утешается Григорий Ревзин

Как-то раз отношения с женщиной, которую я любил, зашли в тупик, она уехала от меня отдыхать, а я через пару дней подумал съездить в Израиль. Легкая проблема была в деньгах — не в отсутствии, а в том, что они могли начать отсутствовать позже. Я думал, как бы подстраховаться, тут позвонил один человек, попросил написать для него текст. Мы встретились, поговорили о России, отношения в которой тоже зашли в тупик. Мой прадед из Одессы и его прадед из Вильно, полагаю, могли быть озабочены своей судьбой в России, но не судьбой России как таковой, и наша несколько болезненная увлеченность темой содержала привкус известной абсурдности, что мы осознали сравнительно быстро. Заговорили о деньгах за текст. "Хемингуэй,— начал он не без высокопарности,— получал в журнале GQ по доллару за слово. Я вас ценю, как GQ Хемингуэя". "Но с тех пор какая инфляция!" — возразил я, судорожно пытаясь сообразить, сколько у меня слов в колонке. Этот мой знакомый — экономист, он стал прикидывать инфляцию, увлекся. Мне понравился индекс бигмака, получалось в 24 раза. Когда я пришел домой и умножил количество слов на Хемингуэя и на бигмак, получилась несуразно большая сумма, и наши дальнейшие переговоры тоже зашли в тупик. Ну и ладно, полетел в Иерусалим.

С утра пошел выпить кофе. "Можно кофе?" — спросил в кафе напротив гостиницы. "Вы что, с ума сошли? — набросились на меня.— Вот вы приезжаете в страну и не удосуживаетесь элементарно узнать обычаи! Вы что, не понимаете, или вы нас оскорбить пытаетесь? Нет, скажите, вы идиот или хам?" Ой, мамочки. Оказалось — суббота, нельзя греть воду. Извинился, иду, из соседней двери пахнет кофе. "Извините, если я делаю что-то не то, знаю, сегодня суббота, но пахнет кофе, и, если можно, я бы хотел, то есть нельзя ли мне его выпить?" — "Разумеется, у нас можно выпить кофе. С чего вы взяли, что это может быть нельзя, чего вы тут мямлили? Вот из-за таких, как вы, нас считают дикой страной с идиотскими обычаями! Идите, не буду я вам кофе делать!" Ой, мамочки. Дальше был "Макдоналдс", я зашел, взял ужасный кофе, но пить не смог. Зато съел бигмак, круг замкнулся, стало ясно, что все неспроста.

В любимой моей книге — "Иосифе и его братьях" Томаса Манна Иосиф прозрачно и внятно объясняет смысл жизни. Это как пьеса. Бог написал пьесу, и там есть твоя роль, и ты ее играешь, не зная, что написано дальше. Пьеса — такая вещь, что слова-то написаны, но произнести их можно очень по-разному и эмоции при этом испытать разные, это вообще-то только грубая канва, а что у тебя выйдет — твое дело, и Бог смотрит, как ты играешь, и радуется, если ты играешь хорошо. Я вообще-то всегда был согласен с такой постановкой вопроса, но это вовсе не специально еврейский взгляд на мир. Само по себе представление, что все заранее расписано и твоя жизнь есть в известной степени ритуал, аранжирующий миф, мифологическое движение по кругу от рождения до смерти, свойственно всем культурам, признающим существование Бога или производным от них. И все же есть, на мой взгляд, специфически еврейский поворот темы.

Единственным экзистенциальным аргументом против существования Бога является абсурдность бытия. Нет и не может быть смысла в том, чтобы заработать впрок то, что впрок собираешься потратить, в умножении Хемингуэя на бигмак, в любви к тому, что не знает, как от тебя отделаться, женщина ли, Россия ли — не важно, во взаимном непонимании людей, в производстве такой гадости, как кофе в "Макдоналдсе", и т. д. Если это придумал Бог, то не мог же он придумать такую бессмысленную чушь. "О великий бракодел!" — как восклицает Йоссариан в хеллеровской "Уловке 22".

Так вот о еврейском повороте темы. Я тут перечитывал переписку Людмилы Улицкой с Михаилом Ходорковским, и там в одном из писем Улицкая рассказывает анекдот: "Напоследок расскажу анекдот. Умер Эйнштейн и предстал пред Господом. Говорит: "Вот я умер, теперь уж все равно. Напиши мне формулу Вселенной". Господь Бог взял в руки мел и написал. Эйнштейн посмотрел-посмотрел и говорит: "Да ведь здесь ошибка!" "Да, я знаю",— отвечает ему Бог".

Абсурдность бытия не является аргументом против существования Бога в том и только в том случае, если допустить, что Бог — абсурдист. Что пьеса, о которой говорит Томас Манн, написана как бы в стиле Ионеско. Это допущение требует известной раскованности воображения, в логике абсурда не действует триада истина—добро—красота, которая служит обычным инструментом обнаружения Божественного присутствия, то бишь Бог — это не правильно, не справедливо и не прекрасно. С математической точки зрения речь идет просто об удвоении абсурда, так что любой абсурдной точке "икс" соответствует некая абсурдная точка "икс один", которая относится к сфере Божественного замысла,— это очень простая операция и совсем безвредная, ведь абсурд бесконечен и, сколько его ни удваивай, больше не станет. Но зато, если это допущение сделать, открываются некоторые перспективы. С экзистенциальных позиций тут немыслимая глубина, потому что твое существование больше не является абсурдным — оно отражение Божественного промысла.

