|
"СТЫД" 1968
| |
| Светлана_Рухович | Дата: Понедельник, 16.04.2012, 20:35 | Сообщение # 1 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 69
Статус: Offline
| Многоплановая притча, одна из сильнейших антивоенных картин, психологическая драма с элементами апокалипсиса. Сам режиссёр сказал о фильме следующее: «Первоначальным фоном фильма «Стыд» был страх. Я собирался показать, как бы я вёл себя в период нацизма, если бы Швеция была оккупирована... я пришел к выводу, что я и физически и психически труслив, за исключением тех моментов, когда впадаю в ярость. Но в ярость я впадаю на момент, а труслив постоянно. Во мне силён инстинкт самосохранения, но моя ярость может сделать меня храбрецом. Это физиологическое явление. Но как бы я смог вынести долгую, изматывающую, холодную угрозу?.. Что от фашиста сидит в нас самих? В какой ситуации мы можем из добропорядочных социал-демократов превратиться в активных фашистов. Я всё больше убеждаюсь в том, что, когда на человека оказывают сильное давление, он впадает в панику и исходит лишь из соображений собственной выгоды. Этой теме и посвящен фильм. Мне давно хотелось изобразить «маленькую» войну. Войну на окраине, где царит полнейшая растерянность и никто, в сущности, ничего не знает». О смысле картины и её названия каждый подумает сам.
«СТЫД» (швед. Skammen; англ. Shame) 1968, Швеция, 103 минуты
— экзистенциальная антивоенная драма
  
  
  
Главные герои фильма — супружеская пара музыкантов. Муж Ян Розенберг — композитор и руководитель симфонического оркестра, а его жена Ева — скрипачка. У Яна болезнь сердца, и врач рекомендовал супругам поселиться на острове в Балтийском море. Начинается война, которая затрагивает супругов, и их спокойной жизни настаёт конец.
Съёмочная группа
Режиссёр: Ингмар Бергман
Сценарий: Ингмар Бергман
Продюсер: Ларс-Уве Карлберг
Оператор: Свен Нюквист
Художники: П.А. Лунгрен, Леннарт Бломквист, Маро
Монтаж: Улла Риге
В ролях
Макс фон Сюдов — Ян Розенберг
Лив Ульман — Ева Розенберг
Гуннар Бьёрнстранд — полковник Якоби
Биргитта Вальберг — госпожа Якоби
Зигге Фюрст — Филипп
Ганс Альфредсон — Лобелиус
Ульф Йохансон — доктор
Награды
1969 - Премия Национального совета кинокритиков США
Лучшая актриса - Лив Ульман
1970 - Премия Национального совета кинокритиков США
Лучший зарубежный фильм
Номинации
1969 - Премия «Золотой глобус»
Лучший зарубежный фильм
Интересные факты
Съёмки фильма были проведены на маленьком острове Форё (швед. Fårö), расположенном севернее большого шведского острова Готланд вне юго-восточного побережья Швеции.
Смотрите трейлер и фильм
http://vk.com/video16654766_166061620
http://vk.com/video16654766_162313890
|
| |
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Понедельник, 23.09.2013, 22:31 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3246
Статус: Offline
| 27 сентября 2013 года
Киноклуб «Ностальгия» представляет
фильм №4 (327) сезона 2013-2014
«СТЫД»
режиссёр Ингмар Бергман, Швеция
***
О фильме «СТЫД» посетители сайта http://www.kinopoisk.ru/film/15176/
***
Пожалуй, этот одна из сильнейших антивоенных картин, которую я видела.
***
Этот фильм стоит посмотреть каждому интеллигентному человеку, чтобы понять, как тонка грань, отделяющая человека от зверя.
***
Огромное спасибо Бергману за такой честный открытый фильм.
***
Надо же, фильм снят в 1968 году, но до сих пор волнует умы и души людей!
***
«Стыд» не похож ни на один другой его фильм — это чисто Бергмановская картина. Все время просмотра не покидает ощущение, что это документальное кино, снятое на любительскую кинокамеру прошлого века. На скрытую камеру… Вроде бы и нет в сюжете захватывающего действия, а оторваться невозможно. Точнее, оторваться можно, а вот не досмотреть до конца — нет. И, поверьте, глубина впечатлений, которые он оставляет, оправдывает все.
***
Трудно передать свои ощущения после просмотра этого фильма в словах. Слишком много эмоций и необъяснимых реакций после просмотра. Бергман показал в этом фильме людей, загнанных в угол в условиях войны. В таком трудном положении они совершают необдуманные поступки, в них действует лишь животный инстинкт самосохранения и только потом в них просыпается человек, и от сознания случившегося им становиться стыдно, они не могут разговаривать друг с другом.
***
Отодвигая на второй план привычную камерность своего действа, Ингмар Бергман продолжает исследовать истинно человеческую сущность со всеми отсюда вытекающими. В картине «Стыд» шведский режиссер демонстрирует изменение качеств и оснований под воздействием чрезвычайного положения в стране. Когда вокруг все взрывается, людей отстреливают, как бродячих собак, а мирных жителей берут в заложники безо всякой причины, это уже является практически поводом для людского сумасшествия.
