О фильме «НА КРАЮ РАЯ» посетители сайта http://www.kinopoisk.ru

***

Если Вы все ещё гонитесь за счастьем, остановитесь на мгновение и посмотрите этот фильм. Возможно, он даст Вам понять, что счастье рядом, оно там, где ты родился и вырос. Мало кого это действительно остановит, ведь по природе человеческой мы можем пользоваться только собственным опытом.

***

Фатих Акин продолжает показывать свою многочастную сагу о нерушимой дружбе турецкого и немецкого народов, к которой на этот раз примешивается турецкий бунт, бессмысленный и беспощадный. Вообще он снимает не так много, но каждый раз попадает в самую точку. В общем, демонстрирует, как надо фильмы снимать.

***

Человеческая жизнь всегда хрупкая, иногда злая, порой добрая и бесконечно тяжёлая черта, подскакивающая то вниз, то вверх, подобно схеме биения сердца. Когда прерывные гудки аппарата завывают безостановочно тоновой сиреной, а рельефы на экране стираются сплошной прямой линией. Человек умирает, порождая в своих друзьях или родителях новые силы. Каждая смерть — это рождение. Рождение чего-то плохого, хорошего и страшного. Каждый случай индивидуален по-своему, но на данном примере Фатих Акин хотел рассказать о положительных чувствах, вызванных после смерти близкого своего. Причём рассказал и показал он это превосходно! Слёзы прятались и за глазами, а на душе горы с плеч по-прежнему не слезают.

***

Есть фильмы, которые заставляют задумываться — они ставят вопросы и не дают ответов. Есть же фильмы, которые заставляют прочувствовать — вопросов как таковых они не ставят, зато есть ответы — это наши эмоции.

К этой второй категории «На краю рая» и относится. Он по-настоящему задевает какие-то струны нашей души. Нет, не как смазливые мелодрамы, откровенно давящие на самые очевидные болевые точки. Этот фильм играет на самых тонких, почти невидимых струнках.

***

При всей глубине и многогранной сложности поднимаемых Акином вопросов (отцы и дети, жизнь и смерть, любовь, одиночество, отвага, предательство, смысл жизни, духовное единение и так далее, в зависимости от широты зрительского восприятия), его кино не оставляет давящего, неподъемного чувства безысходности. Оно светлое и открытое. Оно дышит гармонией. Оно сделано каким-то колдовским, непостижимым образом — будто нет ничего естественней, чем написать подобную историю, собраться вместе и снять настоящее, честное кино, вызывающее на откровенность, дарящее зрителю чистые слезы.

Любовь к режиссеру Акину появляется неосознанно, как-то исподволь, материализуясь из восторга его творческой непосредственностью, его аномальной искренностью, его интуитивным пониманием несовершенной природы человека, его способностью лаконично отразить глубину, его бесконечной любовью к людям, его верой в оптимистичный исход каждой, даже самой драматичной истории.

Большой гуманист этот немецкий турок Фатих Акин!

***

Мультикультурный рай Фатиха Акина

«На краю рая» — фильм, в первую очередь, поразивший меня сценарием, за который Фатих Акин удостоился пальмовой ветви Каннского кинофестиваля и Европейской киноакадемии. В этой многосюжетной картине перекликаются и философия, и политика, и драма, и триллер. Непредсказуемость и мировая значимость отличают картину Фатиха Акина от многих других.

Будучи турком, проживающим в Германии, Фатих Акин расставляет акценты на проблемах миграции, их правового регулирования, международных отношениях Турции и Евросоюза, вводя меня как зрителя в курс событий через судьбы шести людей, разделенных границами и социальным положением, и соединенных превратностями судьбы как в лучших мыльных операх, которые внезапно, с легкой руки постановщика, превратились во вполне серьезные сюжеты. Нельзя сказать, что мне все это близко, и я ежедневно наблюдаю, как исламисты угрожают мусульманской женщине расправой за то, что она занимается проституцией, но герои Акина со своими масштабными проблемами не так далеки от нас.

В цепи невероятных событий прослеживается полифоническая связь не только двух народов, но и людей, кардинально отличающихся по мировоззрению, рано или поздно вынужденных к диалогу. И Фатих Акин выполняет функцию культурного переводчика, нажимая на болевые этнические и социальные точки, как бы говоря, что все ходят под Богом, и все будут держать перед Ним ответ, в независимости от национальности, вероисповедания или политических убеждений, и каждый может стать жертвой нелепой случайности.

Для меня «На краю рая» очень светлый фильм, как призма, сквозь которую проходит солнечный свет, и разбивает его на множество лучей. Какие-то лучи спектра светлее, какие-то темнее. Одни несут частичку человеческой души, другие любви к родине, третьи любви к детям, четвертые любви к избраннику. И как бы все печально не складывалось, как бы жизнь не била, высшая справедливость не злонамеренна, и мы все идем по своему пути, пресекаясь с другими людьми, а пересечения порой бывают очень болезненны, особенно если они мультикультурны. Порой, я не всегда могу разглядеть в фильме причину, по которой ей присудили приз Экуменического жюри, но «На краю рая» — это гуманистический манифест, под которым я хотел бы подписаться.

Одинокий пожилой турок (Куртис), живущий в Бремене, ходит к соотечественнице-проститутке (Кезе) и однажды предлагает ей переехать к нему жить. Запускается цепь событий, из-за которых его сын, грустный профессор-германист (Даврак), станет владельцем книжной лавки в Стамбуле. Тем временем дочь проститутки, молодая стамбульская радикалка (Ешильчай), спасаясь от преследования властей, с поддельными документами бежит в Германию. Там у нее начинается бурный роман с немецкой студенткой (Циолковска) и тлеющий конфликт с ее матерью (Шигулла).

Фатих Акин, фильм за фильмом тасуя одни и те же мотивы (возвращение домой, бегство, столкновение культур, мораль против религии) и даже сюжетные повороты (непреднамеренное убийство, переход границы, Стамбул как неизбежный пункт назначения), поднимает планку все выше. Скажем, микросюжет «путешествие гроба», в одной ранней картине Акина решенный как комическая чехарда, превращается тут в два монументальных, смыслообразующих кадра. От грубой, приземленной, варварской мелодрамы молодой режиссер движется к густонаселенным символическим полотнам, так что, кажется, еще шаг — и он, взгромоздившись на кросскультурные котурны, начнет пасти народы (немецкий и турецкий, как минимум). В «На краю рая» Акин, тем не менее, на краю и останавливается; это размашистое, амбициозное кино порой сбивается на фальшивые ноты, литературщину («Как вы меня узнали?» — «Вы тут самый грустный человек». — «Как хорошо вы знали мою дочь?» — «Достаточно, чтобы проникнуться к ней симпатией»), но обезоруживает своей дерзостью и своей энергией. Совпадения, судьбоносные случайности — прерогативу телевизионного «мыла» и напыщенных фильмов Иньярриту — Акин аранжирует так тонко, что они не выбиваются, дразня, из общей мелодии, а лишь организуют ее. Спрессовав в два часа материал на три-четыре плохих фильма, турок каким-то чудом умудряется сделать из него один очень хороший.

Станислав Зельвенский
http://www.afisha.ru/movie/180274/review/237831/

Нехат (Даврак) - живущий в Бремене и рассказывающий молодым немцам про Гете профессор, молодой турок. У него есть отец (Куртиз) - турок пожилой, сильно пьющий, но охочий и до женской красоты. У него есть сожительница (Кезе), у которой есть дочь (Ешильчай), у которой есть герлфренд (Циолковска), у которой есть мать (Шигулла). Кто-то из них сядет в тюрьму, кто-то сменит работу, кто-то умрет, а кто-то найдет новую жизнь. Почти все рано или поздно окажутся в солнечном Стамбуле.

Пересказывать сюжеты фильмов немецкого турка Акина («Быстро и без боли», «Головой о стену») - дело на редкость неблагодарное, и вовсе не из-за риска испортить интригу. Напротив, на бумаге его истории - нагромождение ироний, ухмылок и превратностей судьбы, какой она обычно представляется производителям телевизионных «мыльных опер». Случай Акина - особенный: какими бы ни были вписанные им в сценарий повороты, важнее всего видеть, как он с ними работает, дорвавшись до съемочного руля. Акин - отменный рассказчик (сценарий «На краю рая» награжден призом Канн), но режиссер он, кажется, и вовсе гениальный.

