Четверг
28.03.2024
14:10
 
Липецкий клуб любителей авторского кино «НОСТАЛЬГИЯ»
 
Приветствую Вас Гость | RSSГлавная | режиссёр Анджей Вайда - Форум | Регистрация | Вход
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Тестовый раздел » АНДЖЕЙ ВАЙДА » режиссёр Анджей Вайда
режиссёр Анджей Вайда
Александр_ЛюлюшинДата: Суббота, 10.04.2010, 08:24 | Сообщение # 1
Группа: Администраторы
Сообщений: 3241
Статус: Offline
6 марта 2011 года свой 85-й день рождения отмечает АНДЖЕЙ ВАЙДА – знаменитый польский режиссёр, признанный классик мирового кинематографа, обладатель Золотой пальмовой ветви Международного Каннского кинофестиваля, премии «Оскар» за выдающийся вклад в киноискусство, премий «Сезар» и «Феликс», а также ряда престижных международных премий в Японии, Италии, Греции; член Британской и Европейской киноакадемий, Академии изящных искусств Франции, в 1982 году кавалер, а в 2000 – командор ордена Почетного Легиона (Франция), почётный доктор «Honoris Causa» университетов в Вашингтоне, Болонье, Лионе, Брюсселе, Ягеллонского университета в Кракове, награжден Крестом за заслуги Германии (2000). В 1954 году он дебютировал фильмом «Поколение» о польском Сопротивлении, положившим начало знаменитой «польской школе кино».



Военная тема

Широкое признание к Вайде пришло после фильма «Канал» (1956), удостоенного нескольких премий, в том числе специального приза на кинофестивале в Канне в 1957 году. Лучшая лента этого периода — «ПЕПЕЛ И АЛМАЗ» (по роману Ежи Анджеевского), изменившая кинематограф и во многом определившая язык и стиль как французской новой волны, так и советского кино 60-х. В дальнейшем темы войны режиссёр касался в лентах «Лётна», «Самсон», «Пейзаж после битвы», «Корчак», «Кольцо с орлом в короне», «Страстная неделя», «Катынь».

Комедии

Жанр сатирической комедии не слишком характерен для творчества Вайды. Режиссёр отдал ему должное в фильмах «Невинные чародеи» и «Охота на мух» (по сценарию Януша Гловацкого).

Экранизации

Немалое место в творчестве режиссёра занимают экранизации литературной классики, как польской, так и мировой. В их числе: «Свадьба» по Ст. Выспяньскому, «Теневая черта» по повести Джозефа Конрада, «Сибирская леди Макбет» по Н. С. Лескову, «Бесы» (по инсценировке романа «Бесы» Ф. М. Достоевского, осуществлённой А. Камю), «Пилат и другие» (по мотивам романа М.Булгакова «Мастер и Маргарита»), «Земля обетованная» (по роману Владислава Реймонта), «Пан Тадеуш» по поэме А. Мицкевича. Вайда снял три фильма по мотивам произведений Ярослава Ивашкевича: «Березняк», «Барышни из Вилько» и «Аир».

Стиль

Фильмы Анджея Вайды отличаются разнообразием стилистического решения. На его счету и постановочные исторические картины («Пепел»), и изощренные аллегории («Свадьба»), и камерные психологические драмы. В фильме «Настасья» (1994) по мотивам романа Ф. М. Достоевского «Идиот» Вайда использовал стилистику театра кабуки. Среди наиболее совершенных в эстетическом отношении фильмов Вайды — жёсткая социальная притча «Земля обетованная». «Антикапиталистический» пафос фильма сочетается с выразительностью киноязыка, временами напоминающего о творчестве Сергея Эйзенштейна.

Политический кинематограф

Заметный общественно-политический резонанс, и не только в Польше, вызвало творчество Вайды в конце 1970-х — начале 1980-х, когда он снял такие фильмы, как «Человек из мрамора», «Без анестезии», «Человек из железа», «Дантон». Вайда стал одним из первых жёстких критиков сталинизма из числа кинематографистов социалистических стран. Фильм «Дантон», посвященный событиям Великой французской революции, был насыщен аллюзиями на современность и воспринимался зрителями как злободневная политическая притча.

Вайда и театр

Кроме кинематографа Анджей Вайда с конца 1950-х работал и в театре, в числе поставленных им спектаклей несколько вариантов «Гамлета», «Бесы», «Преступление и наказание».

Был председателем Союза польских кинематографистов, запрещённого на время военного положения 1981 года. В 80-е активно занимался политической деятельностью. В 1997-м избран во Французскую академию на место скончавшегося Феллини. Кавалер орденов Почётного легиона двух степеней.

Актёры Вайды

В фильмах Вайды снимались крупнейшие актёры польского кино. Его фильм «Пепел и алмаз» принес мировую известность Збигневу Цибульскому. Фильм «Всё на продажу» стал символической передачей эстафеты от безвременно ушедщего Цибульского к сменившему его в амплуа национального актёра №1 Даниэлю Ольбрыхскому, снимавшемуся затем в «Пейзаже после битвы» и многих других картинах режиссёра. «Человек из мрамора» дал путевку в актёрскую жизнь Ежи Радзивиловичу. «Пилат и другие», «Земля обетованная», «Дантон» и «Корчак» стали вершинами актёрской биографии Войцеха Пшоняка. В его фильмах играла Беата Тышкевич, некоторое время бывшая спутницей жизни режиссёра. В фильмах Вайды также с успехом снимались Збигнев Замаховский, Збигнев Запасевич, Ольгерд Лукашевич, Анджей Северин, Ежи Штур, Кристина Янда. Кроме польских актёров, Вайда с успехом снимал и иностранных звёзд, включая Бернара Блие, Сергея Гармаша, Джона Гилгуда, Жерара Депардье, Тома Уилкинсона, Ламбера Уилсона, Сергея Шакурова, Омара Шарифа, Ханну Шигуллу, Армина Мюллер-Шталя, Изабель Юппер.

