«В прошлом году я с удивлением обнаружил, что вновь жду ребенка. Совсем как библейская Сара — в весьма зрелом возрасте. Сначала мне стало плохо, но потом я с неожиданной радостью заметил, что давно забытые мною желания вновь возрождаются, — так Ингмар Бергман описывает свое состояние в связи с новым замыслом — фильмом „Сарабанда“, съемки которого начались в сентябре. — Желание вернулось, и тогда я решил посвятить своему будущему ребенку три месяца: сосредоточиться на написании сценария».

Бергман уединился в своем домике на острове Форё. В прошедшем театральном сезоне его спектакль по пьесе Ибсена «Призраки», обновленный и переработанный, пользовался большим успехом в Стокгольме — в Королевском драматическом театре. Летом в Нью-Йорке шла шиллеровская «Мария Стюарт», также поставленная Бергманом. Но сам режиссер оставался дома, готовясь к предстоящей работе над фильмом.

«Сарабанда» имеет отдаленное отношение к популярному в Швеции телесериалу «Сцены из супружеской жизни», который Бергман снял в 1974 году. Однако хотя в «Сарабанде» и появляются вновь те же главные герои — Йохан и Марианна, — режиссер не хочет, чтобы новый фильм рассматривался как прямое продолжение «Сцен»: «Просто я настолько хорошо знаю персонажей, что легко представляю себе их дальнейшую судьбу».

События «Сарабанды» происходят три десятилетия спустя после «Сцен из супружеской жизни». Марианна пускается на поиски Йохана, который перебрался за город, в дом своих предков — бабушки и дедушки. Хенрик, сын Йохана от предыдущего брака, и Карен, дочь Хенрика, живут неподалеку. Оба виолончелисты.

Первоначально фильм назывался «Анна» — по имени пятого, незримого, персонажа этого камерного произведения. Это жена Хенрика, которая умерла за два года до описываемых событий. «Анна, хотя и не появляется на экране, в определенном смысле держит всю историю. Она — символ утраченных чувств, человек, который облегчал жизнь всем остальным, такие люди на самом деле встречаются. Анна умерла, и в семье воцарился хаос. Приехавшая к Йохану Марианна оказывается в центре конфликта», — рассказывает Бергман.

Сценарий создавался — в основном — для конкретных исполнителей. Конечно же, это Эрланд Юсефсон и Лив Ульман, которые вновь сыграют те же роли, что и в «Сценах из супружеской жизни». Хенриком станет Бьёрк Ахлстедт, один из бергмановских актеров. Он играл дядю Карла и в «Фанни и Александре» (1982), и в «В присутствии клоуна» (1997). На роль Карен Бергман пригласил Джулию Дувениус. Это первая серьезная работа молодой актрисы в кино.

Стиг Бьёркман. Почему вы выбрали Джулию Дувениус, и как вы ее нашли?

Ингмар Бергман. Я увидел ее в «Марии Стюарт». Четыре девушки играли фрейлин. Они только что окончили актерскую школу — милые, приятные, очень талантливые. На репетициях они облачались в корсеты и платья до полу, в которых им предстояло вскоре выйти на сцену. Это были платья с красивыми глубокими декольте. Девушкам нравилось играть в этой пьесе, и они часто сидели на репетициях тех сцен, в которых не участвовали. Сидели и наблюдали. Я называл их своим цветником и внимательно изучал. Все они производили хорошее впечатление, но Джулия была особенной. Она излучала какой-то особый свет, хотя делала абсолютно то же самое, что и три ее подруги. Я подумал, что со временем из маленькой Джулии может что-то получиться. Ее карьера уже сейчас налаживается: она играет в «Двенадцатой ночи», у нее большая роль в спектакле «Торжество» — Томас Винтерберг делает театральную версию своего фильма. Так что я имел ее в виду, когда писал первый вариант сценария. У меня был к Джулии только один вопрос: собирается ли она в ближайшее время заводить еще детей (один ребенок у нее уже есть)? Она сказала, что подождет. Стиг Бьёркман. Как и «Сцены из супружеской жизни», и многие другие ваши фильмы, «Сарабанда» — камерное произведение, в котором звучит ограниченное число голосов.

Ингмар Бергман. Название вызывает ассоциации с замечательной виолончельной сюитой Баха. Сарабанда — это танец, который танцует пара. Согласно описанию, он очень эротичен, за что даже был запрещен в Испании в XVI веке. В конце концов он стал одним из четырех непременных танцев, входящих в инструментальные сюиты эпохи барокко в качестве сначала последней, а позже третьей части. Фильм следует структуре сарабанды: здесь всегда присутствуют двое — во всех десяти сценах и в эпилоге.

Стиг Бьёркман. Вы говорили, что «Фанни и Александр» станет вашим последним фильмом. Однако после него сделали семь картин для телевидения.

Ингмар Бергман. «Сарабанда» тоже задумывалась как телефильм. Но когда сценарий был закончен, я не смог сразу решить, что с ним делать, и поговорил с Эрландом Юсефсоном. «Сарабанда» могла бы с равным успехом стать и театральной постановкой, и фильмом, и радиоспектаклем. Но мы решили, что телевидение подойдет больше всего. Сейчас идут разговоры о том, чтобы потом сделать еще и киновариант. Поживем — увидим. Преимущество телефильма в том, что его показывают один раз, а потом он как бы исчезает. Он проходит по всему миру, и о нем забывают. Вокруг кинофильмов всегда такая шумиха, их возят на фестивали, выдвигают на всевозможные премии и призы. Все это, наверное, привлекает молодых режиссеров, но для меня это имеет весьма второстепенное значение.

