazaki, Япония); Меня здесь нет/I'm Not There (Тодд Хейнс/Todd Haynes, США)
26. Джерри/Gerry (Гас Ван Сэнт/Gus Van Sant, США).
27. Отчуждение/Distant (Нури Бильге Джейлан/Nuri Bilge Ceylan, Турция); Догвиль/Dogville (Ларс фон Триер, Дания/Швеция/Британия/Франция/Германия); Семейка Тенненбаумов/The Royal Tenenbaums (Уэс Андерсон/Wes Anderson, США);
28. Александра (Александр Сокуров, Россия/Франция); Демон-любовник/Demonlover (Оливье Ассаяс/Olivier Assayas, Франция).
29. Атанарджуат, быстрый бегун/Atanarjuat, The Fast Runner (Захариас Кунук/Zacharias Kunuk, Канада); Прощай, отель «Дракон»/Goodbye, Dragon Inn (Цай Минлянь/Tsai Ming-liang, Тайвань).
30. Тоска/Longing (Валешка Гризебах/Valeska Grisebach, Германия); Тайное сияние/Secret Sunshine (Ли Чан Дон/Lee Chang-dong, Южная Корея); Уходи и приходи/Vai e Vem (Жоао Сезар Монтейро/João César Monteiro, Португалия); Вдали от рая/Far From Heaven (Тодд Хейнс/Todd Haynes, США/Франция).

24 ноября 2009
http://kinote.info/article....iletiya

О фильме «СИНДРОМЫ И СТОЛЕТИЕ» посетители разных сайтов

***

К его кино и не подберешь определения: медитативное, магическое, поэтическое, даже экологическое – слов будет недостаточно. Его фильмы требуют совершенно особого сосредоточения на себе, иного ритма смотрения, чем обычно. Формально "Синдромы и век" – про житье-бытье обычного госпиталя где-то на городской окраине. Однако линейный сюжет там отсутствует вовсе. То есть Верасетакул сначала ловко выводит зрителя на обманчиво прямой путь, а потом ловко разрушает все привычные представления об истории в фильме как таковой. И тут важнее всего – не о чем, а как снята картина. Эта стилистика чем-то напоминает манеру письма французского основателя "нового романа" Алена Роб-Грийе – когда одно и то же событие, одна и та же сцена повторяется вновь и вновь, каждый раз и малозаметными, но изящными и важными отличиями. Изощренный, медленный, усложненный ритм в полной мере присущ и "Синдромам"; по причудливым сюжетным спиралям кружат столь же странные образы людей и предметов, создается ощущение путешествия в многомерном, не всегда логичном пространстве. А результатом, помимо всего прочего, является ощущение настоящего просветления: лично я как зритель из этого фильма (именно "из", а не "с") вышел с несколько измененным – в лучшую сторону – сознанием.

http://film-free.blogspot.com/2010/09/sang-sattawat.html

***

Этот фильм Апитчатпонга Вирасетакуна (оказывается, по свидетельству самого режиссёра, так правильно пишется его фамилия) вызывает самые противоречивые эмоции и оценки. Причина этого, на мой взгляд, заключается в переориентации режиссёрских акцентов с самого себя на зрителя. Режиссёр выплетает ткань киноповестования нарочито с пробелами, которые предназначены для активизации зрительского воображения и опыта и для выстраивания диалога на основе этой работы.

Кроме этого, примечательно, что, в отличие от сложившихся постмодернистских тенденций съёмки фильмов, насыщенных различного рода цитатами, Апичатпонг снимает фильмы так, как будто до него ничего не снимали: вещный мир "Синдромов и столетия" предстаёт перед нами в своей первозданной, адамовой чистоте - и это несмотря на прямое указание режиссёра на временные рамки киноповествования.

Подытоживая, хочется отметить, что перечисленные особенности этого фильма корнями уходят в литературу (вспомним, например, пропущенные строфы в "Онегине", оставленные для заполнения воображением читателя; вспомним и т.н. "конкретную поэзию", выхватывающую предметы из действительности и, тем самым, возвращающую им их первозданные, внеконтекстные смыслы - примеры рассыпаны по всей мировой литературе); из этого вытекает ещё одна его особенность - синкретичность, которая, наряду с остальными, делает фильм своеобразным выходом для попавшего в тупик неразвлекательного кинематографа.

