|
"ЛЕОПАРД" 1963
| |
| Валентина_Нежумира | Дата: Пятница, 25.07.2014, 12:52 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 483
Статус: Offline
| История прощания с эпохой, её особым укладом, традициями и идеалами. Мир аристократической гордости подходит к своему закату. На смену ему спешит более практичный и упорный в достижениях целей мир буржуазной деловитости. Но будучи «леопардом», эту смену ориентиров и поколений перенести непросто, что великолепно воплощает на экране выдающийся американский актёр Берт Ланкастер. Ну а величайший итальянский режиссёр кино и театра Лукино Висконти блистательно передаёт происходящий разрыв между старым и новым, ощущение мнимой жизни, уничтожаемой изнутри, и полные драматизма душевные переживания героев.
«ЛЕОПАРД» (итал. Il Gattopardo) 1963, Италия-Франция, 185 минут
– историческая киноэпопея по мотивам одноимённого романа князя Джузеппе Томази Ди Лампедуза
  
  
  
В мае 1860 года в Италии разгорается гражданская война между республиканцами и приверженцами правящей династии Бурбонов. Князь Фабрицио ди Салина, сицилийский феодал, образованный и мудрый аристократ-интеллектуал, с пониманием и пессимизмом относится к происходящим переменам. Поэтому, когда его молодой племянник Танкреди сначала вступает в ряды мятежников-гарибальдийцев, а затем становится офицером короля Савойского, дон Фабрицио не осуждает его. Сам князь Салина не хочет активно участвовать в политической борьбе. Он прекрасно осознает неизбежность происходящих больших перемен и чувствует, что его время «леопардов» и «львов» уходит. «Я принадлежу к уходящему классу, я свободен от иллюзий и не способен к самообману, говорит он. Мы леопарды, львы. Те, кто придет на смену, будут шакалишками, гиенами».
Съёмочная группа
Режиссёр: Лукино Висконти
Сценарий: Сузо Чекки д’Амико, Паскуале Феста Кампаниле, Энрико Медиоли, Массимо Франчоза, Лукино Висконти, Джузеппе Томази Ди Лампедуза
Продюсеры: Гоффредо Ломбардо, Пьетро Нотарианни
Оператор: Джузеппе Ротунно
Композиторы: Нино Рота, Джузеппе Верди, Винченцо Беллини
Художники: Марио Гарбулья, Пьеро Този, Лодомия Эрколани, Джорджо Пес
Монтаж: Марио Серандреи
В ролях
Берт Ланкастер – князь дон Фабрицио Салина
Клаудия Кардинале – Анджелика Седара / Донна Бастиана
Ален Делон – Танкреди Фальконери
Паоло Стопа – дон Калоджеро Седара
Рина Морелли – княгиня Мария Стелла Салина
Ромоло Вали – отец Пирроне
Марио Джиротти – граф Кавриаги
Пьер Клеманти – Франческо Паоло
Джулиано Джема – Гарибальди
Ида Галли – Каролина
Оттавия Пикколо – Катерина
Серж Реджани – дон Франческо Чиччо Тумео
Критика
«Если бы „Леопард“ состоял только из сорокапятиминутной сцены бала, где по зеркальной галерее палаццо Ганджи под музыку вальса Верди томно кружатся, сжимая друг друга в объятиях, Делон с Кардинале, фильм все равно хотелось бы смотреть без конца. Бал решен в красном, белом, зелёном – цветах гарибальдийского знамени; к ним примешивается извечная желтизна выжженной сицилийской земли» (Андрей Плахов, «Коммерсантъ»).
«По времени действия, масштабности и сюжету „Леопард“ вызывает в памяти столь же полнокровное воскрешение осыпающегося мира знати – „Унесённые ветром“. Однако „Леопард“ полон недоговорённостей и созерцательности, в то время как „Унесённые ветром“ динамичны и кипят страстями. <…> Много было написано по поводу не лишённой символизма панорамы запылённой и усталой семьи Салина, которые по прибытии в Доннафугату усаживаются в церкви и, кажется, превращаются в изваяния (или трупы), сливаясь со старинным барочным декором» (Кевин Томас, Los Angeles Times).