Стиг Бьёркман. У вас всегда было очень ответственное отношение к кинообразу.

Ингмар Бергман. Да, хотя когда камере отводится слишком важная роль и она оказывается самостоятельным действующим лицом, мне становится не по себе. Такое гипертрофированное значение изображение приобрело в кинематографе на закате эпохи немого кино, когда опасность торжества звука над образом заставила режиссеров искать особую перегруженность изобразительного ряда. Такие мастера, как Мурнау, фон Штернберг, Кинг Видор, пытались в последние трепетные мгновения «немоты» создать для кинематографа его собственный язык. Возьмите, к примеру, «Последнего человека» или «Восход солнца», в которых Мурнау экспериментировал с камерой, пытаясь создать как можно более поэтичные и образные средства выражения. Это замечательные фильмы, в которых главное — операторские находки. Недавно я пересмотрел «Певца джаза», который считается первым звуковым фильмом, хотя в нем произносится лишь несколько реплик, а между сценами все так же даются титры. Фильм состоит из нескольких статичных картинок, в нем ясно видно, как ужасно и неряшливо работали операторы сразу после прихода звука в кино.

Я знаю, Стиг, вам нравятся фильмы «Догмы», но мне как-то трудно примириться с такой технологией кинопроизводства. Для меня созданные подобным образом ленты не более чем трюк, да к тому же не слишком удачный. Хотя Томаса Винтерберга я считаю очень талантливым режиссером, а «Торжество» — одним из лучших фильмов, которые я когда-либо видел. Что же касается Ларса фон Триера, то его я считаю гением, и мне жаль, что он не всегда верит себе: вечно куда-то торопится и отступает, когда ему надо было бы успокоиться и покопаться в себе. Говорят, принципы «Догмы» требуют пяти человек для работы с камерой: один должен держать камеру, а четверо других — того, кто ее держит. А теперь вот мне предлагают использовать цифровую видеокамеру для съемок «Сарабанды». У меня на этот счет очень большие сомнения. Конечно, «цифра» имеет определенные преимущества. Разрешение настолько высоко, что позволяет без больших проблем перенести материал на 35-мм пленку. Съемка цифровой камерой требует минимум освещения. Когда наши сегодняшние телекамеры используются с полностью открытой диафрагмой, чувствительность у них даже больше, чем у человеческого глаза. Мне немного грустно от всех этих технических нововведений — старомодное освещение было замечательным, в этом круге света на экране было что-то эротическое, в нем была магия. Харриет Андерсон говорит, что новые камеры не доставляют удовольствия, потому что не слышно, как они работают, а ведь все участники съемочного процесса всегда получали дополнительный заряд энергии, когда слышали, как начинала жужжать камера.

Стиг Бьёркман. Какого вы мнения о последних шведских фильмах?

Ингмар Бергман. Я смотрю шведское кино, порой это нелегкая работа, но я за нее берусь. В последние два года появилось совершенно новое поколение режиссеров, очень хорошо подкованных в техническом отношении. Все они знают свое дело, но выделяется среди них Реза Парса, который поставил фильм «Перед бурей». Это режиссер, который полностью отдается рассказываемой истории. «Перед бурей» резко отличается от нашей современной кинопродукции — в первую очередь тем, что он чужд мистике, преобладающей сегодня на шведских экранах. Есть у нас и Лукас Мудиссон, гениальный рассказчик. «Покажи мне любовь» — шедевр, я смотрел этот фильм несколько раз и считаю, что он безупречен. «Вместе» тоже неплохая картина, но все же хуже дебютной ленты. Но Мудиссон — это тот, на кого мы можем возлагать надежды. Ему просто нужно продолжать работать.

Стиг Бьёркман. Как и вам…

Ингмар Бергман. Боже мой! Полный бред, что я во все это впутался. Мне исполнилось восемьдесят четыре. Я просто камикадзе. У Эрланда1 уже три года болезнь Паркинсона, два тромба в мозге. У Лив2 больное сердце. У Бьёрка Ахлстедта порвано ахиллово сухожилие. Только Джулия и я абсолютно здоровы — самая молодая и самый старый из всей нашей группы. Много людей обращалось ко мне с просьбой разрешить снимать нас во время работы. Все думают, что я в любой момент могу умереть и будет просто замечательно, если у них в руках останутся документальные кадры. Один американский режиссер проявил фантастическую настойчивость, и в конце концов я сказал, что дам разрешение, только за очень большие деньги. Я думал, что таким образом я от него отделаюсь, но парень неожиданно согласился. Так что мне все равно пришлось ему отказать. Я уезжаю из Королевского драматического театра, оставляю комнату, в которой жил с 1963 года. Я распрощаюсь со всеми, когда закончу «Сарабанду», и навсегда поселюсь на Форё. Буду писать и смотреть фильмы. Думаю, я заслужил это право.

