"Смотрите, акулы!" - закричала Клаудия (Витти). Подруга Анна (Массари) пригласила ее провести уикенд на своей яхте. "Они приближаются!" - "Где?" - из трюма повыскакивала вся компания. "Да вон же, левее. А, уже не видно... Анна, ты все пропустила!"

Эпизод с акулами - их испугались, а они никого не съели, даже не дали себя как следует разглядеть - камертон фильма. Компания прибудет на остров, Анна пропадет без следа, ее начнут искать, особенно рьяно - любовник Сандро (Ферцетти). На пару с ним аукать Анну побежит Клаудия. Сандро затеет любовь с Клаудией, крупных планов Клаудии станет подавляющее большинство. Про историю с пропажей Анны бросят вспоминать. Антониони нарушил Аристотелев принцип "завязка-кульминация-развязка"; физический закон, что энергия никуда не исчезает, а превращается, нарушил тоже. Как же, исчезает: пропала Анна и не нашли, и забыли, что искали. "Приключение" - действительно ключевое слово этой истории. Оно все-таки происходит, но не с героями, а с режиссером. Антониони - великий кинопутешественник (снимал в Лондоне, Америке, Китае, ЮАР) - путешествует по лицам: от Анны к Сандро, от Сандро - к Клаудии, переключаясь не когда велят законы драматургии, а когда лицо и пластика человека кинематографически себя исчерпают. Так путешествует автор путеводителей, бросая новых знакомых, когда их город достаточно изучен. А потом возвращается домой с умудренным видом: "Всякое было. Видел акул..."

Алексей Васильев
http://www.afisha.ru/movie/167571/review/146596/

Премьера фильма на ХIII Международном кинофестивале в Канне (1960) сопровождалась издевательскими выпадами фестивальной прессы и публики. Каннская аудитория выказала собственную неспособность адекватно воспринять предложенный Антониони новаторский сюжет, привычно следуя за фабульными перипетиями рассказанной истории. Открывавшее знаменитую авторскую тетралогию с будущими ее фильмами «Ночь» (1961), «Затмение» (1962) и «Красная пустыня» (1964), «Приключение» представляло собой яркий и по-своему исчерпывающий художественный манифест нового кинематографа по Микеланджело Антониони. Куда менее значимой в нем оказывалась рассказанная с экрана история при всем ее драматизме — история о том, как герой и две героини отправляются на морскую прогулку к сицилийским островным отрогам Лишии Бьянки, как одна из героинь безмотивно исчезает, выпадая из сюжета, а двое оставшихся в поисках пропавшей подруги переживают мимолетное любовное приключение, забыв о пропавшей подруге. Антониони намеренно переносит драматизм действия с внешнего событийного ряда во внутренний — фабульная же канва сюжета оказывалась при этом как бы сцеплением случайных, поверхностных событий. Более значимым элементом сюжета в «Приключении» выступали натурные пейзажи с безмятежным или тревожным небом и кучевыми облаками на нем, с графически-четкими отвесно вздымающимися очертаниями скал, точно упирающимися в самое небо. Морской пейзаж являл собою в фильме некую универсальную метафору, позволяющую перенести сюжет в метафизическое измерение. Море представало здесь неподвластной человеку силой, не могущей быть ни подчиненной ему, ни осознанной им. В «Приключении» стихия моря есть несомненная реальность, перед которой человек бессилен в своих упованиях и поступках, фатально обречен на поражение и глубокое одиночество, отягченное к тому же чувством собственной моральной вины. В пределах подобных развернутых метафор «ночи», «затмения», «красной пустыни» строились сюжеты и последующих фильмов тетралогии, где существование героев было лишено реальных перспектив бытия, свободы выбора, зато характеризовалось несвободой их детерминированного бытия в мире жестко очерченных социальных координат. Именно «Приключение» на рубеже 1960-х годов заслуженно и справедливо вывело его автора Микеланджело Антониони совершенно на иной уровень оценки в мировой культуре 20 века.

Валерий Босенко
Энциклопедия кино

Тоскующая дочка состоятельного адвоката Анна (Леа Массари) вместе со своей лучшей подругой Клаудией (сексуально-элегантная Моника Витти) и любовником, несостоявшимся архитектором Сандро (Габриэль Ферцетти) отправляются на морскую прогулку. Во время краткого путешествия и выясняется какой степени отчужденности достигли отношения между любовниками. До разрыва осталось рукой подать: это заметно и невооруженным взглядом. В довершение всего на маленьком пустынном острове мистическим образом исчезает Анна. Утонула? Покончила с собой? Затаилась в пещере? Сбежала с контрабандистами? И вот в ходе изнурительных поисков на острове и материке у Сандро с Клаудией возникает небольшой романчик-приключение...