Сложно сказать, что ему удается лучше всего. То ли работа с актерами, из которых здесь известна только Шигулла, одна из любимиц Фассбиндера; все остальные лица видишь впервые - но запоминаешь очень надолго. То ли завидная и так свойственная режиссеру достоверность - и это при охапке вроде бы существенных сюжетных линий, на зависть Иньярриту сливающихся в одну, действительно важную. То ли интонация и динамика, с которой раскручивается эта история и растягиваются особенно удачные кадры. То ли тонкое и точное обращение с декоративными на первый взгляд деталями - взять хотя бы камео гроба, без которых этот фильм был бы совсем другим.

Но, по-моему, дороже всего в картинах Акина кое-что еще - то, что даже смерть в них не бывает безнадежной; в них есть боль и отчаяние, но есть и свет, и человеколюбие, и какая-то своя высшая справедливость. Этот режиссер никогда не промышляет дешевыми трюками: не выдавливает слезу и не норовит повозить мордой по грязи. В пику отдельным голливудским визионерам, Акин не ищет легких путей - из раза в раз снимая в принципе одно и то же, он, однако, работает не по схеме, но честно и последовательно соблюдая законы авторского, серьезного, большого кино. Каковым его «На краю рая» и является - безо всяких оговорок.

Автор: Сергей Степанов
http://www.fashiontime.ru/article/8397.html

Задумчивый профессор литературы — натурализовавшийся в немца турок средних лет — цитирует на лекциях Гете и ссорится с отцом, который носит "кэпку", выращивает во дворе томаты, пьет ракию, буянит и бьет по лицу сожительницу — турецкую проститутку Йетер. После смерти Йетер, профессор улетает в Стамбул на поиски ее дочери — местной революционерки, уже отбывшей ровно в обратном направлении. Вторая линия плавно переходит в третью: за депортированной из Германии революционеркой в Турцию потянулась ее немецкая любовница, а следом — и мама любовницы (Ханна Шигулла), полноватая фрау, уверенная, что все турецкие проблемы решаются принятием этой страны в ЕС. Но это уже совсем другая история — четвертая, или даже пятая, где траектории турок и немцев пересекаются под разными углами, притом общий угол складывается лишь в голове у зрителя. Или Всевышнего.

Как и в предыдущим фильмом Фатиха Акина — получившим берлинского "Медведя" "Головой о стену" — Акин недоверчиво рассматривает героев: кто эти симпатичные, богемные, изящно небритые брюнеты, цитирующие Гете и страдающие от алкоголизма — немцы или турки? И "На краю рая" вряд ли прибавляет что-либо к сказанному, скорее увеличивает коэффициент сложности, притом за счет не режиссуры, а сценария, за который его в Каннах и отметили.

Так, проблема национальной идентичности распространяется здесь не только на турок, но и на немцев, которые тоже приезжают в Стамбул, где живут подолгу и начинают входить во вкус, а пожилая фрау Ханны Шигуллы готова чуть ли не удочерить турчанку-антиглобалистку — маленький такой привет Фассбиндеру, обожавшего, как известно, эту актрису. Проблема отцов, злоупотребляющих ракией, и сыновей, цитирующих Гете, тоже перестает быть исключительно турецкой: немецкие матери, в свою очередь, не одобряют дружбу белокурых дочек с мужественными лесбиянками из Турции. У Акина получилась полном смысле слова драма — личная, политическая и даже религиозная: в картине цитируется притча об Аврааме, чьи отцовские чувства решил испытать Всевышний. Да и "рай" в названии тоже неспроста цитируется.

А вот политики здесь намного больше. В "Головой об стену" брак Турции с Европой воспринимался как почти свершившееся событие, но за прошедшие четыре года стало окончательно ясно, что эту страну ни в какое ЕС не примут. Новая реальность скорректировала режиссерскую точку зрения на глобализм в сторону мудрого пессимизма: неродная Европа с ее Гете, правильными тюрьмами и стерильными больницами — такой же выдуманный рай, как и родная Турция, где люди, греясь на солнышке, пьют чай из грушевидных стаканчиков, а в душе голосуют за фашизм. На обочине этого выдуманного рая, собственно, и оказываются все герои фильма независимо от национальной принадлежности.

Впрочем, как и на краю рая настоящего, раз смогли друг друга рассмотреть и полюбить без всяких там международных наблюдателей. Лучший фильм повзрослевшего Акина, но былой эмоциональной спонтанности, которой в этом фильме нету, все-таки немножко жаль.

Текст: Иван Куликов
http://www.film.ru/article.asp?id=5436

Немецкий турок или турецкий немец — он, наверное, и сам не скажет, как правильно, — режиссер Фатих Акин сделал фильм про обмен культурами, страстями и, наконец, гробами

Фатих Акин, ставший новой надеждой немецкого кино после Тома Тыквера, продолжает разбираться с собственной идентичностью и через нее смотрит на отношения Германии и Турции и даже шире — Западной Европы и Ближнего Востока.

Русское прокатное название его нового фильма — «На краю рая» — лишь путает. Ни о каком рае Акин не говорит, да и, пожалуй, не пытается его искать. Фильм называется Auf der anderen Seite («На другой стороне»). И вот как раз различным переходам «на другую сторону» он и посвящен.

Поводом для этих переходов становится смерть. Пожилой турок, живущий в Гамбурге, случайно, по пьяни, убивает турчанку-проститутку, на которой собирался жениться. Его сын, преподаватель университета, едет в Стамбул, на другую сторону, чтобы разыскать дочь погибшей и помочь ей получить образование, как того хотела ее мать. Тем временем сама девушка, участница радикального антиправительственного движения, бежит из Стамбула в Гамбург, где знакомится со студенткой и влюбляется в нее.

Акин любит сложные, почти мелодраматические хитросплетения и фатальные случайности, считая, похоже, их основным двигателем не только сюжета, но и жизни вообще. Когда события в фильме заходят далеко, один гроб, с телом турецкой проститутки, отправляется из Гамбурга в Стамбул. Другой, с телом немецкой студентки, — из Стамбула в Гамбург.

По словам самого Акина, после громкого успеха «Головой о стену» он был в растерянности и не знал, что делать дальше. Из этой растерянности, впрочем, родился амбициозный замысел сделать трилогию о любви, смерти и зле. Соответственно, первой частью стал фильм «Головой о стену», в котором бешеная любовь доводила героев до безумия, до желания в прямом и переносном смысле биться о видимые и невидимые стены.

Его новое кино гораздо спокойнее, рассудительнее и холоднее. Оно о смерти, которая сплетает две семьи и две страны, или, если угодно, соединяет две стороны Босфорского пролива, европейскую и азиатскую. На этот раз не столько стены занимают Акина, сколько взаимное проникновение судеб, языков, политических взглядов и культур. Абсолютно четко и даже с некоторой печальной иронией он говорит об этом, когда устраивает встречу двух интеллектуалов — немецкого, держащего книжную лавку в Стамбуле, и турецкого, профессора немецкой литературы в Гамбурге. Оба чувствуют себя между двух миров. А их общей родиной оказывается книжная лавка.

Для самого Акина перемещения «на другую сторону» чрезвычайно важны. Турок, выросший и получивший образование в Германии, возвращается в Стамбул в каждом фильме. И каждый раз он всматривается в этническую родину все более внимательно, критично и в то же время завороженно. Но полностью стать турком, так же как и остаться немцем, он уже не может и потому ищет выхода по ту сторону культурных и религиозных границ. И ищет его, очевидно, не только для себя .

Александр Стрелков Для Ведомостей 02.09.2008, 164 (2186)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2008/09/02/159615

Фильм о культурных и человеческих связях Турции и Германии с запутанным сюжетом и крепкой мелодраматической основой.

Пожилой турок Али (Тунджел Куртиз, турецкая мегазвезда уровня Вячеслава Тихонова) однажды посещает в Бремене продажную женщину Йетер, умеющую «любить по-французски» (пожилая красотка кабаре Нюрсель Кесе). Французский стиль так увлекает Али, что он перевозит Йетер в собственную немецкую квартиру, где потом в пьяной ссоре убивает.

Так запускается сложная цепочка событий, в которую втягиваются жители Евросоюза и турецкоподданные, их дети, полиция и контрразведка. Некоторые из находящихся в кадре и за кадром персонажей умрут, но умиротворение от десятиминутного созерцания Черного моря все равно накроет зрителя в финале.