Sight and Sound, 2002, September Перевод с английского М. Теракопян
1 Речь об Эрланде Юсефсоне. — Прим. ред.
2 Имеется в виду Лив Ульман. — Прим. ред.

http://www.kinoart.ru/magazine/01-2003/experience/Ingmar%20Bergman/

Тридцать лет спустя после скандалов и примирений, драк и развода, после тайных любовных встреч бывших супругов, 64-летняя Марианна отправляется навестить доживающего свой век на отшибе (на острове Форё?.. на острове Авалон?..) 83-летнего Йохана, чтобы в последний раз возвратиться в прошлое. Но дважды вступить в одну и ту же воду невозможно: нет уже ни того Йохана, ни той Марианны, ни той семьи, ни той эпохи. Есть лишь тени тех людей и воспоминания, от долгих лет неустроенности и душевного одиночества, кажется, обретшие подобие плоти. И когда старики встречаются - так, будто бы и не было этого расставания в тридцать лет, в общем-то, сказать друг другу в "Сарабанде" героям "Сцен из супружеской жизни" нечего, хотя никто в целом мире не поймёт их так, как они понимают друг друга. Потому взаимоотношения Марианны и Йохана в новом фильме Ингмара Бергмана представляют собой скорее сюжетную рамку, а содержанием картины становится история совсем другой, пусть и родственной, семьи, члены которой, не находя общего языка со стариком Йоханом, пытаются найти помощь у ранее вовсе им не знакомой Марианны, способной, как они надеются, им помочь.

Но чем она, юрист, специалистка по вопросам брака, не сумевшая сохранить ни одной из нескольких собственных семей, чем она - даже если бы и очень хотела - может помочь, что может посоветовать 60-летнему сыну своего мужа от первого (и не с ней) брака, вдовому музыканту, два года назад потерявшему кроткую, любимую и измученную им жену, а теперь теряющему работу, музыкально одарённую и слишком горячо любимую дочь, на время заменившую ему (во всех смыслах) жену, наконец, и саму жизнь? И что может посоветовать она, чем помочь 20-летней внучке Йохана, выбирающей между собственной, возможно, яркой, артистической, свободной и счастливой - будущей - жизнью - и жутковатой привязанностью к склоняющемуся к суициду отцу, привязанностью, обусловленной, конечно же, не истинной страстью и нежностью, а глупостью, жалостью и глубоко ошибочным, инфантильным представлением о дочернем долге перед памятью матери?

Ей, Марианне, приехавшей навестить до сих пор любимого человека, а попавшей в горнило чужих страданий, уже не до страстей. А тем более ему, Йохану. Старики могут, конечно, любить или не любить своих детей, благодетельствовать им, или, напротив, держать в материальной зависимости, но по большому счёту живут уже только сами собой, своими недугами и никому не нужными интересами, воспоминаниями о прошлом. Отсутствием будущего.

Ингмар Бергман не напрасно просил не воспринимать "Сарабанду" (2004) в качестве прямого продолжения "Сцен из супружеской жизни" (1973). Это, действительно, так - перед нами уже не те люди, что когда-то надеялись построить новую жизнь, рвали страсти, любили, несмотря ни на что и, таким образом, жили. Это - бывшие Йохан и Марианна, это - лишь мотивы "Сцен..." в "Сарабанде". Но нисколько не меньше в ней отсылок, например, к "Земляничной поляне" (где непонимание между отцом и сыном ещё не дошло, как здесь, до ненависти) и особенно "Осенней сонате", откуда тянутся едва ли не все основные мотивные нити "Сарабанды".

Вообще говоря, этот фильм представляется очередным (сколько уж их было после итоговой ленты "Фанни и Александр" - и даст Бог будут ещё!) авторским эпилогом к собственному творчеству, по крайней мере, к таким его темам, как противостояние мужчины и женщины в семье, самоопределение творческой личности, всегда стремящейся к свободе и всегда же страшащейся неизменно сопровождающего свободу одиночества, ответственность и безответственность здорового человека во взаимоотношениях с близким больным, любовь - ненависть между отцами и детьми. В новом фильме последнего могиканина авторского кинематографа золотого века, больше десяти лет не снимавшего, пережившего глубокую личную драму и живущего в затворничестве, к этим темам добавились размышления о взаимоотношениях стариков и внуков, холодновато-рассудочные (как это и свойственно людям, перешагнувшим возраст страстей, в том числе и интеллектуальных) сожаления о преходящести не только любви, но и самой жизни, глубокая печаль о той единственной, которой больше нет (да и была ли она, идеальная жена и мать, представленная в картине лишь на фотографии?), даже инцест...

Творчество Бергмана, как и творчество всякого большого художника, всегда было предельно искренним, что значит - лишённым ложного стыда и глубоко автобиографичным. Однако, занятое прежде всего метаниями духа и мучениями души, проблемами философскими и, если угодно, теологическими, оно неизменно оставалось высоким, даже вторгаясь в подноготную частной жизни. В "Сарабанде" мы встречаемся с художником хорошо знакомым, чуть, пожалуй, в сравнении с прежними его картинами приземлённым, отчасти как бы примирившимся со многим из того, с чем боролся всю свою долгую, яркую и яростную в творческом смысле жизнь. А сам художник, с достоинством и даже совсем не характерной для него степенностью, вновь обращается к многократно исследованным им ранее тайнам бытия, вновь лицом к лицу встречается если не с самой смертью, то с её неизбежностью. И не с какой-нибудь символической, как в "Седьмой печати", фигурой, с которой можно, хоть это и безнадежное дело, бороться, а с обычным (и потому куда более жалким и жутким) естественным человеческим уходом.

