|
"ПЫЛАЮЩИЙ" 2018
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Среда, 16.10.2019, 21:35 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3279
Статус: Offline
| «ПЫЛАЮЩИЙ» 2018, Южная Корея, 146 минут
— южнокорейский триллер режиссёра Ли Чан Дона, снятый по мотивам рассказа Харуки Мураками «Сжечь сарай»
Молодой человек Ли Джон-су, ничем особо не занятый, встречает соседскую девушку Хэ-ми, с которой они вместе росли. Та собирается съездить в Африку и просит нового знакомого присмотреть за её кошкой, а возвращается из поездки не одна, а с состоятельным молодым человеком Беном. Однажды парочка приходит к Джон-су, и Бен рассказывает о своем тайном хобби. С этого момента Джон-су лишается покоя, и его начинает одолевать предчувствие страшного.
Съёмочная группа
режиссер: Ли Чан Дон
сценарий: О Джон Ми, Ли Чан Дон, Харуки Мураками
продюсеры: Ли Джун Дон, Ли Чан Дон, Ок Кван Хи
оператор: Хон Гён Пхё
композитор: Моуг
художники: Щин Джом Хи, Ли Чхун Ён
монтаж: Ким Хён, Ким Да Вон
В ролях
Ю А-ин
Чон Джон-со
Стивен Ян
Ким Су-гён
Чхве Сын-хо
Мун Сон-гын
Мин Бок-ки
Пан Хе-ра
Ли Бон-нён
Пак Сын-тхэ
Интересные факты
На 71-м Каннском кинофестивале фильм получил самые высокие оценки критиков.
Кан Дон Вону была предложена главная роль, но он отклонил предложение.
При первой встрече Хэ Ми и Джон Су, парень говорит, что недавно отслужил в армии. Ирония состоит в том, что исполнитель роли Джон Су Ю А Ин освобождён от срочной службы по медицинским показаниям.
Награды
Каннский кинофестиваль, 2018 год
Победитель: Приз ФИПРЕССИ - конкурсная программа
Номинация: Золотая пальмовая ветвь
Сатурн, 2019 год
Победитель: Лучший иностранный фильм
Номинация: Лучший актер второго плана (Стивен Ян)
Номинация: Лучший сценарий
Азиатская киноакадемия, 2019 год
Победитель: Лучший режиссер (Ли Чан Дон)
Номинация: Лучший фильм
Номинация: Лучшая мужская роль (Ю А-ин)
Номинация: Лучший дебют (Чон Джон-со)
Номинация: Лучшая работа сценариста
Номинация: Лучшая операторская работа (Хон Гён-пхё)
Номинация: Лучшая работа художника
Номинация: Лучший звук
Смотрите трейлер
https://vk.com/video16654766_456240088
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:10 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Пылающий». О бедном корейце замолвите слово
Первое, что всплывает в связи с «Пылающим» — безусловное лидерство фильма на последнем Каннском кинофестивале. Собственно, об этом зрителю кричат уже с афиши. В Каннах ленту одного из ветеранов южнокорейского кино Ли Чан-дона, снятую по короткому рассказу Мураками, и правда приняли беспрецедентно хорошо: международная кинопресса выдала картине главный приз, тогда как критики авторитетного журнала Screen (среди них был и наш Антон Долин) расщедрились на рекордные 3.8 звезды из 4-х. Больше за новейшую историю фестиваля не получал никто.
Чан-дон — надо сказать, довольно закономерно — «Золотую пальмовую ветвь» в итоге не получил: каннское жюри во главе с Кейт Бланшетт наградило призом его японского коллегу Корээду с более понятным фильмом про семью («Магазинные воришки» в прокате в октябре). Такой расклад по недавней традиции, начатой в 2012-м году «Священными моторами» (тогда гений Леоса Каракса уступил чуть более конвенциональной «Любви» Ханеке), критики в один голос назвали провальным с точки зрения будущей истории кино. Вместе с тем фильм Чан-дона как минимум вдвое не так хорош, как о нем говорят. Вообще, ситуация вокруг «Пылающего» вызывает в памяти другого именитого корейца, Ким Ки Дука, который в 2012-м взорвал Венецианский кинофестиваль своей «Пьетой» — откровенно не самой сильной картиной режиссера — после чего про его существование благополучно позабыли.
Чан-дона забывать пока не собираются — и слава богу. Его фильмы, начиная с дебютной «Зеленой рыбы» и заканчивая, собственно, «Пылающим» — это идейно свободное, злободневное, местами изобретательное и бесконечно гуманистическое кино, которое, увы, не всегда попадает туда, куда метит. В российской кинокритике про Чан-дона часто любят говорить, что он был некогда министром культуры и слыл душой компании среди корейского киноистеблишмента: то есть был скорее покладистым функционером, нежели бескомпромиссным художником. Но почему-то мало кто сегодня задумывается, что эту уютную характеристику можно отнести и к характеру его последних — наиболее расхваленных — работ: «Тайному сиянию», «Поэзии» и еще больше к «Пылающему».
«Пылающий» — крайне удобное с точки зрения интерпретации кино: как бы обо всем и ни о чем одновременно. Фильм начинается с узнаваемого сюжета о любовном треугольнике, потом постепенно оборачивается агиткой о социальном расслоении в Корее (теме явно важной для Чан-дона как для бывшего чиновника), ну а затем и вовсе переходит в разряд финчеровского триллера об исчезновении с кровавым, как любят корейцы, но максимально абстрактным финалом.
В целом историю о молодом параноидальном писателе, который то ли выдумал, то ли нет происходящие вокруг него события, легко принять за философское высказывание о человеческом существовании, наследующее романам Достоевского: эдакую попытку пролить свет на противоречивую человеческую натуру, поместив ее в угнетающе парадоксальную жизненную ситуацию. Бытовая трагедия по Чан-дону состоит в абсолютной потерянности современного человека то ли перед роком, то ли перед жизнью, а чаще всего перед лицом собственных демонов, сжигающих «новых Раскольниковых» изнутри.
Однако эта надмирная и уходящая корнями в литературу (откуда и пришел Чан-дон) назидательная перспектива имеет очевидные для кино недостатки. Автор тут все еще играет роль демиурга, который пресекает любые попытки аудитории найти персональные точки соприкосновения с историей и отказывает зрителю в банальном сопереживании героям. Ли Чан-дона легко заподозрить в неискренности кукловода, дергающего за ниточки персонажей, лишь бы привести спектакль к нужному ему финалу. Для настоящего катарсиса, при всем формальном мастерстве картины, этого оказывается до обидного недостаточно. Понять умом зловещие метафоры «Пылающего» можно. Поверить в уместность этой тягучей притчи без морали — практически нереально.
Андрей Писков
https://www.timeout.ru/msk/artwork/363633/review
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:11 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Пылающий» Ли Чан-дона: корейская экранизация Харуки Мураками оказалась лучше первоисточника
В конкурсной программе Каннского кинофестиваля показали фильм «Пылающий» корейского режиссера Ли Чан-дона по рассказу Харуки Мураками «Сжечь сарай». По мнению кинокритика Антона Долина, лирическая и поверхностная зарисовка писателя о трех молодых людях со странностями в экранизации превратилась в глубокий психологический триллер о невозможности познать себя и других.
На Каннском фестивале чего только не показывают — от перенесенных на экран легенд бразильских индейцев до первой лесбийской драмы из Кении. На общем пестром фоне реже и ценнее всех фильмы, в которых этнографический элемент отступает перед «всечеловеческим», как сказал бы Осип Мандельштам. Где бы ни разворачивалось их действие, их одинаково почувствуют и оценят зрители из любой страны. Именно таков «Пылающий» корейского режиссера Ли Чан-дона. Недаром он снят по рассказу японца Харуки Мураками, действие которого перенесено в Корею, а двое из трех главных героев знакомятся в Африке, хотя оба живут в Сеуле. Впрочем, корни космополитизма Ли Чан-дона не в этих межнациональных парадоксах, а в том, о чем и как он сделал свой фильм.
Чжонсу (молодая звезда корейского кино А Ин Ю) — работник службы доставки. Однажды он встречает на улице знакомую детства Хаэми (дебютантка Чжон Сео Чжун) и не узнает ее: она сделала пластическую операцию и преобразилась. Они заводят роман и тут же расстаются — Хаэми уезжает в турпоездку в Африку, оставляя Чжонсу своего кота с неслучайным именем Кипяток. Возвращается она уже не в одиночестве. Рейс задержали, и в аэропорту она сдружилась с единственным находившимся там на тот момент корейцем — обеспеченным денди-бизнесменом Беном (Стивен Ен из «Ходячих мертвецов»). Девушка никак не может выбрать между двумя кавалерами — и они проводят время втроем, все чаще чувствуя висящее в воздухе напряжение.
Описанная в фильме ситуация могла случиться где угодно, чувства всех трех героев — от взаимного притяжения до острой ревности — легко понять и разделить. Однако «Пылающий» — все-таки корейский фильм; к примеру, важно знать, что ферма отца Чжонсу, куда к нему в гости приезжают Хаэми с Беном, находится рядом с северокорейской границей, откуда день и ночь доносится из динамиков гул радиопропаганды. Ли Чан-дон, с одной стороны, предсказывает сближение и переговоры двух Корей, которые сегодня на уме у каждого их обитателя, а с другой, вводит мотив пограничности, близости и сходства противоположностей.