По сравнению с прошлой картиной Фатиха Акина «Головой о стену», где главную женскую роль играла порнушница Сибель, «На краю рая» (в оригинале кино называется «На другой стороне») может показаться чересчур консервативным и сентиментальным. В новом фильме турецкого таланта много стариков, рассуждений об исторической роли Турции, судьбе и — закономерно — смерти. Наркотиков тут мало, а однополая любовь демонстрируется умеренно. Все трагическое Акин ловко камуфлирует под цепочку случайных совпадений, и от сознания того, что все смерти и встречи в этом фильме диктует неумолимый фатум, как-то успокаиваешься. Среди буреков за стаканчиком крепкого чая обретает мир даже безутешная немецкая мать (фассбиндеровская муза Ханна Шигула) — самое трагическое и от этого несколько инородное существо в фильме. Но, разобравшись со старушкой, Акин не останавливается на пути полного примирения всех с мировым порядком. Он устраивает бывшую террористку в книжный магазин, гонит в дорогу хилого профессора литературы, а пенсионера-убийцу отправляет рыбачить в море. Там, на турецком черноморском побережье, среди фелюг и спелого винограда в ожидании рыбачащего старика режиссер Акин вместе с нами окажется уже по ту сторону хорошего вкуса.

Михаил Шиянов
http://www.timeout.ru/cinema/event/126637/

Престарелый турок Али, живущий в Германии, вдруг на собственной шкуре познает, что значит "седина в голову, бес в ребро". Он знакомится с проституткой Йетер и предлагает ей за деньги жить и спать с ним, чтобы ему было с кем дожить свои последние дни... Дочь Йетер, Айтен, живет в Стамбуле и не учится на социолога, как думает ее мать, а состоит в рядах экстремистской группировки по борьбе за права курдов. Она вынуждена бежать от политического преследования в Германию, где решает разыскать свою мать. Однако вместо этого она встречает Шарлотту, студентку из Бремена, и влюбляется в нее...

Вопреки ожиданиям и несмотря на довольно оптимистичные завязки, обе эти истории обречены стать трагическими, о чем режиссер Фатих Акин безапелляционно заявит с самого начала. В оригинале фильм называется "С другой стороны", и мысль эта красной нитью проходит через фильм. У всего в этом мире есть оборотная сторона. Самая страшная трагедия может дать человеку возможность познать, наконец, себя и найти успокоение. Иногда кусочки паззла, никак не подходящие друг другу, надо просто немного повернуть, и тогда все наконец сойдется. Так сын Али, Нейат, преподающий в университете в Германии немецкую литературу, приезжает на родину в Стамбул, случайно находит там книжную лавчонку, владельцем которой является молодой немец, и решает выкупить этот магазин. Зыбкость и одновременно непреодолимость этой границы, контраст и противопоставление в фильме присутствуют постоянно и служат Фатиху Акину и инструментом, и дирижерской палочкой. Сказать, о чем именно этот фильм, сложно. В два часа экранного времени режиссеру удалось втиснуть массу важнейших вопросов, обозначив их все легкими штрихами, и без лишних заумствований дать зрителю поразмышлять над ними самостоятельно. Проблемы взаимоотношений родителей и детей, эмиграция и возвращение на родину, антиглобализм и политическая оппозиция.... Взяв за основу любую из упомянутых проблем, он выстроил весь сюжет фильма вокруг нее, и при этом целостность и логичность сюжета ни капли не пострадали.

И хотя в итоге ситуации с главными героями проясняются, финал фильма все-таки остается открытым и заставляет задуматься. О чем? Пусть каждый выберет тему для себя сам.

Источник: Дмитрий Панченко, Total Film, 28.08.2008
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8974

В фильме "На краю рая" шесть главных героев: две матери, две дочери, отец и сын, все организованные в более или менее симметричные пары. На протяжении этой удивительной картины немецкого сценариста-режиссера Фатиха Акина (получившего приз за лучший сценарий на Каннском кинофестивале в прошлом году) дети теряются, потерянные родители никогда не найдутся, и расстояния между поколениями и странами становятся только шире.

В то же время, поскольку жизни персонажей пересекаются и переплетаются, есть чувство укрепления и уплотнения человеческих связей, ощущение хрупкого нравственного порядка, объединяющего перед лицом хаотичности и жестокости современной жизни. И даже когда фильм изобилует насилием — случайным и систематическим, сексуальным и политическим — его тон остается необычайно мягким.

В начале, Этер (Нюрсель Кёсе), турчанка, работающая проституткой в Бремене, Германии, противостоит двум грозным представителям исламской морали, которые требуют от нее сойти со своего грешного пути. "Я раскаиваюсь", произносит она сквозь стиснутые зубы, и хотя ее слова скорее упрек, нежели извинение, они закладывают основу для одной из тем картины. К концу фильма, дочь Етер, Айтен (Нюргюль Ешилчай), противостоит Сюзанн (Ханна Шигула), немке (матери возлюбленной Айтен, Лотте), которая испытала ужасную потерю, причиненную отчасти действиями Айтен. Не говоря по-немецки, Айтен пытается выразить свое невероятное раскаяние на ломаном английском. "Прощенный" единственное слово, которое она может найти, как если бы она дарила прощение вместо того, чтобы просить о нем.

Это сострадание, которое не всегда легко проявляется или ясно выражается, одна из основных черт господина Акина. Он великодушен к своим персонажам, даже к их худшим сторонам, но он также относится к ним с мерой беспристрастности, когда их хорошие намерения сбиваются с пути, а их плохие порывы пожинают ужасные плоды. Подобным же образом, несмотря на острое осознание им порочности, несправедливости и лицемерия, царящих в Турции (где родились его родители) и его родной Германии, камера его впитывает подлинную красоту в обеих странах, двигаясь от аккуратного Бремена к пульсирующему Стамбулу, покрытым чаем склонам холмов и рыбачьим деревушкам черноморского побережья.

"На краю рая" решительно укореняется в этих местах, обнаруживая познания, напрочь уничтожающие существующие представления о Западе и Востоке. Нежат (Баки Даврак), чей отец Али (Тунджел Куртиз) эмигрировал в свое время из Турции, преподает немецкую литературу, читая лекции по Гёте сонным студентам колледжа. Он представляет собой не символ ассимиляции или ухода от собственных корней, а человека более или менее довольного собой, чего не скажешь о Лотте (Патриция Циолковская). Смесь в ней детской импульсивности и юношеского идеализма ссорит ее с матерью, Сюзанн, бывшей хиппи, чье приспособление к респектабельной жизни среднего класса сводит Лотте с ума.

Лотте тотчас же влюбляется в Айтен, которая бежала в Германию, спасаясь от турецкой полиции. Не трудно понять, почему. Перспектива помощи радикальной беженке из экзотической страны, разумеется, взывает к ощущению Лотте политической драмы, но харизма госпожи Ешилчай превосходит идеологию. Со своими высокими, широко расставленными скулами и профессиональной боксерской осанкой (она напомнила мне немного Мишель Родригеc из фильма "Женский бой" /Girlfight/), Айтен излучает сексуальный магнетизм, который очаровывает и одновременно пугает. Конечно, Лотте рискует всем — любовью своей матери, собственной безопасностью, жизнью, помогая Айтен. А кто не стал бы?

Если я воздерживаюсь от более подробного рассказа о том, что происходит в фильме "На краю рая", то вовсе не из-за страха проговориться. Господин Акин предоставляет свои собственные спойлеры в форме названий глав, которые возвещают о смерти некоторых персонажей еще до того, как мы с ними познакомимся. Вместо того чтобы рассеивать саспенс, эти объявления, однако, усиливают его, добавляя элемент страха. И форма изложения, являющая собой мутацию модели плетеного, хронологически децентрированного повествования распространяющегося нынче повсюду "Вавилона", допускает множество сюрпризов и откровений.

Но главное откровение это сам фильм. Предыдущая игровая кинокартина господина Акина "Головой о стену" /Head-On/ была проявлением силы, движимой яростью и сексуальным желанием и проносившейся по культурно и географически схожей территории со страшной скоростью. "На краю рая" обладает более широким размахом и более созерцательным, взвешенным настроем, и если и не состязается в безжалостном воздействии с "Головой о стену", то заряжает собственной совокупной энергией, одновременно умственной и эмоциональной. К концу фильма вы настолько хорошо знаете его персонажей, что не можете поверить в то, что смотрели картину впервые. Однако при повторном просмотре она кажется вам совершенно новой. И это может быть оттого, что мир, который населяют персонажи фильма, немедленно узнаваем — пока мы не попадем в рай, мы в нем живем — и в то же время не похож ни на одно из мест, где вы были раньше.

Источник: А.О. Скотт, New York Times, 21.05.2008
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8869

Новый фильм турецко-немецкого режиссера Фатиха Акина носит поэтическое английское название для выхода на экраны Великобритании, но его оригинальное немецкое название, Auf der Anderen Seite, "На другой стороне", лучше. Это интригующая, сложная, прекрасно сыгранная и срежисированная работа, отчасти реалистичная драма с тщательно продуманными совпадениями, неточными выпадами и непрямыми попаданиями, запутанная в дальнейшем сдвигами во времени — и отчасти почти призрачное размышление с визуальными симметриями и повествовательными рифмами.