Елизавета
http://www.afisha.ru/movie/199685/reviews/

***

Апичатпонг Вирасетакул — выходец еще из одной экзотической страны, снявший все четыре своих полнометражных фильма в нулевые. Современное фестивальное кино уже очень сложно представить без этого имени, что подтверждает конец нынешнего года: австрийский музей кино издал обширную книгу, посвященную Джо (кличка режиссера куда проще его труднопроизносимого имени), его персональная выставка перемещается по крупным музеям Мюнхена, Лондона и Парижа, а его «Синдромы и столетие» критики и кураторы фестиваля в Торонто назвали лучшим фильмом десятилетия (не забыв включить в список и две другие его картины). «Синдромы» построены по излюбленной режиссером двухчастной структуре. Фильм начинается с собеседования молодого человека в небольшой сельской клинике, а затем словно блуждает по рассказам разных героев, появляющихся в кадре. Затем он заканчивается и начинается заново — снова собеседование, тот же молодой человек, но действие происходит уже в другой больнице — стерильной и современной. «Синдромы» принято интерпретировать как картину о памяти, поскольку сам режиссер посвящает фильм своим родителям-врачам и их знакомству. Повествование Вирасетакула лучше всего характеризуется словом «узор», который он плетет, не оглядываясь на общепринятые представления о построении нарратива. Иногда его называют азиатским Линчем, но он, конечно, куда мягче и спокойнее. И, конечно, одно удовольствие находить мелкие переклички и мостики между двумя, казалось бы, сюжетно не связанными частями. — Б.Н.

http://www.openspace.ru/cinema/events/details/15194/page3/

Знакомство с этим фильмом началось с непонимания. С загадочного названия — «Синдромы и столетие». На протяжении всего просмотра ничего с ситуацией непонимания не изменилось, поэтому мне пришлось искать «ключ», чтобы взломать код, который режиссёр, с не менее трудной для европейского восприятия именем и фамилией — Апитчатпон Вирасетакун, поставил на фильм.

В итоге, как это часто и бывает, всё стало просто. Единственное, что надо зрителю — посмотреть на картину как на сон, как на сновидение, где нет начала и конца, где могут быть восхитительно захватывающие пейзажи и непонятные диалоги между людьми, где непонятно как возникающие дежавю соседствует с, простите, смущением мужчины от эрекции. Но даже это воспринимается как абсолютно закономерная и уместная вещь, потому что это сон. В связи с чем мне показалось, что данная работа: совершенно чистый, как стекло, фильм, к которому с какой-либо меркой подойти трудно. Поэтому я просто назову его добрым, без начала и без конца, не похожим на игровой. Создаётся впечатление, что режиссёр любуется человеком, его уединенностью с природой, и что нет никакой потаённой цели.

Из-за такого ощущения мне пришлось самой додумать, найти то, что мне, вероятно, привиделось, что я сама бы привнесла в этот фильм. Первое, что бросается в глаза, так это совершенно чёткая этнографическая окрашенность фильма, заключающаяся в рассуждения о прошлых, настоящих и будущих жизнях, во всех этих буддистских монахах и азиатской смиренности, а также в чакрах, которые запросто соседствуют с медициной.

Судя по фильмографии, Вирасетакуна изначально интересовали вопросы реинкарнации и сансары, жернова которой и не думают останавливаться, а также всем неземным (фильмы «Дядюшка Бунми, который помнит свои прошлые жизни» (2010), «Призраки Набуа» (2009), Неопознанный полуденный объект (2000)).

Такое ощущение, что в фильме нет места для жизни в настоящем времени, потому что режиссёр показывает нам либо вечные пейзажи, либо людей, рассуждающих о прошлых жизнях. То есть в этой жизни, интересной именно тем, что она здесь и сейчас, есть место только планам и дискуссиям о чём-то несбыточном.