Фильмография

1954 — Поколение / Pokolenie
1956 — Канал / Kanał
1958 — Пепел и алмаз / Popiół i diament
1959 — Лётна / Lotna
1960 — Невинные чародеи / Niewinni czarodzieje
1961 — Самсон / Samson
1961 — Сибирская леди Макбет / Sibirska Ledi Magbet
1965 — Пепел / Popioły
1967 — Врата Рая / Gates to Paradise
1968 — Всё на продажу / Wszystko na sprzedaż
1969 — Охота на мух / Polowanie na muchy
1970 — Пейзаж после битвы / Krajobraz po bitwie
1970 — Березняк / Brzezina
1971 — Пилат и другие / Pilatus und andere
1972 — Свадьба / Wesele
1974 — Земля обетованная / Ziemia obiecana
1976 — Теневая черта / The Shadow Line
1976 — Человек из мрамора / Człowiek z marmuru
1978 — Без наркоза / Bez znieczulenia
1979 — Барышни из Вилько / Panny z Wilka
1979 — Дирижёр / Dyrygent
1981 — Человек из железа / Człowiek z żelaza
1982 — Дантон / Danton
1983 — Любовь в Германии / Eine Liebe in Deutschland
1986 — Хроника любовных случаев / Kronika wypadków miłosnych
1988 — Бесы / Les Possédés
1990 — Корчак / Korczak
1992 — Кольцо с орлом в короне / Pierscionek z orlem w koronie
1994 — Настасья / Nastasja
1995 — Страстная неделя / Wielki tydzień
1996 — Девушка Никто / Panna Nikt
1999 — Пан Тадеуш / Pan Tadeusz
2002 — Месть / Zemsta
2007 — Катынь / Katyń
2009 — Аир /Tatarak

Награды и премии

Каннский кинофестиваль, 1957 год
Победитель: Особый приз жюри («Канал»)
Номинации: Золотая пальмовая ветвь («Канал»)

Венецианский кинофестиваль, 1959 год
Победитель: Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ) («Пепел и алмаз»)

Британская академия, 1960 год
Номинации: Лучший фильм («Пепел и алмаз»)

Венецианский кинофестиваль, 1961 год
Номинации: Золотой лев («Самсон»)

Берлинский кинофестиваль, 1962 год
Номинации: Золотой Медведь («Любовь в двадцать лет»)

Каннский кинофестиваль, 1966 год
Номинации: Золотая пальмовая ветвь («Пепел»)

Берлинский кинофестиваль, 1968 год
Номинации: Золотой Медведь («Врата рая»)

Каннский кинофестиваль, 1969 год
Номинации: Золотая пальмовая ветвь («Охота на мух»)

Каннский кинофестиваль, 1970 год
Номинации: Золотая пальмовая ветвь («Пейзаж после битвы»)

ММКФ, 1971 год
Победитель: Золотой приз («Березняк»)

ММКФ, 1975 год
Победитель: Золотой приз («Земля обетованная»)

Оскар, 1976 год
Номинации: Лучший фильм на иностранном языке («Земля обетованная»)

Каннский кинофестиваль, 1978 год
Победитель: Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ) («Человек из мрамора»)

Каннский кинофестиваль, 1979 год
Победитель: Приз экуменического (христианского) жюри («Без наркоза»)
Номинации: Золотая пальмовая ветвь («Без наркоза»)

Берлинский кинофестиваль, 1980 год
Номинации: Золотой Медведь («Дирижер»)

Оскар, 1980 год
Номинации: Лучший фильм на иностранном языке («Барышни из Вилько»)

Каннский кинофестиваль, 1981 год
Победитель: Золотая пальмовая ветвь («Человек из железа»); Приз экуменического (христианского) жюри («Человек из железа»)

Оскар, 1982 год
Номинации: Лучший фильм на иностранном языке («Человек из железа»)

Сезар, 1983 год
Победитель: Лучший режиссер («Дантон»)
Номинации: Лучший фильм («Дантон»)

Британская академия, 1984 год
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке («Дантон»)

Берлинский кинофестиваль, 1988 год
Номинации: Золотой Медведь («Бесы»)

Берлинский кинофестиваль, 1996 год
Победитель: Серебряный Медведь
Номинации: Золотой Медведь («Страстная неделя»)

Берлинский кинофестиваль, 1997 год
Номинации: Золотой Медведь («Девочка Никто»)

Венецианский кинофестиваль, 1998 год
Победитель: Золотой лев за вклад в мировой кинематограф

Венецианский кинофестиваль, 1998 год
Победитель: Золотой лев за вклад в мировой кинематограф

Оскар, 2000 год
Победитель: Почётный Оскар

Берлинский кинофестиваль, 2006 год
Победитель: Почетный Золотой Медведь

Оскар, 2008 год
Номинации: Лучший фильм на иностранном языке («Катынь»)

Берлинский кинофестиваль, 2009 год
Победитель: Приз Альфреда Бауэра («Аир»)
Номинации: Золотой Медведь («Аир»)

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:45 | Сообщение # 2
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Andrzej Wajda родился 6 марта 1926 года в городе Сувалки. В 1920-х - начале 1930-х годов здесь проходила восточная граница Польши и были расквартированы воинские части. Семья жила в казармах, отец, офицер польской армии от инфантерии, командовал 41-м полком. Потом он получил назначение в Радом, другой провинциальный городок южнее и ближе к Варшаве, - теперь под его командованием был 71-й пехотный полк.

Одним из ранних впечатлений Анджея Вайды стал воинский ритуал: ученья, поверки, смотры, торжественные похороны. Из казарм прямой путь вел на фронт, под вражеские танки 1939 года. И это был уже не ритуал, а поле между жизнью и смертью.

В 1939 году 13-летнему Вайде пришлось бросить гимназию. Он был приписан в Радоме к отряду подпольной Армии Крайовой, руководимой эмиграционным польским правительством из Лондона.

Во время войны Анджей потерял отца, который погиб в Катыни. Впечатления военной юности пронижут, вновь и вновь возвращаясь, фильмы режиссера. Он, конечно, не станет рассказывать о себе - о молодом связном в дни Варшавского восстания, он расскажет - со слов участника уличных боев летом 1944 года - о связистке Маргаритке, о командире отряда поручике Задре, о героях фильма "Канал", кому жить и в действии фильма, и в действительности оставалось всего несколько часов...

В военные годы Вайда работал в мастерской у бондаря, в замочной мастерской, малярил, а в свободное время помогал художникам реставрировать церкви - там рождалась мечта о живописи. Эта мечта привела его в 1946 году в Академию изобразительных искусств в Кракове.

Окончательно его жизненное призвание определилось в Государственной высшей киношколе города Лодзь, куда он поступил в 1950 году на отделение режиссуры. Кино, по мнению А. Вайды, наиболее точно отвечало темпераменту момента, эпохального стыка войны и мира. И своим исходным документализмом, и доходчивостью, и привычкой людей к военной хронике. Недаром в киношколе и вокруг нее собралась талантливая молодежь: режиссеры Анджей Мунк, Ежи Кавалерович, Войцех Хас - те, с которыми Анджею Вайде предстояло создать целое направление в кино, именуемое "новой польской школой".

В годы учебы Анджей Вайда снял 3 короткометражных фильма - "Злой мальчик" по рассказу А.П. Чехова, "Когда ты спишь" (оба - 1950) и "Ильжецкая керамика" (1951). Студентом он работал ассистентом режиссера, вторым режиссером, стал соавтором сценария картины "Три повести" (1953). "Когда я начинал работать в кино, - вспоминает А. Вайда, - я верил, что кино может стать гораздо большим, чем просто развлечение и удовольствие. Я верил, что кино способно изменить мир и сознание человека..."