Картина о напряжении между Германией и Турцией, для гастарбайтеров которой послевоенная Западная Германия открыла двери, получая, таким образом, экономическую поддержку, и одновременно создавая для себя непризнанное полу-имперское наследие вины и культурного разделения. И еще фильм о пропасти между первым и вторым поколениями турков-немцев, конфликтующих на почве собственной индивидуальности и связи с бывшей страной, которая противоречит сама себе, готовясь к вступлению в Евросоюз.

В центре картины Нежат (Баки Даврак), турок во втором поколении, добившийся величайшего почета, который могла предложить ему Германия: он университетский профессор, читающий лекции по Гёте. Его нечестный пожилой отец, Али (Тунджел Куртиз), также живущий в Германии, предложил сожительство турецкой проститутке Этер (Нурсель Кёсе), будучи ее постоянным клиентом. Этер, в свою очередь, лишь жаждет избавиться от запугивающих мусульманских активистов, патрулирующих квартал красных фонарей, и не видит пока скрытую темную сторону Али. Установив эту чреватую, напряженную семейную коллизию, Акин плетет нить повествования вкось, чтобы изучить ситуацию беглой дочери Этер, Айтен (Нургюль Ешилчай), и ее связи с молодой немецкой идеалисткой Лотте (Патриция Циолковская). Отношения между ними воскресают дух Баадера-Мейнхофа новой формации. Мать Лотте, Сюзанн, играет Ханна Шигула, выбор режиссера, продиктованный отчасти своего рода культом его предшественника, Райнера Вернера Фассбиндера, признанного вдохновителя Акина.

Это игристо уверенный повествовательный рисунок, жестикулирующий распространяющимися в глобальном масштабе, историческими силами, управляющими жизнями людей; порой он походит на улучшенную, намного улучшенную версию заурядной картины Алехандро Гонсалеса Иньярриту "Вавилон" — есть нечто общее в истории с оружием — но не настолько схематичную и поверхностную. Паутина случайных происшествий и драматических перемен может колебаться на краю невероятности, но мера доверия к Акину как к рассказчику такова, что его мир захватывает нас целиком.

О вовлеченных в фильм политических учреждениях Акин говорит с неистовым сатирическим пессимизмом. Суд Германии отказывает турецкой революционерке в убежище не по причине террористической деятельности, — о которой он, по сути, не подозревает — а на основании "Уловки 22" (Catch-22), заключающейся в том, что страна на пути к вступлению в Европейский клуб не может быть тиранической. Позже, после репатриации, мы видим, как турецкое правительство заключает циничную сделку, освобождая ту же подозреваемую из тюрьмы, дабы успокоить власти Германии. Между бюрократией и институциональным вероломством некоторые турки и немцы находят общую почву: дружбу и любовь.

Быть может, это кино не для всех; оно требует взлета доверия, хотя и не очень большого. Несомненно лишь, что Акин, будучи уже обладателем "Золотого медведя" Берлинского кинофестиваля за свой фильм 2004 года "Головой о стену" (Head-On), режиссер, который обрел свой истинный голос. Он энергично берется за большие идеи, большие сюжеты, на службе у которых создает правдоподобных персонажей и добивается потрясающего их воплощения от своих актеров. Это смелая и оживляющая режиссура.

Источник: Питер Брэдшоу, Guardian, 22.02.2008
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8886

Сила совпадения изучена для достижения драматического эффекта в фильме турецко-немецкого производства "На краю рая". Картина рассказывает о гибели двух людей, которая сводит вместе совершенно незнакомых людей. Стоит только начальным титрам предупредить нас о "Смерти Етер", как мы видим встречу турецкой проститутки Этер с пожилым клиентом Али в Германии и ждем развертывания ее судьбы. Путешествуя из Турции в Германию и снова обратно, эта смелая, прекрасно сыгранная драма сопровождает одновременно сына Али и дочь Этер по пятам трагедии.

Предостерегая нас о гибели персонажей, фильм создает напряжение и неизбежное чувство надвигающегося рока — очень похожее на ощущение от первой сцены эпизода смертельной драмы "Клиент всегда мертв" (Six Feet Under), когда вы ждете смерти последнего клиента. Но "На краю рая" не целиком тягостная картина. В ней присутствует чувство надежды, когда персонажи выказывают доброту по отношению к незнакомцам, и утешительное чувство того, что судьба сведет людей вместе. Уровень совпадения граничит с суевериями, но элементы основательности фильма оставляют его в реальности.

Дочь Этер Айтен, политическая беженка, сталкивается как с турецкими, так и с немецкими властями, что приводит к нескольким нарушающим спокойствие сценам. Поэтому, кто должен быть по-настоящему встревожен, так это новая подруга Айтен Лотте, о чем нас и информируют титры второй части фильма. Близость между этими двумя молодыми женщинами приводит драму на более чувствительную территорию, и, несмотря на то, что несколько огорчающих финалов оставлены открытыми, "На краю рая" заканчивается на нежно трогательной и заставляющей задуматься ноте. Сложная, совершенно неотразимая история.

Источник: Анна Смит, BBC Films, 16.02.2008
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8887

В этом фильме, полном переездов, Фатих Акин совершает путешествие по человеческому существованию, показывая любовь, смерть и траур. Это мелодраматическая фреска с перемешанными главами. Но режиссер делает настоящее чудо своей плавной постановкой, мы следуем за персонажами и событиями, ни разу не теряя суть фильма, и с неослабевающим вниманием к перипетиям. [...]

Взгляд режиссера простирается далеко за пределы штампов. Между кадрами он говорит о Турции, революции, конфликте поколений и о чувстве, которое обволакивает и возвышает всё. Это скорее пережитый и прочувствованный роман, который он приоткрывает нам, как интимный дневник.

Источник: Доминик Борд, Le Figaro
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8637

В центре новой картины Фатиха Акина, режиссера фильма "Головой об стену" (Head-on, 2004) и его музыкального продолжения "По ту сторону Босфора" (Crossing the Bridge, 2005) — культурный обмен, открытие для себя другого человека, путешествие, ссылка, возвращение к своим корням.

Он опять поднимает эти темы в своем лучшем на сегодняшний день фильме, следя за переплетенными судьбами шести персонажей, перемещающихся между Стамбулом и Гамбургом. Удивительное владение недоговоренностью в повествовании; значимые, но не тяжеловесные диалоги о смысле жизни; реальная ощутимость персонажей, столь плотная, что зритель чувствует себя участником действия: Фатих Акин заслужил свой приз за сценарий.

Но качества фильма не ограничиваются только текстом: совершенно невиданного размаха постановка с кружащейся кинокамерой, прикрепленной к телам героев, заставляет почувствовать неумолимое движение времени, тяжесть существования каждого человека, качество выбора в жизни, который делает каждый. Современная мелодрама [...] с постоянно перемещающимися героями, "На краю рая" задает вопрос о месте Турции и турок в сегодняшней Европе и в глобализированном мире. Акин — на нейтральной стороне, но он вкладывает частицу себя в каждого из персонажей, приправив тонкой диалектикой сложный сюжет, который не может не пленить западного зрителя. Шесть замечательных актеров наделяют плотью и страстями героев фильма: рядом с такими прославленными именами, как Ханна Шигула, нимфы Фассбиндера, и Тунсель Куртиз, актера-фетиша Ильмаза Гунейя (деликатный способ Акина отдать дань великим режиссерам в каждой из стран), поражают своей игрой молодые Нургуль Йесильджай и Патрисия Циолковска.

Источник: Грегори Валанс, Positif
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8636

"На краю рая" — новый волнующий фильм Фатиха Акина. Невозможно рассказать его сюжет, не запутавшись в клубке перипетий, хотя на экране он развивается с кристаллической ясностью. [...] Ни разу весь секстет персонажей не собирается одновременно в полном составе, и в этом-то фишка фильма, который с хореографическим изяществом управляет их пересечениями, нестыковками, касаниями и несовпадением во времени их жизней, которые, тем не менее, взаимозависимы. Это не только впечатляющая галерея портретов людей, сталкивающихся со смертью, которую Акин изображает захватывающей фреской, но еще и болезненный диалог между Турцией и Германией, двумя странами, связанными слезами ссылок и кровью гробов.[...]

Фильм демонстрирует огромный сценический талант Фатиха Акина. Ни одного бесполезного плана, образцовая плавность повествования, мастерский взгляд как на природные ландшафты, так и на городской пейзаж, и над всем этим еще и гениальное руководство актерами. [...]

Политический, всеобъемлющий и во многих отношениях философский, фильм Фатиха Акина с грозной ясностью шлет тревожные послания как турецкому и немецкому обществу, так и всему миру в целом.