"Приключение" - это кино-тайна, фильм-детектив. Центром его притяжения, пульсирующим и параноидальным, становится назойливый вопрос: куда пропала Анна? Сценарный путь многих адвентюров лежит в линейной плоскости - от А до Б. Достигнут пункт Б, находится пропавший субъект, конец фильма. За это время либо происходит взросление персонажей и понимание ими каких-то фундаментальных законов бытия, тогда по жанру это психологическая драма. Либо не происходит взросления и понимания, тогда перед нами триллер. Не то с "Приключением". Здесь нет линейно-последовательного развития событий - поиска Анны... Здесь, скорее, развитие любовных отношений Сандро и Клаудии. Причем сфотографированное с разных точек зрения. Отсюда некоторая неровность в динамике. Как будто фильм бросает из стороны в сторону. Даже не столько в смысле сюжета (здесь то как раз наблюдается архитектурная точность), сколько в череде картинок и в визуальной пластике. Один и тот же объект (событие, характер, человек, поцелуй, задумчивость, любовь - абстрактный или конкретный образ) - попеременно ставится в центр сферы, по периферии которой движется глаз режиссера/бога. Сферы ломанной. Вроде многоугольника - очень изысканного, графичного и красивого.

"Приключение" - это фильм о любви. Я думаю, напрасно лучшими фильмами о любви называют какой-нибудь шедевр вроде "Касабланки". В них, на самом деле, есть что-то еще, что заставляет зрителей отвлекаться от мониторинга чужой страсти, отпуская вожжи своего внимания. И из-за "замыливания глаз" не заметны провалы в чувствах персонажей. То самое отчуждение, что есть у всех, только, может, не в таких катастрофических масштабах, как у героев "Приключения". Здесь же чувство выброшено на всеобщее обозрение, как рыба на берег. И мы вуайеристами внимательно, получая при этом эстетическое наслаждение, наблюдаем за подробностями его издыхания. Любовь сморщивается и скукоживается шагреневой кожей. Из нее словно выкачивают воздух. И не совсем понятно, кто или что. Действительно, не станешь же обвинять самих героев. Неудачливый, но талантливый архитектор Сандро, пропавшая Анна и печально-одинокая Клаудиа - люди ведь неплохие. Как и герои книги "Ночь нежна" Фицджеральда, на которую Антониони делает такую яркую отсылку (найденные у исчезнувшей героини книги), что впору зажмуриться. Внезапно все становиться ясно и понятно настолько, что замираешь в приятном волнении. Как будто после того, как тебе откроются души персонажей и линии их судеб, ты поймешь тайну мироздания. Но потом, потом души действительно открываются... И оказывается, что немыслимая красота слога, вытаскивающая из бездонной глубины кошмар семьи Дайверов, несет в себе страшную печаль...В груди что-то ёкает, но очень сильно, до провала сердца в пустоту. После такой яркой вспышки фильм смотришь как любовную катастрофу, с крахом личного и разрушением счастья. Да еще под прицелом смыслов "Дольче виты" Феллини (очень много параллелей, даже в деталях) и "Ночь нежна" Фицджеральда. Я уж не говорю о Библии.

Любовь Сандро и Клаудии - чувство не сильное и даже спокойное. Но в то же время действительно страстное. Оно начинается из ничего, почти ничем и заканчиваясь. Жутковато наблюдать это личное, камерное, интровертное, замкнутое на двух оголенных концах чувство под прицелом кинокамер. Наверное, тоже самое испытывает хирург-интерно, впервые держащий в руках дрожащее сердце - бесформенное, некрасивое и склизкое. Какое оно оказывается... странное и...отвратительное в своей обыкновенности. Это в теории любовь, как и сердце - очень сложные чувство и орган соответственно. У них важное предназначение. И они действительно восхищают. Но когда они беззащитными лежат у всех на виду, в это трудно поверить. Мне кажется, Антониони описывает конкретное чувство. Обычное для всех. Но в случае Сандро и Клаудии - просто выставленное на всеобщее обозрение. Очень быстрая любовь, мгновенные контакты, вспышечные чувства, почти безболезненное забывание прежних привязанностей.