«Герой Ланкастера существует в особой плоскости, действует исходя из моральных догматов, которые его современники не в состоянии ни разделить, ни постигнуть. Несмотря на физическую бодрость, есть в нём что-то отжившее, что-то поминальное. Мы видим его родственников безмолвно восседающими на скамьях фамильной капеллы. Их неподвижные тела и замершие лица ещё покрыты белой дорожной пылью – ни дать ни взять надгробные изваяния, подобные божествам в своём безмолвном покое, безвозвратно ушедшие в прошлое» (Дэйв Кер, The New York Times).
«Подобно романам XIX века (вспоминается „Война и мир“), сочетавшим монументальный размах с насыщенностью деталями, фильм рисует крупные исторические события через призму того, как они переживаются отдельными индивидами… Музыка Нино Рота – словно симфония тех лет, которую вам не довелось слушать… Если бы в XIX веке снимали кино, то именно так оно бы и выглядело» (Ричард Дайер, Британский институт кино).
Интересные факты
Одну из ролей исполняет Марио Джиротти, ставший позднее известным под именем Теренс Хилл.
Первоначально на главную роль Висконти хотел пригласить Николая Черкасова, но тот не мог участвовать в фильме из-за болезни. Затем рассматривалась кандидатура Лоуренса Оливье, однако у него не нашлось свободного места в графике. В итоге студия, не посоветовавшись с режиссером, наняла Берта Ланкастера, что поначалу вызвало неудовольствие Висконти, но вскоре двум легендам удалось сработаться и даже стать друзьями.
Награды
Каннский кинофестиваль, 1963
Победитель: Золотая пальмовая ветвь (Лукино Висконти)
Давид Донателло, 1963
Победитель: Лучшее производство (Гоффредо Ломбардо)
Оскар, 1964
Номинация: Лучшая работа костюмера (цветные фильмы) (Пьеро Този)
Золотой глобус, 1964
Номинация: Самый многообещающий новичок среди мужчин (Ален Делон)
Итальянский синдикат киножурналистов, 1964
Победитель: Лучшая работа оператора (цветные фильмы) (Джузеппе Ротунно)
Победитель: Лучшая работа костюмера (Пьеро Този)
Победитель: Лучший художник (Mario Garbuglia)
Сан Джорди, 1964
Победитель: Лучший зарубежный фильм (Лукино Висконти)
Сан Джорди, 1991
Победитель: Специальный приз (Лукино Висконти)
Смотрите фильм
http://vk.com/video221964552_169472368
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 25.07.2014, 13:00 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| ЛЕОПАРД (Il Gattopardo)
Блистательно выписанная век спустя социально-политическая панорама объединения Италии эпохи Рисорджименто, углубленные психологические характеристики основных героев, образ вечно непокорной и свободолюбивой Сицилии как бы были созданы для визуального воплощения на экране. Осуществить это довелось художнику, которому, помимо ощущения современности как исторического процесса, свойствен был историзм мышления в чистом его виде, — Лукино Висконти.
Итог жизни сицилийского князя Фердинандо Салины совпал с историческим переломом — именно ему, гордому духом «леопарду» крови, выпало «посетить сей мир в его минуты роковые», — эпоха родовой аристократии сходит с исторической арены, с неизбежностью уступая место «шакалам и гиенам», нуворишам и парвеню от буржуазии самой свежей национальной выпечки. Князю Салине достает мужества с достоинством принять эту данность истории и породнить своего любимца племянника Танкреди не с влюбленной в него собственной дочерью, но с плебейкой Анджеликой, чья красота и стать выгодно обеспечены капиталами ее папеньки — из этих, из новых, — которого еще вчера в округе все звали Пепе-Дерьмо. Заглавный герой исторической эпопеи в блистательном исполнении американского актера Берта Ланкастера в завершающей фильм — часовой по протяженности — сцене прощального бала и высочайшее режиссерское мастерство как деталей, так и смысловой его доминанты возводят сюжет в степень классического обобщения.