Проституция, образование, литература, любовь, прощение, доброжелательность — вот ясные и вполне реальные сюжеты режиссера: ими он пропитывает насквозь свой фильм, пока не придает ему плотность урока немеркнущей жизни.

Источник: Оливье Сегюрэ, Libération
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8629

Чтобы уловить смысл антрепризы Фатиха Акина, достаточно вслушаться в название — услышать скорее не "На краю рая", а его оригинальное — немецкое — название, переводящееся дословно "По ту сторону", заменив таким образом географическую границу балансированием на некой условной грани. В этом и состоит трудность кинематографа немецкого турка: он виртуозно употребляет все свое умение для того, чтобы палить из всех щелей, давая право на жизнь любым точкам зрения; так, обессилев, ему наконец удается сформулировать единые для обеих культур правила. Еще в "Головой о стену" героиня из Гамбурга разрешала конфликт между своей мусульманской семьей и традициями страны, в которой она родилась, при помощи фиктивного брака. Или пестрая толпа турецких музыкантов из документальной ленты "По ту сторону Босфора" (Crossing the Bridge — The Sound of Istanbul), следующих друг за другом подобно звеньям цепи между Турцией и Западом.

То, что раньше и без того было повсеместным, теперь превращается в обсессию. Две главы, одна из которых происходит в Германии, а другая — в Турции, перекликаются между собой; "Смерть Етер" и "Смерть Лотты" — это даже не хор (смерти, которые совпадают), это скорее мелодрама о нескольких женщинах, связанных друг с другом через посредство тайного героя-проводника. Первая сцена, собранная из последовательности планов, снятых на заправке неподалеку от Черного моря, где Нежат (Баки Даврак) останавливается перекусить, обещает богатство видов и настроений, которые, впрочем, так и не последуют. Просторное, но скрытое, обыденное и в то же время интригующее, вступление, увы, совершенно не отражает того, что воспоследует.

С этого момента месту действия больше не будет уделяться столько внимания. Несколько памятников, трое панков, демонстрация, и вы в Германии, вы можете видеть, по какую сторону разворачивается действие. Названия глав, определяющие судьбы, привносят особый садизм: само их существование, полное переживаний, обречено несколькими сценами спустя встать под сомнение из-за инфаркта, случайной, залетной пули, неудачного удара кулаком. Больше того: чем смерть случайнее, тем большим смыслом обременяет ее сценарий; и сквозь призму близких отношений мы видим турецкую леворадикальную экстремистку, домашнее насилие, детей улицы, поведение женщин и иммигрантов.

Сорванный сценарием приз Каннского кинофестиваля не удивителен. Прекрасное актерское исполнение и выпестованная интрига "На краю рая" наполняют фильм словно яйцо. Акин множит грубоватые параллели, словно бы зрителя необходимо беспрестанно кормить совпадениями, иначе тому не достанет воздуха, чтобы дышать. Вот двое персонажей удирают на машине навстречу своей участи; и здесь же, вверяясь прихоти гор, другой персонаж движется в обратном направлении. Вот гроб, улетающий в Турцию, и мы знаем, что оттуда вернется еще один. Отсюда видно, что сила сценария — в его хитросплетенности.

Шарлотта Гарсон (Charlotte Garson)
Перевод: Кирилл Адибеков
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8847

Thomas Elsaesser (Профессор медиа и культуры Амстердамского Университета. Его новая книга "Террор и Травма: жестокость прошлого в сегодняшней Германии" (Terror and Trauma: The Violence of the Past in Germany of the Present) вскоре выйдет в издательстве Университета Миннесоты).

Фатих Акин — немецко-турецкий режиссер из Гамбурга. Или лучше так: немецкий режиссер с родителями-турками и турецким же именем. Нелюбовь к собственной двойной идентичности, как говорят, привела к тому, что после успеха фильма "Быстро и безболезненно" (Short Sharp Shock) (1998), он произнес следующее: "Если меня нельзя называть просто Фатих Акин, я бы предпочел быть известным как немецкий Мартин Скорсезе".

Когда "Головой о стену" (Head On), его четвертая игровая картина, получил "Золотого медведя" в Берлине и дюжину призов на других фестивалях, режиссер стал просто "Фатихом Акином". Друг и соратник Тома Тыквера ("Беги, Лола, беги"), занимающийся собственной продакшн-компанией Corazon International, давно сотрудничающий с независимым киносообществом Wuste Filmproduktion, умело играющий в субсидиарные игры с Евросоюзом и копродукцию с телевидением, Акин в свои тридцать четыре уже успел получить международный кредит доверия как прекрасный сценарист и режиссер эпохи поставторского кинематографа. Не будучи совершенно похожим на Ларса фон Триера, Ким Ки-Дука или Вонга Кар Вая, Акин, тем не менее, может быть причислен к так называемому национальному кинематографу; однако он в той же степени свой в конвенции lingua franca фестивального кино и в артхаусных кругах.

Сейчас, когда его последний фильм "На краю рая" выходит в американский прокат, можно спокойно говорить о том, что Акин изменился и что его мечтой всегда было стать немецким — простите, турецким — Райнером Вернером Фассбиндером. Никто иной как Ханна Шигула, муза Фассбиндера семидесятых, играет здесь роль первого плана — одну из матерей. Сюжет также более обычного отсылает к Фассбиндеру: монтаж истории перекликается с картинами "Страх съедает душу", "Берлин — Александрплац" и "Горькие слезы Петры Фон Кант". Чтобы развеять последние сомнения: в Германии "На краю рая" рекламировался как второй фильм трилогии, предназначенной, если верить режиссеру, стать своеобразным ответом "женской" трилогии Фассбиндера ("Замужество Марии Браун", "Лола", "Тоска Вероники Фосс"). Важная для Фассбиндера тема непростых отношений между Западной Германией и ее фашистским прошлым для Акина подразумевает не менее значимую проблему ассимилировавшихся "немецких" турков и их родины.

Ирония? Нет. Парадокс? Возможно. Противоречивость? Определенно. Ясно, что мелодраматическая линия Ромео и Джульетты, понятая в мультикультурном ключе трагедия двух рожденных под несчастливой звездой или комедия в духе "Греческой свадьбы", играющая на национальных и этнических стереотипах — все это не для Акина. В обоих случаях разделение на этнические или религиозные составляющие либо слишком хорошо подлаживается под то, что в реальности представляет собой напряженные отношения между поколениями, общие для всех моральные дилеммы, бесчувственность и двусмысленность, верность и неверность, либо умело им противопоставляется. Тем не менее, подобно Фассбиндеру, Акин верен неправильным, немыслимым историям любви, близкому к садизму поиску козлов отпущения и убийственным самопожертвованиям.

Как "Головой о стену" и "В июле" (In July) (2000), "На краю рая" начинается со цены, ставшей для Акина фирменным знаком: мужчина за рулем, едущий в неизвестном направлении. Он останавливается на заправке, покупает бутылку воды, и мы узнаем, что он в Турции, неподалеку от черноморского побережья. Затем в кадре немецкий город (Бремен), где камера следит за стариком, гуляющим по местному кварталу "красных фонарей" в поисках подходящего товара. Мы знакомимся с Али (Тунджел Куртиз) и Етер (Нюрсель Кёсе): он овдовевший Gastarbeiter на пенсии, она — сорокалетняя уроженка Турции, работающая проституткой, чтобы оплатить учебу своей дочери (думающей, что мать работает в обувном магазине) в стамбульском колледже. Молодой человек из первой сцены оказывается Нежатом, сыном Али, профессором немецкой литературы в городке наподалеку от Гамбурга. Несмотря на географическую путаницу, вводимую открывающей фильм сценой, оказывающейся впоследствии забеганием вперед (флэшфорвардом), различия обозначаются быстро и без лишних усилий. С одной стороны — Али, принадлежащий к старшему поколению иммигрантов, испытывающий тоску по родной стране, однако слишком привыкший к бременскому предместью, чтобы предпринимать какие-либо попытки к возвращению. С другой — сын Али, полностью интегрировавшийся, считающий Германию своим домом; ему удался сложный переход от закомплексованного "домовитого" сознания иммигранта, принадлежащего к рабочему классу, к жизни интеллектуала, укомплектованного хорошей квартирой, наполненной книгами. Однако, поскольку мы уже видели его в Турции, более турком, нежели немцем, более богемным, нежели буржуазным, мы знаем, что все обстоит не так, как кажется.