На пороге дома (то есть, опять на границе) трое героев невинно нарушат закон, выкурив один косяк на троих, и Хаэми станцует в свете заходящего солнца эротический танец. Бен признается в своем преступном хобби: он сжигает теплицы (у Мураками это были сараи) — долго выбирает, а затем раз в два месяца совершает поджог. Такое у него хобби. Лишь Чжонсу будет стараться держаться в рамках приличий. Его мучает пара болезненных воспоминаний из детства, тоже связанных с огнем (он устроил костер из вещей ушедшей из семьи матери), и безумно раздражает агрессивный отец, получивший за очередную вспышку насилия тюремный срок. Чжонсу изо всех сил старается быть нормальным, обычным парнем, и подозрительно присматривается к тем, кто, как ему кажется, эту норму нарушает. Так, незаметно для себя переходя пресловутую границу, и становятся параноиками: его срыв окажется самым страшным из всех.
Рассказ Мураками — лирическая зарисовка, немного в духе Трумена Капоте. В ней, что называется, ничего не происходит. Даже признание богатого незнакомца в том, что он тайный пироман, ничем не подтверждается, а вскоре и он, и девушка исчезают из поля зрения рассказчика. Фильм Ли Чан-дона, который довольно долго скрупулезно следует фабуле Мураками, устроен абсолютно иначе. Место воздушной полувлюбленности занимают физиологические отношения, а потом — их мучительное отсутствие. Пропажа девушки вызывает нешуточные подозрения в адрес как ее самой, так и ее нового знакомого. Очерк о человеческих странностях превращается в психологический триллер. Даже любимая Мураками джазовая музыка, которую послушно вставляет в саундтрек корейский режиссер, звучит к финалу все депрессивнее и мрачнее. А фильм становится глубже и глубже, превосходя очаровательно поверхностный первоисточник.
Лауреат Канн и Венеции, а также бывший министр культуры Южной Кореи Ли Чан-дон — один из самых неординарных авторов в современном корейском кино. Он не увлекается жанровыми экспериментами, как Пак Чхан-ук или Пон Джун-хо (чей оператор Хон Ген-пхе прекрасно снял «Пылающего»), и не допускает легкомысленной интеллектуальной бравады, как любимец фестивалей Хон Сан-су. Его стезя — потаенные и болезненные стороны повседневности. О них самые знаменитые его фильмы — «Оазис», «Тайное сияние», «Поэзия». Ли Чан-дон — верный наследник Достоевского; кстати, начинал он как успешный писатель, и неслучайно его герой Чжонсу в «Пылающем» тоже мечтает однажды написать роман.
В кинематографе Ли Чан-дона жизнь так же прихотлива и непредсказуема, как литература, — но его сценарное письмо лишено подчеркнутой литературности, оно стремится к простоте и естественности. Он виртуозный психолог, что не мешает ему оперировать размашистыми метафорами и видеть трансцендентное сквозь будничное.
Название «Burning» можно перевести и интерпретировать по-разному: и «Сжигающие», и «Горящие». Все трое прошли инициацию огнем: Чжонсу в детстве, Хаэми — у африканского костра, Бен — когда сжигал теплицы. В каждом горит скрытый огонь, который рано или поздно вырвется наружу. Ведь они охвачены «великим голодом», который, согласно верованиям африканских бушменов, отличается от «малого голода»: малый можно насытить едой, большой — лишь познанием мира и себя.
Но в том и трагедия, что познать себя и, тем более, ближнего никто не в состоянии. «Пылающий» — картина о человеке как самой большой загадке вселенной, запертой шкатулке, ключ от которой даже не потерян, а просто еще не создан. Отсюда мучения в любви, импульсивные действия, непонятные нам самим мании, фобии, странности. Огонь горит, но неизвестно, где отыскать для него подходящее топливо. Если лучшего не найдется, пусть будут хотя бы заброшенные теплицы.
Антон Долин, 17 мая 2018
https://meduza.io/feature....ochnika
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:11 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Ты где, киса?
Город Канны спал с лица. Уже нет нескончаемого карнавального веселья на Круазетт. Уже не радуют глаз живые статуи, дрессировщики кошек и клоуны. Все проходы и проезды перегорожены бетонными блоками – чтобы не въехал грузовик террориста. Симпатичные ресторанчики с их прозрачными павильонами, где можно было укрыться и от дождя и от солнца, убрали все перегородки, поставили стандартные зонтики, не защищающие ни от чего, и стали неразличимо одинаковыми. Город празднует встречу с мировым кино в сопровождении бравых молодцов с автоматами наперевес. Ощетиненный стволами праздник – знак нашего времени.
В отсутствии голливудских премьер уже нет и шикарных звездных выездов с фейерверками и музыкой. И раньше обычного перестали выходить ежедневные журналы - первым сломался "Голливуд репортер": что ему делать в Каннах без голливудских картин?
Но конкурс набирает силу. Уже отлетели в прошлое впечатления от первых картин программы, включая наше "Лето" - их вытеснили новые картины. Наблюдатели прочат "Золотую пальмовую ветвь" Аличе Рорвахер в драмой "Счастливый Лаззаро" - модернизированной библейской притче об восставшем из мертвых отроке. Мне она показалась плоской, слишком назидательной и плохо сыгранной малоталантливыми актерами-статистами, но тут многие бьются об заклад: именно ей суждена победа. Потому что Каннский фестиваль официально пал под ударами феминисток, и ему, мол, ничего не остается, как увенчать главным призом женщину. Женщин в конкурсе три, одна совсем неумелая, другая со своей картиной еще впереди, а Рорвахер - как бы наследница великого итальянского кино от Росселини до раннего Пазолини, ее нужно обязательно поддержать. Так тут теперь рассуждают.
Между тем регулярно демонстрирует юношескую мощь Восток, на который теперь делают ставку Канны. Последние десятилетия он перестал быть отгороженным от прочего мира Великой Китайской стеной, активно осваивает международные экраны и, не теряя ни грана самобытности, энергично впитывает западную культуру, ее ассимилирует, образуя дьявольски залихватские кинематографические коктейли. Один из них предложили сегодня - фильм "Пылающий" корейского режиссера Ли Чхан-дон. Мастер уже дважды участвовал в Каннском фестиваля, оба раза увозя призы - за лучшую женскую роль "Тайное сияние" и лучший сценарий "Поэзия". Теперь у него теоретически есть шанс получить приз за режиссуру или даже за лучший фильм конкурса.
Со времен "Блоу-ап" Антониони, по-моему, в кино не появлялось столь мощного высказывания об иллюзорности всего сущего, о "новой некоммуникабельности", когда люди остаются друг для друга загадками, неразрешимыми и пугающими. То есть кино не просто об очередной житейской истории, а о явлении - о болезни, с новой силой поразившей планету. История, которую нам рассказывают, как и болезнь, носит международный характер.
В основе фильма - рассказ японца Мураками, в нем много ссылок на "Ярость" Фолкнера и "Великого Гэтсби" Фитджеральда. Их читает и часто цитирует один из героев - парень Чонсу, пишущий свой первый роман. Фильм начинается с того, что он встречает девушку, которая в детстве жила по соседству и которую он тогда неосмотрительно назвал уродиной. Теперь эта подросшая Хаэми берет реванш: пригласив к себе домой, легко соблазняет Чонсу. И заодно просит присмотреть за котом, пока она путешествует по Африке. Кот оказался невидимкой: никаких следов его обнаружить не удастся. И здесь невольно вспомнишь, как в первых кадрах девушка демонстрирует новому-старому знакомцу поедание фрукта - без фрукта. А теперь кот есть - и кота нету: где ты, киса?!
На лице Чонсу постоянно вопросительное выражение: действительность все время опрокидывает его ожидания. Вот он на крыльях любви приехал в аэропорт встречать из Африки свою Хаэми - а она уже не одна, а с каким-то уверенным в себе молодым человеком. Вскоре выяснится, что молодого человека зовут европейским именем Бен, что он ездит на "порше", что у него роскошная квартира, что он богат и столь же таинственен, как "великий Гэтсби". И что, по его признанию, свободное время Бен посвящает испепелению парников местных жителей - хлипких сооружений из пластика, которых в Корее тьма тьмущая и которые словно ждут, когда их сожгут. Раздираемый подозрениями Чонсу начнет следить за Беном-поджигателем, но так и не обнаружит следов каких-либо пожаров. Вдобавок теперь исчезнет и его любимая девушка - испарится, словно ее и не было.
Он совершенно дезориентирован этой реальностью - зыбкой, переменчивой и тающей, как фата-моргана. И в нем нарастает ярость - властно овладевшая им потребность разрушить этот мираж, хоть каким-то, пусть самым диким образом найти ответ на вопросы, которые на самом деле ответа не имеют. "Ярость в молодых людях сегодня особенно волнующая проблема, - говорит режиссер фильма. - Молодые корейцы переживают трудные времена. Их донимает безработица. У них нет надежд ни в настоящем, ни в будущем. Неспособные найти источник своей ярости, они чувствуют себя беспомощными. Для многих из них мир представляется гигантским паззлом".