Именно так уходит, пусть и не умирая на наших глазах физически, Йохан, уходит - превращаясь в финальном эпизоде картины в младенца. Ведь не затем он раздевается догола, прося бывшую жену пустить его в постель, чтобы вспомнить молодость - затем, чтобы в последний раз хоть чуть-чуть согреться - душой и телом, хоть на минуту отогнать страх надвигающейся смерти, которую все мы и каждый встречаем в одиночестве. Даже если в жизни не были одинокими. А Йохан был.

Именно так уходит ещё крепкая Марианна, возвращаясь из путешествия в прошлое в свой одинокий дом, где, кажется, нет ничего, кроме огромного стола, заваленного фотографиями, на которых запечатлена её прошедшая жизнь.

Не так (ибо он ещё не старец, ибо он ещё может потерять - и теряет - то, чего уже нет ни у Йохана, ни у Марианны - надежду), по-другому, страшно и жалко, но тоже уходит сын Йохана, потерявший последнюю уродливую свою любовь и последнюю, совершенно несбыточную, химерическую надежду. Уходит и его дочь - не из жизни вообще, но из той жизни на краю (света, Авалона, материнского портрета), с которого обрывается в небытие её отец и любовник, уходит из остатков жизни деда, исчезает с горизонта, открытого взору подводящей итоги Марианны.

И не остаётся никого. Была ли жизнь, "дар напрасный, дар случайный", была ли любовь, а если и были - зачем? Ради ли высшего чего-то, что, может быть, зачтётся нам за гранью, или только для того, чтобы промчаться бесследно по этой равнодушной ко всему земле в ритме сарабанды - старинного танца, знавшего, сменившего и забывшего мириады исполнителей, талантливых и бездарных, отстоявших своё лицом к лицу, отсмотревших в зеркало жизни и смерти - и канувших, канувших, канувших в ту бездну, из которой никто не возвращается, о которой никто из ещё живущих ничего не знает...

Надо ли говорить о том, что, как все поздние, да и многие ранние фильмы Бергмана, этот сделан очень скромно, но тем не менее даже только по видеоряду превосходит большинство современных фильмов, что в философскую поэму или, если хотите, в масштабную фреску вырастает скорее постфактум - по размышлении, нежели непосредственно во время просмотра, что эротика - в рискованнейшем из возможных вариантов - дана в единственном даже не эпизоде, а - жесте и тем не менее поражает зрителя наповал, что драматургия и режиссура его уникальны, единственно возможны, что музыкальное решение требует отдельной большой статьи (и не моей, а настоящего специалиста), что актёрские работы старых бергмановских звёзд намеренно не броски (разве старость может быть броской?), но бездонно глубоки, а работы актёров, ранее у Мастера не снимавшихся (особенно роль сына Йохана, сыгранная, если не ошибаюсь, Берье Ольстедтом), снимают любые возможные сомнения в неослабевающей мощи режиссёрской руки 86-летнего классика, что, наконец, в полном соответствии с формальными и содержательными задачами творческого эпилога, в "Сарабанде" на первый план выступают мужчины (чего в фильмах Бергмана не было, пожалуй, со времён помянутой выше "Седьмой печати").

Мастер прощается с ремеслом, художник - с искусством, старец - с женщинами, мудрец - с терзаниями духа, человек - с жизнью, душа - с плотью. А сарабанда - старинный испанский танец, казалось бы, столь далёкий от суровой природы северного острова Форё и творчества укрывшегося там отшельника - продолжается. Пока ещё продолжается. Как бы хотелось, чтобы эта музыка не умолкла никогда.

Рецензия: В. Распопин
http://kino.websib.ru/article.htm?no=1315

Во время долгого монолога шестидесятилетнего мужчины-музыканта (он всё ещё сокрушается по поводу кончины своей смертельно больной жены, хотя это случилось далеко не вчера, и продолжает рассуждать вслух об этой непоправимой потере, делясь привычными ночными откровениями с девятнадцатилетней дочерью, которая воспитывается им ещё и на музыкальном поприще) камера старается максимально близко вглядеться в лица обоих персонажей попеременно. Они лежат рядом в постели, что на наш абсолютно испорченный современным кинематографом вкус может показаться весьма пикантным — так и ждёшь скандального развития темы инцеста вкупе с геронтофилией, словно это некий опус под названием «Постель для пожилого отца и юной дочери, 2003 год» (если перефразировать название фильма «Постель для брата и сестры, 1782 год» Вильгота Шёмана).

Некогда этот самый Шёман пытался в качестве любопытного репортёра выведать все тайны искусства Ингмара Бергмана, находясь на съёмочной площадке «Причастия», одного из самых возвышенно отрешённых и философски-религиозных произведений великого шведского мастера. С тех пор прошло практически полжизни — и Бергману в период создания телевизионной ленты «Сарабанда» (была показана у нас на канале RenTV, а во Франции признана критиками из ведущих газет и журналов лучшей картиной по итогам 2004 года) исполнилось уже 85 лет! А он не только сохранил ясный ум и кинематографическую отточенность художественной формы, но ничуть не утратил так и не утолённое желание погружаться в самые глубины человеческой природы, силясь постичь изменчивую суть созданной, конечно, «по образу и подобию», но бесконечно греховной натуры, лицезрение которой даёт одновременно ощущение причастности к таинству и мучительное чувство стыда.