Одинаково сильно Акин изображает шаткое положение женских персонажей: Етер — в съемной зарешеченной комнатушке, где она встречается со своими клиентами — со светлыми волосами, одетая в красную кожу и высокие черные сапоги. Уже без парика и в обычной одежде, сидя в трамвае, где к ней, угрожая убить, если она продолжит торговать собой, пристают двое правоверных турков, она предстает обычной женщиной средних лет, беззащитной перед лицом своих сограждан-фанатиков; ее не способны защитить ни граждане, ни законы той страны, в которой она живет. Однако после того, как этот отрывок начинается с заголовка "Смерть Етер", ее жестокий и неожиданный уход не становится неожиданностью — предощущение угрозы реет над происходящим, но бессмысленная абсурдность цепи событий все длится и длится.

Вторая часть фильма анонсируется столь же беспощадно: "Смерть Лотты". Стамбул. Айтен (Нургюль Ешилчай), молодая красивая девушка, схвачена во время полицейского рейда, однако ей удается улизнуть. Будучи радикальной курдистанской активисткой, она бежит в Германию, где, в итоге, оказывается в Гамбурге под именем Гюль Коркмаз (Gul Korkmaz). Оставшись без знакомых и денег, она знакомится со студенткой Лотте (Патриция Циолковская); та приглашает ее к себе домой и предлагает остановиться у нее. Мать Лотты Сюзанн (Шигула) раздражают грубоватый язык и политический радикализм Гюль, однако она слишком сильно любит свою дочь, чтобы препятствовать ее одержимости вспыльчивой и резкой гостьей. Когда Гюль депортируют обратно в Стамбул, где сразу же отправляют в тюрьму, Лотте последует за ней и, пытаясь помочь ей выйти на свободу, сама о том не подозревая, становится посредником курдских активистов.

Мы понимаем, что Айтен/Гюль — дочь Етер, однако обе женщины ничего не знают о судьбах друг друга. Только мы видим, насколько близка была их так и не случившаяся встреча (судьбоносные события, перекрывающие друг друга временные регистры, несовпадения, что-то фатальное в сюжете — всем этим картина напоминает кинематограф Кшиштофа Кесьлевского). В третьей части, заимствующей для подзаголовка название фильма, все оставшиеся в живых приезжают в Турцию, их пути пересекаются, но не соединяются, оставаясь верными параллельным курсам; так, несовпадений и промахов становится больше (гробы Етер и Лотты в стамбульском аэропорту следуют в противоположных направлениях). Оригинальное, немецкое название фильма "Auf der anderen Seite" переводится буквально как "на другой стороне" (жизни, политических и национальных делений, себя и остальных). Как и подобает второй части трилогии, финал остается открытым, все повисает; неизбежно переплетающиеся и в то же время разделенные судьбы манят нас, дразня то слишком многим, то слишком малым — возможным исходом, разрешением всех проблем.

Сценарий "На краю рая", написанный Акином, принес ему в 2007 году награду Каннского кинофестиваля за лучший сценарий. Был ли это утешительный приз (присужденный вместо Золотой ветви) или же сценарий действительно настолько впечатлил членов жюри, тем не менее это смахивает на подтасовку. Параллельные истории, их совпадения, неправдоподобные ситуации, ироничность — всего этого просто невозможно было избежать; голливудский сценарный дока рвал бы на себе волосы, прочтя такое. Однако это — европейская картина, здесь действуют другие законы; к тому же интенсивный сюжет преемственен по отношению к мелодраме Сирка (Douglas Sirk) и Фассбиндера, в традицию которой вписывает себя сам Акин. Шигула не просто контролирует свободное течение картины, она словно гарант, хранительница потомственного груза, основной темы германо-германо-"голливудского" диалога (Сирк был немцем по происхождению), продолжающегося ныне в германо-турецко-"европейском" обмене.

Изящество архитектуры фильма кроется не в сюжете, но в духовном строении, нуждающемся в дополнительной поддержке, неком продолжении для того, чтобы выдержать всю этическую нагрузку, заявленную фабулой из шести переплетающихся судеб. Из уже сказанного ясно, что "проступки" (будь они сексуального, политического, этнического или религиозного характера) будут наказаны. Однако с развитием сюжета готовность жертвовать и совершать акты самопожертвования, словно в ответ этим проступкам, лишь возрастает — причем исходит она не от самих нарушителей, а скорее от тех, кто их заменяет, тех, кто исполняет их функции.

Нравственный выбор совершается во имя первоосновных связей; тем не менее семьи здесь всегда не полны — всегда чего-то или кого-то недостает: сын и отец без матери; мать и дочь без отца; мать и дочь, не могущие найти и узнать друг друга. Несмотря на неизбежное ощущение схематичности сюжета, происходит это отнюдь не вследствии отсутствия сценарных навыков или недостаточной амбициозности. Акин сам рассказывал о многократных переписываниях сценария и подчеркивал, что даже на очень поздних стадиях работы над картиной он редактировал большие куски текста с тем, чтобы придать ему искомую форму.

Примем как данность то, что Акин знает что делает. Во-первых, открывающая и закрывающая сцены образуют временной отрезок, приходящийся на байрам — национальный турецкий праздник, объединяющий светские и религиозные общины, невзирая на существующие между ними различия. Затем идет сцена, действие которой происходит в Стамбуле: она располагается ближе к началу третьей части, к сердцевине самого фильма, его оси. Нежат объясняет Сюзанн (две женщины в проеме распахнутого окна) значение процессии из молодых мужчин, спускающихся по улице: они вспоминают жертвоприношение Авраама, священную историю, полную смысла как для мусульманина, так и для еврея и христианина. Толерантность, нахождение путей друг к другу, достоинства турецкой светской Конституции, общие верования трех "библейских религий", новейшие перспективы возможного и во многом двусмысленного вступления страны в Европейский Союз, угроза закона шариата, нависшая над прозападной демократией — все это перемешалось в судьбах немцев и турок второго послевоенного поколения, родившихся, как Акин, в семидесятых и получающих признание — причем зачастую как артисты, музыканты, интеллектуалы и ученые — сегодня.

И в то же время Акин не оставляет никаких сомнений: легкого компромисса быть не может, за все придется заплатить сполна. Когда наконец Айтен соглашается с предъявляемым ей обвинением, то есть идет на сделку с полицией, она предает своих товарищей — и это поступок, который совершенно точно будет иметь страшные последствия. Точно также мораль многих жертв — подставить другую щеку, получив удар по одной — основанная на сопереживании и понимании места и роли каждого из нас. Как бы это выглядело с позиций Ветхого Завета или ислама, и как это согласовывается с жесткостью испытания Авраама Богом?

Точно также, как ожидание смерти наполняет две первые части "На краю рая", финальная пугает тем, что заключительная часть трилогии — если учесть, что по Акину первая картина — "Любовь", вторая — "Смерть" — будет поиском "Зла". Еще больше совпадений, неизбежных решений, этических дилемм и неоднозначных жертв? Больше страданий, непримиримостей, политического радикализма и ненависти на почве религиозности? Увидим. И не нужно напоминать о том, что смертники из группы Мухаммеда Атты (Mohamed Atta) прилетели в США из Гамбурга, где многие из них были записаны в тот Университет, в котором преподает Нежат. Черное море, на берегу которого Нежат ждет возвращения лодки (последний эпизод), спокойно, но, как говорит ему один из рыбаков, здесь никогда нельзя доверять погоде.

Текст Thomas Elsaesser.
Перевод: Кирилл Адибеков
http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=8768

Сюжет: Неджат преподает германистику в университете Гамбурга. Его престарелый отец собирается жениться на турчанке Йетер, которая проституцией зарабатывает деньги на образование дочери Айтен, живущей в Турции. Трагическая случайность обрывает жизнь Йетер, и Неджат отправляется в Стамбул на поиски Айтен. Она, между тем, нелегально приезжает в Германию: на родине ее преследуют за радикальные политические взгляды. В Гамбурге девушка знакомится с немецкой студенткой Лотте, и между ними вспыхивает любовь. Германия отказывает Айтен в политическом убежище: ее высылают обратно в Турцию. Лотте едет за подругой, но чужой город, живущий по своим законам, становится для нее гибелью.

«Вавилон»

«На краю рая» отличается сложносочиненным сюжетом, который требует к себе уважения по той причине, что фильм Фатиха Акина получил приз на последнем Каннском фестивале как раз за сценарий. Другой приз многообещающему немецкому режиссеру вручило в Каннах Экуменическое жюри «за пропаганду гуманистических ценностей». Сложная взаимосвязь героев «На краю рая», их скитания по Германии и Турции в поисках друг друга и собственной судьбы призваны напомнить людям о границах — межгосударственных, межкультурных, межличностных — и их часто губительной роли.