Валерий Босенко
http://megabook.ru/article....%D0%BE)
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Воскресенье, 09.12.2018, 09:07 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| ЛЕОПАРД
Аристократическое, надменное, величественное кино, которое хочется сравнивать с ренессансными и барочными дворцами и замками, но никак не с другими фильмами: такое мог снимать только Лукино Висконти, потомок старинного рода, герцог, гей, коммунист. Он не имитирует жизнь сицилийской аристократии 60-х годов, времен победного шествия по Италии "краснорубашечников" Гарибальди, объединения Италии. Он проживает ее на экране заново. С великолепным презрением к терпению зрителей он длит сцены уличных боев гражданской войны или бала, кульминации фильма, едва ли не столько, сколько длятся они в реальности. Граф Салина (Берт Ланкастер) застегивает непослушную пуговицу столько же времени, сколько он делал бы это в жизни: зрителям остается или беситься от нетерпения, или смириться с чувством времени, которое утверждает Висконти. Можно сказать, что этот, как и многие другие фильмы Висконти, посвящен "гибели богов": капитуляции, добровольному или насильственному уходу старинной аристократии, не понимающей и не принимающей новые правила игры, навязанные денежными мешками, парламентскими демагогами, а то и красавцами-штурмовиками. В таком случае "Леопард" воспринимается как музейный раритет, прекрасная, но старомодная конструкция. Но можно пересмотреть "Леопарда" непредвзятым, свежим взглядом. И тогда окажется, что самое, казалось бы, пассеистское кино Висконти, по сути своей, кино политическое. Оно говорит об Италии да и обо всей реальности новейшего времени в гораздо большей степени, чем об Италии времен Гарибальди и короля Виктора-Эммануила. Салина — философ, стоик, вольнодумец. Он прекрасно знает, что времена неумолимо меняются и люди меняются вместе с ними, но сам не желает меняться, подстраиваясь под капризы эпохи. Он осаживает священника, который намекает, что неплохо бы покаяться за любовную связь с "грешницей", но по симпатии или по привычке постоянно держит его при себе. Он даже снабжает деньгами племянника Танкреда (Ален Делон), связавшегося с карбонариями, ушедшего в революционные отряды, чтобы, вернувшись победителем, красоваться перед барышнями с черной повязкой, закрывающей раненый, вроде бы, глаз. Он соглашается принять в своем доме мэра и его разбитную дочь Анжелику (Клаудиа Кардинале) и даже, зажимая нос платком, исполнить новый, дикий для него ритуал — отправиться на избирательный участок и проголосовать: в Италии теперь конституционная монархия. Но градус цинизма, воцарившегося после победы революции, зашкаливает. Салина ни с кем не спорит. Он просто наблюдает, как вчерашние революционеры братаются со вчерашними охранителями. Как они хором радуются, что картечь правительственных войск изрядно сократила ряды быдла, сражавшегося под их началом. Салина разве что может отказаться от сделанного ему предложения стать сенатором. И избегая светской суеты, смотреть на звезды в ночь бесконечного бала, посвященного помолвке Танкреда и Анжелики, зная, что ночь эта будет последней в его жизни. Во всяком случае, предчувствие неминуемой смерти возникает у зрителей, хотя Висконти избегает говорить что бы то ни было открытым текстом.
Михаил Трофименков
https://www.kommersant.ru/doc/689953
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Воскресенье, 09.12.2018, 09:07 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| ЛЕОПАРД
Князь Салина (Ланкастер) после победы Гарибальди понимает: чтобы все осталось по-прежнему, все должно измениться. Поэтому его любимый племянник Танкреди (Делон) станет мужем не княжеской дочери, а плебейки Анджелики (Кардинале): за нуворишами будущее.
