|
"МУЗЫКАЛЬНАЯ КОМНАТА" 1958
| |
| Ирина_Бородина | Дата: Воскресенье, 02.04.2017, 18:16 | Сообщение # 1 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 18
Статус: Offline
| «Музыкальная комната» (Jalsaghar) 1958, Индия, 100 минут
– экзистенциальная музыкальная драма Сатьяджита Рея по одноимённому роману Тарашанкара Бандопадхьяя
«Величавый и горделивый Бисвамбхар Рой по-прежнему принадлежит к уважаемым всеми заминдарам — феодальным властителям Бенгалии в конце 20-х годов XX века, однако его подлинное величие и богатство остались уже в прошлом, и некогда процветавшие владения, включая дом-дворец, приходят в упадок. Единственная страсть, которой Рой увлечён целиком и без остатка, в чём он превосходит кого угодно, даже своего преуспевающего соседа Махима Гангули, это устройство музыкальных состязаний в особом салоне величественного архитектурного комплекса, чем-то напоминающего пустую гробницу фараонов.
Не может не вызвать восхищение то, как прославившийся во всём мире бенгальский режиссёр Сатьяджит Рей ещё в конце 50-х годов предугадал тему красивого и утончённого упадка аристократии и интеллектуальной элиты, которую потом будут воспевать и Лукино Висконти (начиная с «Леопарда»), и Джозеф Лоузи (впервые в «Еве»). И насколько же в «Музыкальном салоне» совсем иначе, чем приевшиеся и готовые вызвать даже тошноту музыкально-танцевальные номера из знакомых нам по советскому кинопрокату коммерческих индийских фильмов, воспринимаются совершенно изумительные интермедии-дивертисменты, безошибочные по ритму и виртуозные по исполнению» (Сергей Кудрявцев).
  
  
  
  
Действие происходит в двадцатые годы прошлого века во дворце в Нимтита, в Бенгалии. Покуривая хуку, на террасе сидит Бишвамбхар Рой, последний из рода бенгальских феодалов. Из соседнего дома доносятся звуки музыки — это сосед-нувориш устраивает праздник по случаю традиционного обряда инициации своего сына.
Тонкий ценитель музыки, он в своё время собирал лучших музыкантов, певцов и танцоров на церемонию в честь своего сына. Но сегодня жены и сына уже нет в живых, а сам он разорён. Желая «поставить на место» претенциозного соседа, хвастающегося своим музыкальным вкусом, Рой устраивает свой последний грандиозный концерт, в который вкладывает все до копейки. В последний раз он наслаждается музыкой и победой.
Съемочная группа
Режиссёр: Сатьяджит Рай
Сценарий: Сатьяджит Рай, Санти П. Чадхури, Тарашанкар Банерджи
Продюсер: Сатьяджит Рай
Оператор: Субрата Митра
Композиторы: Устад Вилаят Хан, Робин Маджумдер
Художник: Банси Чандрагупта
Монтаж: Дулал Дутта
В ролях
Чхаби Бисвас
Сардар Ахтар
Гангапада Басу
Бисмилла Кхан
Саламат Али Кхан
Вахид Кхан
Рошан Кумари
Тульси Лахири
Тарапада Нанди
Падма Деви
Награды
ММКФ, 1959 год
Серебряный приз за лучшую работу композитора ( Устад Вилаят Хан )
Номинации: Главный приз (Сатьяджит Рей)
Смотрите фильм:
https://vk.com/video293085765_456239047
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Воскресенье, 02.04.2017, 19:42 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Ниша да Куна (профессор английской литературы в Бомбейском университете, театральный режиссер и актриса)
«Музыкальная комната»
«Я — старик, но в засуху
мне впору стать ребенком, ожидающим дождь»
...Лицо, будто вышитое на матерчатой спинке стула, мертвое лицо. Такое же серое и бугристое, как камень, из которого сложена терраса под ногами. Мы пристально вглядываемся в это мертвое лицо. И когда, казалось бы, глаз уже ничего не в состоянии на нем различить, губы приходят в движение и зовут слугу. Только с приходом слуги мы к ужасу своему убеждаемся, что мертвец жив и вот-вот опять заговорит. И тогда мы вслед за слугой поднимаемся по бесчисленным ступенькам туда, где сидит этот оживший мертвец, и слуга подает ему напиться из стакана с крышкой, а он спрашивает слугу про своего слона, про лошадь; и затем он встает и спускается по лестнице, по которой только что поднимался слуга, и направляется туда, где стоит его слон,— мы видим этого слона, потому что между домом старика и загоном для слона — громадное пространство; навестив слона, старик неторопливо заходит туда, где стоит его белая лошадь; а вокруг — сухая, безжизненная пустыня, хотя неподалеку и течет река; человек этот давно здесь ничего не делал, потому что уже все сделано много-много лет назад. И вот он снова бредет в дом, в спальню, которая вся-то — сплошная черная полированная кровать с четырьмя столбиками для балдахина, да колышущаяся на крошечном окошке кружевная занавесь, да фотографии — множество фотографий в рамках...