Развивая ту же тему, что Иньярриту в «Вавилоне», Фатих Акин сосредотачивает внимание на взаимоотношениях Германии и Турции. Сам режиссер, как герои многих его фильмов, наполовину турок, наполовину немец. Необходимость жить на границе двух миров обрекает на поиск идентичности. Как и в предыдущей картине режиссера «Головой о стену» (Гран-при на Берлинском фестивале в 2004 году), герои «На краю рая» находят конец своих странствий в Турции. Но это не просто возвращение к корням, а еще и метаморфоза: собственное изменение и изменение страны, то есть диалог. Меняется Турция: из агрессивной среды, где людям приходится бороться за справедливость, а борцов забирает полиция под аплодисменты праздных зрителей, превращается в отзывчивое море, готовое утешить и дать сил на новую жизнь. Меняются люди, начинающие после трагедий по-новому смотреть на отношения с близкими. Так становится возможен мир «на краю рая», а если дословно следовать оригинальному названию — «по ту сторону» человеческих и государственных различий.

После успеха «Головой о стену» Фатих Акин, выбирая путь дальнейших творческих изысканий, решил сделать этот фильм первой частью трилогии о любви, смерти и зле. «Головой о стену», контрастностью и темпераментом отражавший саму суть страсти, содержал тему возвращения на турецкую почву как способа обрести покой. Однако этот мотив был отнюдь не центральным и лишь создавал фон для яростных метаний героев, придавая драме философский оттенок. В фильме о смерти, каковым в трилогии выступает «На краю рая», он выходит на первый план. Здесь любовь к мудрости — единственная ярко проявленная форма любви. А собственно смерть практически лишена драматизма и предстает в каждом конкретном случае заданной точкой сюжетных пересечений. Единственный эпизод, задевающий за живое — сцена оплакивания Лотте ее матерью, которую играет престарелая муза Фассбиндера Ханна Шигула. Стамбул отвечает героине размеренным говором, который постепенно растворяет в себе и ее горе, и зрительские эмоции.

Сквозная тема «На краю рая» — фатальная случайность, заставляющая героев все время опаздывать и разминаться там, где их могла бы ожидать встреча. Но именно точные, как по часам, опоздания, выдают искусственность построения фильма и лишают его дыхания жизни и напряженного чувства судьбы. Лента делится на главы, каждая из которых заранее сообщает о смерти героини. Естественно, это делает предстоящую трагедию ожидаемой и она действительно проходит как случайность, то есть не осознается и не переживается. Хотя в контексте картины смерть вовсе не случайна: гибель одних героев открывает возможность для встречи других, а зеркальные кадры с транспортировкой гробов в аэропорту и вовсе претендуют именоваться стержневыми. Все дело в том, что за случайностью в фильме стоит то, что на деле абсолютно случайностью не является, а именно режиссерский расчет. Рассчитать смерть, как ни удивительно, оказалось сложно. Посмотрим, как Фатих Акин справится со злом.

автор Мария Гросицкая | 05.09.2008
http://www.filmz.ru/pub/7/14892_1.htm

***

НЕ УЙТИ С РИНГА ПОСЛЕ ПЕРВОГО РАУНДА

Я столько всего вложил в создание фильма "Головой о стену", что когда закончил его, понятия не имел, что делать дальше. На предыдущих фильмах еще до окончания работы я всегда знал, чем займусь дальше. А здесь — я оказался в неприятной ситуации. По иронии судьбы, чтобы усугубить положение, картина "Головой о стену" стала для меня большим успехом. Я этого не ожидал. Но даже большой успех не делает жизнь легче. Я ощущал себя в еще большей растерянности. Я понимал, что должен придумать что-то, что превосходило бы "Головой о стену". Я хотел создать нечто более совершенное с художественной точки зрения. Мне нужно было доказать самому себе, что лента "Головой о стену" не была лучшим, на что я способен. Я часто использую спортивную терминологию, поэтому я постоянно думал, что не хочу уйти с ринга после первого раунда. Я понял, что должен продолжить фильм "Головой о стену".

СТАТЬ ОТЦОМ

Рождение ребенка оказало на меня огромное влияние. Мой сын родился в 2005 году. Неожиданно мне пришлось стать более ответственным и думать о завтрашнем дне. До этого я был беззаботным человеком. Рождение сына существенно ослабило творческое давление, под которым я был. Это безусловно повлияло на то, что я пишу. Преподавание в университете в Гамбурге, обмен опыта со студентами также мне помог. Работа над документальным фильмом "По ту сторону Босфора" помогла ослабить давление. Поездка в Турцию, встречи с певцами и музыкантами — были для меня лечением.

МОЕ ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Создание фильмов — большая часть моей жизни, но оно бледнеет рядом с рождением, любовью и смертью. Мне казалось, для того, чтобы окончательно стать взрослым, я должен снять три фильма. Если хотите, называйте это трилогией, но это три фильма, объединенных темой любви, смерти и зла. Картина "Головой о стену" была о любви. "На краю рая" — о смерти. Смерти в том смысле, что каждая смерть — это рождение. Потому что и смерть, и рождение открывают двери в другие измерения. Мне кажется, фильмом "На краю рая" я достиг какого-то другого уровня, но все еще не хватает чего-то, что будет в третьем фильме о зле. У меня чувство, что я должен высказаться до конца. Эти три фильма как бы мое домашнее задание, после его выполнения я смогу двигаться дальше. Возможно, к жанровым картинам — "фильмам нуар", вестернам, фильмам ужасов...

ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ

Сильное влияние на меня оказала книга Эриха Фромма "Искусство любить". Меня завораживают отношения между людьми. Не только в сексуальном плане (мужчина-женщина), но и между родителями и детьми, -все человеческие отношения. Я считаю, войны являются результатом неверного понимание человеком любви. По-моему, зло — продукт лени. Легче ненавидеть кого-то, чем любить.

СЪЕМКИ В ТУРЦИИ

1 мая 2006 года я приступил к съемкам. Фильм "На краю рая" был снят в Германии (Бремен и Гамбург) и в Турции (Стамбул, побережье Черного моря и Трабзон). Съемки продолжались 10 недель. Для кинорежиссера Турция — прекрасное место для съемок. Снимать в Германии менее интересно. Она может быть красивой, но приходится долго искать места съемок или создавать их в павильоне. В Турции, вследствие ее географического положения, необыкновенный свет. Для меня снимать в Стамбуле все равно, что снимать в Нью-Йорке. Это красивые и космополитичные города. Каждый из них — мегаполис. Мне очень нравится снимать в больших городах. Я — дитя большого города. Это то, что я знаю. В фильме "На краю рая" Стамбул становится одним из персонажей. Поскольку Лотте не говорит по-турецки, оказавшись в Стамбуле, она заблудилась. Но еще я хотел перебить образ города сценами на сельской местности и побережье.

МЕЖДУ ДВУХ КУЛЬТУР

У меня есть и турецкие и немецкие корни. Я родился в Германии, но оказался между двух культур. Я получил образование в Европе, но был воспитан родителями на турецком языке. Турецкая культура всегда была частью моей жизни. С детских лет я ездил со своей семьей в Турцию каждое лето. Мои фильмы естественным образом между двух культур.

ОТНОШЕНИЯ ЛЮБВИ-НЕНАВИСТИ С ТУРЦИЕЙ

У меня с Турцией отношения любви-ненависти, очень сложные отношения. Турция стала меня интересовать намного больше после того, как я закончил школу в 1995 году. Я решил снять там свой первый короткометражный фильм Getuerkt в 1996 году. Я увидел другое лицо Турции, и оно меня все больше и больше интересовало. Я стал больше турком. С каждый метром пленки, отснятой в Турции, я пытаюсь глубже понять эту страну. Но чем больше я понимаю, тем больше меня это огорчает. Я ненавижу политику, национализм. Посмотрите, что происходит в этой стране. История повторяется. Снова и снова совершаются одни и те же ошибки. Я люблю эту страну, но съемки в Турции требует много энергии, слез и крови.

ТУРЕЦКАЯ БЮРОКРАТИЯ

Образ турецкой бюрократии в фильме "На краю рая" не жесткий, он кафкианский. Это не критика, это правда без комментариев. Когда в фильме на глазах у Айтен арестовывают политического активиста, радостная толпа аплодирует. Печально то, что это произошло непроизвольно во время репетиции: статисты автоматически захлопали в ладоши. Это происходит только тогда, когда арестованные считаются "врагами государства". Фашизм жив-здоров на улицах Стамбула.

ПОСЧИТАЙТЕ ТУРЕЦКИЕ ФЛАГИ

В фильме "На краю рая" много турецких флагов. Посчитайте их. Полагаю, националисты истолкуют это как знак любви к Турции, но я не повесил ни одного из них. Они уже там висели. Я не меняю места натурных съемок. Я снимаю их такими, какие они есть. Может быть, я зашел слишком далеко, там так много турецких флагов!