Мне кажется, еврейский поворот темы — это сохранение интуиции Бога тогда, когда центральным мифом становится не "Вечное возвращение" Элиаде, но "Миф о Сизифе" Камю. Если ты серьезный человек, значит, живешь не зря, а правильно. Именно такая оппозиция: либо зря, либо правильно, а правильно — это как? Как не зря, если происходит то, что происходит, а еще ведь чем кончается. Мне иногда сильно помогает ощущение, что это происходит в соответствии с Божественным промыслом на мой личный счет, а уж насколько он абсурден — не мне судить. Вероятно, это что-то этнографическое. Вроде кофе в субботу: как ни верти, все равно не выпьешь.

Журнал «Weekend» № 6 (152) от 19.02.2010
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1320454

В «Серьезном человеке» (A Serious Man) братьев Коэн запутаться легче, чем в знаменитом парадоксе Шрёдингера о коте, который одновременно жив и мертв. Но Коэны советуют принимать все простодушно — и, как ни странно, почти не лукавят

Про кота Шрёдингера в фильме рассказывает главный герой — преподаватель физики Ларри Гопник, на которого в 1967 г. свалились двадцать два несчастья. Да еще перед важным праздником — бар-мицвой сына, 13-летнего оболтуса, слушающего на уроках модную психоделическую группу Jefferson Airplane, как наверняка делал Джоэл Коэн, чья бар-мицва тоже была в 1967 г., — поэтому критики пишут о «самом личном фильме братьев Коэн». Хотя фильм универсален, как Шрёдингеров кот — несуществующий, но важнейший персонаж «Серьезного человека».

Конверт с деньгами, принесенный Ларри Гопнику не сдавшим экзамен корейским студентом, — тот же кот: как объясняет отец взяточника, он одновременно есть (тогда Ларри можно обвинить в получении взятки) и его нет (тогда Ларри можно вчинить иск за клевету). А если Ларри Гопник этого не понимает, дело в «конфликте культур».

Да и сам Ларри — кот Шрёдингера, только кота в мысленном эксперименте помещают в ящик с радиоактивной начинкой, а мистера Гопника — под рентгеновский аппарат в начале фильма.

Жизнь Ларри, проходящая в еврейской общине Миннесоты, очень похожа на доску, густо заполненную формулами, которые описывают двусмысленное положение кота. Дочь говорит, что ей нужно мыть волосы, а в ванной опять заперся дядя Артур и промывает кисту. Сын говорит, что сломалась антенна, поэтому он не может смотреть любимый сериал (но не говорит, что задолжал $20 за пакетик марихуаны). Жена говорит, что ей нужен развод, потому что она хочет уйти к Саю Эйбельману. Сай Эйбельман говорит, что он серьезный человек и хочет, чтобы все было по закону. Декан говорит, что на Ларри приходят анонимные жалобы: не то чтобы это влияло на решение ученого совета, но все-таки. Полицейские говорят, что дядя Артур подозревается в очень нехороших вещах. А дядя Артур говорит, что ничего не делал.

В отличие от студента-двоечника, заявляющего, что понял про кота и без математики, Ларри необходимо разобраться, что все это значит. С такими вопросами принято идти к раввину. Но младший раввин только советует взглянуть на парковку за окном, к самому старому и мудрому вообще не попасть, а у того, который еще не слишком стар, но уже достаточно мудр, выходит, что Бог тоже вроде кота Шрёдингера. А история про дантиста и письмена на зубах, которую раввин рассказывает всем, кто пришел к нему за советом, — те же формулы на доске, приводящие к выводу о неопределенности статуса объекта мысленного эксперимента, будь он Всевышним или котом.

Так и «Серьезный человек» — структурно безупречный, по деталям и секундам выверенный фильм, показывающий, насколько тщетны попытки найти в жизни логику и разгадать, что хотят сказать тебе свыше. Коэны дотошно испещряют картину знаками — времени, места, обстоятельств и поразительных совпадений — лишь для того, чтобы стереть все это одним движением, как мел с доски. Получается не просто ящик Шрёдингера, а целый набор таких ящиков, вставленных один в другой, что делает коэновский анекдот еще виртуознее и смешнее, но не отменяет его трагизма. Причем в этом случае тоже не важно, рассказан он с точки зрения Бога или кота.

Олег Зинцов Ведомости 24.02.2010, 31 (2549)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2010/02/24/226403

В прокат выходит «Серьезный человек» – наверное лучший фильм братьев Коэнов, уморительная притча, замаскированная под антиеврейскую сатиру.

Преподавательская карьера трещит по швам, корейский студент подсовывает взятку, у сына со дня на день бар-мицва – иудейский обряд посвящения во взрослые, дочка между тем пытается избавиться от породистого носа и копит на операцию. Ну и в довершение всех бед, супруга, женщина строгих правил, заявляет о желании уйти к Саю Эйблману – жуликоватому бородачу и, по свидетельствам очевидцев, серьезному человеку. Все эти несчастья низверглись на голову скромному профессору Ларри Гопнику. На дворе стоит 1967 год, Грейс Лик и Jefferson Airplane голосят о том, что всем нужно кого-то любить, но Ларри не до рок-н-ролла. Его беспокоит только один вопрос: «Господи, что мне делать?»

Обладатель звучной фамилии отправляется обивать пороги раввинов – в надежде, что эти проводники божественной воли спасут-таки его летящую в тартарары жизнь.

Вероятно, этого ждали многие: братья Коэны сняли кино, полностью посвященное не просто евреям, но ортодоксальным иудеям, отдав таким образом долг крови, или как там это называется. На все два часа здесь найдется, кажется, всего три (не считая массовки) персонажа несемитской внешности, один из которых – кореец. Все остальное довольно точно (хоть и не без огрехов) описывает быт еврейского сообщества где-нибудь в Миннесоте – то есть местах, откуда родом сами авторы. Сами они охотно сообщают, что 1967 год заявлен неспроста: это дата бар-мицвы Джоэла Коэна.