Впечатление иллюзорности всего окружающего, недоступного для рациональных объяснений, усиливается тем, что фильм необыкновенно щедр на живописание этой реальности современной Кореи - ее жилых кварталов, ее человеческих обиталищ, то шикарных, как у Бена, то утлых, как у Чонсу, живущего на самой границе с Северной Корее - так близко, что там постоянно гундосит пропагандистское радио "северных". Все фактурно, рельефно, а на поверку - все необъяснимо тает, как дым. Как кот, которого нужно кормить, хотя его нет. Как у Антониони труп в кустах, который зафиксирован на фото, но его словно бы не было.
Сюр современной жизни - одна из ведущих тем 71-го фестиваля.
Валерий Кичин, 17.05.2018
https://rg.ru/2018....ni.html
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:11 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| ОГОНЬ! РЕЦЕНЗИЯ НА «ПЫЛАЮЩЕГО» ЛИ ЧАН-ДОНА
В Каннах наконец-то показали великое кино — «Пылающий» Ли Чан-дона. Шансы на пальму, ввиду засилья в конкурсе фильмов эмпатии про детей, собак, прокаженных и слабый пол, у режиссёра, увы, невелики. Зинаида Пронченко объясняет, почему оставить «Пылающего» без награды было бы возмутительной глупостью.
Сеул, наши дни, на выходе из супермаркета случайно встречаются бывшие односельчане Чжонсу и Хаэми, они не виделись со школы. За эти годы Чжонсу выучился на писателя, но пока работает в службе доставки, копит материал для дебютной книги. Хаэми сделала пластическую операцию, кажется, хочет быть актрисой, берёт уроки миманса, но пока тоже перебивается с одной халтуры на другую, чаще всего на подтанцовках, рекламируя товары ширпотреба. На первом свидании Хаэми разыграет пантомиму с воображаемыми мандаринами, чтобы донести до слишком серьёзно настроенного Чжонсу (его любимый писатель — Фолкнер) простую, но сильную мысль: жизнь — это иллюзия, вопрос веры, не стоит пытаться представить существование чего-то или кого-то, стоит, наоборот, заставить себя не думать о том, что ничего на самом деле нет. Чжонсу позволит себя убедить, и потому второе свидание они проведут уже в постели. Ещё не родившееся чувство, смутное желание близости, вызванное одиночеством, они восполнят актом физической любви. Как и в примере с мандаринами, Чжонсу во время секса будет смотреть на прыгающую перед глазами облезлую стену тесной студии Хаэми и не думать, что всё это значит. Но надолго его не хватит. Хаэми уедет в Африку наблюдать закаты солнца и пляски бушменов, «малого и великого голода»: первый можно утолить с лёгкостью, второй, духовный, гложет до самой смерти. А Чжонсу, ежедневно навещая её кошку, которая странным образом носу не кажет, возьмётся вопреки наказу представлять непредставимое — другого человека.
Хаэми для него, по сути, незнакомка, Чжонсу даже не помнит — вроде бы в школе он её обижал, однажды спас, когда она упала в заброшенный колодец, но это только со слов. Он вообще мало помнит и знает, даже про самых близких. Отец у Чжонсу — разорившийся фермер, за нападение на представителя местной администрации ему грозит тюрьма. Мать ушла в детстве.
Из путешествия Хаэми вернётся в компании Бена, bobo на порше, с квартирой в модном районе Гэнгам, этакого Великого Гэтсби, как съязвит обиженный Чжонсу: на какие средства нигде не работающий Бен устраивает вечеринки (в меню — бордосские вина и homemade паста) — неизвестно. Между молодыми людьми завяжутся странные отношения, кульминацией станет эротический танец Хаэми, исполненный после сообща выкуренного косяка. Потом Хаэми исчезнет. Мираж рассеется, но упрямый Чжонсу не захочет принять образовавшуюся (или изначальную) пустоту как данность. Если объективного мира не существует, а всё, и люди, и явления, — предмет твоего личного опыта и знания, значит, надо заставить память говорить.
«Пылающий» — формально экранизация рассказа Харуки Мураками, вечно ностальгирующего о том, чего не было, мелодия судьбы — джазовая импровизация, ход событий не восстановить, можно только уловить общую тональность — минорную. Ли Чан-Дон сохранил бемоль оригинала, герои мечутся из огня да в полымя под тихие стоны саксофона из вступительной композиции Майлза Дэвиса для «Лифта на эшафот» Луи Маля. Но проводы любви в «Пылающем» — не привычная лирическая мозаика из сигаретного дыма, взглядов украдкой и многозначительных оммажей классикам западной культуры, а феноменологическая трагедия, Чжонсу — персонаж не Мураками или близкого по духу Пола Остера, а Альбера Камю. Назад к самим вещам, сгоревшим в дурной бесконечности экзистенции. Чжонсу ищет Хаэми, но и своё детство тоже, с ужасом осознавая, насколько похож на полубезумного отца, как силён его собственный «великий голод», и постепенно из стороннего наблюдателя-автора он превратится в одержимого жаждой мести актора кровавого финала.
Фоном к саморазрушительным поискам истинного — себя и других, закамуфлированных под детективную интригу и menage a trois, служит портрет страны, в которой драматическое прошлое постепенно уступает место асептическому настоящему. Дом Чжонсу находится рядом с границей, по вечерам здесь слышно транслирующее пропагандистские лозунги северокорейское радио. Соперник Чжонсу Бен — представитель новой социальной страты, избравшей своей философией гедонизм, окружающие — лишь ещё один источник удовольствия, между гоночной машиной и любовницей — знак равенства. Избыточный консюмеризм — всегда следствие душевной пустоты и скуки, недаром настоящее лицо Бена — зевающая маска. Единственное занятие, что способно его расшевелить — поджоги парников, оставленных мигрировавшим в города крестьянством. Уродливые пластиковые конструкции портят пейзаж. Прошлое должно быть стёрто с лица земли, как и у Чжанке, пепельный — самый чистый белый, Бен принадлежит к поколению, которое хочет начать писать историю с новой страницы. Не исключено, что свои действия Бен считает искусством, как Джек из нового фильма Триера или художник Данила Ткаченко, скандализировавший российскую общественность в прошлом году поджогами деревенских домов.
«Пылающий» — редкий пример молчаливого описательного кино, в котором каждый кадр — большая проза, у воздуха есть вкус, цвет и, главное, запах: сгорает жизнь в топке времени, призрачным и горьким дымом воспоминаний, не оправдавшихся иллюзий поднимаясь в небо, скоро эти клубы унесёт ветер перемен, к лучшему или нет — тоже вопрос веры.
Зинаида Пронченко, 18 мая 2020
https://kinochannel.ru/digest....-kannah
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:11 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Нет огня без дыма
Первое, что мы видим на экране - едва заметный сигаретный дымок из-за какой-то допотопной постройки на городском рынке, где главный герой Ли Чжон Су временно подрабатывает, поскольку он после службы в армии и учёбы в университете ничем определённым не занят, хотя желал бы стать писателем и сразу же сочинить роман, несмотря на то, что вообще не садился писать. А вот непосредственно за литературным трудом мы застаём его почти в самом финале, пусть и нельзя с полной уверенностью сказать, что парень наконец-то решил оформить свои смутные впечатления от происходящего (или же не происходящего) в реальности.
И всё завершается впечатляющим актом сожжения, устроенного им самим (наверно, надо утаить, что именно случилось). Так что и фильм южнокорейского режиссёра Ли Чхан Дона, снятого им после долгого (прошло восемь лет после «Поэзии», награждённой в Канне за сценарий) перерыва, следует именовать «Сожжением», а не «Пылающим». Тем более что и рассказ японского писателя Харуки Маруками, созданный ещё в 1982 году, называется «Сжечь сарай».
Полюбопытствовав ради интереса, насколько расходятся два произведения, убеждаешься, что дело не только в изменении «объектов сожжения» - в кино речь идёт о теплицах. Ли Чхан Дон в качестве соавтора сценария вносит немало иных сюжетных и чисто настроенческих мотивов, которые существенно развивают основную мысль Маруками, усиливая не только загадочность пироманского увлечения одного из трёх героев рассказа, чем вроде как «заражается» главный персонаж, но и более навязчиво подчёркивая иллюзорность и призрачность окружающей действительности.
Многие критики, крайне высоко оценившие эту ленту на Каннском фестивале, где она осталась без каких-либо наград жюри, зато получила приз ФИПРЕССИ, восхитились именно этой составляющей, даже сопоставляя по теме некоммуникабельности, а главное - по абсолютной непостижимости всего сущего, например, с «Фотоувеличением» Микеланджело Антониони. Однако было бы логичнее сравнивать с «Пустым домом» Ким Ки Дока, иного постановщика из Южной Кореи, или с его же «Реальным вымыслом», поскольку там намеренно перемешиваются придуманное и подлинное, разыгранное и вроде как заснятое врасплох.