Как прекрасен человек и как он низок! Столь взаимоисключающее умозаключение, пожалуй, можно сделать относительно любого из бергмановских героев и в «Сарабанде» — разве что одна лишь умершая Анна (она молча присутствует на фотографии, а также возникает в благодарных воспоминаниях и ещё цитируется в своём посмертном письме) имеет право быть без «человеческого пятна». Номинально «Сарабанда» является как бы продолжением ленты «Сцены из супружеской жизни», снятой Ингмаром Бергманом изначально тоже для телевидения, и было это в 1973 году, сразу после безжалостно ностальгического, запредельно стрессового и невыносимо нежного по отношению к людям фильма «Шёпоты и крик». Но в эпоху «нескончаемых сиквелов» скандинавский отшельник, якобы простившийся с кино целых 25 лет назад, продолжа Л вести, будто рыцарь со Смертью в «Седьмой печати», весьма пристрастный разговор о «сценах из человеческого существования», заодно опровергая расхожее мнение о том, что обитатели северных стран чужды проявления бурных эмоций.

Повествовательный строй «Сарабанды» следует уподобить музыкальному квартету, в котором каждый инструмент исполняет свою партию, то солируя, то выступая в паре с другим, однако парадоксальным образом они никогда не оказываются все вместе, то есть вчетвером. Уже удалившийся на покой престарелый Юхан навещается в загородном доме бывшей женой Марианне, но также не в состоянии отделаться от иного вмешательства: более раздражающего — в лице явно им недолюбливаемого сына Хенрика, и всё-таки приятного — благодаря внучке Карин, которая мечтает избавиться от диктата отца и стать самостоятельной виолончелисткой.

А исполняемая в финале сарабанда из виолончельной сюиты Иоганна Себастьяна Баха имеет, вопреки своему происхождению, связанному с испанскими танцами, скорее умиротворённо-печальный настрой, выражая поневоле выстраданную мудрость, что нам никуда не деться ни от близких родственников, ни от самих себя. Столь же невозможно сбросить тяжкий груз прошлого и сбежать от преследующих мыслей о грядущем, чтобы наконец-то позволить себе жить только настоящим, оценивая значимость каждого текущего мгновения.

Эта картина Бергмана, который давно предпочитал лаконизм и минимализм выразительных средств, ограничивая себя исключительно интересом к человеку на экране, кажется куда более новаторской и смелой, чем многие новомодные течения, включая датскую «Догму», поскольку тоже снята цифровыми камерами, причём сразу пятью операторами. Но это нужно было, в первую очередь, для того, чтобы передать максимальное чувство свободы пребывания в кадре, когда ничто не должно стеснять актёров, попадающих как бы в реальное время жизни — именно здесь и сейчас.

И даже в том случае, когда полагалось бы совсем иначе выстроить мизансцену, престарелый постановщик, уже 60 лет обученный разводить исполнителей по разным углам сценической или съёмочной площадки, демонстративно не меняет фронтальный вертикальный ракурс почти на крупном плане, дозволяя героям, как в упомянутом эпизоде ночной беседы, располагаться строго по горизонтали кадра, ибо им так гораздо удобнее. Зато трудно удержаться от искуса, наблюдая за этими людьми, говорящими при свете ночников, повернуть при просмотре свою голову поближе к плечу, чтобы быть примерно в схожем положении с ними.

Про нижний ракурс в фильмах японца Ясудзиро Одзу говорили, что это будто бы точка зрения ребёнка с высоты его роста, а ещё можно было бы сравнивать с позицией зрителя, сидящего в зале на уровне лишь полуметра от пола. Ингмар Бергман удивляет в «Сарабанде» взглядом словно не извне, а изнутри сцены — мы попадаем как бы по ту сторону экрана, приглашённые в путешествие вглубь самих себя, где становимся не свидетелями, а соучастниками событий, что отнюдь не предполагает традиционной организации пространства в кадре.

Как ни странно, малоподвижная камера тут является в большей степени субъективной, нежели лихорадочно суетливые попытки «догматиков» включить публику якобы в реальность происходящего на наших глазах. В конце концов, кино по Бергману зиждется на полном доверии к живой действительности, где все мы — невольные соглядатаи и непосредственно замешанные в ход её обычных дел. Ловишь себя на мысли о том, что смотришь ленту не о других людях, а конкретно о собственной жизни, даже если она не обязательно совпадает с показанным на экране. И стыдишься так, будто сам совершил негодный поступок.

Подобный «человеческий кинематограф» почти вымер, как динозавры в конце мелового периода. В эпоху компьютерно-виртуальной реальности, где все похожи на растиражированных клонов, ещё находятся те, кто даже истории «Из жизни марионеток» снимает как «Сцены из супружеской жизни» — воспользуемся ради каламбура названиями двух работ Ингмара Бергмана. И вот этот человек в середине девятого десятка лет продолжал творить тихое и несуетное кино о безднах души и глубинах отчаяния, обретая искомый свет лишь на выходе из тьмы. Чисто ритмически его кино движется от затемнения к затемнению, чтобы истинным просветлением виделся данный промежуток между двумя уходами как бы в небытие. Да и что есть жизнь, как не путь человека между двумя безднами: в самом начале и в самом конце. И кинематограф жив, пока луч света рассеивает тьму.