В центре событий находится молодая пара в исполнении Лив Ульман и Макса Фон Сюдова. Однажды, проснувшись с утра, они никак не могли подозревать, что может произойти с ними через какое-то время. Горячо любящие друг друга муж и жена живут на острове, что отделен от основного города, их окружает практически идиллия, способная помочь организовать теплый семейный очаг. Вот только не совсем все ладится в последний период, ведь обстановка в стране оставляет желать лучшего, все находятся в подвешенном состоянии, а Ева и Ян еще и никак не могут решиться на то, чтобы завести детей, от этого возникают дополнительные конфликты.
Все вокруг полыхает огнем, и если рядом стекает не лава, то обязательно кровь. Неимоверное количество трупов людей, которые даже и не успели понять, в чем же дело. И нет ничего страшнее, чем увидеть умершего ребенка.
Тяжело сказать, что именно стало надломом для Яна и Евы, но результат постепенно срабатывал, демонстрируя свои изменения, а это особенно хорошо прослеживается по персонажу Макса Фон Сюдова, который в одночасье превратился из музыканта-интеллигента, не представляющего, что такое прихлопнуть муху, в настоящий накопитель ярости и всей боли одновременно. Лицо у этого персонажа становится темнее тучи, нагнетая.
За счет блестящей игры Ульман и Фон Сюдова появляется дополнительная мотивация к просмотру этой, действительно, тяжелой истории, где каждый сам за себя, не оглядываясь на окружающих людей, не оглядываясь даже на самых близких. Здесь нет мыслей о прощении, о милосердии, нет здесь уже и понятия человечности, есть лишь четко выявленный инстинкт самосохранения, который в иных ситуациях просто дремлет где-то внутри тебя, не подавая каких-либо знаков. Нет ясности только в том, какую именно войну Бергман использует в качестве устрашающего фона, быть может, что это и вовсе революция, но этот факт становится не таким важным, когда активированный страх в конечном итоге порождает стыд.
***
В 1968-м, 30 сентября, после премьеры «Стыда», Бергман запишет в своем дневнике: «Разумеется, хочется, чтобы и критики, и зрители хвалили тебя постоянно. Но как давно этого уже не было. У меня такое чувство, будто меня отодвинули в сторону. Что вокруг меня установилась вежливая тишина. Трудно дышать. Как я смогу продолжать работать?..»
Режиссер, безусловно, утрировал происходящее с ним, прекрасно понимая, что «отодвинуть в сторону» его чрезвычайно сложно. Он, как никак, знаковая фигура в истории кинематографа. Наверное, осознание этого более всего и пугала его. Он всегда старался избегать делать так называемые бергмановские фильмы как, например, Бунюэль, который, по его мнению, в основном только бунюэлевские фильмы и делал; или как Феллини, который в конце своего творчества тоже не избежал феллиниевских картин.
Несмотря на это, «Стыд» типично авторское кино. Как истинный художник Бергман не мог остаться в стороне от исторических катаклизмов, потрясших человечество в ХХ веке, в том числе от фашизма, который режиссер видел своими глазами.
Сам Бергман рассказывает о своем фильме следующее: «Первоначальным фоном фильма „Стыд“ был страх. Я собирался показать, как бы я вел себя в период нацизма, если бы Швеция была оккупирована… я пришел к выводу, что я и физически и психически труслив, за исключением тех моментов, когда впадаю в ярость. Но в ярость я впадаю на момент, а труслив постоянно. Во мне силен инстинкт самосохранения, но моя ярость может сделать меня храбрецом. Это физиологическое явление. Но как бы я смог вынести долгую, изматывающую, холодную угрозу?.. Что от фашиста сидит в нас самих? В какой ситуации мы можем из добропорядочных социал-демократов превратиться в активных фашистов. Я все больше убеждаюсь в том, что, когда на человека оказывают сильное давление, он впадает в панику и исходит лишь из соображений собственной выгоды. Этой теме и посвящен фильм».
Апокалипсис наступает внезапно, хотя весть о конце света может звучать годами. Война — это апокалипсис локального масштаба. Мгновение назад ты спокойно пропалывал огород и был не в состоянии зарубить курицу, а теперь, чтобы выжить, необходимо убивать людей. Бергман погружает героев в экстремальную ситуацию, словно спрашивает, как бы вы повели себя, будь на их месте.
Вывернуться наизнанку, стать другим человеком. И человеком ли вообще? Когда оказываешься возле тельца маленького мертвого ребенка очень трудно оставаться самим собой.
И в этом весь Бергман. Мрачный, тяжелый, давящий… Визуально «Стыд» выглядит как пришелец из далекого прошлого. В то время как весь кинематографический мир начинал купаться в цвете, Бергман, словно в противовес, предлагает нам вычурную черно-белую картинку. Минимум декораций, минимум актеров, максимум энергетики, заключенной внутри кадра.