И кажется, что в этой привязке экранной реальности к исторической и заключается главная шутка, которую на сей раз сыграл со зрителем шутовской дуэт.

Многие из тех, в ком плещется хоть капля осознавшей себя еврейской крови, обязательно будут возмущены, и от просмотра их лучше оградить. Режиссеры вполне открыто потешаются над своим без дураков праведным героем, сыплют на него все новые проблемы, насылают кошмары, в общем, издеваются как могут. В то же время назвать «Серьезного человека» антисемитской сатирой все же не выйдет: на орехи достается далеко не всем, да и происхождение авторов и исполнителей мешает. Тем не менее вплотную знакомым с иудейским бытом зрителям смотреть на экран будет мучительно, а уж слушать неподражаемый акцент и подавно. Но, разумеется, соберись Коэны живописать национальный характер, они бы уж точно не стали концентрироваться на самых анекдотичных его чертах.

Еврейство для авторов это не столько предмет, сколько повод для гораздо более интересного и остроумного разговора.

Объектом их насмешек является, конечно, не американский цадик (праведник), и не иудейское общество в целом, и уж никак не богоискательство, но сама по себе болезненная мнительность, свойственная семитам. В общем, кажется, что для любого, у кого от слов «бар-мицва» и «диббук» щемит ностальгические отделы мозга, «Серьезный человек» станет едва ли не самым уморительным фильмом года, и это в случае с Коэнами действительно важная деталь.

Начиная с самых ранних картин братья живописали преимущественно два явления – глупость и простодушие.

Но если складывать гимны простодушию (вспомним «Большой Лебовски») у них выходило поистине грандиозно, то идиотов из «Фарго» или «Игр джентльменов» они слишком сильно ненавидели, чтобы позволить зрителю спокойно посмеяться. С этой проблемой они окончательно расквитались в предыдущем «После прочтения сжечь», и после него, судя по всему, на режиссеров снизошла благодать.

Избавив свой мир от глупцов, они задышали свободнее и обрели то самое заявленное в эпиграфе к фильму простодушие.

С другой стороны, весь накопленный в неравных боях с отрядами придурков опыт никуда не делся, но работает уже будто сам по себе, без всяких лишних усилий. Коэны привычно сжимают огромные и раздувают малые пространства, запутывают зрителя, кидая из липкого морока в синагогу. Такая сюрреалистическая организация пространства в конечном счете выводит «Серьезного человека» на совсем уж заоблачный уровень, на котором ближайшим родственником Ларри Гопника вот-вот окажется Гомер Симпсон.
В сущности, «Серьезный человек» это и есть «Симпсоны в кино» – перенесенный на язык кино универсальный способ восприятия повседневности как бесконечной череды приятных и не очень чудес. Фокус и тут и там не столько в событиях, сколько в отношении к ним: зловеще почерневшее небо может при должной точке зрения обернуться простой грозой. Конечно можно, как Ларри Гопник, искать знамения Апокалипсиса в каждом дурном сне, но честноe слово, жить с таким мировоззрением в городе, где с билбордов улыбается наряженный бодхисатвой Киркоров, решительно невозможно.

Ярослав Забалуев 25.02.2010
http://www.gazeta.ru/culture/2010/02/25/a_3329498.shtml

В своем новом фильме "Серьезный человек" (A Serious Man) братья Коэн, давно и последовательно доказывающие, что все люди — идиоты, проливают свет на то, что и евреи, оказывается, тоже не исключение. Во что после этого верить, не знает ЛИДИЯ МАСЛОВА.

Позаимствованный из талмудиста Раши эпиграф "Серьезного человека" — "Все, что с тобой происходит, принимай просто" — намекает на главную трагедию еврейского народа, заключающуюся в том, что он ничего не может воспринимать просто. Богоизбранный народ живет с сознанием, что весь мир вокруг испещрен тайными знаками, которые Бог обращает лично к каждому еврею. Пытаясь расшифровать эти знаки, евреи усложняют картину мира — это в общем-то свойственно и остальным людям, но братья Коэн в своем самом автобиографическом фильме рассказывают о том, что с детства наблюдали в непосредственной близости, а именно в Миннесоте 1960-х годов.

"Серьезный человек" подробно описывает мифологический склад еврейского ума, знаменитая изворотливость которого напрямую связана с умением заболтать оппонента. "У нас, евреев, древние традиции, и, когда нас что-то озадачивает, у нас всегда под рукой аналогичные истории, оставшиеся от людей, у которых были такие же проблемы",— замечает один из персонажей. Главный герой (Майкл Сталберг) в своей работе преподавателя физики тоже уповает на наглядность иллюстративных басен, смысл которых он и сам не до конца понимает. Испещрив всю доску формулами, профессор изображает в углу две картинки, с живым котом и с мертвым, из известного "парадокса Шредингера", после чего ставит студентов перед фактом, что хоть ничего и не понятно, но зачет все равно придется сдавать.

Аналогичным образом Бог без лишних разъяснений ставит перед неприятными фактами самого профессора. Жена (Сари Ленник) ни с того ни с сего собирается замуж за друга семьи (Фред Меламед), предлагающего герою до развода переселиться в мотель. Корейский студент (Дэвид Канг) подбрасывает взятку за хорошую оценку, а его отец обещает подать в суд на профессора, опорочившего его сына подозрением во взяточничестве. Собственный сын (Аарон Вольф) плохо готовится к бар-мицве и назойливо требует починить телеантенну. Явно собравшийся навеки поселиться безработный брат (Ричард Кинд) все время в ванной сушит кисту на шее, отчего дочка (Джессика Макманус), занятая беспрестанным мытьем головы, вынуждена делать это у подруги. В свободное от кисты время брат спит на диване и работает с "ментакулюсом" — тетрадью, разрисованной непроходимым частоколом каких-то знаков и столь же непостижимой уму, как доска на лекции по физике.