Когда в январе 1955 года улицы Варшавы оклеились афишами его первой полнометражной картины, ее название - "Поколение" - читалось как манифест. На экран выходила молодежь, рожденная в конце 1920-х годов, опаленная войной, - ребята с военной варшавской окраины 1943 года, которых при оккупации сама жизнь втягивает в антифашистское подполье. В главных ролях в картине снялись Роман Поланский и Збигнев Цыбульский. Критику поразила в фильме не только свежесть взгляда, но и зрелость режиссера - профессиональная, человеческая. За плечами у 29-летнего дебютанта был горький жизненный опыт - и свой собственный, и ровесников. "Меня война пощадила, - говорит А. Вайда. - Но это повод вновь и вновь говорить о ней. Это моя обязанность".

Место лидера "новой польской школы" было вскоре закреплено за Вайдой режиссурой второго полнометражного фильма "Канал" (1956).

...Польский военный ландшафт. Груды щебня - предместье Варшавы. Спуск в преисподнюю канализации, осклизлые катакомбы, адское подземелье в парах и топких лужах - место действия фильма "Канал", где ищет путь к своим отрезанная немцами горстка повстанцев-антифашистов. В 1957 году фильм был удостоен специального приза жюри Каннского кинофестиваля - Серебряной пальмовой ветви. Однако реакция на картину была разной. Одни восхищались "кинематографическим видением" режиссера, который поместил действие в такой необыкновенный "интерьер". "Им даже в голову не пришло, - удивлялся Вайда, - что путь через канализацию был всего-навсего естественным способом сообщения, когда улицы находились под беспрестанным обстрелом". Другие обвиняли картину в "пессимизме" и "безверии", где один за другим умирают в грязном подземелье герои, а последнего, кто выбирается наружу, встречает на крупном плане мостовой сапог гитлеровского часового, и ... при этом забывали о героическом финале фильма: оказавшись на воле, командир отряда, высоко подняв револьвер, снова спускается в люк, чтобы спасти товарищей или погибнуть вместе с ними, - выбирает смерть, но честь. А герои французского Сопротивления и ветераны-голлисты в тех же Каннах преподнесли Вайде повязку "бойца маки"...

Еще через год, в 1958-м, на экраны вышел фильм Вайды "Пепел и алмаз" по роману Ежи Анджеевского, удостоенный награды ФИПРЕССИ на МКФ в Венеции (1959) и вошедший в золотой фонд мирового кинематографа (согласно многим опросам и рейтингам, картина входит в десятку лучших кинолент). Выдержав проверку временем, история Мацека, террориста поневоле, повязанного долгом своей касте, долгом чести перед проигранным делом, и сегодня вызывает живое и пронзительное чувство.

Ушли чрезвычайные заботы того дня. Уже трудно понять, кто был прав - поляки Армии Крайовой или поляки Армии Людовой. На экране братоубийственная вражда - трагический шлейф войны освободительной. Накат нового зла в этот невеселый, столь непохожий на светлый праздник Победы вечер конца войны - 8 мая 1945 года в польской столице. Резкое противостояние света и тьмы, смертельный выстрел в грудь жертвы отдается в небе вспыхнувшими ракетами салюта-фейерверка... Любовь, сочувствие, тоска звенят сегодня, освободившись от идеологии, еще чище.

Эти 3 картины Анджея Вайды стали называть "драмой в трех актах", "трилогией о войне" - так они смотрелись. Первым в польском кино, открывая другим путь, режиссер воплотил тему военной катастрофы, губительного влияния войны на душу, судьбу, жизнь человеческую.

"Летящая" ("Летна") - имя белой лошади-красавицы, название следующего фильма Вайды (1959). В этом своем поэтическом творении, снятом через 20 лет после начала войны, Вайда передал и то наивное, комичное соперничество, конфликты и страсти кавалерийских офицеров вокруг блистательной Летны, когда ничего иного даже не приходит на ум этим воинам, лишенным чувства близкой и грозной опасности. И вдохновенный, самозабвенный порыв улан в финале фильма, бросившихся с саблями наголо навстречу немецким танкам, чтобы сразу погибнуть вместе со своими конями.

В фильмах Вайды отсутствует прямая авторская речь, никогда нет первого лица, нет "я" ни в кадре, ни в фонограмме. О волнующем и сокровенном он поведал зрителю через жизненные истории других. Индивидуальное, пережитое у него всегда предстает в виде объективного повествования. "Я ничего не сочиняю, - говорит Анджей Вайда. - Мои фильмы - часть моей жизни. На экране моя биография". И в этом тоже феномен Анджея Вайды: при отсутствии "самовыражения", более того - "авторского кино" в его общепринятом понимании - глубоко личное, сращенное с жизнью творчество.

Вайда всегда твердо шел своим путем в искусстве, поднимал острые темы, нарушал табу и смело говорил о запретном. Еще в 1970-х годах в своем "Человеке из мрамора" (1977, награда ФИПРЕССИ на МКФ в Каннах-78, приз "Давид Донателло" за лучший иностранный фильм в Италии в 1978 году) он открыто критиковал существовавшую партийно-государственную систему. Фильмом "Человек из железа" (1981, Золотая пальмовая ветвь на МКФ в Каннах) режиссер прямо заявил о своей поддержке польской "Солидарности". С 1980 года Вайда является членом независимого профсоюза "Солидарность". Активная гражданская позиция вывела его в ряды видных общественных деятелей Польши. Вайда был членом Совета при президенте Лехе Валенсе (1982-89), избирался сенатором польского Сейма (1989-90), был председателем Совета по культуре при Президенте Республики Польша (1992-94). В изданном к 100-летию кино новом Энциклопедическом Словаре под фамилией режиссера сказано: "Имя Вайды - это еще и имя человека, открывшего нам глаза на действительность... Это - высказанная честность наших мыслей и явленное благородство стремлений, недоступная многим храбрость и доступная всем тоска по романтике...".

Анджей Вайда - признанный классик мирового кино. Почти за полвека работы в кинематографе он снял свыше 40 художественных и телевизионных фильмов. Каждая лента рождалась как принципиальное авторское высказывание. В числе его картин есть и исторические, и современные, и многофигурные фрески ("Земля обетованная", 1975; "Человек из мрамора", 1977), и камерные лирические элегии ("Березняк", 1970; "Барышни из Вилько", 1979), и фильмы-анализы ("Без наркоза", 1978), и фильмы-зондажи, "тесты", близкие социопсихологическим опросам ("Всё на продажу", 1969).