Вообще, это феномен Бергмана и Тарковского — снимать скучно и длинно, передавая на длинных общих планах, казалось бы, ничего не несущих, совершенно сумасшедшую энергетику. Погружать зрителя посредством созерцания на невероятную глубину, когда чувствуешь, что время, которое ты тратишь на просмотр, тебя обволакивает, и его количество переходит в иное эмоциональное качество восприятия. Это высочайшее мастерство.
Но почему именно стыд? Неужели чувство стыда отдельного человека и всех людей, вместе взятых способно спасти человечество от катастрофы? Или же стыд выступает как стимул возрождения человека, новой жизни? Ответы на эти вопросы режиссер предлагает каждому искать самостоятельно. Может да, а может, и нет. Смогут ли герои выбраться из ада войны? Или же разделят участь тысяч погибших? А если смогут, то получиться ли у них начать ту самую новую жизнь? Мнение Бергмана — нет. Это ясно дает понять финал картины, когда герои и еще несколько измученных войной людей покидают злосчастный оккупированный остров и на лодке устремляются в море. Через какое-то время кормчий кончает жизнь самоубийством, а лодка застревает в огромном количестве трупов солдат. Раздутые мертвые тела, скрюченные пальцы, открытые в безмолвном крике рты… выхода нет.
Сам Бергман вот что говорил о своем детище: «Можно сказать, что фильм построен на двух снах. Он начинается со сна Яна о мирной работе в оркестре и заканчивается сном Евы об утраченной любви. Как раз в середине фильма Ева сидит и говорит, что это приснилось кому-то. «О, как ему будет стыдно, когда он проснется!» В этом и заключается, попросту говоря, моя эстетическая и этическая позиция по отношению к этому фильму. Я считал, что взялся за непосильную задачу и что мне будет стыдно, когда фильм выйдет на экран, хотя вышло лучше, чем я ожидал».
***
«Стыд» — сложный для просмотра фильм. Очень много психологизма, очень много мыслей сразу. Однако, этот фильм смотреть нужно. Чтобы узнать, что такое стыд.
10 из 10
***
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 27.09.2013, 19:28 | Сообщение # 3 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Ингмар Бергман. Картины. Москва-Таллинн, 1997
Глава 5. "Стыд"
Премьера "Стыда" состоялась 29 сентября 1968 года. На следующий день я делаю очередную запись в рабочем дневнике: Сижу на Форе и жду. В полной добровольной изоляции, и прекрасно. Лив в Сорренто, на фестивале. Вчера состоялась премьера и в Стокгольме, и в Сорренто. Я сижу и жду рецензий. Съезжу на двенадцатичасовом пароме в Висбю и куплю сразу утренние и вечерние газеты. Хорошо проделать все это одному. Хорошо, что не нужно показывать лицо. Дело в том, что я измучен. Чувствую какую-то непрекращающуюся боль, смешанную со страхом. Ничего не знаю. Никто ничего не говорит. Но интуитивно я в угнетенном состоянии. Думаю, критика будет прохладной, если не напрямую злобной. Не добиться понимания именно в этот раз тяжко. Разумеется, хочется, чтобы и критики, и зрители хвалили тебя постоянно. Но как давно этого уже не было. У меня такое чувство, будто меня отодвинули в сторону. Что вокруг меня установилась вежливая тишина. Трудно дышать. Как я смогу продолжать работать? В конце концов, я позвонил в главную контору "СФ" и попросил к телефону начальника пресс-службы. Он пошел пить кофе. Вместо него со мной говорила его секретарша: Нет, нет, рецензий она не читала. Но все отлично. "Экспрессен" дал пять "ос", цитировать, правда, нечего. ("Осами" газета "Экспрессен" отмечала качество фильма. Пять "ос" - наивысший балл). Ну, Лив, само собой, великолепна, хотя мы ведь знаем, как они пишут. К этому моменту температура у меня поднялась до сорока, и я положил трубку. Сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть изо рта от стыда, тоски и усталости. От отчаяния и истерики. Да, не слишком-то мне весело.
Приведенная выше запись отражает два факта - во-первых, что режиссер со страхом ждет рецензий, а во-вторых, что он убежден, будто сделал хороший фильм.
Смотря "Стыд" сегодня, я не вижу, что он распадается на две части. Первая половина, повествующая о войне, - плохая. Вторая, рассказывающая о последствиях войны, - хорошая. Первая половина намного хуже, чем я себе представлял. Вторая - намного лучше, чем мне запомнилось. Хороший фильм начинается с того момента, когда война окончена и в полную силу проявляются ее последствия. Он начинается с эпизода на картофельном поле, по которому в глухом молчании идут Лив Ульман и Макс фон Сюдов. Возможно, второй половине картины мешает чересчур искусно выстроенная интрига вокруг пачки денег, несколько раз меняющей владельца. Это американская драматургия 50-х годов. Да ради бога, в первой части тоже есть вполне приемлемые куски. Да и начало хоть куда. Сразу разъясняются и предыстория героев, и положение, в котором они оказались.