В надежде получить помощь от многочисленных рабби герой слышит такие же ничего не объясняющие притчи, как и его парадокс с двумя котами. Первый рабби предлагает, чтобы восстановить утраченную связь с Богом и почувствовать его присутствие, подойти к окну и помедитировать на автостоянку, посмотрев на нее каким-то новым взглядом. Второй рассказывает историю про дантиста, который на оборотной стороне нижних резцов одного пациента-гоя заметил надпись ни древнееврейском: "Помоги мне", потерял сон и аппетит, а бросившись к своему рабби, получил совет, что помогать другим никогда не повредит. Наконец, третий и самый мудрый рабби не пускает героя дальше приемной, где происходит анекдотический диалог: "Рабби занят.— По нему не скажешь.— Он думает".

Хотя сразу по "Серьезному человеку" и не скажешь, тем не менее он самым издевательским образом провоцирует на то, чтобы, уподобившись мнительным и суеверным евреям, усложнить восприятие этого простого и прозрачного фильма, отыскивая в каждом кадре и в каждой реплике библейские аллюзии: как минимум можно сравнить героя с праведником Иовом, которого испытывает Бог, насылая на него беспричинные неприятности. Однако это "объевреивание" на старости лет, которое симулируют братья Коэн, не должно смущать ни гоев, ни вообще агностиков: в философском смысле "Серьезного человека" можно считать продолжением фильма "После прочтения сжечь" (Burn after Reading), где руководители спецслужб признаются, что ничего не понимают ни в окружающем мире вообще, ни в шпионских интригах в частности. Теперь на место "цээрушной хрени" пришла не менее многозначительная и таинственная, но такая же нелепая и абсурдная "иудейская хрень" — и слава богу, который незримо затаился на каждой парковке и пишет записки на гойских зубах, удивительных разновидностей всевозможной "хрени", с помощью которой людишки тщатся уловить закономерности окружающего мира, на век братьев Коэн хватит с избытком.

Газета «Коммерсантъ» № 33 (4333) от 26.02.2010
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1328014&NodesID=8

Размеренная жизнь профессора колледжа Ларри Гопника начинает трещать по швам буквально в одночасье. Без видимых причин, но с ощутимыми последствиями. Нерадивый студент-иностранец предлагает взятку, благоверная и любимая жена сообщает о скором разводе, сын-оболтус методично покушается на содержимое кошелька, анонимный «доброжелатель» строчит кляузы руководству, обвиняя Ларри во всех смертных грехах, родной брат-идиот запирается в туалете, а фигуристая соседка загорает нагишом. Единственный выход: сходить на беседу к раввину Маршаку, мудрейшему из мудрейших знатоков Торы и Талмуда. Но Маршак вечно занят. Потому что постоянно… думает.

Кажется впервые (хотя шло к этому уже давно) главные братья мирового кино решили высказаться на волнующую их тему без утаек и напрямик. В некотором смысле, «Серьезный человек» – не размышление на тему, не повод для раздумий, а полноценная система координат, выстроенная и доведенная до абсолюта (кто-то заметит: до абсурда) двумя режиссерами-евреями, решившими наконец запрокинуть голову вверх, дабы обратиться к своему Богу и получить ответы. Именно этим занят и Гопник. Однако вопросы прозвучали, но на другом конце провода трубку так и не сняли.

Начиная со «Старикам тут не место» Коэны рефлексирует на темы Фатума, Судьбы, житейского детерминизма и т.д. Темы достойные, интересные, не лишенные смысла. Но лишь при одном условии: как ни крути, а всё упрется в фигуру Всевышнего. Любящего, ненавидящего, скучающего, обидевшегося, взявшего отгул. В «После прочтения сжечь» братья констатировали смерть или тотальное отсутствие Большого Брата. В «Серьезном человеке» – отсутствие посредством невидимого присутствия. На этом, думается, данную тему можно просто закрывать. Ибо любое иное высказывание будет выглядеть лишь банальным самоповтором.

Очевидно, «Серьезный человек» – самый личный фильм братьев. Но радует и даже восхищает всё же другое: размышляя на серьёзнейшие темы, они не строят из себя умников и профессоров философии. Они смеются, иронизируют, балагурят. Наверное, именно такими и должны быть по-настоящему великие режиссеры. Наверное, именно такими и должны быть по-настоящему великие фильмы.

(с) Станислав Никулин
http://www.kinomania.ru/movies/s/Serious_Man/index.shtml

В новом фильме Итана и Джоэла Коэнов «Серьезный человек» зритель не дождется от братьев режиссеров подсказки, можно уже смеяться или все же погодить.

Все-таки это Коэны, у них в кино большая концентрация идиотов, стало быть — смеяться. С другой стороны, фильм сделан так безучастно, так застегнут на все возможные пуговицы, что хихикать вроде и неуместно. Ждущие тайного знака не дождутся. Ровно так же не дождется его главный герой фильма, профессор физики Ларри Гопник. Ни тайного, ни явного, ни сколько-нибудь вразумительного.

За что?

С Гопником разводится миссис Гопник, новый избранник миссис Гопник намерен въехать в его дом да еще норовит приобнять мистера Гопника. Гопник-сын нерадив. Студент-азиат дает профессору взятку с предсказуемыми последствиями. Педсовет намерен отнять должность или, по крайней мере, готов сделать вид. И это еще не все.