Фильмы А. Вайды, насыщенные острыми коллизиями, резкими сюжетными поворотами, страстями, действием (внешним ли, внутренним ли), всегда несут на себе печать трагизма. Исполнителя с ярким драматическим дарованием в Польше принято называть "актером Вайды". Его фильмы открыли кинематографу и широкому зрителю имена Збигнева Цыбульского, Даниэля Ольбрыхского, Кристины Янды, Анджея Северина, Войцеха Пшоняка и других звезд польского кино.

А. Вайда много работал за рубежом: экранизировал Н. Лескова в Югославии ("Сибирская леди Макбет", 1961), на немецком телевидении снял "Мастера и Маргариту" по М. Булгакову ("Пилат и другие", 1971) и поставил телеспектакль "Преступление и наказание" (1988) Ф. Достоевского... Его театральные постановки шли на многих сценах Европы и Америки. В московском "Современнике" Вайда поставил пьесу Дэвида Рэйба "Как брат брату", где играли О. Табаков, В. Гафт, И. Кваша.

Однако сегодня сложно найти художника такого высокого международного ранга, такой интернациональной активности, который был бы столь же по-сыновнему предан родной стране, столь же декларативно подчеркивал свою кровную связь с родиной. Фильмы А. Вайды - истинная энциклопедия польской жизни. Если расположить их один за другим согласно времени действия в их сюжетах, получится историческая хроника двух столетий.

1797 год, когда поляки влились в армию Наполеона, - дата начала фильма "Пепел" (1965). "Пепел" - одноименный роман Стефана Жеромского - хронологически параллелен "Войне и миру" Льва Толстого. Но 1812 год для всякого русского сердца - символ самых гордых воспоминаний. А для Рафала Ольбромского, для Кшиштофа Цедро, для князя Гингулта - героев "Пепла", во имя объединения Польши вставших под наполеоновские знамена, вся их безоглядная самоотверженность, их воинская храбрость превратятся лишь в пепел после европейского пожара. Вместо свободной Польши - вассальное Варшавское герцогство. Рафал вместе с Великой армией отправляется в московский поход уже без любых патриотических лозунгов, Кшиштоф ослеп, а на месте его имения - пепелище.

"Земля обетованная" (1975) - экранизация романа Нобелевского лауреата Владислава Реймонта - переносит зрителя в конец XIX века - время "первой стадии капитализма", "индустриализации" в отсталой крестьянской Польше. К тому же времени обращена и киноверсия блестящей стихотворной "Свадьбы" Станислава Выспяньского - поистине культовой польской пьесы (написана в 1899 году), которую сам Вайда в 1960-х ставил в Старом театре в Кракове.

Оба фильма вышли в первой половине 1970-х годов, и сейчас, по прошествии времени, может поразить контраст двух образных стихий: натуралистической, подробной, красочной и сочной кинопрозы "Земли обетованной" (один видный французский критик удачно назвал ее "экстраординарным марксистским барокко") и кафкианской, гротескной, фантомной поэмой "Свадьбы".

Действие "Земли обетованной" развертывается в Лодзи, где 3 молодых человека, друзья юности - поляк, еврей и немец, дети разорившихся собственников, полные предпринимательского пыла, - решают открыть прядильную фабрику. Исходное - это захватывающе-веселый, счастливый пробег трех велосипедистов по солнечным рощам, когда принято решение. Итоговое - непомерное богатство, нажитое в бессовестной эксплуатации, преждевременное злое старение хозяев и разрушение душ, пройденный путь на крови, вражда, темные преступления, душераздирающие картины людской нищеты и отчаяния и, как емкое знамение провала самой идеи индустриального лодзинского "рая земного", повторяющийся кадр горящих заводских корпусов: разорение, позорный конец, финиш. Фильм принес Анджею Вайде главные призы на МКФ в Москве и Чикаго, премию Министерства культуры Польши.

Фильм "Свадьба" (1972, Серебряный приз на МКФ в Сан-Себастьяне-73), по мнению критиков, - один из самых "польских" среди творений Анджея Вайды.

Свадьба эта - мезальянс и искусственный союз неровней: просвещенный горожанин, интеллектуал, поэт женится на толстой, свежей и милой крестьянке. Молодого играет Даниэль Ольбрыхский, постоянный актер Вайды. В скученной хате - разномастные гости, небывалая смесь одежд и лиц. Здесь и добрые бабушки со своими полезными советами, и велеречивые политики со свежей газетной полосой в руках и многозначительными комментариями, и городские витии в непрерывном споре, и деревенские мудрецы, и лесничий, и здешний раввин, и его дочь, образованная красавица Рашель - вся Польша на дощатом деревенском полу, неутомимо отплясывающая польку под аккомпанемент деревенского оркестра.

А вокруг дома - загадочная, влекущая, с редкими деревьями в рыжей листве, в низком тумане поздней осени - поляна. Сюда, разгорячившись от выпитого вина, дебатов, толчеи, скоро высыплет вся свадьба. И быт переходит в гротеск, начинается фантасмагория, явь смешивается со сном. Поляна, окружившая дом надрывного свадебного веселья, раздвигается на экране и оказывается обрамленной с трех сторон полосатыми пограничными столбами...

Неожиданно из тумана появляется белый конь. И призрак белого улана, словно сновидение, проплывает над этим пейзажем, пока камера панорамой проходит по деревьям и поднимается к ноябрьским звездам.

Белый конь, белый улан - эти образы проходят через многие, особенно ранние фильмы Вайды, то непосредственно включаясь в сюжет, то возникая неожиданно, словно бы случайно и изолированно от происходящего на экране (например, как в картине "Пепел и алмаз", действие которой разворачивается 8 мая 1945 года, - возле обыкновенного городского отеля вдруг появляется белый конь, жующий букетик фиалок). Настойчивость, с которой вновь и вновь, неотступно обращается Вайда к образу, чаще всего концентрирующему в себе трагизм, заставляет читать в нем многозначное содержание.

Вышедший в кинопрокат телефильм Вайды "Березняк" (1970), поставленный им по рассказу Ярослава Ивашкевича, в 1971 году получил главный приз Московского кинофестиваля за вклад в искусство. Другой фильм Анджея Вайды, снятый им в 1970-е годы, - "Барышни из Вилько" (1979) был номинирован на "Оскар".

В 1990-е годы Вайда снова обращается к теме войны, оккупации. Канонада сопровождает весь фильм "Страстная неделя" (1995). Героиню - еврейку Ирену Лилиен, дочь профессора, которой удалось скрыться от гестапо, прячет семья поляков Малецких. Два полюса отношения к Ирене: стоическая, тихая и неколебимая защита этой совсем чужой ей женщины, к тому же бывшей возлюбленной ее мужа, со стороны Анны Малецкой и гнусное соглядатайство и шпионство хозяйки дома Петровской - олицетворение мещанства, глубинного антисемитизма и хамства. Пожалуй, еще никогда Вайда не клеймил ненавистные ему черты в своих соотечественниках с такой точностью и знанием человеческой психологии. Фильм получил Серебряного медведя на МКФ в Берлине в 1996 году.