Отдельным пластом лежит сопоставление современной жизни и архаичной. Сцены дежавю именно на этом и построены, они сняты в разных обстановках. Сначала в старой, а потом в современной, но это ничего не меняет. Возможно, автор этим хотел сказать, что на самом деле ничего не меняется, кроме внешнего, а быть может, что смысл этих сцен в том, что все наши прошлые жизни и будущие ничем разительно не отличаются? Черт его знает, чего только во сне не примерещиться.

Отстраненность фильма и захватывает и отталкивает, а ореол этой отстраненности создаётся в том числе и благодаря какой-то космической музыке. В общем, всё здесь как-то странно и непонятно, наверное, стоит пересмотреть как-нибудь…

http://www.kinopoisk.ru/level/1/film/259444/

Самый удивительный, непонятный, неоднозначный, фантастический фильм из тех, которые я видела за … нет, не за последнее время, за очень долгое время.

Я даже не знаю, что, собственно о нём сказать. Это фильм сон. Только реальный сон. Такое, наверное, бывает, при медитации.

Великолепнейшая операторская работа. Каждый кадр – это полновесная, глубокая, многомерная картина. Здесь видна и узнаваема «техника» Вонга Кар-Вая.

Совершено гениальная задумка, воплощённая в жизнь, когда камера, чтобы показать и выделить предмет, идёт не вдоль него, а медленно движется по кругу. Достигается эффект полного присутствия, и ощущения движения – предмет вращается в одну сторону, фон на котором он стоит в другую, а зритель ещё в какую-то третью, ХЗ какую. И нереальность и в тоже время глубину увеличивают контрастные переходы – то это старинная белоснежная статуя, то чёрный современный бюст. Плюс ещё какая-то совершенно медитативная музыка. На меня это имело эффект маятника при гипнозе. Я просто чувствовала, что меня, как воронкой затягивает туда, внутрь и распыляет по всему кадру.

Просто удивительное, с ног сбивающее построение фильма. Сказать о чём он? Да, не о чём! И в тоже время обо всём. Жизнь, как многомерное пространство, как цепь случайных событий, связанных общей нитью, как череда параллельных миров с эффектами "дежавю".

Госпиталь, военные врачи, и в тоже время работа с чакрами, зубной врач, который мечтает быть певцом и записывает свои песни на дисках, молодой буддистский монах, который мечтал стать дисжеем, буддистский монах в возрасте, который в детстве ломал курам лапы, и потом всю свою жизнь молится за них, а они снятся ему во сне и требуют возмездия. Больничные коридоры … этого чистого нереального цвета. По ним ходят врачи, пациенты, и так же совершенно органично смотрелись бы люди в скафандрах и просто инопланетные человечки. Это реальность на грани сна, или сон на грани реальности. И в этой реальности и в этом сне возможно всё.

Актёры не похожи на актёров, кажется, что это просто случайные люди. Поэтому фильм, не похож на фильм в прямом смысле этого слова. Кажется, что ты просто присутствуешь там и наблюдаешь за жизнью изнутри. Вонг Кар Вай использовал этот метод в фильме "Мои черничные ночи", когда пригласил на одну из главных ролей непрофессиональную актрису. Не удивлюсь, что здесь вообще не было профессиональных актёров, настолько органично они выглядели, как люди, которые могли бы жить рядом с тобой по соседству, если бы мы жили в Тайланде.

Невероятно захватывает и увлекает красота картинок этого фильма. За исключением, когда сверлят зубы (я всё же при этом отворачивалась, поэтому в тот момент ничего не видела), каждый кадр может служить картиной. Необыкновенной красоты и глубины природа, идеальные по цвету, свету и композиции все предметы, будь то, лес и озеро, врачебный кабинет или даже обыкновенная стройка. И даже подсобный или подвальный этаж в финале с какими-то вытяжками на потолке, превращается во что-то нереальное, фантастическое, живое и дышащее, как совершенно отдельный пульсирующий организм.