Цепь роковых случайностей или замаскированный выпад лично против Ларри Гопника? Удар судьбы, Божий перст? Что бы это все значило? Герой взывает поочередно к трем раввинам, но остается без внятных ответов. «У нас есть истории, которые нам передали люди с такими же неприятностями»,— утешают Ларри соплеменники. Но басни про дантиста, обнаружившего на зубах пациента таинственные письмена, не утешают Ларри, а только окончательно его запутывают.

Единственная позитивная новость: соседка загорает голышом. Хотя и тут все зависит, как посмотреть. Приятный вид на соседку открывается с крыши. Стало быть, стоит только Ларри наставить лестницу в небо и слегка возвыситься, как тут же рядом неправедные мысли. Стало быть, не помешает небольшая компенсация за нечестивое удовольствие — в виде солнечного удара. А ведь Ларри ничего не сделал. К вопросу о смысле происходящего, добавляется не менее интересный вопрос: «За что?».

Каждый развлекается, как умеет

Отнестись к фильму Коэнов как к издевательской драме мешает совершенная условность происходящего. Ларри в исполнении артиста Майкла Сталберга оказывается в положении Бастера Китона, на которого рушится дом. Отличие то, что Китон оказывается в том месте, куда приходится оконный проем, и невозмутимо перешагивает через упавшую стену. Ларри так же остается невредимым, но пережить этого не может.

Невозможность отнестись к вещам просто, принять то, что с ним происходит, не мудрствуя,— предмет, на который Коэны указывают еще в эпиграфе к «Серьезному человеку». Но вряд ли они сами на этом настаивают. В фильме нет ни драмы, ни издевки. Сложность мира — естественный источник адреналина. Стоит братьям плюнуть в этот колодец, они же первые останутся без работы. Ну, еще культура останется без средств к существованию.

Ровная плоскость, на которой помещается Гопник, расчерченная геометрия участков с равномерно припаркованными автомобилями компенсируется многоуровневой, неоднородной картиной мира. Чем сложнее, тем интереснее, и что тут драматизировать. Каждый развлекается, как умеет, кто-то плетет сеть причин и следствий и так чувствует себя живым. Пожалуй, так парк цивилизованных развлечений еще никто не описывал. В кино, по крайней мере.

Стоит потеть, волноваться и чувствовать себя немного шпионом, перехватывающим шифр из песен Jefferson Airplane, немного идиотом, без посторонней помощи водящим себя за нос. Фильм Коэнов дает возможность увидеть все эти позиции, не будучи ни комедией, ни драмой, ни философским диспутом. Он настолько прост и незамутнен, что является, по сути, плацебо. Оздоровляет, не загружая, снимает противоречия, не глумясь над сложностью, чем бы она ни была. Идеальная, чистая работа.

Вероника Хлебникова
http://www.gzt.ru/topnews....95.html

На российские экраны выходит "Серьезный человек" Этана и Джоэла Коэнов - не только "оскаровский" финалист, но и один из лучших фильмов, снятых в новом тысячелетии.

Конец 1960-х. Благополучная еврейская семья в столь же благополучном окружении одноэтажной Америки. Отец семейства Ларри Гопник - преподаватель физики в высшей школе, которому "светит" постоянный контракт вместо временного. Жена - домохозяйка. Двое детей-подростков. Мальчик ходит в еврейскую школу, слушает плеер и покуривает марихуану, девочка ивритом не увлекается, ежедневно моет голову перед тем, как отправиться в клуб, и копит деньги на пластику носа. Антенна на крыше барахлит, соседи, похоже, антисемиты, а брат героя Артур, поселившийся в его доме, проявляет признаки социопатии. Но это все в сущности не слишком отравляющие жизнь мелочи...

Коэны воспроизвели мир своего детства. Именно в таком окружении они - дети из профессорской семьи Среднего Запада - и росли. И даже ребят, с которыми едет на занятия Гопник-сын, зовут так же, как школьных друзей самих режиссеров. "Серьезного человека" можно пересказать от первой до последней сцены, не боясь, что вашему собеседнику будет потом неинтересно смотреть фильм. Знание сюжета не освобождает от ответственности за собственное видение происходящего. Кто-то опознает здесь черную абсурдистскую комедию, кто-то - очередную притчу о судьбах еврейского народа, кто-то извлечет урок терпимости по отношению к падающим на твою голову неприятностям. "Ко всему, что с тобой происходит, относись с простодушием" - эта фраза из толкователя Талмуда и Торы рабби Раши вынесена в эпиграф фильма. Но следовать совету не так уж просто...

Без всяких внешних причин и намекающих знаков, которые мог бы Всевышний послать герою, мирок Ларри Гопника начинает осыпаться подобно песочному замку. Работа, семья, брат - и вместе, и поочередно - приносят профессору массу забот и переживаний. Американская критика сравнивает героя братьев Коэн с библейским Иовом. Но Иов, как известно, на протяжении всего пути от полнейшего счастья к тотальному унижению не роптал и не жаловался, потому что вера спасала его. Ларри Гопник и ропщет, и жалуется. На месте незыблемой веры у него столь свойственное многим из нас желание вступить в прямой плаксивый диалог с Господом и задать ему один-единственный вопрос: "Чего Ты все-таки добиваешься?!".

В непосредственный диалог вступить не получается, и мистер Гопник начинает поход по раввинам: младший, средний, старший... Младший раввин советует возродить в себе свежесть взгляда на жизнь - и тогда самые обычные вещи - вроде городской парковки автомобилей -предстанут в удивительной ясности и красоте. Look at the Parking Lot! - "Посмотрите на парковку!" - становится одной из ключевых фраз фильма. Средний раввин рассказывает историю про дантиста, который на тыльной стороне зубов некоего гоя обнаружил написанное на иврите послание "Спаси меня!". Но ни ребе, ни сам дантист так и не поняли, к чему это. А третий раввин не принял героя - потому что был занят работой мысли. Зато побеседовал с его 13-летним сыном Денни, когда тот после обряда бармицвы явился к нему за наставлением... В общем, разговора с интерпретаторами божественной воли у Ларри так же не получается, как и разговора с собственной жизнью.