Мне давно хотелось изобразить "маленькую" войну. Войну на окраине, где царит полнейшая растерянность и никто, в сущности, ничего не знает. Если бы мне хватило терпения как следует поработать со сценарием, я бы смог показать такую "маленькую" войну по-другому. Но мне терпения не хватило. По правде говоря, я был непомерно горд своей картиной. И, кроме того, полагал, будто внес свой вклад в общественные дебаты (война во Вьетнаме). Я считал, что "Стыд" хорошо сделан. В таком же ослеплении я находился, закончив "Корабль в Индию". Сходные иллюзии я питал и в отношении "Змеиного яйца".
Поставить военный фильм - значит продемонстрировать коллективное и индивидуальное насилие. В американском кино изображение насилия имеет давние традиции. В японском - это мастерский ритуал и бесподобная хореография. Делая "Стыд", я был преисполнен страстного желания показать связанное с войной насилие без всяких прикрас. Но мои намерения и желания превзошли мое умение. Я не понимал, что от современного военного рассказчика требовались иного рода выдержка и профессиональная точность, чем те, которыми обладал я.
В то самое мгновение, когда прекращается внешнее насилие и вступает в действие внутреннее, "Стыд" становится хорошим фильмом. В развалившемся обществе герои теряют точку опоры и ориентиры, их социальные связи обрываются. Они повержены. Слабый мужчина делается жестоким. Женщина, которая была сильнейшей из них двоих, сломлена. Все соскальзывает в игру снов, завершающуюся в лодке с беженцами. Рассказ ведется в образах, картинах, как в кошмаре. В мире кошмаров я был как у себя дома. В реальности войны – я человек погибший. (Сценарий все то время, пока я над ним работал, назывался "Сны стыда").
Дело, таким образом, в неверно построенном сценарии. Первая часть картины, собственно говоря, - бесконечно затянутый пролог, который следовало закруглить за десять минут. Все происходящее потом можно было развивать сколько душе угодно. Я этого не видел. Не видел, когда писал сценарий, не видел, когда снимал фильм, не видел, когда монтировал его. Я все время жил с убеждением, что "Стыд" с начала и до конца - произведение самоочевидное и цельное. То обстоятельство, что в процессе работы ты не обнаруживаешь дефекта в машине, связано, очевидно, с защитным механизмом, действующим на протяжении длительного и сложного периода. Этот защитный механизм заглушает критический голос высшего "Я". Создавать фильм под аккомпанемент орущей тебе в ухо самокритики, вероятно, было бы чересчур тяжело и мучительно.
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 27.09.2013, 19:29 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| «Стыд». Швеция. 1968
«Стыд» отличается от других фильмов Бергмана двумя противоречащими друг другу чертами. По контрасту с большинством фильмов великого режиссера, это картина не камерная, с большим количеством действующих лиц, с мощным историческим фоном: поведение и даже судьба ее героев определяются столь же их психологией, сколь и внешними обстоятельствами. Вместе с тем, можно назвать «Стыд» и самым «условным» из фильмов Бергмана. В картине все чрезвычайно правдиво и достоверно, но дело в том, что сам посыл ее искусственен. Действие происходит в Швеции, - однако это Швеция, которая в 60-е годы ХХ века находится в состоянии перманентной войны с некоей враждебной силой - то ли другим государством, то ли повстанцами. Зачем Бергман прибег к такой комбинации выдумки с реальностью? Вот что он сам сказал, рассказывая об истории фильма: «Я собирался показать, как бы я вел себя в период нацизма, если бы Швеция была оккупирована, если бы на меня самого возлагалась ответственность за кого-то или если бы я просто был частным лицом, которому угрожает опасность, - мог ли бы я проявить гражданское мужество в отношении физического и психического насилия, войны нервов, которую несет оккупация». Но Швеция, как известно, сохраняла во 2-ой мировой войне нейтралитет – значит, режиссер не мог поставить своего alter ego из фильма в условия реальной «исторической» войны. С другой стороны, для «чистоты эксперимента» атмосфера картины должна была быть предельно жизнеподобной. Бергману, в каком-то смысле, даже «выгодно», что его страна в последней мировой войне не участвовала: раз его герои действуют в обстоятельствах гипотетических, - зрители, вслед за ним самим, скорее зададутся вопросом: а как вел себя бы я, если бы...?
Если перед нами фильм-эксперимент, то результаты эксперимента всегда подлежат обсуждению и часто бывают неоднозначны. Сейчас я кратко опишу «условия эксперимента», т.е. сюжет «Стыда», а далее последует «обсуждение результатов», т.е. читателю будут предложены возможные трактовки фильма. При этом я постараюсь обойтись без излишних подробностей.
