| Александр_Люлюшин | Дата: Вторник, 19.07.2011, 14:25 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3279
Статус: Offline
| Давным-давно известны всем слова одного из наиболее значительных французских режиссёров первой половины прошлого столетия Рене Клера: «Фильм готов – осталось его только снять». К творчеству Шарунаса Бартаса они отношения не имеют, что снова доказывает его африканская пространственная притча. Для литовского режиссёра важен путь, порой долгий и мучительный, которым мы и следуем вместе с его героями в процессе их соития с чужеземной природой. Удастся ли справиться с ним каждому, не знаю, но, уверен, дорогу осилит идущий …
«СВОБОДА» (Freedom) 2000, Франция-Португалия-Литва, 94 минуты
– пятый полнометражный фильм Шарунаса Бартаса
  
  
  
Они не ожидали, что их поймают. Как, может быть, не ожидает ни один занимающийся нелегальным делом. Но, команде катера береговой охраны было не важно, кто они — беглецы, перевозчики наркотиков или просто пассажиры. Их обстреляли. Лишь нескольким из них удалось спастись. В бегах, без денег и еды, им почти не оставалось надежды выжить.
Съёмочная группа
Режиссёр: Шарунас Бартас
Сценарий: Шарунас Бартас
Продюсеры: Шарунас Бартас, Паулу Бранку
Операторы: Шарунас Бартас, Римвидас Лейпус
Композитор: Кипрас Машанаускас
Художник: Юрий Григорович
Монтаж: Мингале Мурмулайтене
В ролях
Валентинас Масальскис
Фатима Эннафлуи
Аксель Нойманн
Кори Лардж
Награды
Венецианский кинофестиваль, 2000 год
Победитель: Награда CinemAvvenire за лучший фильм, посвященный взаимоотношениям природы и человека
Номинация: Золотой лев
Приз Союза кинематографистов Литвы, 2000 год
Приз за лучшее изображение – Международный форум кино и телевидения «TOGETHER», Ялта, 2001 год
Национальная премия культуры и искусства Литвы режиссёру Шарунасу Бартасу, 2001 год
Рецензия
«Для меня всё началось с конца. В мае 2001 года, на V Форуме кинематографий стран СНГ и Балтии, я впервые увидел фильм литовского режиссёра Шарунаса Бартаса — это была «Свобода». Что-то я слышал об этом постановщике раньше, но, увы, ничего не смотрел. Поэтому «Свобода» оказалась своего рода откровением — и не только открытием нового для себя имени.
Разумеется, бросилась, прежде всего, в глаза явная и практически уже забытая в наше время свобода кинематографического самовыражения, когда автор творит исключительно раскрепощённо и максимально естественно, словно и не заботясь о том, как его воспримут и вообще воспримут ли?! В этом нет ни грана позёрства, ни толики мании величия, коей, к сожалению, озабочены многие малоталантливые и даже очень талантливые отечественные режиссёры, которые получили, кажется, немыслимое для прежней эпохи право снимать, что хочется, однако им гораздо труднее распорядиться этой редкостной возможностью во благо искусства, не впадая в грех вседозволенности или самовосхваления. На данном фоне Бартас представился настоящим отшельником-минималистом, который отказывается, помимо диалога, от какой-либо художнической зауми, интеллектуального недержания, навязчивого авторского демонстрирования себя любимого во всех нужных и ненужных случаях.
Заблуждаются те, кто увидел в «Свободе» манерную и совершенно некоммуникабельную экзистенциальную притчу о заброшенности и непознаваемости человеческого существования, хотя рассказываемая в данной картине история (вообще-то по отношению к кинематографу Шарунаса Бартаса понятие сюжетности малоприменимо) вроде бы подтверждает это. Тягуче-медитативное действие происходит в Северной Африке, в пустыне подле океана, по которой бесцельно и бесприютно слоняются сначала трое, потом двое, а в финале — лишь один герой-литовец, непонятно как попавший в эти дали. Но режиссёру-сценаристу, а также сооператору Бартасу удалось зримо передать на экране просто выматывающее состояние неопределённости и растерянности, в котором пребывает, пожалуй, всё население прежней советской империи, находящееся где-то в межеумочном мире неясных видений. Перед нами — словно современный вариант платоновского «Джана» о народе, который лишился жизненной воли и души, оказался затерянным где-то в необъятных песках, откуда даже нет желания выйти.
И только познакомившись с предшествующими работами литовского постановщика, понимаешь, насколько математически (в этом нет ничего зазорного, ведь и музыка основана на чётко просчитанном законе повторяемости, сменяемости разных тем и мотивов) выверено его творчество, которое обращено, по сути дела, к одному сквозному рефрену, имеющему отголоски и созвучия, своего рода рифмы и аллитерации, что напоминает развитие стиха в поэзии.
Кино Шарунаса Бартаса действительно поэтично — причём не внешне, на уровне броско поданных метафор и символов, а именно внутренне, глубинно, как бы природно. И приходящие на ум во время просмотра поэтические ассоциации из ближнего и дальнего ряда отнюдь не случайны, напротив — необходимы. Без них, пожалуй, нелегко почувствовать и до дна прочувствовать текучую материю фильмов Бартаса, которые подобны словно замирающей в зимнем сне и вновь оттаивающей реке, что несёт свои воды плавно и еле заметно.
Выход к океану в «Свободе» был, наверно, предопределён повторяющимися в его каждой предшествующей ленте кадрами — с застывшей рекой или же перетекающей кинематографическими наплывами из одного времени года в другое. Вода наряду с огнём — это ключевые киностихии в мире Шарунаса Бартаса, которые могут показаться почерпнутыми, в первую очередь, из фильмов Андрея Тарковского, чьего влияния он, естественно, не избежал, но развил это и модифицировал гораздо утончённее и умнее, нежели множество явных и скрытых подражателей великого мастера. Бартас, скорее всего, подспудно уловил художническую генеалогию Тарковского, который на корневом уровне наследовал поэтическим традициям своего отца, поскольку и про работы литовца (кстати, не стóит списывать со счёта воздействие его соотечественника, композитора и художника Микалоюса Чюрлёниса) хочется говорить строчками из Арсения Тарковского.
И как раз одной из основных, являющихся словно подсказкой для постижения кинематографических творений Шарунаса Бартаса, может быть вот эта, звучавшая в исполнении самого поэта в «Зеркале»: «Горит, перебегая / От робости к надежде». Она вовсе не претендует на объяснение художественной манеры Бартаса, которая, впрочем, намного проще и доступнее, нежели принято это считать, пугаясь столь молчаливого и сосредоточенного вглядывания в окружающую реальность. И лишь выражает мои личные мысли и чувства, которые возникли по поводу картин литовского постановщика при первой встрече с ними» (Сергей Кудрявцев).
Смотрите фильм
http://vk.com/video16654766_160391780
|
| |
| |