Любой может оказаться на месте героя и любой должен быть к тому готов - самая очевидная, лежащая на поверхности мысль фильма. Что же касается простодушного ко всему отношения... Вот пример "простодушия" самих режиссеров. В фильме есть сцена, когда и без того отчаявшемуся герою звонят из магазина аудиозаписей и требуют деньги за альбом, который он не заказывал. Как выяснилось позже, альбом выписал сын. Реплики, которые произносит Ларри в телефонную трубку, звучат примерно так: "Я не заказывал "Абраксас", я не хочу "Абраксас", я не буду слушать "Абраксас"... Между тем Абраксас в терминологии гностиков - имя космологического божества. По мнению Елены Блаватской, оно восходит к древней коптской или египетской магической формуле, означающей "Абраксас") и обращенной к божеству. От этой-то магической формулы и открещивается трижды герой...

Считывать фильм Коэнов как интеллектуальную игру и культурологический ребус конечно же отдельное удовольствие. В полной степени доступное, правда, лишь тем, кто по-настоящему сведущ в еврейской культуре. Но не меньшее удовольствие и просто смотреть "Серьезного человека" - со всем простодушием, которое еще осталось в вашей душе. Удивляться тому, как уникально найдены все персонажи: от главного героя, которого сыграл известный нью-йоркский театральный актер Майкл Сталберг, до остальных членов еврейской общины. Как точны режиссеры в деталях. Как грациозно выписаны у них диалоги. Как скрупулезно воссоздан мир 60-х... Если "Аватару" сделали кассу фанаты, которые ходили на фильм по нескольку раз, то с Коэнами явно случится нечто подобное. Хотя касса, к сожалению, будет несопоставимой.

Лариса Юсипова Известия
http://www.izvestia.ru/culture/article3139058/

Кто такие братья Коэн для многочисленной армии поклонников их творчества? Саркастичные чудаки с грустными глазами, великие «стебщики» и мудрые фаталисты. Ключом бессмыслицы они открывают дверь, ведущую к Знанию, и любезно распахивают ее перед зрителями: «Пожалуйста, проходите вперед, если осмелитесь». Но, чаще всего, после просмотра коэновских шедевров никто не может сдвинуться с места. Вроде бы смешно все, о чем рассказывают братья – даже если с экрана льются реки крови. Смешно и, одновременно, трагично. «Мы снимаем фильмы не для просветления зрителей. Мы хотим, чтобы они кричали» - говорят «двуглавые» Коэн.

Их новая работа «Серьезный человек», выходящая в российский прокат 25 февраля 2010 года (дистрибьютор – компания ЦПШ) - экзистенциальная притча об обывателе, забытом Богом в окрестностях Среднего Запада. Не кричать, а скорее, выть хочется, глядя на то, как мучается от безысходности немолодой еврейский профессор физики Лари Гопник (Майкл Сталберг). В течение всего фильма герой пытается понять, в чем он провинился. Несчастный без конца повторяет: «Я ничего не делал. Я ничего не делал». Почему жена бросает его ради их общего знакомого Сая Эйблмана (персонажи неоднократно произносят имя «Сай Эйблман» с интонацией, которую коэноманы наверняка запомнили по комедии «После прочтения сжечь», в которой невероятно комично звучит «Осборн Кокс»)? Как долго брат-бездельник Артур будет протирать штаны на диване? Куда по вечерам убегает дочь и зачем ей без конца мыть голову? Чем занимается сын, кроме того, что курит траву, прогуливает еврейскую школу и постоянно просит поправить телевизионную антенну? Кто присылает враждебные анонимные письма, угрожающие работе Лари Гопника в университете? Сколько еще его будет донимать студент-кореец, неудовлетворенный результатом выпускного экзамена? И почему, в конце концов, привлекательная соседка принимает солнечные ванны голой? Всего этого не знает Лари Гопник, и не знает никто. Даже раввины, к которым за помощью обращается герой. Ибо Бог далеко от окрестностей Среднего Запада. И нужно лишь проще относиться ко всему, что происходит.

Несмотря на наличие в фильме фирменных «подколов», типично абсурдных диалогов и безусловной глубины размышлений, «Серьезный человек», пожалуй, мало напоминает предыдущие работы братьев Коэн. Это очень личная для создателей картина. Многое в ней – переживания Джоэлом и Этаном собственного детства. Они сняли фильм о людях, рядом с которыми выросли, и о проблемах, с которыми братьям некогда пришлось столкнуться. Неспешной, но очень искренней манерой повествования «Серьезный человек», равно как и безмятежным американским пейзажем, похож на «Простую историю» Дэвида Линча. Еще одна перекличка с творчеством этого «симпатичного» братьям Коэн режиссера – ухо Лари Гопника в самом первом (после мистического, настраивающего зрителей на нужный лад пролога) кадре. Правда, не отрезанное, как в «Синем бархате».

В «Серьезном человеке» нет ни одного актера из, так называемого, «коэновского пула». И вообще нет ни одного знакомого киноманам исполнителя. На главную роль братья пригласили Майкла Сталберга, который известен лишь театралам Нью-Йорка. Он прекрасно справляется с ролью идиота, ловко цепляет на себя эту любимую режиссерами маску. Многих персонажей в этой картине, как и в фильме «Фарго», сыграли местные актеры из Миннеаполиса.