Художник заявляет о своей жизненной позиции не только сквозь призму трагических событий минувших военных лет, он берет в объектив кинокамеры и живую плоть сегодняшней польской действительности. Фильм "Ничтожество" (1996) - о Польше XXI века. Его героини - три 15-летние школьницы.

...Постсоциалистическая Польша 1990-х с ее резким расслоением общества. "Панной Никто" окрестили Марысю ее заносчивые и уверенные в себе подруги: Ева, у родителей которой вилла с ливрейными лакеями, и маленькая интеллектуалка, дочь дипломатов Казя. Но "никто" ли Марыся? "Никто" ли традиционная Польша, ее средний класс, снова оттесненный на периферию общества более активными социальными группами? Нет, для Вайды она "кто", и очень даже "кто"! Пусть она сегодня ищет, ошибаясь, свою жизненную дорогу, пусть ей приходится ехать "на Неметчину" или в далекую Америку убирать чужие квартиры или ухаживать за больными, чтобы заработать, - она еще скажет свое слово. Залог тому - самобытность по-мальчишески некрасивой девочки с живыми и особенными реакциями. На "Берлинале-97" для исполнительницы роли Марыси - юной Анны Вельгурской был учрежден дополнительный приз за лучший актерский дебют.

Картину "Пан Тадеуш" (1999) - экранизацию одноименной поэмы Адама Мицкевича - Вайда считает своим главным произведением. В ней воплотилась не только давняя мечта постановщика, к которой он шел всю жизнь, но, как считает Вайда, чаяния и потребность польского народа. Свидетельством тому - массовый прокатный успех фильм. За несколько месяцев демонстрации в Польше фильм посмотрели 12,5 миллиона зрителей - 60 процентов всего населения страны!

"Когда Наполеон переходил через Неман..." - подзаголовок картины. Мицкевич писал свою поэму в парижской эмиграции в 1834 году после наполеоновского поражения и разгрома Польского восстания. Но горечи и пессимизма, отмечавших конец "Пепла", здесь нет. Увиденная издалека великим поэтом-изгнанником родина с щемящей любовью, юмором, восхищением, сочувствием адекватно воссоздана на экране с идеальной поэтической красотой - в золотых полях и серебристых лугах, многоцветье полевых цветов и пышных куртин - пейзаже "отчизны Литвы".

В основе сюжета - история двух родов-врагов. Яблоком раздора служит некий Замок, давно обветшавший. Право владения оспаривают шляхетские роды-кланы Соплицы и Горешки. Но все же не в сюжетных перипетиях сила. Тем более что оба рода стремятся к примирению, которое осуществляется в союзе молодых - юной Софьи, наследницы Горешко, и вернувшегося с учения молодого пана Тадеуша, наследника Соплицев. И всенародная радостная свадьба завершает картину полонезом дивной красоты, написанным специально для фильма композитором Войцехом Киларом.

Благородная красота здесь во всем. Кованые рифмы Мицкевича, не скрываемые в угоду "натуральности" экрана и еще подчеркнутые великолепной дикцией актеров, чеканят суровый и торжественный ритм действия. Лучшие польские актеры - Богуслав Линда, Даниель Ольбрыхский, Марек Кондрат, Анджей Северин и молодой Михал Жебровский - составляют в фильме идеальный ансамбль.

Одновременно шла постоянная работа в театре: Анджей Вайда поставил более 40 спектаклей. С 1963 по 1997 год он был режиссером Старого театра в Кракове. Среди его театральных постановок: "Шляпа полная дождя" М. Газзо (1959), "Двое на качелях" У. Гибсона (1960), "Свадьба" С. Выспяньского (1962, 1991, 1992), "Бесы" Ф. Достоевского (1971, 1974), "Ноябрьская ночь" С. Выспяньского (1974), "Дело Дантона" С. Пшебышевской (1975), "Эмигранты" С. Мрожака (1976), "Настасья Филипповна" (1977, по мотивам романа Ф. Достоевского "Идиот"), "Промчались годы, промчались дни" Т. Бой-Желенского (1978), "Гамлет" У. Шекспира (1981), "Преступление и наказание" Ф. Достоевского (1984, 1986; Берлин), "Дыбук" (1988; Тель-Авив), "Настасья" (по мотивам романа Ф. Достоевского "Идиот", 1989; Токио), "Ромео и Джульетта" У. Шекспира (1990), "Мисима" (1994).

Дата публикации на сайте: 24.10.2006
http://www.peoples.ru/art/cinema/producer/wajda/

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:46 | Сообщение # 3
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Анджей Вайда

"Катынь. Раньше о ней, понятное дело, нельзя было говорить даже эзоповым языком. Тема была наглухо табуирована. А это моя тема. В Катыни (правда, я предполагаю, что в Медном под Тверью, но в рамках той же акции НКВД) расстрелян мой отец. В сентябре 1939-го он, кадровый офицер, был взят в плен Красной Армией, вступившей в восточную Польшу согласно тайному протоколу Риббентропа-Молотова. Потом отец попал в лагерь в Старобельске и в конце концов разделил судьбу четырнадцати тысяч офицеров Войска Польского и пограничной службы. Это произошло весной 1940 года, захоронения были вскрыты в начале 1943-го, тогда же польская подпольная и немецкая оккупационная пресса начала печатать списки погибших. Фамилия "Вайда" значилась под номером 0844, звание было указано правильно - капитан, а вот имя перепутано. В расстрельных списках значился Кароль Вайда, в то время как отца звали Якуб. Однако за пятнадцать лет поисков, общений с историками, архивистами и людьми из вашего "Мемориала" я узнал, что в предвоенном польском офицерском корпусе был только один капитан Вайда - мой отец. Я обязательно сниму фильм о Катыни. Но должен сказать, что такого адского сопротивления материала, как в этом случае, я еще ни разу не встречал. Мне ясно, что я не должен снимать личную историю - свою детскую тоску по отцу, свое долгое мысленное общение с ним. Катынь - национальная трагедия, такая же, как Варшавское восстание или Холокост. При чем тогда моя исповедь? Потом: эта история одновременно тотальная и безликая и в том, что касается жертв, и в том, что касается палачей. И те, и другие были в каком-то смысле слепы, и даже, должен сказать, невинны. Как в античном театре, их судьбами распоряжался Олимп, то есть в данном случае Кремль. Приказ об истреблении этой, по сути основной, части офицерского сословия Польши подписал Сталин, но он озаботился взять себе в подельники главных членов политбюро. Таинственным образом польская литература не создала ни единого произведения о Катыни, а ведь в эмиграции действовали издательств! а, жили литераторы , которые в разное время уехали из страны. Я думаю, что в этом деле преступна даже невольная - от неведения - ложь, а ведь свидетелей-то не осталось ни единого. Ни с той, ни с другой стороны. Игра в допущения, версии меня тоже морально коробит. К тому же я так понимаю ситуацию: в создании этого фильма должна принимать участие Россия, это, по-моему, ее покаянный долг. Рад, что со мной в этом согласен министр культуры Михаил Швыдкой. Все вместе, однако, очень трудно, нечеловечески трудно."
Анджей Вайда.