А если бы не было Бергмана…

Сергей Кудрявцев
http://www.kinopoisk.ru/level/3/review/929009/

8 мая 2009 года
Киноклуб «Ностальгия»
представляет
фильм №10 (215) сезона №10
«САРАБАНДА»
режиссёр Ингмар Бергман, Швеция

Вот и наступает наша новая встреча! Соскучились? ;-) Так, давайте продолжать!!!

Как и договаривались, три последних фильма мы будем смотреть без загадок, НО загадочную основу полностью терять не хотелось бы, поэтому попытаемся (пятью-семью) ключевыми словами-понятиями представлять режиссёра и фильм, исходя из каких-то полученных ранее знаний, опыта и личных воспоминаний! Надеюсь, и этот вариант у нас прокатит не менее удачно, чем и предыдущие! Итак, за дело!

УСПЕХОВ!!!

Оля [Little_Mo] Подопригора 05.05.2009 21:15

В пятницу очередной фильм! урррааааааа!!! Наконец-то))) Дальше уже не было сил ждать!!! Тем более когда будет фильм Бергмана! Я, возможно, не слишком хороший знаток этого режиссера, но кое что знаю. Так что попробую написать кое-что о режиссёре!

ИНГМАР БЕРГМАН для меня потрясающий, потому что в своё время потряс до глубины души. Во всех смыслах! А главные, ключевые слова, связанные с ним, следующие:

МЕТАФИЗИК, говоривший о проблемах бытия, о смерти, о призрачном и обманчивом!

СИЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ (я бы даже сказала "эмоции на грани")! Несмотря на то, что Швеция – страна, как говорят, замкнутых в себе людей, у этого режиссера в фильмах все чувства рвутся наружу. Например, в фильме "Осенняя соната" истерика матери и дочери, крик младшей сестры, переживания мужа показаны так, что нас, зрителей, просто в дрожь бросает и пробивает до слёз!

СЦЕНАРИЙ – думаю, что ни для кого не секрет, что Бергман очень точно писал сценарии к своим фильмам, грамотно продумывая каждую деталь и создавая так невероятное напряжение!

ПРИРОДА! У него она безмятежная, но местами такое затишье, что давит и чувствуешь себя невыносимо!

ЯРКИЕ АКТРИСЫ – каждая из них, кажется, могла у него вывернуться наизнанку, чтобы сыграть нужную эмоцию!

Короче, я вся в предвкушении фильма!!!

P.S. надеюсь, кто-нибудь еще присоединиться к моим рассуждениям... очень хочется сравнить мое представление об этом великом режиссере с мыслями других членов клуба

Александр Люлюшин 05.05.2009 23:05

СПАСИБО, Олечка, за начало! Признаюсь, что-то Вы назвали и из моего! Говорить же о таком режиссёре как Бергман можно много и долго, но попробую достаточно кратко и не повторяясь!

1. ЛЮБИМОЕ! Не раз уже отмечал, что именно с Бергмана для меня началась любовь к авторскому кино, кино сложному, тяжёлому, психологическому, кино с постановкой философских вопросов о природе бытия и месте человека в этом мире! Пожалуй, именно у этого режиссёра (вкупе с Тарковским) наибольшее число моих любимых фильмов, выбрать самый-самый из к-ых крайне сложно, если не сказать невозможно … «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», «Персона» и «Осенняя соната», «Шёпоты и крики» и «Молчание» - фильмы о нелицеприятном, не поддающиеся простому пересказу, но переворачивающие, раздирающие тебя при каждом новом просмотре!

2. ОДИНОЧЕСТВО! Близкий итальянцу Антониони, Бергман во многих своих этапных картинах затрагивал проблему некоммуникабельности, отчуждения, «молчания Бога», непостижимости Истины. Его главными персонажами были не носители каких-то специальностей и профессий, а мужчина и женщина, съедаемые различными комплексами и патологиями, не позволяющими им сделать шаг навстречу друг другу. Они ссорятся, дерутся, сходятся с другими, но рано или поздно, не справляясь с отчуждением, не выдерживая холода бессемейной жизни, встречаются вновь и не могут сдержать чувств, главное из к-ых – желание тепла, близости и понимания.

3. НЕСЧАСТЬЕ! Говорить о том, кто в фильмах Бергмана хороший, а кто плохой, не стоит – его героев остаётся только жалеть, тк более несчастными, чем у него люди, кажется, быть не могут. Им неведомо чувство любви («Осенняя соната» - вряд ли могут забыться слова матери о больной дочери: «Почему она не умирает? Так было бы легче!»), им снятся только кошмары о будущем («Земляничная поляна»), их дети, если просыпаются, то уже в морге («Персона»), а самым неприятным чувством при контакте с кем-то становится прикосновение близкого человека («Шёпоты и крики»).