И всё-таки было бы полезнее искать параллели в собственном творчестве Ли Чхан Дона - причём не в очевидной перекличке с предшествующей «Поэзией», где главная героиня по-своему преодолевает жизненный, миросозерцательный и духовный кризис, обретая выход в поэтическом вдохновении, как бы в пику тому, что несчастная женщина в «Миряне» / «Тайном сиянии» напрасно пыталась обнаружить умиротворение души в обращении к христианству. Чуть ли не с первых кадров «Сожжения» / «Пылающего» возникает ощущение, что спустя 21 год после дебютной работы «Зелёная рыба», довольно неровной и в чём-то несамостоятельной, но более внятной ближе к финалу, Ли Чхан Дон снова испытывает сравнительно молодого персонажа (у Маруками он старше и вообще женат), не находящего лично для себя нужного места в равнодушном и безжалостном мире (собственно говоря, про то же - и второй по счёту фильм «Мятная конфета»). Чжон Су вынужден отвечать на нереализуемость своих мечтаний (будь это недовыраженная любовь к девушке, что демонстративно подчёркнуто в сексуальных сценах, или неосуществлённое стремление стать известным писателем) явно неадекватным поведением, как бы «шумом и яростью», если воспользоваться названием знаменитого романа Уильяма Фолкнера, чьим творчеством он восхищается.
Его последний безумный поступок обнажает во всех смыслах этого слова истинную страсть к тому, чтобы лишь создавать видимость, множить мнимые сущности похлеще, нежели Хэ Ми со своими иллюзорными розыгрышами или же Бен якобы с манией сжигать теплицы, подлинность чего никак не подтверждается. К сожалению, и фильм в целом словно задаётся схожей целью напустить побольше дыма и тумана, а внутри содержит холодную (ничего «пылающего»!) пустоту, выдаваемую за таинственную необъяснимость, на что легко и с радостью клюют критики и продвинутые киноманы, которым даже лучше, если мало что понятно с логической, а не иррациональной точки зрения.
Сергей Кудрявцев 20 июня 2018
https://www.ivi.ru/watch/210069/reviews/50349
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:12 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Униженный и оскорбленный
Тягомотная южнокорейская психологическая драма о нищем провинциале, чья подруга заводит роман с сеульским мажором
Сын фермера Чон-су (Ю А-ин) живет в большом городе. У него есть университетский диплом по литературе, но парень зарабатывает как поденщик и лишь мечтает о том, чтобы стать писателем. Однажды Чон-су натыкается на Хэ-ми (Чон Джон-со), свою бывшую одноклассницу и соседку по деревне. Девушка сделала пластическую операцию, и она работает третьесортной моделью. Хэ-ми радуется встрече, проводит с Чон-су ночь и просит парня присмотреть за ее котом, в то время как она ненадолго съездит в Африку. Чон-су с готовностью соглашается – и он сильно расстраивается, когда Хэ-ми возвращается в Корею с новым ухажером, состоятельным мажором Беном (Стивен Ян).
Новая картина ведущего южнокорейского артхаусного постановщика Ли Чан-дона начинается как романтическая история, однако романтики в ней ни на грош. Это вполне естественно, потому что «Пылающий» – кино не о любви, а о прямо противоположных чувствах. Фрустрация, злоба, ненависть, зависть, презрение, ущемленная мужественность – вот эмоции, которые, по мнению режиссера, обуревают нынешнюю молодежь Южной Кореи.
Капитализм в Корее шагает широко и многих оставляет позади. Отец Чон-су попадает в тюрьму за нападение на чиновника, и парню приходится вернуться в родную деревню, где его ждет старый дом, ненужная скотина и обшарпанный грузовичок, а еще наверняка неоплатные долги. Хэ-ми тоже живет в кредит (пластика стоит дорого), и ее единственный шанс преуспеть – окрутить богатого самца вроде Бена, эталонного «сына маминой подруги». Но тот слишком красив и самовлюблен, чтобы надолго связаться с простушкой Хэ-ми. Вполне очевидно, что для него девушка – лишь очередная игрушка, которую он поматросит и бросит. Чон-су, который после ночи неуклюжего секса с Хэ-ми оказывается в глубокой френдзоне, бесится от того, что таким, как Бен, в жизни достается все, а такие, как он, получают лишь удары судьбы. Как парень вежливый и замкнутый, Чон-су копит ярость в себе, и она не может не вырваться, когда герой доходит до точки, а картина превращается из драмы в детектив.
Ждать взрыва, впрочем, придется долго. «Пылающий» идет два с половиной часа, и его повествование развивается медленно и обстоятельно, с обилием деталей и минимумом событий. Причем если обычно кино медленно запрягает, но потом разгоняется, то лента Ли Чан-дона сильнее всего испытывает зрительское терпение во второй половине сюжета. Нужно обладать недюжинным упорством, чтобы досидеть до концовки. Эта проблема усугубляется тем, что Чон-су – не притягательный и не интересный главный герой, и наблюдение за ним удовольствия не приносит. Хотя картина выстроена так, что зрители прекрасно понимают Чон-су, даже если ему не сочувствуют.
Для привлечения высоколобой публики по «Пылающему» разбросаны поэтичные фрагменты и визуальные метафоры, а повествование пронизано любимым на Дальнем Востоке ощущением неопределенности и неоднозначности. Однако в основе своей это очень простая и банальная психологическая зарисовка, и нужно быть настоящим фанатом корейского артхауса, чтобы разглядеть в «Пылающем» выдающееся полотно. Так что ориентируйтесь не на то, что лента получила два приза в Каннах, а на свои собственные вкусы.
20.06.2018 Текст: Борис Иванов
https://www.film.ru/articles/unizhennyy-i-oskorblennyy
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:12 | Сообщение # 8 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Жжет — значит любит
Василий Степанов о «Пылающем» Ли Чхан Дона
В прокат выходит «Пылающий» Ли Чхан Дона — неофициальный хит конкурсной программы Каннского фестиваля, получивший в итоге приз критики. После восьмилетней паузы корейский режиссер вернулся в кино с экранизацией раннего рассказа Харуки Мураками, и это тот случай, когда фильм — в большей степени литература, чем первоисточник
Почитывающий Фолкнера дембель Чжон Су хочет стать писателем, но пока пишет в стол, а на жизнь зарабатывает грузчиком, растаскивая шмотки по магазинам. Как-то на улице Джон Су встречает воображулю Хэми, девушку, в детстве жившую с ним по соседству, а потом переехавшую, сделавшую пластическую операцию — и вообще какую-то нереальную. В большой Хэми, которая работает моделью на распродажах, изучает пантомиму, любит поболтать, помечтать и поспать, действительно нелегко узнать Хэми-маленькую, но пара затяжек в подворотне — и они уже снова друзья. По крайней мере, Джон Су так кажется. Еще одно свидание, 10 бутылок пива, и писатель бесповоротно влюбится, а Хэми пригласит его в крошечную квартирку, чтобы познакомить с юркой кошкой-аутисткой. Карта на стене расскажет, что хозяйка грезит путешествиями, и сама она — что на днях как раз собирается в Африку. Кому-то нужно следить за кошкой — почему бы не Джон Су?
Он, кажется, помогает всем. Выслушивает мать, которая бросила его 20 лет назад, собирает прошения для непутевого отца, которого вот-вот посадят за драку с чиновником, смотрит за его домом в деревне. Влюбленный Джон Су и здесь отвечает «да», но из Африки Хэми вернется не одна, а с плейбоем Беном. И начнется совсем другая история — сюжет о ревности, тоске и корейском Гэтсби на серебристом «порше» («он слушает музыку, пока готовит пасту», курит траву и любит жечь парники). Бен не ровня Джон Су. В нем есть какая-то тайна. А в ком нет?
Повседневная тайна жизни и судьбы — это и есть основная тема, сжигающая изнутри Ли Чхан Дона. Название «Burning» звучит симптоматично: жжет, кажется, даже не героев, а самого автора. Cнятая по старинному (из 1982 года) лирическому рассказу Харуки Мураками «Жечь сарай» работа превратилась в critic’s darling на минувшем Каннском фестивале. Ли Чхан Дон выделялся на общем фоне не только совершенным равнодушием к модным трендам. С перерывами на работу писателя и госчиновника (в Корее он служил министром культуры) он делает кино уже четверть века, но не обращает особого внимания на социальную и художественную повестку, не замечает даже конъюнктуру корейского кино, в системе которого работает (когда-то его сравнивали с Ким Ки Дуком, хотя нет авторов более несхожих). И все же, этим «нонконформизмом» интонации «Пылающий» явно не исчерпывается, есть в этом фильме какое-то двойное дно, которое внимательный зритель сможет нащупать, как хороший таможенник. Самая успешная до сих пор картина корейца называлась «Тайное сияние». От новой ленты тоже идут какие-то зловещие лучи, источник которых не так легко угадать. Что сталкивает людей друг с другом? Фатум? Желания? Одиночество? Все фильмы Ли Чхан Дона строятся на столкновении неконтролируемых стихий, не только банальном — любви и смерти (это редкий современный режиссер, который не боится банальностей), а таких, например, как болезнь Альцгеймера и стихосложение (как в его «Поэзии»). На невозможности гармонии и успокоенного равновесия. Равновесие есть только в движении, жизнь — в зазорах и конфликте деталей, фактур и героев, сочетании допустимого и недопустимого, нелепого и пошлого, смешного и душераздирающего.
«Пылающий» вмещает в себя все, за что Ли Чхан Дона полюбили когда-то. Его новую работу ждали почти восемь лет, и фильм похож скорее на хороший роман, чем на кино с его зацикленностью на визуальном аспекте. Бывший преподаватель корейской словесности Ли Чхан Дон — писатель явно не хуже Мураками, и акварельную зарисовку популярного японского автора он превращает в серьезный многоплановый сюжет. Сквозь беспомощного героя-рассказчика Джон Су прочитывается и фигура его печального отца, для которого насилие стало единственным адекватным действительности языком (и немного фильм «Мятная конфета»), за вертихвосткой Хэми виднеется Холли Голайтли, растворившаяся в пространстве девушка-виденье из «Завтрака у Тиффани» Трумена Капоте (котик, по крайней мере, точно оттуда), за богатеньким Беном — последние 30 лет корейского экономического чуда, породившего людей без прошлого.