Анджей Вайда: темперамент воина и душа поэта

Бывают режиссеры плохие, хорошие, талантливые, великие, бывают - очень редко – режиссеры, меняющие сам язык кино. А еще реже появляются кинорежиссеры, становящиеся для всего мира воплощением культуры своей страны, души своего народа. Возможно, самый яркий пример – поляк Анджей Вайда.

Он сам это понимал. В недавних мемуарах Вайда пишет: «Мои фильмы почти полвека сопровождают польский народ в его истории».

И еще категоричнее: «До войны в Польше снимали фильмы; мы создали польский кинематограф».

«Мы» - это режиссеры «польской школы», поразившей мир в конце 50-х годов. Вайда был ее бесспорным лидером, вайдовский стиль – квинтэссенцией того нового, что «польская школа» принесла в мировой кинематограф.

Родился он в 1926 году, в семье офицера. Отец был расстрелян советскими чекистами в Катыни – вместе с тысячами других офицеров польской армии. (Сейчас Вайда снимает о Катыни фильм). Сначала Вайда учился в художественном училище (и, надо сказать, что его кинематограф всегда был скорее «живописным», чем «литературным» - при том, что большинство его фильмов экранизации. Впрочем, Вайда всегда говорил, что для него сценарий – лишь отправная точка).

Кинематографическое образование он получил в знаменитой Лодзинской киношколе. Сейчас польские киноведы пишут, что эта школа была создана коммунистическими властями для пропаганды своих идей, что ее создатели – режиссер Форд, киновед Теплиц – были «привезены в обозах Советской армии». У Вайды, человека очень далекого от коммунистических идей – другое мнение: «Имена создателей киношколы должны быть выбиты в мраморе за их вклад польскую культуру».

В 1954 году Вайда снимает свой первый фильм – «Поколение» - об антифашистском сопротивлении, о молодых варшавских подпольщиках. Тема вайдовская, а язык еще усредненный (к тому же фильм был сильно исковеркан цензурой – в будущем Вайде приходилось с этим бороться). Тем не менее и в интервью 1988 г. Роман Полянский категоричен: «С «Поколения» начинается настоящее польское кино».

А великий трагический режиссер Вайда начинается с фильма 1958 года «Канал» (о поражении Варшавского восстания) и продолжается «Пеплом и алмазом», «Летной», «Самсоном». В этих фильмах формируется стиль раннего Вайды: одновременно поэтический и жестокий, экспрессивный, насыщенный метафорами и символами, восходящий к столь разным источникам, как Бунюэль, итальянский неореализм, американский «черный фильм» - и при этом абсолютно своеобразный.

Но главное, что объединяет эти фильмы – не стиль, а глубоко трагическое и пессимистическое мировосприятие режиссера. Молодые герои Вайды – солдаты 1939 года («Летна»), евреи в варшавском гетто («Самсон»), бойцы разгромленного антикоммунистического подполья 1945 года («Пепел и алмаз») – гибнут в безнадежной попытке встать на пути кровавой и беспощадной истории ХХ века.

К середине 60-х годов Вайда – общепризнанная звезда польской и мировой кинорежиссуры. Его фильмы получают призы на крупных фестивалях, о нем выходят монографии во Франции и России. В общем, живой классик. Живой во всех отношениях: почти 50 лет его фильмы вызывают не уважительно-прохладное одобрение, а столкновение мнений, бурный восторг и яростное неприятие. Даже «Пепел и алмаз», «главный фильм» Вайды, лучший польский фильм всех времен, фильм давший польскому кинематографу его величайшую звезду, «польского Джеймса Дина» - Збигнева Цибульского – даже этот фильм породил абсолютно противоположные оценки.

Кинематограф Вайды был кинематографом национальной самокритики. Безусловный патриот (в мемуарах Вайда с гордостью пишет, что у него никогда не было никакого паспорта, кроме польского), он никогда своему народу не льстил (режиссер любил повторять слова своего друга, автора романа «Пепел и алмаз» Анджеевского: «Поляки часто поступают неблагородно, но не выносят, когда им об этом говорят»).

Вайдовские шедевры 70-х годов «Земля обетованная» и «Пейзажи после битвы» изображают польское общество в переломные моменты истории (начало ХХ века в «Земле обетованной», конец Второй Мировой войны в «Пейзаже после битвы») – и демонстрирует, насколько поляки эгоистичны, разобщены, жестоки, неспособны взглянуть в лицо реальности. Вайду возненавидели польские националисты. Польские же дисседенты-антикоммунисты критиковали Вайду за то, что в те же 70-е годы он дважды экранизировал прозу «официозного», «государственного» писателя Ивашкевича.

Получились очень тонкие красивые ностальгические фильмы «Березняк» и «Барышни из Вилько». Вайда любил повторять, что у режиссера должны быть темперамент воина и душа поэта – что же, темперамент воина он сполна демонстрировал во многих своих фильмах, душа же поэта видна прежде всего в экранизациях Ивашкевича.

Ну а в 1968 г. на Вайду обиделась церковь: режиссер попытался на фоне идущей в стране антисемитской компании, снять фильм «Страстная неделя», в котором гибель евреев в варшавском гетто уподоблялась страданиям Христа (тогда попытка не удалась, но Вайда человек упорный – и в 1992 г. он снял фильм).

Наконец, Вайду никогда не любила власть – даже когда он снял антибуржуазный, антикапиталистический фильм «Земля обетованная», в газеты «сверху» была спущена потрясающая инструкция: «следует хвалить фильм, но не режиссера».

С конца же 70-х годов Вайда открыто противостоит системе: снимает политические фильмы «Человек из мрамора» и «Человек из железа» (золотая Пальмовая ветвь в Каннах), создает режиссерское «Объединение Х», по сути положившее начало «кинематографу морального беспокойства» (в объединении дебютировали такие режиссеры, как Ф.Фальк и А.Холланд; сам Вайда, далеко уйдя от романтизма «польской школы» снимает в 1978 году жесткую социальную драму «Без наркоза»).

Но Вайду всегда любили зрители. А если и не любили, то все равно шли смотреть его фильмы – Вайда всегда снимал «интересное кино».