Потрясающий звукорежиссёр. В этом фильме не одного случайного звука, всё выверено и продумано, всё играет на общую линию и общую концепцию. Великолепнейшая музыка, с какими-то доселе незнакомыми нотками, как будто из другого мира, из другой жизни.

Это фильм без начала и без конца, кружащий в своём концентрированном и увлекающем ритме по спирали. Ощущение у меня после его просмотра - лёгкость и невесомость и как-то ... хорошо вообщем.

Резюме: потрясающий, удивительный, почти сказочный фильм, который хочется смотреть и в который хочется погружаться.

http://www.nice-gorod.com/phpBB2....2e1f1e7

Фильм тайского режиссера Апхичатпхонга Вирасетакуна «Синдромы и век» во Фрибуре озадачил многих. Слишком уж он выламывался из конкурсного контекста, слишком был не похож на добротные фильмы основного потока, на внятное повествовательное кино. Не только обычные зрители, но и коллеги из жюри ФИПРЕССИ затруднялись его трактовать (а значит, не понимали, как к нему относиться). На одном из фестивальных приемов ко мне подошли две милые девушки-волонтерши, попросили растолковать (в двух словах), что же, собственно, им показали. Дело было в музее авангардиста Жана Тэнгли, самого известного из уроженцев Фрибура. Натужно жужжали моторы, скрежетали ржавыми железками его гротесковые «скульптуры». Движущиеся объекты, собранные из металлолома, звериных черепов, неликвидов «общества потребления» (рядом с плюшевым зайцем вращался на штыре расписанный «под Хохлому» самовар). По структуре — нечто среднее между каруселью и католическим алтарем. «Взгляните, — сказал я девушкам, — скульптурам предписана статика, а у Тэнгли они движутся. В том-то и чудо, трюк, парадокс! Принцип работы: эстафета импульсов, взаимодействие — по цепочке. Логика картины основана на сходной идее».

Как и предыдущие работы Вирасетакуна, фильм «Синдромы и век» собран из двух разнородных частей. При желании их можно обозначить «именами существительными», извлеченными из названия. Найдется применение также союзу «и» — для разметки смысловых полей эпилога.

Первый кусок — эстафета завязок нескольких параллельных историй. Временные координаты размыты (возможно, конец 80-х). Провинциальный госпиталь. Выпускник медицинского факультета, только что отслуживший в армии, устраивается на работу. Балагурит, проходя собеседование у женщины-главврача. Застенчивый больничный охранник не сводит с начальницы преданных глаз. Доктор-прелестница спешит на свидание с огламуренным крепышом (мужчиной из своей социальной страты). Врач-стоматолог очарован буддийским монахом. Убеждает статного пациента, что разглядел в нем «реинкарнацию покойного младшего брата». Фестивальная публика воспринимала этот сюжетный сегмент как светлое, ненапряжное кино о миражах «романтики», о парадоксах влюбленности и реагировала на диалоги героев добродушным раскатистым смехом. Действие обрывается на полуслове. Рабочий день завершился, больница безлюдна. Вслед за буддийским послушником стоматолог входит в некую темную комнату (эпизод как будто бы движется к своему разрешению: к эротической сцене). Оба пропадают внезапно, растворяются в неизвестности. В небытии?

Датировка второй половины картины определеннее — наши дни. Госпиталь модернизирован в соответствии с новейшими стандартами. Мелькают знакомые лица (актеры из первого «акта»), звучат фрагменты диалогов, уже произносившихся прежде. Но характеры и слова вплетаются в совершенно иной контекст, включаются в новые взаимосвязи. Неполнота «узнавания» будоражит ум, рождает ощущение дискомфорта (будто сам оказался внутри сновидения-трансформера, законы которого тебе непонятны и неподвластны). Романтическая картина мутирует в беззаконный гибрид — нечто среднее между производственной и мистической драмой. Первостепенным героем становится само пространство госпиталя: кабинеты, коридоры, рекреации, переходы между корпусами, подсобки, бойлерные. Нутро больницы представлено как живой организм, который имеет собственный — непостижимый — норов (ближайший аналог — «утроба-западня» школьного здания из «Слона» Гаса Ван Сента).