И мы постепенно начинаем постигать, о чем этот фильм, с пронзительной красотой его обветшалых комнат и старых ковров, старинных бокалов и многолетнего вина, старика и старинной музыки. Фильм — это думы, вновь одолевающие старика, прожившего здесь жизнь и все еще живущего — дряхлого, высохшего в ожидании дождя.
И нет в нас неприязни к этому человеку, невзирая на его полную эгоизма жизнь, сплетшуюся с благовонными браслетами вокруг запястий его женственных рук, слившуюся с деньгами, домом, слоном и лошадью: ведь у него есть нечто, чего нет у других, не менее богатых, чем он. И посейчас мы видим эти дома — громадные старые дома, где слуг больше, чем в иной деревне жителей, эти холлы, видавшие столько приемов, эти подъезды, принимавшие столько экипажей, — но ни в одном из них нет того, что есть в этом доме: музыки. У этого старика была музыка, и во всем, кроме нее, он был эгоистичен. Музыкой он добивался всего, что делает людей людьми, он любил ее, он ее демонстрировал, рассказывал о ней, оберегал ее, и в этом он тоже был эгоистичен.
Этой музыкой пропитан весь фильм. Она звучит даже тогда, когда вокруг надолго воцаряется тишина, когда жизнь останавливается и везде — огромная, безжизненная пустыня, а музыка так прекрасна, что ощущением красоты перехватывает дыхание. Вот она медлит, таясь и выжидая, затем подползает и вдруг бросается зверем — то спокойна, то неистова и безудержна в ярости, сейчас выжидает, потом волнуется и спешит куда-то, и фильм надежно стиснут ее плотными созвучиями. Они льются из тихого уголка под лестницей, с каменной скамейки, одиноко стоящей у подъезда; заполняют мрачную, уставленную канделябрами пыльную комнату; и спускаются навечно свернутыми коврами; и навевают такое невыразимое одиночество, что чувствуешь: последнее, что к нам придет, — это одиночество в погоне за искусством, одиночество, присущее самому великому искусству. Ритмы и темы музыки и танцев выходят за рамки сюжета и характера, хотя и обусловлены ими, возникая в фильме именно тогда, когда пережиты, преодолены банальности и мелочи повседневной жизни.
В свойственный фильму событийный хаос музыка привносит дисциплину, упорядоченность, стройность. Ее темы — это время и смерть, красота и ее увековечение в искусстве.
В двух эпизодах, навеянных «Королем Лиром», мы сталкиваемся со смертью: погибший ребенок на руках у старика, а вокруг — охваченное бурей пустынное пространство; смерть старика на носу лодки, застрявшей в песке. Но ничто не завершается со смертью. Над безжизненным телом не умолкая звучит музыка, и, когда умирает старик, остаются его дом и его музыка. Это безутешный фильм. Сам воздух в нем иногда разрежается до мучительной терпкости, как переслащенное вино, а иногда сгущается до удушающей сухости.
Сатьяджит Рей / Составитель: А.Г. Софьян. — М.: Искусство, 1979. — (Мастера зарубежного киноискусства).
|
| |
| |
|