Если бы «Леопард» состоял только из сорокапятиминутной сцены бала, где по зеркальной галерее палаццо Ганджи под музыку вальса Верди томно кружатся, сжимая друг друга в объятиях, Делон с Кардинале, фильм все равно хотелось бы смотреть без конца. Бал решен в красном, белом, зеленом — цветах гарибальдийского знамени; к ним примешивается извечная желтизна выжженной сицилийской земли. Для того чтобы потомок ломбардских герцогов смог экранизировать роман князя Лампедузы, снесли целый район Палермо, одели в старые костюмы потомков местных патрициев и завезли розы самолетами из Ниццы.
Князя Салину, аристократического леопарда, уходящую европейскую натуру, играет Ланкастер — и никогда не скажешь, что за ним стоит Новый Свет. Делон в привычной роли оппортуниста еще холоднее, чем обычно, с черной повязкой, закрывающей глаз. Кардинале выглядит роскошной и вульгарной: недаром она внучка батрака по кличке Пепе-дерьмо. История, по Висконти, состоит в том, что на смену леопардам приходят шакалы — и с этим необходимо смириться.
Андрей Плахов
https://www.afisha.ru/movie/170227/?reviewid=146491
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Воскресенье, 09.12.2018, 09:07 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Леопард»: Сицилийский план
Если бы «Леопард» состоял только из сорокапятиминутной сцены бала, где по зеркальной галерее палаццо Ганджи под музыку вальса Верди кружатся, сжимая друг друга в объятиях, Ален Делон с Клаудией Кардинале, фильм все равно хотелось бы смотреть без конца. Бал решен в красном, белом, зеленом — цветах гарибальдийского знамени; к ним примешивается извечная желтизна выжженной сицилийской земли.
Это Сицилия, пережившая множество исторических бурь, но неизменная в своих патриархальных основах. Она и является частью современной Италии, и ярче всего воплощает убеждение продвинутых итальянцев: «То, что южнее Неаполя — это уже Тунис». В итальянском искусстве, в кинематографическом особенно, Сицилия давно стала лакмусовой бумажкой, определяющей и решающей судьбу страны. Там на сицилийском диалекте с жителями рыбацкой деревни в главных ролях Висконти снял манифест неореализма «Земля дрожит». С юга Италии (а Сицилия — символ и квинтэссенция Юга) приехала в Милан семья Паронди, герои «Рокко и его братьев», драматической саги распада традиционной семьи в атмосфере бездушного урбанизма. Два эти фильма сформировали начало и середину «сицилийской трилогии» Висконти. Ее кодой, завершением стал «Леопард».
«Леопард» — классика не просто исторического, но историко-аналитического фильма. Его сюжет потомок ломбардских герцогов Висконти взял из романа князя Лампедузы. И главный герой этого сюжета — тоже потомственный аристократ. Князь Салина после победы Гарибальди понимает: чтобы все осталось по-прежнему, все должно измениться. Поэтому его любимый племянник Танкреди станет мужем не обожающей его некрасивой княжеской дочери, а сексапильной плебейки Анджелики: за нуворишами будущее.
Висконти обеспечил экранизации роскошный кастинг. Князя Салину, аристократического леопарда, уходящую европейскую натуру, играет Берт Ланкастер — и никак не скажешь, что за ним стоит Новый Свет. Делон в привычной роли оппортуниста еще холоднее, чем обычно, с черной повязкой, закрывающей глаз. Кардинале выглядит роскошной и вульгарной, она исполнена витальной энергии плебса: недаром она внучка батрака по кличке Пепе-дерьмо. История по Висконти состоит в том, что на смену леопардам приходят шакалы — и с этим необходимо смириться.