Богатство второго плана превращает «Пылающего» в кино, по-настоящему непредсказуемое. Оно дарит ощущение тщательно выстроенной импровизации. Это cool jazz, который то медитирует о повседневности, кайфуя до состояния визуальной дислексии (сцена с героиней, раздевающейся на фоне заката под северокорейское радио, бесценна), то нахраписто наращивает темп, превращаясь в чистый триллер.
Удивительно, что, сохраняя всю широту возможностей, «Пылающий» каким-то образом умещается в два с половиной часа. Другим бы понадобился десятисерийный сериал, а здесь — просто ни одной потраченной впустую минуты. Эти два с лишним часа будет интересно пересматривать, меняя ракурс зрения, пропуская мимо ушей то, что казалось важным на первом просмотре, и вслушиваясь в случайные как будто фразы, ощупывая героев и их мотивы — неуловимые, несмотря на плотную жанровую подкладку. Каждый человек для Ли Чхан Дона — непроницаемая коробочка с секретом, которую режиссер — вот фокус — вскрывает своим принципиальным и жалостливым взглядом: выскакивает чертик.
Журнал "Коммерсантъ Weekend" №22 от 29.06.2018, стр. 20
https://www.kommersant.ru/doc/3663105
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:13 | Сообщение # 9 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| В прокат выходит «Пылающий» – один из самых ярких фильмов Канн-2018
Современный корейский классик Ли Чхандон масштабно экранизировал рассказ Харуки Мураками
Мне нравится думать, что это воображаемый кот. Пока я думаю об этом, я смотрю очень хороший фильм. Воображаемый кот живет в квартирке девушки Хэми (Чон Джонсо). Она мечтает о карьере модели, но пока подрабатывает зазывалой в супермаркете. Около которого ее и встречает герой-рассказчик Джонсу (Ю Аин). Он собирается стать писателем, но пока работает в службе доставки. Эй, привет, ты помнишь меня, Джонсу? Я сделала пластическую операцию!
Случайная встреча бывших односельчан в большом городе, где каждому из них одиноко, логично переходит в рабочий перекур, потом в скромный ужин в забегаловке, где Хэми показывает Джонсу пластический этюд с воображаемыми мандаринами и внезапно засыпает (она умеет делать это в любом месте и в любое время). Вскоре она говорит, что собирается в Африку, и просит Джонсу во время ее отсутствия кормить кота. Джонсу регулярно приходит, но кот ни разу не показывается, хотя в квартирке, где с трудом умещается неширокая кровать, а кошачий лоток стоит прямо под ней, прятаться вроде бы негде.
Всех этих подробностей (про кота, жилище размером с кухню в хрущевке и многое другое) нет в рассказе Харуки Мураками «Сжечь сарай» (1982). В нем нет даже имен. Рассказ занимает всего несколько страниц, и, узнав хронометраж «Пылающего», чешешь в затылке: как можно растянуть этот ажурный сюжет на два с половиной часа?
Запросто. И дело не только в идеально выверенном меланхоличном ритме, точно попадающем в настроение Мураками. Перенеся действие из Японии 1980-х в современную Южную Корею, Ли Чхандон дорисовывает социальный фон так детально, что это требует довести историю до финала, в рассказе не предусмотренного. Разъяснить, почему все так вышло.
Когда Джонсу ловит кота, уже не воображаемого, рассказ Мураками давно закончился. И фильм, который мы начинали смотреть, тоже. Мы уже смотрим другой.
Фильм второй
Точнее, второй фильм начинается параллельно с первым. Режиссер сразу погружает нас в унылую повседневность героя, который вынужден вернуться из города на ферму отца, потому что того арестовали за нанесение должностному лицу телесных повреждений. В деревне Джонсу кормит отцовского теленка, в городе – кота уехавшей девушки, в которую успел влюбиться (или вообразить, что влюбился). Убогая ферма, убогая квартира, потрепанный грузовичок, на котором Джонсу мотается туда и обратно. Тошнотворные стены суда, единственного места, где Джонсу видит отца. Но квартирка Хэми ему нравится. Раз в день сюда заглядывает солнце, отразившись в окнах небоскреба напротив. И места не так уж мало – Джонсу жил в квартире, где унитаз стоял рядом с кухонной мойкой, а тут есть отдельный туалет.
Кот по-прежнему не выходит.
Из Африки Хэми возвращается с новым любовником (Стивен Ян), зачем-то попросив Джонсу встретить их в аэропорту. Любовника на западный манер зовут Бен, он вежлив, красив и богат. То есть во всем представляет собой противоположность Джонсу, у которого, по правде сказать, глуповатый вид – постоянно приоткрытый рот и в целом такое выражение лица, словно бы он не вполне здесь и с трудом понимает, что происходит.
Тут надо заметить, что «я-рассказчик» Мураками – не столько участник, сколько наблюдатель, почти незаинтересованное лицо. С героиней он встречается редко, не спит с ней и не ревнует к новому любовнику. В конце концов, у него есть жена. А одинокий заторможенный Джонсу медленно, но верно начинает закипать. В этом треугольнике у него дурацкая роль. Он чувствует это, глядя на новенький Бенов Porsche, знакомясь с его друзьями, разглядывая его дизайнерскую квартиру в престижном районе. Он думает, что все это нажито как-то нечестно. На ум ему приходит сравнение с Гэтсби из романа Фицджеральда (оно есть и в рассказе). А потом Бен и Хэми неожиданно приезжают к нему в гости на ферму, курят траву, Хэми танцует топлес на фоне роскошного заката, а когда засыпает, Бен признается Джонсу, что иногда сжигает теплицы.
Фильм первый
Не сочини Ли Чхандон продолжение рассказа Мураками, его картина могла бы называться «Прозой», потому что «Поэзию» он уже снял.
Героиней «Поэзии», получившей в 2010 г. каннский приз за сценарий, была 66-летняя женщина, которая записалась в поэтический кружок, когда у нее диагностировали болезнь Альцгеймера. Из ее памяти начинали исчезать слова, сперва существительные, потом глаголы, а она тренировала руку и глаз, пытаясь написать первое в жизни стихотворение. Потому что поэзия оказалась единственной возможностью удержать мир в его цельности и единственным способом принять его исчезновение.
Герой «Пылающего» тоже пытается подбирать слова и тренировать воображение. Кормить невидимого кота и представлять уехавшую в Африку девушку так, будто она все еще в комнате. Но дебютный роман никак не идет. А мир разваливается на глазах, и склеить его совершенно нечем. Потому что Джонсу в упор не понимает базовых вещей. Например, что такое метафора.
Ты, кажется, и правда дурачок. Бегаешь по всей округе, проверяя заброшенные теплицы – какую из них сожжет Бен? Он засмеялся, сказав, что она совсем рядом. Ближе, чем ты думаешь. Потом точно так же ты ищешь Хэми, но ее телефон отключен, а в квартире небывалый порядок. Кстати, теперь ты узнал, что по правилам дома держать здесь животных нельзя. В Корее нередки истории, когда люди исчезают, просто скрываются, набрав кредитов, выплатить которые не смогут никогда. А потом ты все-таки ловишь кота, подозвав его по имени. До чего все конкретно: в фильме имя есть даже у кота!
В начале рассказа Мураками герой говорит, что, наблюдая, как девушка чистит воображаемые мандарины, представил, что из него словно высасывают чувство реальности. И вот это ощущение – главное, что удается передать Ли Чхандону в «Пылающем». Но лишь в первом фильме, том, где в лоток под кроватью ходит воображаемый кот. А когда выясняется, что кот существует, реальность наваливается на героев и зрителей всем своим весом и всем своим мясом. И требует действия.
Проблема в том, что из-за этого мы так и не можем понять, кто же рассказывал нам эту историю. Потому что Джонсу никогда не напишет роман.
03 июля 2018, Олег Зинцов
https://www.vedomosti.ru/lifesty....yuschii
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:13 | Сообщение # 10 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Сжечь поджигателя
Когда читаешь рассказ «Сжечь сарай» /1983/ (1), непросто отделаться от ощущения, что Харуки Мураками сознательно привил безымянному лирическому герою, от лица которого ведётся повествование, многие черты собственной личности. То, что персонаж также является японским писателем, увлекающимся западной литературой (упоминается, что он читает прозу Уильяма Фолкнера) и джазовой музыкой, и занимается бегом, – не спишешь на банальные совпадения. Это придаёт дополнительную убедительность (почти на уровне воспоминаний!) изложенной истории, хотя говорить об автобиографичности произведения в строгом смысле, конечно, вряд ли уместно. К слову, здесь сразу следует указать на основные отличия экранизации от первоисточника, слишком существенные, чтобы обойти вопрос молчанием. Дело не исключительно в перенесении действия в сегодняшнюю Республику Корея и не в остроумном решении сделать Ли Ён-су (молодого холостяка, а не женатого тридцатиоднолетнего мужчину) сверстником Син Хэ-ми, что привносит, бесспорно, ценные нюансы в развитие характеров. По-настоящему принципиальной представляется новая, более хлёсткая развязка, способная шокировать чрезмерно впечатлительных зрителей. Создатели фильма словно не могли позволить себе такой роскоши, как отрешённость и неопределённость, и взамен многоточия, как у Мураками, поставили даже не жирную точку, а восклицательный знак. Прямо поведали о тех смутных подозрениях, на которые Харуки лишь прозрачно намекнул, и вдобавок – позволили свершиться правосудию (пусть не людскому, а, с позволения сказать, высшему, божественному, формально подпадающему под определение самочинной расправы).