Ян и Ева Розенберг (Макс фон Сюдов и Лив Ульман) работали музыкантами в большом городе, но, не выдержав нервной атмосферы, всегда сопутствующей латентной войне, переехали жить на остров. Выращивают в теплице овощи, ездят паромом в ближний городок и продают их там. Детей у них нет. От напряжения войны они в какой-то мере избавились, но напряжение межличностных отношений привезли на остров с собой. Кажется, Ян больше любит Еву, чем она его. Во всяком случае, что-то в их ночной жизни не ладится. Да и в дневной не лучше: Еву раздражает непрактичность, инертность Яна: даже курицу она должна резать сама! К тому же она считает его законченным эгоистом и не уверена, что в случае чего сможет на него положиться. Но не надо преувеличивать: все-таки они живут достаточно дружно, и бывают у них нередко моменты взаимной теплоты и приязни.
Но вот вяло протекавшая война разворачивается в полную мощь. В небе появляются «чужие» самолеты. Дом Розенбергов чудом не разрушен при бомбардировке. Затем остров несколько раз переходит от «своих» к «чужим» и наоборот. Под давлением обстоятельств ожесточается не только вся жизнь вокруг – ожесточаются и взаимоотношения супругов. Те качества Яна, которые раньше вызывали у Евы раздражение, теперь вызывают злость и презрение. Ян просто не мужчина! Иногда она не может удержаться от того, чтобы смотреть на него как на обузу. Ева женщина хорошая и, несмотря ни на что, хотела бы остаться мужу верной... но трудно такой остаться в эти неверные времена. Когда остров находился под властью врагов, Ева совершила некий поступок (не стану конкретизировать), который легко может быть истолкован как измена родине. Теперь, с возвращением своих, Розенбергов в любую минуту могут интернировать, и это еще в лучшем случае. Когда к ним зачастил глава местной власти, который единственный может их спасти – причем цель его визитов ясна не только Еве, но и Яну, да тот как бы впал в коллапс и лишь вяло наблюдает за происходящим, - Ева недолго держала оборону. Ее первое соитие с бургомистром происходит почти на глазах Яна: ужасная сцена!
Потом происходят другие ужасы, которых я не стану пересказывать. И вот, когда Ян уже совсем раздавлен, когда он почти перестал быть человеком, с ним внезапно происходит психологический слом. Есть рассказ Хемингуэя «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера» о том, как муж, живущий под сапогом стервы-жены, наконец – когда ее стервозность перешла последние пределы – вдруг обретает достоинство и погибает как мужчина (кстати, от руки жены, которая не смогла бы жить по-прежнему с новым Фрэнсисом). Но Ян изменился иначе: он обрел не достоинство, а жестокость; стал не мужчиной, а зверем. Тяжелый парадокс этого фильма: теперь Ева полностью подчинилась ему и стала его уважать.
В фильме «открытый» конец – но скорее всего оба героя погибнут.
Я рассказал достаточно, чтобы можно было приступить к «обсуждению эксперимента».
Вот одна трактовка фильма. Она принадлежит Андрею Тарковскому, который размышлял над «Стыдом» в своем дневнике в последние дни своей жизни - запись от февраля 1986-го года: «…Здесь речь идет прежде всего о том, что каждый хороший человек – слаб, что он не может сам себя оберечь и защитить; и что если он оказывается на это способным, т.е. становится сильным, то превращается в подлеца... Тогда он может уже защитить и себя, и свою жену, которая уже его не презирает. Он ее любил, и все же она его презирала. Но вдруг все изменилось. Он очень даже просто бьет ее по лицу, а она смотрит на него, стоя перед ним смиренно. Как бы это ни казалось удивительным. Но он уже больше не человек и чувствует это. В качестве любящего, доброго, но слабого человека он никому не был нужен. Все это живое доказательство того, что добро пассивно, а зло активно…»
Похожие мысли Тарковский выразил несколькими годами ранее в книге «Запечатленное время»: «Как глубоко разработана линия Макса фон Сюдова. Это очень хороший человек. Музыкант. Добрый, тонкий. Оказывается, что он трус. Но ведь далеко не каждый смельчак хороший человек, а трус вовсе не всегда мерзавец. Конечно, он слабый и слабохарактерный человек. Его жена гораздо сильнее его, и у нее достает сил, чтобы преодолевать свой страх. А у героя Макса фон Сюдова сил не хватает. Он страдает от своей слабости, ранимости, неспособности выстоять – он старается скрыться, забиться в угол, не видеть, не слышать – и делает это как ребенок: наивно и совершенно искренне. Когда же жизненные обстоятельства вынуждают его защищаться, то он немедленно превращается в негодяя. Он теряет лучшее, что в нем было, но весь драматизм и абсурдность состоят в том, что в этом новом своем качестве он становится нужным своей жене, которая в свою очередь ищет в нем поддержки и спасения. В то время как раньше она его презирала. Она ползет за ним тогда, когда он бьет ее по физиономии и говорит: "Пошла вон!” Начинает звучать вечная как мир идея пассивности добра и активности зла. Но как непросто она выражается! Поначалу герой фильма не может убить даже курицу, но как только он находит способ защищаться, то становится жестоким циником. В характере его есть что-то гамлетовское: в том смысле, что, в моем понимании, принц датский гибнет не после дуэли, когда он физически умирает, а сразу же после «мышеловки», как только он понимает неотвратимость законов жизни, принуждающих его, гуманиста и интеллектуала, уподобиться ничтожествам, населяющим Эльсинор. Этот мрачный тип (я имею в виду героя фон Сюдова) теперь ничего не боится: он убивает, он не шевельнет пальцем во спасение себе подобного – он действует в свое благо. Все дело в том, что надо быть очень честным человеком, чтобы испытывать страх перед грязной необходимостью убийства и унижения. Теряя этот страх и якобы тем самым обретая мужество, человек на самом деле утрачивает свою духовность, интеллектуальную честность, прощается со своей невинностью…»
А вот другая трактовка. Она выражена в разговоре Ингмара Бергмана с киноведом Турстеном Манисом, состоявшемся в 1970-м году.