Но добивался он внимания зрителей не упрощая язык фильма, не используя штампы массового жанрового кино. Вайда просто всегда говорил со зрителем о сложных, важных, болезненных проблемах - говорил резко, эмоционально, не делая скидку на идеологические, этические и эстетические предрассудки обывателя. И люди шли на его фильмы. Такое мало кому из режиссеров удавалось. Анджею Вайде удалось.

Вайда знает, что «У людей нет времени выслушивать пустяки» (Б.Слуцкий). Он обращается к нам, как взрослый человек к взрослым людям. Наше дело – этому представлению соответствовать. (Леонид Цыткин для "Смотри НаСтоящее!")

http://www.inoekino.ru/author.php?id=612

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:46 | Сообщение # 4
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
АНДЖЕЙ ВАЙДА: Возвращающий совесть

Казалось, что посмотрев три десятка фильмов выдающегося польского режиссёра Анджея Вайды, уж точно знаешь о нём если не всё, то многое. Последние работы мастера, снятые в 90-е годы (явно самоповторный «Перстенёк с орлом в короне» или слишком литературный «Пан Тадеуш»), вряд ли могли чем-то удивить. А наиболее неожиданную для него ленту «Девочка Никто» (1996), в которой действует практически ребёнок, чья душа уже разъедена, а интуитивный порыв к свободе остывает, превращаясь в пепел, сам Вайда считает неудачей, даже не пожелав включить в ретроспективу своих работ, показанных в Москве.

Кстати, можно сказать, что художник отчитался перед российскими зрителями за полвека профессиональной деятельности в кино, если вспомнить, что он пришёл на Лодзинскую киностудию именно в 1953 году в качестве ассистента режиссёра Александра Форда, а также принял тогда участие в создании сценария фильма «Три повести». И уже в 1954-м снял собственный дебют «Поколение», действительно ставший «голосом поколения» - тех юных поляков, кто не обязательно воевал, но так или иначе испытал на себе последствия войны. А к тридцати двум годам, когда уже вышли «Канал» и «Пепел и алмаз», признанные и за границей в качестве провозвестников «польской школы», своеобразной «новой волны» в довольно казённом социалистическом кинематографе, Анджей Вайда превратился в живого классика. Хотя, как ни парадоксально, получил диплом об окончании Лодзинской киношколы только... в 1960 году. На вопрос о том, почему же так произошло, абсолютно открытый для общения и ничуть не кичащийся своим величием режиссёр мирового класса спокойно и интеллигентно ответил: «Мне это не было нужно». И всё-таки добавил, словно проговорившись о чём-то личном: «Я никогда не любил эту школу».

Почти полстолетия этот человек «делает кинематографию» (если воспользоваться словами Сергея Эйзенштейна о Льве Кулешове), а не просто отдельные фильмы, имеет массу прямых и косвенных учеников (самые последние были представлены в Москве в параллельной программе «Выбор Вайды. Новое польское кино»). Но куда очевиднее стало ясно в этот приезд Анджея Вайды, что он является выразителем духа нации, её беспристрастным и одновременно увлечённым, по-своему одержимым историком, который неустанно исследует, анализирует, постигает и прозревает. И звучащий в его произведениях «голос совести» важен и ценен не только для поляков, западных славян, жителей всех бывших социалистических стран Европы. Неслучайно этот постановщик первым среди восточноевропейских коллег заслужил почётный «Оскар» за творческую карьеру. Американская Киноакадемия прежде всего приняла во внимание «художественное видение истории, демократии и свободы, то, что он сам стал символом мужества и надежды для миллионов людей в послевоенной Европе. Показывая запредельные высоты и мрачные глубины европейской души, он вдохновлял всех нас на переоценку того, насколько сильна наша общая человечность».

И как раз подлинным открытием на ретроспективе Вайды в Москве следует назвать его телеспектакли «Преступление и наказание», «Мисима» и «Гамлет» (все основаны на постановках в Старом театре в Кракове) и телефильм «Бигда идёт!». Известна давняя и неотступная приверженность польского режиссёра к литературе Фёдора Достоевского, которую он много раз инсценировал в театре и пытался (как сам считает, неудачно в случае с «Бесами») перенести на экран. Из продолжительной встречи мастера со зрителями в московском Музее кино можно было понять, что для него наиболее принципиальным в театре является искусство диалога, в котором герои выражают своё жизненное, философское и идеологическое кредо.

Вот почему успех «Преступления и наказания» зиждется на виртуозно выстроенных и блистательно разыгранных разговорах Раскольникова и Порфирия Петровича, когда обоих волнует и доводит почти до исступления отнюдь не вопрос криминального дознания: «кто убил?». Тут впору проводить параллели с евангельскими беседами между Иисусом Христом и Понтием Пилатом на глобальную тему: «Что есть истина?». Спор словно продолжается уже два тысячелетия, и выяснение ответа на заявленную в статейке петербургского студента дилемму: «Тварь я дрожащая или право имею?» имеет как будто незначительное отношение к содержанию самого романа, оказываясь мучительным откровением, повисающим в воздухе и требующим личного разрешения для себя каждым из зрителей, которые к тому же отягощены знанием обо всей последующей истории ХХ века. Чувство стыда вдруг охватывает того, кто способен воспринять мысль постановщика о безнаказанности многих преступлений, творившихся совсем в иных масштабах и без какой-либо оглядки на совесть.

Не так ли происходит и в довольно необычной интерпретации «Гамлета», четвёртой по счёту в творческой биографии Вайды, когда он решился пригласить на заглавную роль... актрису Терезу Будзиш-Кжижановскую, разыграть всё действие как бы с точки зрения остающихся за кулисами во время представления, а главное - подчеркнуть мотив игры, лицедейства, что даже повторяется в судьбе Фортинбраса, занявшего место Гамлета. Цикличность этой истории отмщения словно подразумевается самим театральным принципом её осуществления, когда принц Датский, наравне с бродячими актёрами, разыгрывает в очередной раз не только сцену «мышеловки», но и весь шекспировский сюжет, поистине страдая от того, как же ему удастся в этот вечер «быть, а не казаться». Совестливый человек, призванный нести кару за грехи матери и дяди, ещё сомневается в своей способности сыграть это как следует - так что знаменитый монолог закономерно произносит перед гримёрным зеркалом.

Театральность всей человеческой жизни становится определяющей и для поведения героев трёх одноактных пьес Юкио Мисимы, которые трактованы Анджеем Вайдой с лёгкой стилизацией под японское искусство и в то же время с чётким вписыванием творчества восточного автора в контекст европейского «театра абсурда». Но и здесь для кого-то неожиданно прозвучит тема стыда, испытываемого одним человеком по отношению к другому, которого он не уберёг («Шкаф»), не удержал рядом с собой («Веер») или невольно предал («Госпожа Аои»).