Так и хочется назвать эту любовь "современной". (В пользу этого говорит монолог архитектора о современной архитектуре - кому, мол, нужна сегодня красота?) Но так ли это? Во всем ли виноваты деньги, буржуа, цивилизация и города? Может, всегда и везде любовь была такой, просто Антониони выбросил ее с размаху на базарную площадь, решив изучить ее в свободном полете? А она-то, оказывается, ведет себя совершенно иначе. Сердце хрупкое, может легко остановиться, достаточно самой малости, когда оно у тебя в руках. А любовь, спрашивается, разве не хрупка? Весь фильм как гигантский и стремительный провал в собственную пустоту. В поисках настоящих чувств. Вот которых ты прямо сейчас и испытываешь? Без учета привычек, родственных чувств, комфорта, когда рядом любящий... Любишь ли ты вообще? Любил ли? Можешь любить? И вообще хоть кто-то во всей этой холодной человеческой цивилизации любил или нет?

Очень страшно смотреть это кино. Имея за спиной почти то же непонятное развитие отношений со своей девушкой. При оценке собственной любви всегда пытаешься держать скальпель холодной рассудочности на расстоянии. Но этот фильм даже не скальпель. А вода. Волны моря накатывают на твою душу и изучают ее в подробностях, как вода омывает камешки. И затем океан вновь отходит назад. А твои чувства, если ты честен перед собой, враз становятся обнажены. Начинаешь замечать их склизкость, их странность, их бесформенность. И чувствуешь магическую пульсацию комочка.... Любовь как приключение. Семья как затянувшееся приключение. Перед тобой мелькают мотыльками множество вопросов. И к фильму и к самому себе. "Любишь ли" "Кому сегодня нужна красота" "Что сталось с Анной". Любовь, красота, смерть, исчезновение... Обнаженные чувства очень эротичны. И фильм у Антониони получился до неприличия свободным. Фигня, когда обнажаются герои. Гораздо бесстыднее, когда обнажаются чувства. И уж совсем не по себе становится, когда обнажаешься во время просмотра ты сам. Неуютно, дискомфортно, почти больно. Такая вот самопорнография по Антониони.

Афанасьев Сергей
http://zhurnal.lib.ru/a....i.shtml

Углубленное исследование движений человеческой души приоткрыло режиссеру уникальное зыбкое пространство субъективной реальности, в масштабах которой пресловутая "правда жизни" оказаласть весьма приблизительной, ограниченной большим количеством допущений и погрешностей. И М. Антониони предельно актуализирует проблему жизни в неопределенности, интерпретируя ее с четырех разных сторон в своей знаменитой тетралогии.

Первая часть - "Приключение" (1960), - по словам Антониони, является quallo alia rovescia (криминалом навыворот). Одна из героинь неожиданно исчезает во время прогулки на безлюдном острове. Однако это происшествие становится не завязкой детектива, а причиной совсем иной драмы: поиски пропавшей девушки трансформируются в любовное приключение ее возлюбленного Сандро и подруги Клаудии. "Несколько дней назад при мысли, что Анна, возможно, погибла, мне казалось - сама погибаю. Сейчас даже не плачу. Все происходит с пугающей легкостью - даже избавление от боли", - с удивлением признается Клаудия. Именно этот эффект нейтрализации чувств режиссер делает определяющим в поэтике "Приключения", подчиняя ему сюжет, диалоги, изображение. Антониони отказывается от фабульной модели традиционного повествования, логика которого опирается на взаимосвязь событий и психологические мотивировки. Ни длинные планы, ни слова героев не объясняют событий, а лишь акцентируют внимание на их парадоксальности. Молчание обретает большую значимость, чем диалоги. Оцепенение проникает во все "тело" фильма, отражаясь в статике мизансцен, монтажном ритме.

…

Итак, М. Антониони, работая над тетралогией, завершил анализ проблемы существования человека, развив мотив одиночества от случайного приключения до духовной опустошенности. Тяжелый путь постижения "норм" бытия: мимолетное оцепенение перед банальностью истин ("Приключение"), устойчивое ощущение фальши, искусственности жизни ("Ночь"), инстинктивное сопротивление чувствам ("Загмение"), полная утрата душевного равновесия ("Красная пустыня"), – проходит женщина – главная героиня всех четырех фильмов. Именно женский тип, как наиболее натуральный, близкий природе, поставил режиссер в центр экзистенциальной драмы, что помогло максимально обострить ее. Ибо женщину, которая руководствуется не рациональными формулами, а душевными импульсами, атрофия чувств приводит к саморазрушению.

http://www.nradatvr.kiev.ua/i50/

Микеланджело Антониони поставил ‘Приключение’, когда ему было уже сорок семь лет. Фильм оказался переломным в его творчестве. Отныне героями картин Антониони будут инженеры, архитекторы, журналисты, писатели, режиссёры и их интеллектуальные жёны и подруги. Постановщик решил сосредоточиться на волновавшей его опасности — грозящем обществу душевном омертвлении, разрыве человеческих связей, духовном оскудении.