Т.М. Ян – от природы амеба, но он может стать плюсом или минусом, если его поставить в условия конфликта, и тем более в условия страха, паники. Если таким людям дать полную свободу, не контролировать их, они станут фашистами и насильниками.
И.Б. Весьма важен вопрос: что от фашиста сидит в нас самих? В какой ситуации мы можем из добропорядочных социал-демократов превратиться в активных фашистов? Это я и стремлюсь выяснить. Я все больше убеждаюсь в том, что, когда на человека оказывают сильное давление, он впадает в панику и исходит лишь из соображений собственной выгоды. Этой теме и посвящен фильм.
Можно заметить, что мнения Тарковского и «шведов» не полярны: расхождения касаются не того, кем Ян стал, а кем он был.
Поскольку трактовка Бергманом собственного фильма не только не отменяет иных трактовок, но может даже быть менее «верной», чем те (автор может точно знать, что намеревался сказать, но не то, что сказал), отважусь присовокупить и свое мнение.
Однажды в хорошую минуту Ян говорит Еве: «Я детерминист». Он бы объяснил, что имеет в виду, но Ева не хочет слушать. Так вот, о детерминизме. Может быть, между «мирным» и «военным» Яном такая причинно-следственная связь: он озверел, потому что у них не было детей? Были бы – возможно, чувство ответственности заставило бы его повзрослеть вовремя, и ему не пришлось бы в лихие времена, впопыхах перепрыгнув фазу стали, перейти в фазу камня?
Итак, три трактовки: чтобы предпочесть какую-то из них или выдвинуть свою, посмотрите этот фильм.
Автор С. Бакис
http://bakino.at.ua/publ/ingmar_bergman/styd/22-1-0-204
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 27.09.2013, 19:29 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Стыд
Skammen, 1968
Экзистенциальная драма-антиутопия
Этот фильм может показаться неожиданным для тех зрителей, которые знают и любят Ингмара Бергмана, прежде всего, как поэта глубоко личных исповедей и в то же время хирурга интимного мира человеческих отношений, упорного исследователя замкнутой вселенной отдельного индивидуума, который уже утратил способность к контактам с другими людьми, а вот в себе обнаружил разверзнувшуюся пропасть. Однако политическая и антивоенная по своей сути притча «Стыд» снята в резкой, почти хроникальной манере, даже с внешней экспрессией.
Камерное пространство типичных бергмановских драм вдруг оказалось открытым всем ветрам сумасшедшего времени начавшейся где-то войны (гражданской? третьей мировой?), хотя можно вспомнить, что намёки на внезапно случившийся резкий слом привычного миропорядка содержались ещё в «Молчании». А тут в малонаселённый, обособленный мир острова врываются, как чуждые завоеватели, какие-то посторонние люди: солдаты, телерепортёры, представители власти. Но главные и необъяснимые ужасы происходят где-то вдали: лишь трупы людей в море свидетельствуют — и это намного страшнее — о творящейся бойне, своеобразной чуме истребления, которая поразила человечество.
Кроме того, «Стыд» явно перекликается с «Седьмой печатью», знаменательно снятой по двенадцатилетнему циклу тоже в Год Обезьяны, однако символизм и библейские мотивы теперь спрятаны в самом повествовании. Бергман словно реализует предсказание из Апокалипсиса (с того момента, когда ангел снимает седьмую печать), но делает это в довольно простой форме, максимально адекватной реальности. Страшный Суд, который имеет обличье обыкновенного земного кошмара, производит куда более сильное впечатление, чем живописание фантастических событий.
Пророчество и предостережение выдающегося режиссёра точнее и глубже многих пугающих антиутопий о будущем. Апокалипсис, по Ингмару Бергману, наступает буднично и быстро — но неотвратимо и неисповедимо. Только чувство стыда — всеобщее и каждого человека в отдельности — может спасти человечество от неминуемой гибели. Да избавится устыдившийся — таков философски горький финал послания (иначе не скажешь) шведского мастера кино всем людям. Надо добавить, что внимательный зритель ныне обнаружит родственную связь этой картины с «Жертвоприношением», последней работой-завещанием Андрея Тарковского, которая по закономерному совпадению была создана именно в Швеции, и оператором являлся тот же Свен Нюквист.