4. УЗНАВАЕМОСТЬ! Только о великих режиссёрах можно сказать, что что бы они не снимали, они снимали один и тот же фильм! Так и Бергман вместе со своим постоянным оператором Свеном Нюквистом (посотрудничавшем ещё и с поздним Тарковским) и звёздными актёрами Лив Ульман, Биби Андерсон, Ингрид Тулин, Максом фон Сюдовым, Эрландом Йозефсоном и другими, рассказывал простым, сухим, даже суровым скандинавским языком неимоверно сложные (часто чёрно-белые и всегда с пробирающими тебя насквозь крупными планами) истории о душе и судьбе человека, о столкновении между нашими идеями и реальной жизнью, о безнадёжном мире измученных людей, играющих со Смертью и утративших своего Бога.

5. КОНЕЦ! «Сарабанда» - последний фильм великого, на тот момент 86-летнего Бергмана! Как и прежде, всё тот же лаконизм, всё тот же масштаб философской мысли, всё такие же бездонно глубокие актёрские работы – жив Курилка! Жаль только, что 30 июля 2007 года он всё-таки ушёл!!!

Даша Костылёва 06.05.2009 02:03

Здравствуйте! Вы, по-моему, правы о Бергмане, как и о многих других режиссёрах авторского кино можно говорить бесконечно… Я совсем незнакома с творчеством Бергмана, но уже сейчас, когда что-то почитала, что-то нашла – с уверенностью могу сказать, что ОДИНОЧЕСТВО безусловно должно бы было присутствовать в нашей загадке. Мало того, что персонажи Бергмана одиноки, но и он сам… Бергман любит одиночество, через него он пытается преодолеть жизненные трудности и найти что-то новое. Что-то, что послужит новым началом для нового произведения.

Еще, наверное, его можно назвать ВЕЧНЫМ МЛАДЕНЦЕМ. Он – ребёнок, во-первых потому что сам себя таким ощущает, во-вторых потому что заставляет других посмотреть на взрослые проблемы немного детским взглядом, в-третьих во многих взрослых людях он находит детей – это может, говорит лишь о том, что он сам ребёнок, так как только ребёнок может увидеть во взрослом человеке ребёнка, в-пятых он начал высказывать своё мнение сразу, даже имея за спиной, очень мало опыта – на это может решиться только взрослый, который ещё ребёнок…

Александр Люлюшин 10.05.2009 08:21

Кажется, (НЕ) слишком сильно задел народ фильм Бергмана, если, наверно, впервые за семестр у нас на форуме после фильма стоит такая тишина … Так ли это?

Анастасия Кожевникова 10.05.2009 12:17

Да-а, Бергман вообще, и "Сарабанда" в частности, стоят того, чтобы поговорить о них. Хоть я и не видела ее, но читала о ней, посему хотелось слышать (читать) мнения киноклубовцев о ней... Ну почему же Вы молчите?

Оля [Little_Mo] Подопригора 10.05.2009 20:30

Бергман! Как много в этой фамилии!! И как сложно писать! После фильма «Сарабанда» появилось чувство неопределенности. Вроде бы много эмоций, но описать их как будто невозможно. Нужно думать и обдумывать. Так всё сразу не выльешь.

Я уже говорила на обсуждении, что мне главные герои показались немного пустыми… или даже не немного. Они опустошены. Практически бесчувственны! Всё, что они чувствуют – надумано что ли.. Они показывают свою слабость близким, возможно в надежде на защиту и помощь. Они не пытаются сами все исправить и решиться на какой-либо поступок. Они даже не пытаются понять друг друга. Они не слушают и не слышат. Но, несмотря на все, что я написала, мне не стало их жалко. Жаль их было бы, если бы они пытались что-то делать, но не могли. «Сарабанда» - не такой эмоциональный фильм как скажем «Осенняя соната», но местами становилось совсем не по себе. От тишины леса, людей, от молчащих людей, которые были перед нами крупным планом. Особенно остро мне это показалось в разговоре ночью отца и дочери, когда Карин лежала и слушала отца, и при этом даже не моргала.

Ирина Фёдорова 11.05.2009 00:08

"Особенно остро мне это показалось в разговоре ночью отца и дочери, когда Карин лежала и слушала отца, и при этом даже не моргала." Да, Олечка, мне тоже запомнилась эта сцена. И не только реакция Карин, но даже больше, наверное, ни разу не моргнувший, отец и его монолог-признание, монолог-исповедь, монолог-извинение.

Светлана Знаменщикова 11.05.2009 08:48

Фильм очень сильный. Пусть и не такой эмоциональный, как уже писалось, но задевающий. Непонимание, даже нелюбовь – всегда печально. И очень жаль, что никто ничего не смог и попросту не мог изменить, тк сами они не изменились совершенно за эти 30 лет (старшее поколение). и как красиво все показано: в каждой сцене по двое персонажей. Это здорово!