Особое настроение создает популярная композиция группы Jefferson Airplane «Somebody to love». Песня несколько раз звучит в фильме, строки из нее цитирует раввин Маршак. Этот саундтрек – единственная мажорная нота в «Серьезном человеке», жанр которого, видимо, не без сарказма обозначен как комедия. Смешное в фильме найдут только истинные поклонники творчества братьев Коэн. Для остальных, в отличие от уже упомянутой картины «После прочтения сжечь», их новая работа вряд ли будет понятна, привлекательна и, тем более, комична.

Автор: Мария Мухина
http://www.proficinema.ru/distribution/reviews/detail.php?ID=79336

Конец 60-х, Миннесота. В жизни Ларри Гопника (Сталберг), университетского преподавателя физики, наступило-таки то, что по всем признакам кажется черной полосой. Жена (Ленник) сообщает, что намерена уйти к Саю Эйблману (Меламед). Азиатский студент оставляет на столе взятку за проходной балл. Сын (у которого скоро бар-мицва) слушает на уроках Jefferson Airplane. В доме поселился и никак не хочет уезжать противоречивый брат-инвалид. В комиссию, которая должна предоставить Ларри постоянную должность, приходят анонимные письма. Поступают странные звонки из компании по продаже пластинок. Телеантенна барахлит. Соседка загорает нагишом. Видимо, на Ларри прогневался тот, кого евреи не называют по имени.

Дешевый, без единой звезды (впервые с 80-х), что называется, «маленький личный фильм» братьев Коэн оказался, возможно, самым значительным в их карьере. «Серьезный человек» подытоживает — уже одним названием — главный мотив коэновского творчества: герой добровольно погружается в ад, ложно оценив обстоятельства и собственное в них место. Раньше он оказывался на чужой должности, с чужими детьми или с чемоданом чужих денег, теперь ставки выросли максимально, и Ларри Гопник пытается приватизировать вселенную, расслышать голос Бога, обращенный лично к нему, Ларри. Но если у чемодана может найтись законный владелец, то тут ситуация совсем патовая — Богу нет дела до Ларри, поскольку и Бога-то, скорее всего, никакого нет. Это печальное открытие в коэновской интерпретации — притом что и сами они серьезны как никогда — выглядит вдобавок смешнее, чем все их попытки последнего десятилетия сделать комедию, а привычное формальное совершенство зашкалило за пределы понимания — что особенно заметно в финале. Учитывая, что бар-мицва братьев пришлась на то же время и то же место, что у непутевого сына главного героя, нетрудно предположить, где они черпали запасы сарказма, то и дело переходящего в злобу. Но это ли не свойство по-настоящему большого художника — превратить сведение счетов с собственным детством и собственной кровью в универсальное высказывание о человеческом бытии.

Станислав Зельвенский
http://www.afisha.ru/personalpage/191661/review/316430/

Коэны начинают со вставной новеллы - о том, как местечковый еврей встретил на дороге старика, который, казалось, давно уже умер. Жена еврея решила проверить, действительно ли старик мертв, воткнула ему в грудь ножик, и тот ушел, покачиваясь.

В чем смысл? Никто не знает. Собственно, по этой парадигме и развивается весь сюжет "Серьезного человека". Вопрос - и, после некоторого размышления и нравоучительной притчи, ответ: Who knows.

От преподавателя математики Ларри Гопника ушла жена, а тот, к кому она ушла, вскоре умер. Преподавателю Ларри Гопнику студент пытался дать взятку, а пытался ли - кто знает. Преподаватель Ларри Гопник лезет на крышу поправить антенну и видит, как соседка загорает голышом. Сыну преподавателя Ларри Гопника надо готовиться к бар-мицве, а он слушает в плеере песенку про Don't you need somebody to love.

Собственно, весь фильм и построен на череде вопросов, не имеющих ответов. Поэтому поначалу он несколько выбивает из колеи - даже от Коэнов такого тонкого абсурда не ожидали. Да и язык получается не совсем коэновский: меланхолический альбом, по ритму - механическая сюита.

Если пытаться ответить на вопрос, на какой из прошлых фильмов Коэнов "Серьезный человек" больше всего похож - то можно найти ключ к этой долгой загадке. Пожалуй, это логическое продолжение, как ни странно, "Сжечь после прочтения". При том, что язык здесь совсем другой - предельно меланхоличный, без эксцентрики и ярких красок, оба фильма вполне составляют дилогию. Сюжет, на выходе, получается одинаковый: здоровый человек в безумном обществе. Математика Ларри Гопника и здравый смысл героя Малковича - явления одного рода. И отношения их с миром - тоже примерно одинаковые. Только в "Сжечь..." здравый смысл давил мир идиотов, а в "Человеке" математика так и остается неприменимой к жизни, а серьезность - и подавно. Они существуют параллельно, не пересекаясь. И поэтому одно не может победить другое. Математика - сама по себе, жизнь с ее Jefferson Airplane и взятками - сама по себе. Поэтому все вопросы Гопника остаются без ответа.

Но главное, наверное, в "Серьезном человеке" - не высказывание, а то, что за ним стоит. Расшифровать, о чем снимают Коэны, не так трудно. Но расшифровка эта ничего не объяснит. Куда мощнее оказывается интонация меланхоличного еврейского анекдота. Она затягивает и впутывает. Она ставит зрителя на место Гопника, заставляет математику не просто сочувствовать, но мыслить как он. И выводит, в результате фильм с уровня анекдота на уровень притчи. Просто потому что она, в отличии от побасенки, применима к любому.