Сергей Кудрявцев
http://www.kinopoisk.ru/level/3/review/944824/
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Пятница, 27.09.2013, 19:29 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| СТЫД
Родившийся и живущий в невоевавшей на его памяти стране, Ингмар Бергман как художник, естественно, не мог оставаться в стороне от исторических катаклизмов, потрясавших человечество в ХХ столетии. И прежде всего - от фашизма, который режиссер видел своими глазами.
Фильм "Стыд" - с одной стороны, как бы возвращение к социальной проблематике ранних лент режиссера, с другой - попытка зрелого мастера представить самому себе и зрителю, как бы он, художник, повел себя, окажись в экстремальной ситуации нашествия вражеских войск на родную землю.
Кинематографический вариант оккупации оказывается чем-то сродни неудачной попытке военного переворота, вызвавшей, однако, локальную гражданскую войну, уничтожающую на островке, где проживают действующие лица картины, не только мир и спокойствие, но и саму живую душу человеческую. Герои "Стыда" - супружеская пара музыкантов. Муж - композитор и руководитель симфонического оркестра (Макс фон Сюдов), жена (Лив Ульман) - кажется, пианистка. Вражеский десант парашютистов нарушает, нет, разрушает их счастливую семейную жизнь, требуя проявить качества, в людях искусства обыкновенно отсутствующие или глубоко спрятанные: принятие на себе ответственности за жизнь ближнего, волевое решение занять определенную позицию в противоборстве участников конфликта, проявить мужество в общении с врагом и милосердие к падшим, пожертвовать ради спасения любимого или во имя гуманизма не просто благополучием, но если надо собственной жизнью и - что страшнее всего для художника - творчеством.
Труден выбор для жены композитора, но еще труднее он для него самого - мужчины, которому ранее не приходилось ни осуществлять на практике судьбоносного выбора, ни проявлять качества, свойственные воину, защитнику слабых. Герой поначалу сам оказывается слабым, уступает инициативу жене, ищет возможности договориться с оккупантами, а когда тех изгоняют - с законной властью, имеющей теперь к музыканту определенные претензии.
Для того чтобы выжить, персонажу М. фон Сюдова приходится не только претерпеть разнообразные унижения, но и буквально переродиться, изолгаться, озлобиться, вывернуть себя наизнанку. Только тогда он отыщет в себе мужчину и воина, готового защищать все, что ему дорого.
Но дастся ему эта победа слишком дорогой ценой: он утратит гармонию и любовь, он воочию увидит подноготную тех, кого считал друзьями, он познает, насколько хрупка и дешева человеческая жизнь в мире, лишенном привычной устойчивости.
По большому счету, "Стыд" - фильм, конечно, не политический. Это глубокая психологическая драма частного человека, вынужденного как-то реагировать на требования, неожиданно предъявленные ему общественным конфликтом.
Сам режиссер рассказывает о своем фильме следующее: "Первоначальным фоном фильма "Стыд" был страх. Я собирался показать, как бы я вел себя в период нацизма, если бы Швеция была оккупирована... я пришел к выводу, что я и физически и психически труслив, за исключением тех моментов, когда впадаю в ярость. Но в ярость я впадаю на момент, а труслив постоянно. Во мне силен инстинкт самосохранения, но моя ярость может сделать меня храбрецом. Это физиологическое явление. Но как бы я смог вынести долгую, изматывающую, холодную угрозу?.. Что от фашиста сидит в нас самих? В какой ситуации мы можем из добропорядочных социал-демократов превратиться в активных фашистов. Я все больше убеждаюсь в том, что, когда на человека оказывают сильное давление, он впадает в панику и исходит лишь из соображений собственной выгоды. Этой теме и посвящен фильм" (Цит. по: Бергман о Бергмане. М.: Радуга, 1985. С. 247 - 250).
В финале картины выжившие и почти до неузнаваемости изменившиеся герои покидают "остров мертвых" на барке вместе с еще несколькими измученными людьми. Но едва отплыв от него, они застревают среди поражающей воображение (даже сегодня, несмотря на титанические усилия по этой части, предпринятые создателями последней версии "Титаника") массы трупов... Выберутся ли они на чистую воду, покинут ли мир смерти? Автор не дает ответа. Каждый волен решать сам.
Почему фильм так называется - "Стыд"? Можно поразмышлять над этим, но лучше, пожалуй, еще раз предоставить слово И. Бергману, ответившему на аналогичный вопрос журналиста и конкретно, и столь же неопределенно, точно так, как завершает свою картину: "Можно сказать, что фильм построен на двух снах. Он начинается со сна Яна о мирной работе в оркестре и заканчивается сном Евы об утраченной любви. Как раз в середине фильма Ева сидит и говорит, что это приснилось кому-то. "О, как ему будет стыдно, когда он проснется!" В этом и заключается, попросту говоря, моя эстетическая и этическая позиция по отношению к этому фильму. Я считал, что взялся за непосильную задачу и что мне будет стыдно, когда фильм выйдет на экран, хотя вышло лучше, чем я ожидал" (Там же. С. 251 - 252).