О съемках «Леопарда» ходят легенды: как снесли целый район Палермо, одели в старые костюмы потомков местных патрициев и завезли розы самолетами из Ниццы. После победы «Леопарда» в Каннах много писали о реванше Висконти по отношению к Феллини с его «Сладкой жизнью». Но гораздо интереснее проследить, как взаимодействуют в структуре висконтиевского шедевра и во всей «сицилийской трилогии», история и миф, поистине вступая в поединок равных.
В «Земля дрожит» Висконти использует сюжет романа Джованни Верги «Семья Малаволья», который он хотел экранизировать еще в первой половине 1940-х. Веризм (итальянская разновидность натурализма конца XIX века) был одним из родников, питавших новое итальянское кино, b воспринимался как символ народности. Но для Висконти настойчивое пристрастие к Верге имело еще и другой смысл. Человек у Верги жестко определен суммой сформировавших его обстоятельств, скорее даже не социальных, а биологических. То, что происходит с героем романа Нтони Малаволья, в котором «зародились первые беспокойные стремления к благосостоянию, смутная тяга к неизвестному, сознание, что живется плохо или что можно было бы жить лучше», рано или поздно происходит со всеми. У Верги оно столь же естественно, как и то, что море, до поры спокойное, в один прекрасный день вздыбится и разобьет рыбачьи баркасы. В финале романа мы видим Нтони (автор пишет, что он «глуп» и у него «доброе сердце») опустившимся до животного состояния, до убийства. Он напоминает «человека-зверя» Эмиля Золя, движимого биологическими инстинктами, как бы недочеловека, живущего в доисторическом, по сути — мифологическом мире.
Висконти во многом отходит от Верги, не только перенося действие в современность и убирая мотив убийства, но выдвигая на первый план пробуждение классового сознания рыбаков рыбацкой деревни Ачи Трецца. И однако те, кто ждали от Висконти манифеста социального кино, уже тогда были разочарованы. В «Земля дрожит» мир прекрасен своей монументальностью и замкнутостью, своим формальным совершенством. Выверенность пластических композиций, мизансцен и натюрмортов, редкая для натурных съемок глубина кадра, музыкальность ритма, разработанная система живописных лейтмотивов — все это находится в сложных отношениях с социологической канвой фильма, нередко возвышаясь над ней.
Висконти чуждо опьянение революционным пылом, что он обдумывает завтрашнюю перспективу, проигрывает, переживает ее в свете исторического опыта с присущим ему горьким стоицизмом. Из коммунистических доктрин режиссеру оказалась ближе всего формула Антонио Грамши: «Пессимизм интеллекта — оптимизм воли». Висконти чувствует, что вслед за эмоциональным подъемом революционных настроений первых послевоенных лет вскоре наступит спад. Здесь-то режиссеру и пригодился Верга с его мифологической картиной движения истории, ее «вечного возвращения», здесь ему и понадобилась окруженная мифическим ореолом Сицилия, в которой веками ничего не меняется.
Неореализм, рожденный на руинах Второй мировой, вернул кинематографу дыхание живой жизни, обратил его к своей реалистической природе — это огромным достижением. Но есть негласный закон: искусство не может долго питаться копированием, его тянет к обобщающим, укрупненным, гротескным образам. Так было в свое время в литературе конца XIX — начала ХХ века, когда она максимально приблизилась к жизненной эмпирии. Нечто подобное произошло и в живописи. Именно в это время, вопреки натурализму и передвижникам возникли символизм и другие контр-течения.
Еще интереснее, что сама «натуральная школа» обнаружила в себе мощный мифологический потенциал. Об этом сказал в 1933 году Томас Манн: «Возьмем хотя бы Золя и Вагнера, „Ругон-Маккаров“ и „Кольцо Нибелунга“ — лет пятьдесят назад едва ли кому-нибудь пришло бы в голову поставить в один ряд имена этих творцов, эти произведения. И все же их место рядом друг с другом. Сродство духа, намерений, приемов ныне бросается нам в глаза. Их связывает не только честолюбивая приверженность к огромным масштабам, не только творческое влечение ко всему грандиозному и массовому и не только — в отношении техники — эпические лейтмотивы; основное, что их родни, — это натурализм, возвышающийся до символа и перерастающий в миф; ибо кто может отрицать в эпике Золя символизм и тяготение к мифичности, возносящее созданные им образы над действительностью?» (Манн.Т. Страдания и величие Рихарда Вагнера. Собр соч в 10-ти т.т. М., с. 104). Гениальный диагноз, применимый и к «сицилийской трилогии» Висконти.