А первая встреча «дедушки» и его бывшей жены… не виделись столько лет, а ведут себя так, будто вчера расстались. Иногда это может и хорошо – вроде должны понимать др др. но если тогда было непонимание, значит, на этом же уровне они и остались. И это подтверждение тому, что никто из них не изменился. Мне кажется, что только эта бывшая жена могла как-то изменить все то, что сложилось в этой семье, тк она как бы человек из вне. Но поскольку она сама с благоговением относится к той женщине в рамочке, то не способна она занять ее место, стать связующим звеном между всеми, попытаться их сблизить… и то, что уже в конце первой встречи она сама повторяет вопрос мужа «зачем я сюда приехала?». В общем, все у них так и остается…

Александр Люлюшин 11.05.2009 09:23

Ирина, только вот вопрос: был ли этот монолог извинением! Если сегодня отец говорит дочери: «Ты лишишь меня всего!» … Если, сравнивая свою дочь, исполняющую роль его нынешней супруги, с Анной, он вспоминает о давнишнем разговоре, в к-ом прозвучало «Прости», но оба понимали, что это ПУСТЫЕ слова, к-ые вряд ли смогут что-то изменить …

Света, правильно Вы заметили, что её «Зачем я сюда приехала» говорят о неспособности что-то исправить! НО! Исправить-то ситуацию она, наверно, всё-таки могла! Могла, если бы посмотрела на случившееся в прошлом другими глазами! Если бы просто попыталась понять себя и своего мужа тогда, почти что в прошлой жизни! Если бы отнеслась к фотографиям на столе не просто как к кусочкам памяти, но поводу задуматься о собственных ошибках, чтобы, может, научившись у связывавшей всех Анны, найти недостающее, в первую очередь для них двоих, звено! Если бы просто могла любить …

Светлана Знаменщикова 11.05.2009 09:41

конечно, при всех этих условиях она и могла бы изменить ситуацию. но я уже писала, что это было бы возможно тогда, как я думаю, и как я понимаю из Ваших слов, если бы она сама изменилась. но она же осталась такой же... и поэтому мы и констатируем этот факт

Александр Люлюшин 11.05.2009 10:12

Кстати, если констатировать факты, то следует подумать и о том, почему в фильме звучит именно сарабанда из виолончельной сюиты Иоганна Себастьяна Баха! Известно, что Сарабанда – испанский танец, сочинённый в конце XVI стол и вследствие необузданного и соблазнительного характера, изгнанный со сцены. В фильме же эта музыка звучит ооочень печально, наверняка, создавая какое-то необходимое настроение …

Светлана Знаменщикова 11.05.2009 19:25

Почему Сарабанда? В музыке я как-то не очень разбираюсь, но постараюсь предположить. Прочитала, что во Франции сарабанда подверглась обработке и ее начали танцевать парами. А здесь в фильме герои показываются по двое. А грустно она звучит, а не необузданно или как-то еще )) наверно потому, что нет стольких чувств у самих героев, чтобы их хватило на экспрессию в музыке. Как Оля говорила – герои пустые. Не знаю, насчет полностью пустых, но неполноценность чувств ощущается. Вот поэтому и сарабанда в фильме (грустная, унылая, печальная) не соответствует той первоначальной сарабанде

Про Баха ничего не могу сказать, тк сначала надо изучить более или менее его творчество…

Александр Люлюшин 11.05.2009 20:01

Могу согласиться с Ваши словами о неполноценности или даже пустоте чувств персонажей (о к-ой говорил и я сам, интерпретируя воспоминания Хенрика, сына Йохана), но снова-снова задаюсь вопросом, почему носителем, исполнительницей этой сарабанды является юная Карин, в отсутствии чувств у к-ой, кажется, сомневаться не стоит! К тому же мелодия, преследовавшая нас на протяжении всего фильма, исполняется её полностью в конце истории, да ещё и в ярком белом свете …

Светлана Знаменщикова 11.05.2009 20:10

Почти в конце фильма – как итог всему, как подтверждение неизменности их ситуации. На протяжении фильма музыка была, а сейчас, ближе к концу, она исполнена полностью – все, ничего уже не изменить. Как было все, так и осталось. И она, самая юная из их семьи ничем по сути не отличается. Даже она, молодая, способная и восприимчивая к переменам, и та исполняет сарабанду.

Хотя знаете, то, что она уехала, не может ли это сказать о том, что она в какой-то степени выбралась из этого мира непонимания и бесчувственности? Или же то, что было заложено в детстве и поддерживалось столько времени и развивалось, останется с ней навсегда? Или же она станет второй Марианной, которая тоже вроде была «вне», но не отличается от остальных? Что Вы думаете, Александр Анатольевич и все остальные?

Александр Люлюшин 11.05.2009 21:23

Не думаю, что стоит говорить, что если Карин играет эту мелодию, то для неё ничего уже не изменить! Наоборот! Она вырвалась из этого мира! Что её ожидает «снаружи», вопрос открытый. Ясно одно, что всё зависит исключительно от неё – заложенное в детстве не забудется и не уйдёт! Можно предположить, что она сможет со всем этим справиться! Если так, то эта грустная мелодия олицетворяет тот опыт, что она успела приобрести, а белый фон, на к-ом она выступает, символизирует её светлое будущее!

Светлана Знаменщикова 11.05.2009 22:15

все-таки не все потеряно и есть лучик света в темном царстве, цитируя всем известное произведение? надежда есть, а это радует )

Александр Люлюшин 11.05.2009 22:40

Давайте только не будем искать романтику там, где её нет и быть не может! Иначе это не был бы Ингмар Бергман! Его кино не даёт надежду и не должно давать! Тем оно и замечательно, что, проводя работу над их ошибками, мы можем попытаться сохранить надежду на жизнь нашу собственную! Если же искать в кино только позитив, то, поверьте, в жизни его можно и пропустить!