Стыд, таким образом, если оставить за скобками сомнения автора в своем детище, выступает здесь как стимул возрождения человека и человеческого общества, прошедших беспощадный художественный анализ, осуществленный шведским режиссером подобно своего рода медицинскому опыту, проведенному, между прочим, прежде всего на себе самом.
И он особенно символический, знаковый, этот опыт честного художника - фильм "Стыд", поставленный Ингмаром Бергманом в роковом для большей части европейской интеллигенции 1968 году.
Рецензия: Виктор Распопин
http://kino.websib.ru/article.htm?no=547
|
| |
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Пятница, 27.09.2013, 20:44 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 3246
Статус: Offline
| Несмотря на необычную тему, это, уверен, чистой воды бергмановский фильм. Война «местного значения» и такая маленькая большая трагедия обычного человека, ввиду слабости характера вступившего на очень бесчеловечный путь, трогает именно нерезкостью описания и внешней незаметностью происходящего. Ощущающий на себе всю экстремальность ситуации Ян (форма мужского имени Иван, соответствующая древнееврейскому имени Иоанн (Йоан) и означающая «милость Божия») теряет дарованную Богом невинность (хрупкость, чувствительность) и превращается в главного носителя агрессии, способного идти и «плыть по трупам». Тепличный «цветущий сад» в начале фильма, защищённый от всех напастей легко бьющимся стеклом, постепенно сменяется иным пейзажем. А именно склоном, по к-ому десятью годами ранее Смерть уводила открывшего для себя Любовь Рыцаря («Седьмая печать»), а затем и скалистым брегом к реке Стикс, уносящей его, так и не познавшего спасительное чувство стыда, в Вечность.
 
|
| |
| |
| Андрей_Шемякин | Дата: Пятница, 27.09.2013, 22:19 | Сообщение # 8 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 182
Статус: Offline
| Интересно - в связи со справедливыми словами о "Документальности" картины вспомнить один эпизод, о котором, в связи со съемками программы "В поисках Бергмана" нам рассказал Пеэтер Умблиа, сотрудник Музея Бергмана, расположенного на острове Форе, где как раз и снимался "Стыд",- Бергман впервые осваивал эту натуру. И вот он ждал, чтобы сплошное облачное небо, без единого луча, пробило солнце, осветив лучем надежды мертвые тела, загромоздившие залив. Он мог, конечно, говорил Пеэтер, воспользоваться любыми осветительными приборами и создать, таким образом, с помощью Свена Нюквиста, великого оператора и единомышленника (именно он выбрал конкретное место, где нужно было снимать), но режиссер именно предпочел дождаться естественного луча солнца, уже ненужно и тщетно осветившего апокалиптический пейзаж. Это Бергман, его ощущение экранной достоверности, при всей условности притчевой той истории, которую он решил рассказать. Деталь, по-моему, говорящая.
|
| |
| |
| Валентина_Нежумира | Дата: Суббота, 28.09.2013, 15:44 | Сообщение # 9 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 483
Статус: Offline
| Не перестаю восхищаться, насколько глубоким смыслом наделены фильмы Ингмара Бергмана. Вот и этот не стал исключением. Перед нами невероятно сильная психологическая драма, от которой сжимается всё внутри. Благодаря чёрно-белой съёмке, которая очень близка к документальной, мы против своей воли оказываемся не просто зрителями, а участниками данных событий. А крупные планы лиц героев, на которых отражается испытываемое ими унижение и несчастье, только усиливают этот эффект. Сначала наступает странное ощущение страха и тревоги, а затем – необъяснимая пустота… «Мне кажется, что всё это сон. Так пусть же будет стыдно тому, кому всё это снится». Режиссёр предельно ясно дал понять, что, какими бы личными качествами ни обладал человек, он не способен противостоять всем ужасам этого жестокого мира.
|
| |
| |
| Влада_Арзамасцева | Дата: Вторник, 06.05.2014, 19:12 | Сообщение # 10 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 123
Статус: Offline
| Выразить словами весь ужас войны невозможно. То, что испыталчеловек, единожды охваченный её огнем, на всю жизнь остается с ним. Война раскаленными щипцами вытягивает из несчастных их истинные сущности, потаенные страхи и желания, разрушая слабых и закаляя сильных. Тонкая прослойка культуры, нанесенная на человеческое естество, крошится под стальным напором смерти, обнажая животные сущности людей, готовых пойти на все ради дальнейшего существования. Они, убирая в закрома разума все человеческое, черствеют и, выжив, оказываются неспособными вернуть своё прежнее обличье, так и оставаясь сломленными и вывернутыми наизнанку полулюдьми.
|
| |
| |
|