Ее второй фильм появился, когда неореализм уже утратил мощь вдохновлявшего его импульса. Италия прошла через революционную ситуацию, но она разрядилась не взрывом, а экономическим бумом, превратившим отсталую страну в индустриальную. Правда, «экономическое чудо» преимущественно вершилось в больших городах на севере — Милане и Турине. Юг по-прежнему оставался отсталым и мафиозным. Проблемы не были решены, их лишь загнали в подполье. Социальные контрасты подретушировали, и на первый план вышли фрустрации общества потребления. Висконти писал в это время: «Мифологическое мировоззрение, которым проникнуты романы Верги, уже не удовлетворяло меня. Я испытывал настоятельную потребность выяснить, в чем историческая, экономическая и социальная трагедия, которую переживает наш Юг».
Режиссер словно изымает своих героев из стихии народного эпоса и перемещает в тесное урбанистическое пространство, где царят вечные сюжеты городской мелодрамы. Но при этом вернулся мотив животного убийства, а с фигурой брата Симоне — сама концепция «человека-зверя». Она переплетается с сюжетами использованной фильме прозы Джованни Тестори, а любовный треугольник Надя — Рокко — Симоне отсылает к «Идиоту» Достоевского. «Рокко и его братья» — мучительный эксперимент по имплантации исторического сюжета в современность, где поддержкой для него становится литературный миф, но этого явно недостаточно для художественной гармонии.
В «Леопарде» Висконти приходит к «большому стилю». Этот стиль можно назвать романным, но в равной степени он является оперным. Как в свое время в «Чувстве», здесь присутствует тема Верди, эмоционалльно связанная пафосом Рисорджименто — объединения Италии. Но композиция фильма, выстроенная на сюжетных и живописных лейтмотивах, тяготеет не к лирической вердиевской, а к эпической, ритуальной вагнеровской опере. Здесь рождается лейтмотив, историческая аналогия с современностью. Рисорджименто не было доведено до конца, выродилось в буржуазную империю. Судьба революции была предопределена пассивностью, застойностью сицилийского общества, противостоянием прогрессу этой «итальянской Вандеи». Висконти, предельно аналитичный в исследовании механики регресса и поражения революции, не скрывает в то же время трагического изумления: это сообщает картине оттенок напряженной горечи и выстраданного стоицизма.
Историческую тему и мифологический подтекст у Висконти корректирует неожиданно сильное лирическое начало. Речь идет о теме князя Салины, чей внутренний взор обращен к звездам. В «Леопарде» мы впервые ощущаем то, что Андре Базен применительно к Висконти назвал «эстетическим соучастием в историческом развитии». Режиссера теперь больше занимает не социология, а то, что можно назвать эстетикой Истории.
«Леопардом» завершается сицилийский сюжет в творчестве Висконти. История и миф опять вступят в плодотворный конфликт в его «немецкой трилогии».
Андрей Плахов, 11 мая 2017
https://seance.ru/blog/gattopardo-review/
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Воскресенье, 09.12.2018, 09:08 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| МЕТОД МАЗИНА: «ЛЕОПАРД» ЛУКИНО ВИСКОНТИ
Киновед и психоаналитик Виктор Мазин о фильме «Леопард» Лукино Висконти
Это фильм о расставании с веком аристократизма или с феодализмом, и переход к капитализму. Мы можем обозначить этот переход очень красивыми словами: заканчивается время леопардов, начинается время шакалов. Самая знаменитая фраза из этого фильма — «Для того, чтобы сохранить всё, как есть , необходимы перемены».