В ‘Приключении’ участвуют богатая девушка Анна (Леа Массари), её любовник Сандро (Габриэле Ферцетти), её подруга Клаудиа (Моника Витти), а также гости Анны, приглашённые на уик-энд.

Во время вечеринки Анна куда-то исчезает, начинаются её поиски, но они ни к чему не приводят. Жизнь продолжается. Сандро увлекается Клаудией, но это не мешает ему появиться на светской вечеринке в обществе проститутки. Клаудиа разочарована. Сандро в отчаянии. Но на рассвете он получает прощение…

Антониони часто спрашивали, куда всё-таки девалась Анна? В сценарии был эпизод, потом его вырезали, в котором Клаудиа и другие гости бродят по острову и высказывают всевозможные предположения по поводу исчезновения девушки. Но так и не могут остановиться ни на одном из них. Наступает молчание, и потом кто-то говорит: ‘А может быть, она просто утонула?’ Клаудиа удивлённо переспрашивает: ‘Просто?’ В смятении герои смотрят друг на друга.

Сюжет ‘Приключения’ родился задолго до постановки фильма и был навеян реальной историей пропавшей девушки. Антониони даже принимал участие в её поисках. Хотя этот случай сам по себе не давал достаточных оснований, чтобы написать сценарий, тем не менее он сильно будоражил воображение режиссёра. Во время одного из путешествий все обстоятельства, связанные с исчезновением девушки, всплыли в его памяти и возник сценарий ‘Приключения’.

Антониони говорил в одном из интервью: ‘Есть фильмы приятные и фильмы горькие, фильмы лёгкие и фильмы больные. „Приключение“ — фильм горький, отчасти больной. Горечь уходящих чувств или горечь чувств, начало, рождение которых уже отмечено печатью конца. И всё это я пытался рассказать языком, лишённым эффектов. […] Приключения происходят ежедневно. Приключением может стать любая встреча из тех, что происходят с нами каждый день. Сегодня высоконравственный человек опасается невежества не в научной области, а в моральной. Подавленный, обуреваемый страхами, такой человек неминуемо терпит поражение. Его приключение не может окончиться удачно’.

Съёмки фильма проходили в Риме и в Сицилии с сентября 1959-го по январь 1960 года.

Каждое утро съёмочная группа отправлялась на шлюпке к утёсу Лиска-Бьянка в двадцати минутах от Панареа (Эолийские острова). Море часто сильно штормило. Во время этих поездок люди рисковали жизнью.

Пароходы временно прекратили обслуживание линии, и съёмочная группа питалась заплесневевшими рожками и галетами. Сигарет не было. И зарплаты тоже. Разумеется, обслуживающий персонал забастовал, приняв решение вернуться в Рим, как только будет восстановлена линия. Директор картины завербовал других рабочих. Однако, прибыв на место и переговорив с забастовщиками, они на том же пароходе уехали домой.

На острове остались режиссёр, актёры, оператор, директор картины и ассистенты. Они таскали на себе прожектора и устанавливали их чуть ли не в открытом море. Однажды ночью шторм помешал группе вернуться в Панареа, и пришлось ночевать на утёсе. Волна сорвала со швартов плот, на котором находились два человека, и унесла их в море. Плот нашли на рассвете с совершенно измученными, изнурёнными людьми.

Продюсер при первых же трудностях сбежал. В Риме долго не могли найти нового.

‘Но для меня это было не так важно, — говорил Антониони. — Имея двадцать тысяч метров плёнки, я мог снимать. У меня была другая проблема: как показать правду фильма и „заставить молчать“ всё остальное, не имеющее к нему отношения, но так властно врывающееся в нашу жизнь и работу? Или принимать это остальное в качестве меры иных вещей? Конечно, я бы хотел скрыть от своих товарищей заботы, трудности и унижение, которое я испытывал оттого, что навязываю им столь абсурдную жизнь и работу. Если это кино, то что же такое кино?’