ИНТЕЛЛЕКТ СЕКСУАЛЕН

Я считаю, что интеллект сексуален, поэтому я сделал Нежата преподавателем. И преподаватель немецкого языка турецкого происхождения разбивает ряд стереотипов, которые все еще существуют в Германии. Сегодня турки играют важную роль в немецкой культуре, политике и науке. Они не только толкутся на улицах. Для Етер образование настолько важно, что она занимается проституцией, чтобы дать его дочери. Нежату близка эта жажда знаний. Меня привлекает ироничность ситуации: когда Нежат приезжает в Стамбул, он меняется местами с немецким интеллектуалом, который держит книжный магазин.

ОБРАЗОВАНИЕ МОЖЕТ СПАСТИ МИР

Грамотность, образование играют основополагающую роль в фильме "На краю рая". Книга — ключевой образ в конфликте между Нежатом и его отцом. Какую книгу показать? Для меня это было очень трудное решение. Я не хотел, чтобы это был "Сидхартха" или "Хоббит" или что-то, слишком нагруженное параллельным смыслом. Поэтому я решил прорекламировать фантастическую книгу своего друга. Я выбрал "Дочь кузнеца" Селима Оздогана. Что касается фильма, здесь ключевой элемент — чтение. Чтение олицетворяет образование. А образование — единственное, что может спасти мир.

ХАННА И ТУНДЖЕЛ

Я пытался представить себе немецкую мать, которая приезжает в Стамбул в поисках пропавшей дочери. С самого начала этот образ у меня ассоциировался с Ханной Шигуллой. Я познакомился с ней в Белграде в 2004 году, и она меня околдовала. Я очень хотел поработать с ней. Некоторые немецкие журналисты сравнивали мою карьеру с карьерой Фассбиндера, но я совсем не вижу никаких параллелей. Я пришел с улицы, а не из театра. Уж скорее за мной стоит Йылмаз Гюней, необыкновенно независимый человек. Тем же, кем был Фассбиндер для Ханны, Гюней был для актера Тунджела Куртиза, которого я тоже почти с самого начала видел в фильме "На краю рая". Но моей целью не было использовать их как символы из картин Фассбиндера и Гюнея. С моей стороны было бы самонадеянным попытаться использовать их, как никто раньше. Я не хотел, чтобы это оказывало влияние на мою режиссуру. Для меня моя работа — рассказать историю. И Ханна и Тунджел соответствовали образам родителей в этой истории.

СОЗДАНИЕ СЭМПЛОВ

Для меня как режиссера проблема заключается в том, чтобы не повторяться. Я люблю удивлять самого себя и, в конечном счете, зрителей. Я надеюсь, что все мои фильмы будут казаться непохожими. Когда у меня возникают идеи, они возникают все одновременно и происходят из самых разных источников. Я даже использую что-то повторно — это нечто вроде создания сэмплов в музыке хип-хопа, которую я обожаю. Музыканты используют небольшой известный фрагмент, чтобы создать нечто новое из старого, и одновременно это своего рода дань уважения. Некоторые моменты в фильме "На краю рая" были почерпнуты из ленты "По ту сторону Босфора". Образ политической активистки Айтен был подсказан этими курдскими певцами. Здесь, на Западе, нам не нужно бороться за свободу слова. Но война за справедливость все еще идет в Турции.

СТРАСТЬ СЕКСУАЛЬНА

Сражаться за что-то со страстью — сексуально. А я хотел, чтобы в фильме была сексуальная героиня. Айтен очень эмоциональна. Она сообразительна и очень привлекательна. Она интересуется политикой. Поначалу актрису Нургюль Ешилчай смущала политическая ангажированность ее героини. Когда она в конце концов с этим согласилась, все пошло как по маслу. Я был поражен тем, как хорошо она знала свою героиню. Я знаю много женщин, похожих на Айтен, и Нургюль не принадлежит к их числу. Айтен это женский вариант меня самого. Она верит во что-то, но потом может, к собственному изумлению, изменить свои взгляды.

ПОЛИТИК ЛИ Я?

Я хочу изменить мир — политик ли я? Мой фильм — надежда на то, что мир изменится. Это политический фильм? Вероятно, он скорее философский, но, мне кажется, в сегодняшнем мире все пронизано политикой. В наше время, невозможно разделить жизнь, политику и искусство. Я верю в то, во что я верю, но завтра я могу начать думать иначе. Я стараюсь не быть догматичным. Во что бы ни верили люди — в религию или политику, — все имеет пределы, все направлено в одну сторону. Я хотел снять фильм о переходе на другую сторону всего этого, по ту сторону всего этого. Я старался делать этот фильм с некоторой дистанции, как сторонний наблюдатель. Но оказалось — это невозможно. Иногда режиссирует не голова. Думаю, это делает более иррациональная часть меня — такая как сердце.

ГЕРМАНИЯ И ТУРЦИЯ

Как немцы Зузанне и Лотте символизируют Европейский Союз, а Айтен и Етер символизируют Турцию, все, что происходит между ними в фильме, олицетворяет отношения этих систем. Меня позабавил спор Зузанне и Айтен по поводу Европейского Союза. Какова моя позиция — не важно. Я написал этот диалог, основываясь на том, что часто слышал от реальных людей вокруг меня. К концу картины взгляды на мир немки Зузанне и турчанки Айтен претерпевают существенное изменение. В сцене в книжном магазине, где они обнимаются, я только при монтаже заметил маленькую деталь. Неподалеку от женщин видны два флага — немецкий и турецкий. Их поставил туда мой друг и партнер Андреас Тиль, который умер во время последней недели съемок. Это что-то да означает. Полагаю, это фильм и об отношениях между двумя странами.

http://www.arthouse.ru/attachment.asp?id=6261

Сегодня мы посмотрели фильм "На краю рая", а если быть точными при переводе, то "На другой стороне". Фильм мне очень понравился! Это, действительно, тот фильм, который вызывает эмоции, который заставляет оглянуться на свою жизнь, который поднимает так много проблем. Ведь сразу и не скажешь, о чем этот фильм! Мы говорили сегодня, что этот фильм о Смерти. И это отчасти именно так, хотя к этому нужно добавить ещё - о любви, смысле жизни, родителях и детях, одиночестве и воссоединении... Но при всем этом фильм не задает каких-то вопросов. Он рассказывает, но делает это так, что невольно ты анализируешь свою жизнь... И, конечно же, фильм не о турках, хотя они и являются главными героями. Так и хочется написать, что фильм о жизни (как бы это ни было банально), о роли смерти в жизни. Наверное, здесь мы видим тот пародокс, когда смерть как бы дает жизнь или, если быть точнее, возвращет к жизни (мать Лотты). Лотта пишет в дневнике, что не знает, почему мама не понимает её, ведь они идут одной дорогой, а дело все в том, что мать Лотты уже забыла, что она хотела получить от жизни, а смерть Лотты привела её в другую страну, где у неё появилась возможность продолжить путь Лотты...

Да, история жизненная и вовсе не только турецкая. Все мы в какой-то момент чувствуем себя «на другой стороне», когда гнетущая музыка стонет у тебя внутри, а ты не способен понять, куда можешь вернуться, чтобы начать находить себя снова. Кем бы ты ни был, сыном или отцом, дочерью или матерью, ты, прокладывая свой путь первым, никогда не идёшь по нему один, тк обязательно будут те, кто даже после тебя будут на нём первыми.

Обратите внимание, как много событий в фильме, как все они переплетены и чем-то обязательно мотивированы. Полицейский показывает профессору папки с делами бездомных детей, предлагая заняться одним из них, а позднее именно такой юной преступник пускает пулю в ничего не подозревающую Лотту, только-только нашедшую для себя смысл жизни. Больше «везёт» матери Лотты, к-ая приобретает смысл жизни, возможно, задолго до своей смерти, но, увы, после ухода собственной дочери, получившей тот злополучный пистолет от Айтен, о к-ой и будет теперь заботиться и к-ую направит на путь истинный фрау Сюзанна, к-ая стоя перед распахнутым окном, не ведая того, даёт тому самому профессору понять, что ему следует встретиться с отцом, отцом, убившим Этер – мать Айтен, а ныне промышляющим рыбой в неспокойном море (не символ ли Христа, поиска веры и вместе с ней смысла жизни скрыт за этим?). Usw.

И еще к музыке - сделаю и здесь рекламу его документальной ленты о музыкальных вкусах и направлениях в современной Турции - очень рекомендую По ту сторону Босфора (Crossing the Bridge. The Sound of Istanbul)!