Было бы странно, если б творческое наследие Мураками не привлекало внимания кинематографистов Страны восходящего солнца (в данной связи достаточно назвать Дзюна Итикаву), сколько бы соотечественники ни ревновали мастера словесности к иностранным художественным влияниям. Вместе с тем нет ничего удивительного в пристальном интересе зарубежных режиссёров. Причём Ли Чхан Дон пошёл гораздо дальше, например, француза вьетнамского происхождения Чан Ань Хунга («Норвежский лес» /2010/, по одноимённому роману), продемонстрировав, как легко придуманные им сюжеты ложатся на иной социальный и культурный контекст. Разумеется, детали важны. Важно, что Хэ-ми зарабатывает на пропитание, участвуя (в качестве красотки, завлекающей клиентов) в уличных рекламных акциях, и снимает тесную квартиру, где едва помещается вместе со своей пугливой кошкой. Важно, что дом Ён-су расположен недалеко от демилитаризованной зоны (не требуется усилий, чтобы настроить радиоприёмник на передачи, транслируемые из КНДР), и ещё важнее – отношения парня с родителями. Отношения с отцом, который как раз проходит подсудимым по уголовному делу, отказываясь признавать себя виновным и просить о снисхождении, и с матерью, покинувшей семью, когда дети были маленькими, и внезапно объявившейся, жалуясь на проблемы с выплатой долгов… Наконец, очень важно, что Ли и Син сблизились (кстати, не могу не отметить потрясающую метафору с «пойманным» взглядом лучом солнца во время соития) до того, как девушка познакомилась в туристической поездке по Африке с Беном. Всё это важно – и тем не менее не воспринимается стержневым.
В структуре кинокартины немудрено усмотреть переклички со знаменитым романом – нет, не Фолкнера – Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» /1925/, но лично я бы сосредоточился на другой, не менее любопытной параллели. Исчезновение новой старой знакомой (слово «возлюбленная» прозвучало бы здесь неоправданно пафосно), совершенно не взволновавшее её богатого избранника, производит примерно такой же эффект, как таинственная судьба Анны из «Приключения» /1960/, внезапно пропавшей без вести – не вернувшейся с увеселительной прогулки по вулканическому острову. В обоих случаях для нас так и останется загадкой, что же произошло. Грубо выражаясь, гадать бесполезно. И в общем-то нетрудно понять душевные терзания Ён-су, сделавшего логичный вывод, что Бен изъяснялся иносказательно, когда поведал в порыве откровения (под воздействием раскуренной самодельной сигареты с марихуаной) о не совсем законной привычке – сжигать чужие теплицы, заброшенные, обветшавшие, портящие красивый пейзаж. Ведь, вопреки уверениям, ни одно из подобных строений, находящихся в окрестности, не было предано огню! Да и прочие косвенные улики свидетельствуют в пользу того, что его «развлечения» могут носить куда более серьёзный характер.
Впрочем, Ли Чхан Дон не склонен разделять позицию Микеланджело Антониони (да и самого Харуки Мураками) всецело и безоговорочно. Не готов довольствоваться фиксацией и въедливым анализом состояния некоммуникабельности (не только не преодолённой с наступлением XXI века, а, скорее, резко усилившейся), выливающейся в своём пределе в утрату связи с реальностью, в ощущение тотальной иллюзорности бытия. Финальное деяние Ли – при всех оговорках юридического и морально-этического толка – выдаёт твёрдое намерение не принимать противоречия окружающего мира, не смиряться со сложившимся положением вещей. Это не акт мести на почве страсти пополам с завистью к тому, кто преуспел и в открытую ведёт праздный образ жизни, высокомерно снисходя время от времени до общения с не столь удачливыми согражданами. Едва ли Ён-су, хотя и избавившийся от испачканной в крови жертвы одежды, хотя и скрывшийся с места преступления, рассчитывает избежать наказания за убийство. Но не совершить отчаянный поступок было, что называется, выше его воли. Начинающий (пока не печатавшийся, мучительно вынашивающий замысел и, по сути, только учащийся разбираться в мотивах поведения индивидов) сочинитель должен пройти путь от рядового, равнодушного обывателя к человеку, «пылающему» праведным гневом – не позволяющему себе не реагировать на несправедливость и зло. Наступила зима, земля покрылась тонким слоем снега – и тем разительнее контраст с объятым пламенем автомобилем, из салона которого уже никогда не выберется коварный соблазнитель, любитель жечь бесхозные оранжереи.
__________
1 – Вошёл в сборник «Светлячок», «Сжечь сарай» и другие рассказы»; в России издан в переводе Андрея Замилова.
Евгений Нефёдов 3 июля 2018
https://www.ivi.ru/watch/210069/reviews/50455
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:14 | Сообщение # 11 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Огнеопасная пустота
На экранах «Пылающий» Ли Чхан Дона
В прокат выходит фильм корейца Ли Чхан Дона «Пылающий» — ушедшая довольно далеко от первоисточника экранизация короткого рассказа Харуки Мураками, получившая приз ФИПРЕССИ на Каннском фестивале этого года. Рассказывает Юлия Шагельман.
Джон Су (Ю А Ин) окончил литературный институт, отслужил в армии и представляется новым знакомым как писатель, но на самом деле его первая книга еще не написана, а пока он перебивается случайными занятиями, читает Фолкнера и присматривает за домом своего отца, арестованного за нападение на мелкого чиновника, в деревне у самой границы с Северной Кореей. На рынке, где он подрабатывает грузчиком, Джон Су случайно натыкается на бывшую одноклассницу Хэ Ми (Чон Джон Со) — он ее почти не помнит и не узнает, но это потому, объясняет девушка, что она сделала пластическую операцию. А вот сама она помнит его очень хорошо, рассказывает истории из общего детства, да и внешность изменила, кажется, только потому, что Джон Су когда-то обозвал ее уродиной.
Хэ Ми предлагает возобновить знакомство, Джон Су соглашается — впрочем, он из тех, кто соглашается, похоже, всегда и на все, но не из любопытства к жизни, что было бы полезным качеством для будущего писателя, а от какой-то безграничной инертности. Слово за слово — и вот они идут вместе выпить, потом девушка зовет парня в свою крошечную, как коробка из-под обуви, квартирку — познакомиться с котом, за которым просит присмотреть, пока она будет путешествовать по Африке. Кот так и не появляется, зато случается секс, в котором Джон Су принимает участие так же отрешенно, как и во всем остальном. Хэ Ми уезжает, он честно ходит кормить кота, хотя так ни разу его и не видит. А был ли котик?
Из Африки Хэ Ми возвращается не одна, а с Беном (Стивен Ян), с которым познакомилась в аэропорту Найроби. Тот — наглядная иллюстрация корейского экономического чуда: «Порше», шикарная квартира, стильные друзья, с которыми он встречается в модных ресторанах. Причем откуда это все, непонятно — на вопрос о работе Бен со смехом отвечает: «Я развлекаюсь». Он, Джон Су и Хэ Ми образуют странный и какой-то размытый треугольник, в котором все неопределенно и зыбко, кроме вполне осязаемой ревности Джон Су, которая однажды прорывается довольно безобразной сценой. После этого Хэ Ми исчезает, кажется, бесследно, Джон Су пытается ее искать, и экран заполняет тягучий, медленно тлеющий (а вовсе не пылающий вопреки русскому названию фильма) морок. А была ли девушка? Anybody seen my baby?
Фильм идет два с половиной часа, и это время тянется и тянется, медленно, как в дурном сне. После исчезновения Хэ Ми оно и вовсе, кажется, останавливается или же начинает ходить по какой-то бесконечной спирали, сжатой внутренним напряжением, ощутимым почти физически, которая в финале вдруг разожмется неожиданно и очень в духе корейского кино. Но до того реальность рассыпается и двоится, вскрываясь уже совершенно безумными деталями. Например, выясняется, что у Бена есть странное хобби: поджигать заброшенные теплицы, и следующую он наметил как раз в той округе, где живет Джон Су. Теперь главный герой каждое утро обегает их все по кругу — теплицы стоят на месте, и ни одна из них в итоге так и не сгорит, только во сне. Вот только граница между сном и явью постепенно стирается полностью.
Иногда картина вдруг оборачивается социальной драмой — так, мы узнаем, что множество современных корейцев живут в долг, с помощью кредитов пытаясь угнаться за рекламными роскошествами, и, возможно, причина, по которой Хэ Ми пропала, именно в этом. А может, и нет — это, как и история отца Джон Су и его конфликта с чиновником, и постоянный звуковой фон северокорейской пропаганды на границе,— просто еще один подспудный слой, превращающий фильм в головоломку, где смыслы упрятаны один в другой, как в шкатулке с секретом. А на поверхности остается вроде бы простая история о том, как встретились три одиночества, которая убаюкивает неспешным ритмом, чтобы оборваться внезапно и резко, оставляя зрителю ощущение выжженной пустоты.
