Через весь фильм бредут герои картины с одной-единственной целью - пообедать. Но обязательно им что-то мешает: и в первый раз, и во второй, и в третий. А компания вроде благопристойная, среди них - даже посол из южноамериканской страны. Но постепенно со злой иронией и беспощадностью Бунюэль обнажает их совсем не привлекательные черты. "Я никогда не использую кино как кафедру, с которой читают проповеди", - сказал как-то режиссер. Так вот проповеди вы здесь не найдете.

Иванов М.
http://www.videoguide.ru/card_film.asp?idFilm=3640

Шестеро лощеных представителей высшего общества, включая двух оптовых торговцев наркотиками, договариваются пообедать вместе. Мечтать не вредно.

Самый смешной кадр мирового кино: шестеро буржуа, целеустремленно шагающие по проселочной дороге в никуда. Многозначительно, как картина Магритта. Старый анархист Бунюэль хорошо знал, что сюрреальна лишь вселенная, собранная из обыденных вещей. А что может быть банальнее и важнее для буржуа, чем трапеза? Но мир возводит на пути к ней столько препятствий, что Еда кажется святым Граалем, чем-то абстрактным, монументальным. Фильм построен как матрешка: стоит вынырнуть из одного кошмарного сна, как оказываешься в другом. Если повезет — в своем, если нет — во сне приблудного солдатика, а то и епископа-убийцы. Рассчитываешь приятно провести вечер у друзей — их сексуальный голод пересилит законы гостеприимства. Выберешься в модный ресторанчик — где стол был яств, там гроб стоит. Потянешься за жареным цыпленком — в лучшем случае на зубах затрещит театральная бутафория, в худшем — получишь пулю в живот. Бедные, бедные буржуа, полагавшие, что мир устроен по их образу и подобию, но оказавшиеся беззащитными перед простеньким и эффективным заклятием, наложенным на них неким высшим шутником.

Михаил Трофименков
http://www.afisha.ru/movie/166903/review/154903/

Они давно знакомы друг с другом: супруги Сенешали (Стефан Одран и Жан-Пьер Кассель) и Тевено (Поль Франкёр и Дельфин Сейриг), посол вымышленной латиноамериканской страны Миранда Дон Рафаэль (Фернандо Рей), полковник (Клод Пьеплю) и даже министр (Мишель Пикколи). Они богаты и желали бы принять пищу. Но трапеза неизбежно прерывается по вполне правдоподобным причинам, будь то кончина хозяина ресторана, появление вооружённых террористов или чья-то глупая шутка, когда приготовившиеся отобедать буржуа оказываются действующими лицами в странном спектакле, восседая на театральной сцене, за столом с бутафорской едой…

Возможно, это самый реалистичный фильм Бунюэля – но по той лишь причине, что в «Скромном обаянии буржуазии» лучше всего, лучше, чем в двух его немых шедеврах, проявилось виртуозное владение именно сюрреалистическими средствами экранной выразительности. С одной небольшой поправкой. Режиссёр намеренно представил серию случайных, не связанных внешней причинно-следственной связью эпизодов прелюдий к завтраку, обеду и ужину сообщества добропорядочных представителей правящего класса всего-навсего… беспокойным сновидением одного из них, заставляющим его несколько раз подряд просыпается в холодном поту. Идея отрешиться (вывернутый наизнанку приём «очуждения» Брехта, придерживавшегося противоположного соотношения фабульных и внефабульных элементов) от эпизодов, бредово-фантастических по своей сути, но обязательно – имеющих объяснение, позволила достичь уникального эффекта. Чередующиеся в свободной последовательности сцены не только подчинены внутренним, глубинным законам, но и кажутся логически взаимоувязанными. Кому, как не самим буржуа в полной мере оценить кошмары, одолевающие на протяжении ночи одного из них и являющиеся косвенным отражением чуть ли не всех пороков и ужасов капиталистического мира сразу?! Религия и психоанализ, экстремизм и наркотики, чопорность и развязность, а главное, бесконечные, всевозможные, виртуозные, отвратительные, жизненно необходимые и такие приятные махинации буквально в любой сфере жизни – кажется, ничто из «скромного обаяния» не осталось за кадром! И тем не менее, согласно прозрению автора, страшнее всех адских мук, вместе взятых, является для буржуазии не то что лишение, но даже ограничение Его Величества Потребления, и символом, и сущностью коего как раз представляется утоление голода (и прочих физиологических потребностей), возведённое в особый культ. Режиссёр, кстати, думал озаглавить фильм «Шаткий стол», подчёркивая, что для сюрреалиста «название – уже творение, целое произведение»…

Навязчивые страхи «общества потребления» незамедлительно дают о себе знать, стоит ненадолго лишить досточтимых граждан естественной, привычной среды обитания – даже не смысла бытия. Здесь можно ощутить близость с идеей Маркузе о наступлении долгожданных времён царствования «одномерного человека», но для Бунюэля важнее подчеркнуть (вспомним обрамляющие действие пролог и эпилог), что буржуа, не успокаиваясь, упорно бредут к неведомой цели, иллюзорность которой постепенно становится очевидной. Уже в заголовке помимо иронии несложно почувствовать некую утончённую поэзию, стремление «воспеть» особую красоту мира, не осознающего бессмысленности существования и, главное, обречённости навеки пребывать в подобном состоянии, терзаясь непонятными ночными кошмарами. А уже итальянец Марко Феррери в собственном шедевре «Большая жратва» /1973/ (как и сам Бунюэль в менее стройном и виртуозном фильме «Призрак свободы» /1974/) пойдёт от противного, в итоге – осмелившись вынести смертный приговор обществу, поедающему самоё себя.

Евгений Нефёдов, 2006.10.06
Авторская оценка: 10/10
http://www.world-art.ru/cinema/cinema.php?id=11955

P.S. Мой старый отзыв с другого сайта, но подписываюсь по-прежнему, под каждой буквой!