Граф Солино понимает неизбежность перемен. А сопротивляйся им, не сопротивляйся им — то, что есть, оно и есть. Необходимо как-то искать пути жизни в новом времени. Сопротивляться новому времени невозможно. Можно только или выпасть из него, или можно попытаться найти себе в нём место, или попытаться… Я скажу сейчас довольно сложно…. Наверное, попытаться в новом мире найти себе себя другого, то есть как-то измениться самому. Герой, граф Солино, довольно такой активный человек, который всё время что-то делает, в чём-то участвует. То есть он не просто пассивный созерцатель перемен.
Мы можем в кинофильме «Леопард» говорить о присутствии режиссёра прямо в кадре. Хотя мы видим знаменитого американского актёра Берта Ланкастера, тем не менее, мы можем говорить, что это второе «Я» самого Лукино Висконти. На каком основании мы можем так говорить? На том, что Висконти из древнего итальянского аристократического рода. И второе основание — так же, как граф Солино в фильме, сам Лукино Висконти всё-таки человек, который не просто держится за традиции и устои, за свой род. Лукино Висконти, так же, как герой его фильма, готов к переменам.
Речь идет о коренной ломке, о самой, что ни на есть, фундаментальной ломке всей жизни людей. Меняются все отношения, любовь уже никогда не будет такой, какой бы она была в докапиталистические времена. Отношения экономические никогда не будут такими, какими они были раньше. Они теперь носят совершенно другой характер. Я вам более того скажу, как психоаналитик скажу, словами Лакана, что само понятие «симптом» возникает при переходе от феодализма к капитализму. Соответственно, даже такое клиническое понятие, как симптом, и то оказывается вписанным вот в этот перелом, в этот переход от одного устройства общества к другому совершенно устройству общества. И фильм без надлома, надрыва, без какой-то боли сделать было очень сложно. И в этом величие Лукино Висконти.
02.11.2017
http://kinochannel.ru/digest/mazin-leopard-lukino-viskonti/
|
| |
| |
| Андрей_Шемякин | Дата: Воскресенье, 09.12.2018, 09:11 | Сообщение # 7 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 182
Статус: Offline
| Долгое время, а именно - до тех пор, пока Лукино Висконти окончательно не ушёл в исследование неразрешённых исторических конфликтов прошлого (а, стало быть, и настоящего), его роскошный фильм "Леопард" воспринимался левыми интеллектуалами как реставраторский и стилизаторский, то есть что-то из заведомо отошедшего прошлого. Но великий режиссёр, можно сказать, устами своего героя, князя Салины (которого, как известно, играет Берт Ланкастер) как раз приговаривает смелое и наглое будущее, гиен, идущих на смену львам и леопардам, восхищаясь в то же время их несомненной жизненной силой. Просто потому, что "смерть класса" (В.Шитова) - это такой же значимый уход с исторической сцены, как и с любой другой. И в этом уходе есть своего рода мрачное величие. Казалось бы, ничего особенно нового. Но в этом-то пункте Висконти и делает своё фундаментальное открытие, -и доверяет его сформулировать в картине опять-таки князю Салине, с понятной горечью: "Нужно всё изменить, чтобы всё осталось по-прежнему". Ровно через двадцать лет под несомненным влиянием Висконти, - не стилистическим, а концептуальным, и признаваемым отечественным режиссёром прилюдно, Глеб Панфилов скажет журналу "Сеанс", в 13-м номере, что для него именно Висконти всегда имел бОльшее значение, нежели кто-либо другой из великих Авторов. И снял свою "Вассу" по Горькому, как типологическое продолжение "Леопарда", в принципе с той же идеей, - что и была у великого итальянца, только теперь она звучит так: "Маленькие хищники пожирают больших". Но за ним следует передел. И уже не наблюдается никакого величия.
|
| |
| |
|