Независимая 2010-02-26 / Иван Чувиляев
http://www.ng.ru/culture/2010-02-26/100_progress.html

Из-под "пера" этого братского тандема - красы и гордости американского интеллектуального кино - вышла очередная картина-головоломка. На сей раз препарировали заветное: среду своего детства-отрочества - еврейскую семью (даже больше - общину) образца 60-х, проживающую в стандартном пригороде где-то на Среднем Западе. Впрочем, эпоха тут особо не важна. Приметы времени скорее помогают им точнее воссоздать атмосферу далекого личного прошлого, в котором нет места обычным в таких случаях сантиментам, ностальгии. Обстебаны все персонажи "золотых лет". Отец семейства, профессор Лари Гопник (отец Этана и Джоэла Коэнов как раз был университетским профессором) - классический неудачник. Он мечется по жизни в уродливых брючках, перепоясанных выше, чем надо, и оттого нелепо укороченных на щиколотках (штрих-издевка, не оставляющий герою шансов по части мужской состоятельности), пытается быть "серьезным человеком", но терпит фиаско по всем фронтам. Положение его в университете довольно шатко, а дома - вообще полный хаос. Во-первых, загостился брат Артур - псих-одиночка, нищий энтузиаст-изобретатель. Во-вторых, жена требует развода, да по всем правилам иудейской веры (Лари должен дать ей разводное письмо, иначе она останется "агуной", то есть женщиной непотребной). Самое позорное в этой ситуации то, что Джудит собралась вновь выйти замуж не за кого-нибудь, а за давнего и близкого приятеля семьи Сая Эйблмана, с которым стала близка, пока Лари пытался утвердиться на профессиональном поприще. Сай, карикатурный образчик "солидного еврейского мужчины", овдовевший пару лет назад, вдруг нашел в лице Джудит новую подругу жизни. Дети живут абсолютно по-своему: дочь то и дело моет голову и по нескольку раз на дню отправляется в клуб, сынишка крутит пластинки, торчит перед телевизором и нехотя зубрит Тору ввиду предстоящего обряда бар-мицвы.

Особое место в этом карнавале масок занимают раввины. К кому же еще идти за помощью "серьезному человеку", когда его жизнь на глазах расползается по швам? Фильм даже делится на главы: "Первый раввин", "Второй раввин" и т.д. И этим профессиональным врачевателям душ, знатокам истины досталось от Коэнов. Успешные шарлатаны, недалеко ушедшие от психоаналитиков, на которых как раз тогда подсаживалось население всей страны, - вот кто они по версии авторов картины. Растерянный Лари ходит от одного раввина к другому, более опытному и авторитетному, и этот поиск утешителя растянут по ходу всего фильма. Зреет ощущение богооставленности, не покидает недоумение: за что посланы, одно за другим, такие испытания? Сколько-нибудь четко сформулированного ответа на этот глобальный вопрос профессора Гопника Коэны не дают. Впрочем, чем-то вроде ответа можно считать эпиграф к картине: "Относись ко всему, что с тобой происходит, с простодушием". Это слова мудреца Раши, комментатора Талмуда и Библии, жившего в XI веке. Однажды профессор Гопник накурится марихуаны в компании с сексапильной соседкой и посмотрит-таки на свою жизнь шире, проще. Но всего лишь раз, дальше он так и продолжит быть пленником среды, стереотипов, по которым надо стремиться к солидному и серьезному положению, быть хорошим членом общины. А вот его сын Дэнни, шкодливый и циничный подросток, курит эту самую траву постоянно, даже перед ответственным обрядом бар-мицвы. Он чуть не срывает торжественное мероприятие, на которое собрались со всей округи правоверные иудеи! Одурело хлопая глазами, качаясь и заваливаясь, идет он к помосту, на котором разложены священные свитки, где ждет ребе. Кажется, это - протест образца 1967 года, и сейчас парень пошлет куда подальше всех этих разряженных умильных тетенек и дышащих довольством солидных дядечек. Но нет, Дэнни проделывает все, что нужно, кое-как возвращается на свое место, к изображающим идиллию папе и маме. Теперь и он полноправный член кружка окрестных соплеменников, серьезный молодой человек в глазах общественности. Главное, самому всерьез в это не верить, продолжать курить траву и смотреть на жизнь широко.

Эта история, полная многих и туманных смыслов, финал имеет подобающий - загадочный, который трактуй как хочешь. Сезон проблем в жизни Лари Гопника вовсе не заканчивается, одна неприятность спешит сменить другую, погружая замотанного профессора, мужа и отца в атмосферу дурного сна. И вот городок взрывается срочными сообщениями: приближается торнадо. Мы оставляем героев, скованных гипнотическим любопытством, глядящих на грядущую черную мутную воронку. Кажется, апокалиптическая стихия схавает всех и вся, вот и решение многочисленных проблем (как говорится, самое верное средство от головной боли - гильотина).

Можно принимать или не принимать своеобразный юмор Коэнов, разделять или не разделять их парадоксальное видение окружающего мира. Но нельзя не восхититься той тщательности, с которой соткана ткань картины. Облики исполнителей - потрясающие шаржи. Просто галерея типов: щуплый, суетливый очкарик Лари Гопник (Майкл Сталберг), его жена-домоправительница, основательная Джудит (Сари Ленник), сытый котяра Сай Эйблман (Фред Меламед)... Классическое американское предместье, с одинаковыми аккуратными домиками и открытыми взглядам лужайками - избитая фактура, возведенная тут Коэнами в метафору, символ "типового" благополучия, от которого у иного зубы сводит. Ехидство и знание дела сквозят во всем. Так, с едким смехом и черной горечью братья Коэн разочлись с еврейско-американским детством.

Дарья БОРИСОВА
http://www.kultura-portal.ru/tree_ne....1097175