Завершает фильм внефабульный ход: «иллюзия» из арсенала видеоарта. В одну из подсобок больницы втекает туман (или дым), заполняет собой комнату, нивелирует очертания предметов. В поле зрения лишь черный зев вытяжной трубы, который вместе с белесыми клубами засасывает анонимного наблюдателя, втягивает в себя окрестное пространство. Монтажная склейка — значимый переход — прыжок из магического в профанное измерение. Жизнь за пределами интерьера течет своим чередом — монахи забавляются с детворой, сжигает калории группа любителей фитнеса.

В свое время Апхичатпхонг говорил мне, что к работе над фильмом его подвигло желание перенести на экран рассказы родителей, врачей, распределенных в 70-е годы в госпиталь где-то на севере Таиланда. Действительно, в первой части картины внимание фокусируется преимущественно на женском персонаже. Во второй — на мужском (новичок, демобилизовавшийся из армии). Но во время разработки проекта задумка претерпела серьезные трансформации — сюжетные, структурные, временные. Бытовая история о знакомстве двух молодых врачей превратилась в конечном итоге в повествование о «реинкарнации замысла». Вирасетакун привнес в картину комплекс буддийских идей — об иллюзорности существования (и его отражений в искусстве), о мнимости власти жанровых предписаний и норм. Он находит в логике реинкарнации ключ к сюжетосложению, инвариант развития индивида, а значит, и фабулы (не банальное повторение пройденного, не буквальный сиквел того, что исчерпано, завершено). Он нанизывает четки житейских микросюжетов на гибкую нить изощренной буддийской схоластики.

Готов согласиться: Апхичатпхонг перемудрил с концептом. И все же уверен, что всполохи кинематографической магии, живая, эвристическая спонтанность делают «Синдромы и век» весьма незаурядной картиной и с лихвой искупают огрехи его кино.

http://www.kinoart.ru/magazine/06-2007/repertoire/anash0706/

Рассуждать о моих впечатлениях могу сравнительно долго. Да, «Синдромы и столетие» смотрелись тяжело – не привык я, возможно, именно к такому созерцанию. Тем не менее, режиссёр меня этим своим фильмом вновь заинтересовал, подвиг на размышления, причём, не о том, кто это посмел и за какие заслуги отдать ему почётное первое место в одном из якобы многих опросов по итогам десятилетия, а исключительно о киносредствах, коими он передаёт нам столь простую идею, до которой можно так быстро дойти и которую можно также быстро перестать понимать.

Противопоставляя две фильмочасти, понимаешь, что многое в повторяющихся сценах, действительно, схоже и отличается только лишь углом зрения на происходящее и более конкретным рассмотрением чего-то. Однако же одновременно чувствуется и более природная жизнь в первой половине и более «пластмассовая» во второй. Технические достижения, конечно, продвинули человека, но не сделали его ближе к его подобному. Более того, эти самые человеки, несмотря на кажущуюся близость, стали друг от друга чуть дальше. Помните, как в первой «серии» влюблённый юноша и доктор-психолог-социолог рассуждают о любви? Разве не искренни они даже в признании друг другу в своих, увы, безответных чувствах? А как показаны нам взаимоотношения ранее опрашиваемого доктора-гематолога с его подругой? Не поверите, но их поцелуи мне оживили в памяти те лобызания-другдругопоедания из «Неуместного человека». А всё потому, что, как мне показалось, не чувства они выражали, а были, потому что не могли не быть, а, точнее, должны были произойти по уже сложившейся традиции, поскольку сопровождались они её упрашиваниями поехать куда-то и его вопросом, что это за фото в альбоме, оставшемся без ответа. И, заметьте, всё описанное происходит на фоне прилизанных, отстерилизованных белых стен, отдающих чрезмерной холодностью и полной безжизненностью, в которой смертельно больному человеку только и остаётся, что планировать оставшийся год своей жизни. Короче, полная труба … Та самая в конце фильма!