Моника Витти впервые снималась у Антониони. Её героиня Клаудиа — современная молодая женщина, сталкивающаяся во время увеселительной поездки с бездуховностью и цинизмом людей и мучительно от этого страдающая. ‘Моя работа в этом фильме обогатила все мои ощущения и в творческом, и в человеческом плане, — говорила актриса. — Очень трудно играть роль, в которой не нужно ничего говорить, а надо только думать, и всё должно читаться во взгляде’.

Конечно, создавать молчаливый, отрешённый образ героини помогала режиссура, весь внутренне напряжённый, замедленный ритм фильма Антониони, но всё же своей выразительностью этот незабываемый женский образ в большей степени обязан таланту Моники Витти.

Финал ‘Приключения’ объясняли по-разному. В одной стороне кадра — гора Этна во всей её снежной белизне, в другой — обыкновенная стена. Жорж Садуль оказался ближе всех к истине. В известном смысле стена символизирует мужчину, а Этна — женщину. Кадр разделён точно пополам, одна часть, где находится стена, связана с пессимистическим началом, в то время как другая, изображающая Этну, — с оптимистическим.

‘Я не знаю, какое развитие получат отношения между этими двумя полосами, хотя совершенно ясно, что герои не разлучатся друг с другом, — говорил Антониони. — Девушка, конечно, не оставит мужчину, она будет с ним и простит его, поскольку она понимает, что они во многом похожи. Ибо с того момента, как она почувствовала, что Анна может вернуться, её переполняет такой страх, который заставляет её забыть о дружеских чувствах, связывавших их когда-то. Точно так же герой разлюбил когда-то Анну, а возможно, теперь кончается и его любовь к девушке. Но что ещё ей остаётся, как не быть с ним? Ничего не удалось бы сохранить, если бы не было этого общего чувства вины, которое является также источником силы’.

Премьера ‘Приключения’ состоялась 25 августа 1960 года в Болонье. Фильм Антониони и его герои не сразу встретили понимание в Италии и за рубежом.

Настоящее признание пришло из Франции. Показ ‘Приключения’ на Каннском кинофестивале сопровождался жаркими спорами. Почти любая статья о фильме напоминала о курьёзном восприятии каннской публики, вышедшей на демонстрацию с плакатами типа ‘Мы ищем Анну!’. Картина Антониони получила специальный приз жюри, премию ассоциации кинопрессы ФИПРЕССИ и премию молодых критиков.

В ответ на саркастическое отношение публики раздалось немало голосов в защиту долгого ‘путешествия чувств’, этого подробнейшего исследования ‘пустыни любви’, этих поисков счастья, которое найти невозможно, поисков, всегда заканчивающихся признанием неудачи. Франсуаза Саган взялась за перо, чтобы воспеть ‘горестный и нежный взгляд на жизнь’, который стал обозначаться новым словом, в дальнейшем получившим широкое распространение, — ‘некоммуникабельность’.

Английский журнал ‘Сайт энд саунд’ по итогам международного опроса поставил ‘Приключение’ на второе место в списке лучших фильмов всех времён и народов, а сам Антониони оказался пятым среди режиссёров вслед за Эйзенштейном, Чаплином, Ренуаром и Уэллсом.

Последующие картины Антониони: ‘Ночь’ (1960, главный приз в Западном Берлине), ‘Затмение’ (1961, специальная премия в Канне) и ‘Красная пустыня’ (1964, главный приз в Венеции), составившие с ‘Приключением’ своеобразную тетралогию, воссоздают особый, не похожий ни на какой другой мир, — мир Антониони. Подруга режиссёра, его ‘печальная муза’, Моника Витти создаёт образы современных итальянок, страдающих от тоски, одиночества, бессмысленности существования, ищущих взаимопонимания с окружающими.

В своей тетралогии человеческого одиночества Антониони показал одну из острых болезней современного общества — душевную чёрствость, бездуховность, разобщённость как результат вечной погони за материальными благами, престижем, карьерой. ‘Ваши фильмы о болезни чувств?’ — спрашивали режиссёра. ‘Нет, — отвечал мэтр, — они об отсутствии чувств’.

Антониони причислили к течению, получившему название ‘внутреннего неореализма’. Он был признан поэтом ‘отчуждения’ и ‘некоммуникабельности’.

http://kinofashion.ru/100cool/-Priklyuchenie.html