Юлия Шагельман
Газета "Коммерсантъ" №115 от 04.07.2018, стр. 11
https://www.kommersant.ru/doc/3675351
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:14 | Сообщение # 12 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Пылающий» Ли Чхан-дона
Многослойно, неоднозначно и очень неспешно.
Джонсу (Ю А-ин) не так давно выпустился из института и сейчас живет в доме отца. На улице он случайно встречает Хаэми (Чон Джон-со), с которой они знакомы еще со школы: спустя годы девушку не узнать, и Джонсу легко попадает под ее обаяние. Вскоре девушка уезжает в Афику на поиски себя, а возвращается оттуда с Беном (Стивен Ян), новым другом. Он богат и очень легко относится к жизни, хотя и не совсем понятно, чем именно он зарабатывает на жизнь. С момента их возвращения на родину для Джонсу меняется очень многое.
Ли Чхан-дон известен как человек, который не берется за простые темы. В этот раз основой сценарий стал рассказ Харуки Мураками «Сжечь сарай». Во многом они очень похожи: фильм немало берет от работы прозаика, но Чхан-дон добавляет происходящему и других смыслов. Рассказ Мураками очень типичен для писателя: это меланхоличное и очень неспешное произведение, очарование которого строится на недосказанности, за которой не всегда что-то скрывается. Чхан-дон к этому прикрутил злободневности, раскрутил уже имеющиеся в тексте темы и вообще оголил нерв до предела – да так, что браться больно. Простенькая на первый взгляд история умудряется затронуть и современную молодежь с ее странным отношением к жизни, и иронично поговорить о политической ситуации в мире, и просто показать, как говоря даже на одном языке люди способны совершенно не понимать друг друга – список можно продолжать еще долго.
К оригинальной сюжетной линии Чхан-дон добавил, возможно, даже более интересную и важную – тему голода. Хаэми в одном из диалогов рассказывает об африканских бушменах и их понятиях «большого» и «малого» голода, и тема эта с завидным постоянством возникает в фильме. «Большой» голод – это голод по смыслу жизни, страшное и нестерпимое желание разобраться в себе и окружающей действительности. Именно «большой» голод и испытывает Джонсу: он регулярно заявляет, что пишет роман, но при этом не понимает, о чем именно нужно писать. Вокруг его простой жизни происходит множество вещей, и понять, что из них реально, а что вымысел, не всегда представляется возможным. Отличной иллюстрацией является пантомима с мандаринами в исполнении Хаэми: девушка чистит воображаемые цитрусовые, но подчеркивает: «Важно не представлять себе мандарин а забыть о том, что его нет». Эта иллюзорность, доставшаяся от Мураками, прекрасно работает в качестве социального комментария: общество меняется, и в постоянно текучем мире многим попросту трудно не то, что найти собственное место – трудно даже понять, на что ориентироваться. Не меньшим же социальным высказыванием являются и отношения Джонсу и Бена, которым внимания в фильме уделено куда больше, чем в рассказе.
«Пылающий» не зря привлек к себе внимание в Каннах: это фильм, о котором хочется говорить и о котором хочется думать. Его интересно разбирать на отдельные часть и рассматривать как единое целое. Как тот самый мандарин, состоящий из отдельных долек. Даром, что его не видно.
04.07.2018 Сергей Сергиенко
http://thr.ru/cinema/recenzia-pylausij-li-chan-dona/
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:14 | Сообщение # 13 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Пылающий» Ли Чхан Дона: великолепная экранизация рассказа Мураками
Станислав Зельвенский — о корейском «Пылающем» по мотивам рассказа Харуки Мураками, который получил самые высокие оценки на Каннском кинофестивале и стремительно добрался до российского проката.
Ли Джонсу (Ю А Ин) окончил университет и хочет стать писателем, но работу найти не может и возвращается из Сеула в родную деревню неподалеку: нужно ухаживать за теленком, а дом пустой, поскольку мать ушла давным-давно, а отца только что арестовали за то, что он сломал руку чиновнику. Перед отъездом Джонсу встречает в универмаге Хэми (Чон Чжон Со), подругу детства. Та спит с ним, он немедленно влюбляется, но Хэми тут же уезжает в Африку и возвращается уже не одна. Ее новый бойфренд, найденный во время долгого ожидания в аэропорту Найроби, — Бен (Стивен Ен), полная противоположность робкому, замкнутому Джонсу. Бен водит «порше», живет в роскошной квартире, ходит с просвещенными друзьями по элегантным ресторанам, излучает уверенность в себе и легко сходится с людьми. А однажды доверительно сообщает Джонсу, что у него есть странное хобби: раз в пару месяцев сжигать чужие теплицы.
В старом рассказе Харуки Мураками «Сжечь сарай», по которому поставлен этот фильм Ли Чхан Дона, писателя, бывшего министра культуры и одного из ведущих корейских режиссеров («Тайное сияние», «Поэзия»), молчавшего восемь лет, фигурировали не теплицы, а, соответственно, сараи. Но в Корее, судя по всему, проще найти парник, чем амбар. Это далеко не самая большая вольность, которую позволил себе режиссер в обращении с текстом, и в любом случае сараи-теплицы — разумеется, метафора. И от того, как именно ее прочесть, — а Мураками и вслед за ним (скорее параллельно с ним) Ли жонглируют возможностями — зависит понимание всей истории, то ли печальной философской миниатюры, то ли леденящего кровь триллера, то ли всего разом.
Рассказ Мураками — полный тезка классического рассказа Фолкнера (в русском переводе известного как «Поджигатель») о мальчике, бунтующем против отца, который раз за разом поджигает амбары богачей. К психоаналитическому аспекту добавляется еще один, не менее, а возможно, и более важный: классовый. В киноверсии даже появится для доходчивости линия с отцом героя. Джонсу и Хэми принадлежат к одному миру, Бен — к абсолютно другому, хотя они почти ровесники. Все трое почти не работают, но по разным причинам. «Он как Гэтсби», — замечает начитанный Джонсу (его любимый писатель, естественно, Фолкнер, в кадре даже появится томик) про загадочного нового знакомого, который похищает у него едва забрезжившую мечту не только без видимых усилий, но и без особого удовольствия. Одна из бесчисленных красноречивых деталей в фильме — зевок, который Бен, пригласивший Джонсу и Хэми на ужин с его друзьями, даже ленится скрыть. На тот момент еще неизвестно, что больше возмущает героя: то, что он увел у него из-под носа девушку, или то, что он готовит пасту под музыку.
Вкрадчивый, приветливый и при этом смутно опасный Бен (что это за ящичек с женскими безделушками у него в ванной? трофеи? забытые утром украшения?), затягиваясь косячком — тоже шок для парня из деревни, — самонадеянно делится своей философией не из Фицджеральда, а из Достоевского: нет добра и зла, есть жизнь, которую надо почувствовать, есть действие, есть мораль, которую ты устанавливаешь для себя сам. Его жизненное кредо — развлекаться в самом широком смысле; он может себе это позволить. Он рассказывает Джонсу о параллельных реальностях, лишь усугубляя его крайнюю растерянность и фрустрацию: молодой человек не может зацепиться даже за одну. Сцена в начале фильма, где Хэми, учившаяся пантомиме, чистит и ест невидимый мандарин, не раз отзовется в дальнейшем: так Джонсу будет кормить несуществующего, возможно, кота и искать не вырытый, возможно, колодец, пока неспособность провести четкую границу между тем, что есть, и тем, что кажется, не приведет к по-настоящему значительным последствиям.
Чувство усиливающегося головокружения, земли, постепенно уходящей из-под ног, испытает и благодарный зритель этого неторопливого, залезающего под кожу, восхитительно сделанного и во всех отношениях грандиозного фильма. Сегодня ты касаешься человека, завтра тебе остается мастурбировать в его квартирке с видом на телебашню, послезавтра он растворится в закатных лучах под тихий аккомпанемент северокорейской пропаганды, и еще чуть погодя ты будешь задавать себе вопрос, а был ли он, собственно, вообще и что теперь с этим делать.
Станислав Зельвенский 5 июля 2018
https://daily.afisha.ru/cinema....urakami
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:15 | Сообщение # 14 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Там товарищ Ли Чхан-дон, там то же, что у нас
Джон-су, юноша с вечно приоткрытым ртом и удивленно-придурковатым выражением лица, безработный начинающий писатель (в смысле еще ничего не написал, но всем говорит, что писатель), встречает старую знакомую и заводит с ней робкие отношения. Как вдруг она уезжает в Африку - с целью утолить "большой голод", то есть в поисках ответов на вопросы жизни, Вселенной и всего такого, поручив Джон-су кормить ее кота. А возвращается уже под ручку с новым ухажером - мажором Беном. Тем самым безжалостно столкнув бывшего ухажера в пропасть френдзоны.
Бен - парень хоть куда: красив, богат, живет в просторной квартире, водит спортивное авто. Джон-су же обитает неподалеку от границы с КНДР в халупе отца, ожидающего приговора за нанесение телесных, и ездит на ржавой тарантайке. Тем не менее эти трое почему-то не прекращают спорадически встречаться для неловких бесед. Однажды, в один из таких вечеров, Бен внезапно признается Джон-су, что иногда, раз в пару месяцев, он сжигает теплицы. Хобби, мол, у него. Найдет какую-нибудь никому не нужную теплицу - и сжигает. Все бы ничего - мало ли кто чем увлекается, - но вскоре после этого разговора их общая подруга бесследно исчезает.
Ежу-двоечнику понятно, что "сжигать теплицы" - не буквальное описание действия и что хобби у Бена куда менее безобидное. "Сжигать теплицы" - это аллегория. Или даже эвфемизм. Как в том анекдоте: "…а сам такой начитанный-начитанный". Но японец Харуки Мураками, который написал рассказ "Сжечь сарай" от первого лица, как будто не догадался, что скрывается за этими двумя словами. А умный кореец Ли Чхан-дон как будто догадался. И раздул из 20-страничного текстика угрюмое тягомотное полотнище на два с половиной часа под локализованным названием "Пылающий".
Нехитрый сюжет, придуманный Мураками, занимает в огромном пространстве фильма скромный уголок и наведывается туда лишь изредка. Остальной метраж завален доверху социальными проблемами Южной Кореи, а также общечеловеческими проблемами и соответствующими метафорами. Но в основном социальными проблемами Южной Кореи, где из телевизора бубнят о безработице, из-за гор вещает северокорейская пропаганда и всюду царит неуютная безблагодатность.
Бедная девушка, которой и так суждено пропасть, ютится в конуре два на два, куда солнечный свет проникает всего на несколько секунд в день, да и то - отраженный под хитрым углом окнами телебашни. Джон-су, неуклюже занимаясь с ней сексом и не меняя при этом удивленно-придурковатого выражения лица, пялится на стену, куда падает узкий лучик. Потом, спустя время, заходит покормить, как было велено, кота, никакого кота не находит и от безысходности мастурбирует. Глядя, опять же, на отражающую свет телебашню. Не хватает, пожалуй, только женщины на беговой дорожке в спортивном костюме с надписью "Корея". Какая бы метафора получилась, а.
Невероятно, но факт: как следует из "Пылающего", в Корее все так же плохо и по тем же причинам, что и в остальном мире. Классовое неравенство, тотальная нелюбовь и депрессия, все злые, злые. Что, судя по отзывом критиков, вылизавших премьерованный на Каннском фестивале фильм до ослепительного блеска, не всем так уж очевидно. Его то сравнивают с "Фотоувеличением" Антониони, то называют корейским "Малхолланд драйвом". Ну да и Бог им судья.
Конечно, загадочности в фильме хоть отбавляй. Ведь, если абстрагироваться от всего побочного, то это история о том, что не стоит воспринимать все буквально. Особенно когда пьяный и находящийся под воздействием запрещенных веществ мажор говорит, что жжет теплицы. Но "Пылающий" бьет не столько качеством загадок, сколько их количеством.
Бен жжет теплицы (на самом деле нет), девушка пляшет в Африке вокруг костра, взыскуя сакральных знаний (на самом деле она просто дура), а Джон-су довершает целую трилогию огненных иносказаний, высвобождая свое внутренне пламя, причем как в переносном смысле, так и в прямом. И все это классно, конечно. Но чтобы расковырять то, что Ли Чхан-дон наворотил, нужно иметь изрядное количество терпения и, главное, желание ковыряться. А Ли-Чхан-дон никак это желание не стимулирует. Скорее, наоборот: хоронит под тоннами эстетической унылости, серости, мастурбации, хронометража и отсутствия хоть чего-нибудь захватывающего помимо того, что здесь выдается за триллер.
05.07.2018, Алексей Литовченко
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Четверг, 05.03.2020, 20:15 | Сообщение # 15 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Вспомнить все
«ПЫЛАЮЩИЙ» ЛИ ЧХАН ДОНА КАК ОСТАНОВКА ВРЕМЕНИ
Ли Чжонсу — молодой человек, скромный, несколько аутичный. Он помышляет написать роман — специально изучал историю и теорию литературы в университете. Пока работает курьером. С вопиющей учтивостью он кланяется при знакомстве и при этом производит впечатление человека потерянного, всячески избегающего социальных отношений. Однажды он встречает Хаэми — экзальтированную девушку, которая работает аниматором на различных промоакциях. Хаэми утверждает, что она с детства знает Чжонсу, жила с ним по соседству и ходила в школу в маленькой деревне недалеко от Сеула, у самой границы с КНДР. А потом, говорит, сделала пластическую операцию — и превратилась из дурнушки в писаную красавицу; вот Чжонсу и не узнает ее. Мистический рефрен, пронизывающий и сшивающий всю историю, обнажается в первые минуты фильма — Чжонсу случайно выигрывает дешевые часы в лотерее, устроенной магазином, куда зазывает Хаэми. Собственно, так они и знакомятся. А через несколько минут уже занимаются сексом в тесной и темной комнатке Хаэми; момент оргазма освещается солнечным лучом, раз в сутки отражающимся от Сеульской телебашни прямо в окно этой каморки.
Их первый диалог разыгрывается как киноконспект, емко описывающий концептуальную природу «Пылающего», снятого Ли Чхан Доном после многолетнего перерыва. Герои курят в грязной подворотне, не желая делиться фактами биографии, и намеренно избегают смотреть друг другу в глаза.
Затем они оказываются в кафе, где Хаэми развлекает Чжонсу пантомимическим этюдом. Рассказывает, что собирается стать актрисой, посещает занятия по актерскому мастерству и мимансу. Она разыгрывает примитивную сценку, будто чистит и ест апельсин, параллельно раскрывая сам смысл действия: «Секрет успеха прост — надо попросту забыть о том, что апельсина нет!» А может, нет и самой Хаэми. Во всяком случае, ее кота, которого Чжонсу приходит кормить во время внезапного отъезда новой подруги в Африку, и правда увидеть невозможно. Хотя миска с кормом регулярно пустеет.
Возвращается Хаэми не одна — с ней самоуверенный бонвиван по имени Бен. Владелец квартиры в престижном районе, где он устраивает бесконечные вечеринки и посиделки с друзьями. Современный Гэтсби — съязвит Чжонсу во время одного из таких ужинов.
Эта встреча окончательно формирует тематику фильма: экзистенциальное и социальное отчуждение, призрачность и обманчивость всего универсума, его законов и населяющих его других. И, конечно, призраки, а точнее, груз чужого прошлого, который тащат на себе герои всех фильмов Ли Чхан Дона. В его дебютной ленте «Зеленая рыба» есть эпизод, где главный герой пытается совладать с одновременным приступом гнева и страха, накрыв лицо в туалете поезда платком. Тяжелое дыхание, движение мокрой ткани — экранная версия Angelus Novus Пауля Клее, превращенного Вальтером Беньямином в один из самых пессимистических образов модернизма — Ангела истории. Руины прошлого — без них Ли Чхан Дон не мыслит сюжета. В случае Чжонсу руина — это его запущенный отчий дом в деревне. Отец-фермер, обуреваемый периодическими приступами ярости — посттравматический синдром, оставшийся со времен страшной Корейской войны, — недавно напал на чиновника, теперь ему грозит тюремный срок.
Формально «Пылающий» — экранизация маленького рассказа «Сжечь сарай» Харуки Мураками, оды бесконечному настоящему, которое никогда не станет будущим. Ли Чхан Дон лишь формально следует этому тексту, где практически невозможно нащупать сюжет, расчертить событийную карту, объединяющую героев. Трансгрессивный финал, предложенный режиссером вопреки литературной основе, в котором Чжонсу перерождается из стеснительного юнца в демонического персонажа, способного в конце концов сформулировать собственное отношение к жизни и прорвать рефлексивный стазис волюнтаристским прямым действием, — реализация большого События. Ярость, вызванная невозможностью помыслить собственное будущее и осознанием социального неравенства, воплощается в решительном жесте, после которого уже ничего нельзя изменить.
В «Пылающем» Ли Чхан Дон достигает методологического совершенства. Последовательные поиски репрезентации феноменологического опыта, воображаемых свидетельств проживания текущего момента — вот та концепция, которую из фильма в фильм препарирует режиссер. Ли Чхан Дон так конструирует повествование, что за каждым ключевым событием нарратива следует разрушение привычного хода времени. Будущее и прошлое, причины и последствия исчезают, остается лишь слепок текучего состояния «здесь и сейчас», лишенного отчетливых темпоральных границ. Подобно первым кинематографистам, Ли Чхан Дон указывает на уникальность кинематографического медиума, цель которого — достижение невозможного — буквальная фиксация настоящего момента. Но настоящее всегда омрачено тенью прошлого, его послеобразом и само должно немедленно либо трансформироваться в воспоминание, либо быть забыто. Однако Ли Чхан Дону удается предъявить зрителю то самое мгновение «между кадрами», когда происходит запоминание ускользающего момента. Эта специфика его фильмов ставит их в один ряд с бесконечными информационными потоками, реалиями социальных сетей, где коллективному зрителю демонстрируются многочисленные жизни других, у которых нет ничего, никаких свойств и особенностей, кроме их сиюминутной «настоящести».
Андрей Василенко, 13 июля 2018
https://www.colta.ru/articles/cinema/18574-vspomnit-vse
|
| |
| |
|