Однако от вайдовских версий сочинений признанных творцов всё же можно было ожидать необычного подхода, побуждающего к размышлениям о природе человеческой двойственности, метании между понятиями добра и зла, преступления и наказания, бесстыдства и чувства совести. Тем значимее яркое впечатление от снятого в 1999 году телефильма «Бигда идёт!» о малоизвестном для нас периоде польской истории, когда в 20-е годы во время краха очередного недееспособного правительства нагло выдвинулся на авансцену Матеуш Бигда, якобы человек из народа, на самом деле - ловкий и хитрый популист, беспринципный политик, готовый на любую сделку ради достижения своих целей. Трудно отделаться от ощущения, что Вайда, экранизируя повесть Юлиуша Каден-Бандровского о «делах давно минувших дней», учёл и свой опыт члена польского Сейма в 1989-90 годы, и предшествующую работу в Гражданском Комитете, созданном Лехом Валенсой, а прежде всего, будучи истинным «человеком совести», пытался понять, как происходит неизбежная и подчас губительная трансформация того, кто «пошёл во власть».

Между прочим, эта лента, которая смотрится как захватывающий политический репортаж на злобу дня, может быть достойным ответом на упрёки, что польский классик удалился от современности, которая для него неинтересна и малоприятна. Судя по намерению режиссёра снять продолжение «Человека из мрамора» и «Человека из железа», он действительно готов трезво и с исторической точки зрения переоценить польские события последних двадцати с лишним лет, прошедших после того, как сам участвовал в деятельности «Солидарности». Никто другой не заслуживает такого права, как Анджей Вайда, честно взглянуть на то, что было и к чему это привело. И вынести отнюдь не приговор, а всего лишь извлечь урок: из прошлого - для настоящего, дав попутно возможность кому-то раскаяться - за себя или за других, не столь уж важно. Ведь этот художник обладает даром возвращать людям совесть.

25.04.2003
http://kino.km.ru/magazin/view.asp?id=3D9DB722D20A48E6964B3CEEB553512D

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:47 | Сообщение # 5
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Анджей Вайда
«Если искать образ настоящего поляка, то ближе всего к нему был бы Дон Кихот»

Анджей Вайда считается родоначальником польской школы кино. Дата выхода на польские экраны его второго фильма «Канал» — 20 апреля 1957 года — отмечается как дата рождения этой школы. В том же 1957 году на Каннском фестивале фильм был удостоен премии Серебряная пальмовая ветвь.

Он рассказывает об антифашистском Варшавском восстании, в котором погибла лучшая часть молодежи Польши. Восстание началось 1 августа 1944 года по команде из Лондона, где в то время работало польское правительство в изгнании, и через девять недель закончилось полным поражением. Причиной этого стало бездействие Красной армии: поддержка прозападных сил не входила в планы советского руководства, и наступление войск на этом направлении было приостановлено. Пока немецкие войска уничтожали восставших, советская армия стояла на другом берегу Вислы... Выход фильма, рассказывающего правду о тех трагических событиях, в советской Польше был почти невозможен. И все же это произошло. Анджей Вайда говорил об этом так: «...я знал, что условием создания картины является как раз как можно более глубокое ее (правды) сокрытие в драме индивидуальных судеб повстанцев». Делая фильм, он обращался к памяти поляков, которые читали его картину «между строк».

Фильмы Вайды автобиографичны: сын польского офицера и школьной учительницы, он сам был из того поколения, о котором снимал свои киноленты. Когда война началась, Анджею было 13 лет, а когда закончилась — 19. Военная тематика, по словам режиссера, возникла, возможно, из потребности оправдаться за то, что сам он не был участником тех важнейших событий, а возможно, из осознания обязанности своего поколения — поколения сыновей — рассказать об участи отцов.

После войны Анджей поступил в Краковскую академию изящных искусств, но через три года ушел оттуда, не окончив курса. Разочаровался в системе обучения. Ему и его сверстникам, видевшим дым крематориев, аресты, уличные облавы, Варшавское восстание, казалось неуместным и надуманным учиться рисовать пейзажи и натюрморты. Он понимал, что для их преподавателей рисование пейзажей в годы войны тоже было своего рода сопротивлением. «Но теперь война закончилась, и мы думали, что мы должны писать по-другому».

Впрочем, полученные в академии уроки не прошли зря, недаром фильмы Вайды называют более живописными, чем литературными. «Несмотря на все наши аргументы и критику наших преподавателей, мы говорили об искусстве и мыслили с точки зрения искусства. А киношкола была техническим колледжем — там мы говорили о том, как сделать фильм, как сориентировать себя в политической ситуации, как показать ту или иную тему».

О том, что киношкола в Лодзи набирает учеников, Анджей узнал из объявления в газете. Школа была создана в пропагандистских целях: польский кинематограф должен был служить советской идеологии — способствовать политическим и социальным преобразованиям в стране. Однако учителя Лодзинской киношколы, несмотря на приверженность коммунистической идеологии, были людьми широко образованными и никогда не теряли собственного видения ситуации. Обучая студентов жанру соцреализма, они в то же время знакомили их с «другим» кинематографом. Ректор Ежи Теплица рассматривал свою школу как часть европейского кино, а не как обособленное провинциальное заведение.

Фильмы Вайды глубоко польские, они о поляках и для поляков. И в то же время они часть мировой культуры, а самого Анджея Вайду называют классиком мирового кинематографа. Вайда гордится тем, что его фильмы, и не только его, а всей польской школы, помогли изменить страну. «Быть понятым другими и при этом волновать сердца поляков, воздействовать на воображение чужих образами нашей жизни и нашего прошлого, разорвать замкнутый круг отчужденности и кружить со всеми вокруг польских проблем» — так формулирует Анджей Вайда свою задачу режиссера.

Евгения Риле
http://www.manwb.ru/articles/arte/cinema/Vaida/

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:47 | Сообщение # 6
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Анджей Вайда: человек-алмаз
Накануне вручения "Оскара"

ШЕСТОГО марта самый знаменитый польский режиссер Анджей Вайда отметил своё 74-летие. А 26 марта автор "Человека из мрамора" и "Человека из железа" получит в Лос-Анджелесе "Человека из золота". То, что Анджея Вайду наконец-то признали американцы, конечно, делает честь им, а не ему, давно ставшему одной из ключевых фигур послевоенного европейского кино.

Кто знал бы местечко Сувалки, если бы там не родился в 1926 году пан Анджей, чьей последней работой на сей момент является пользующаяся громадным успехом в Польше экранизация "Пана Тадеуша" другого польского классика и услышанного пророка - Адама Мицкевича. От "Поколения" до "Пана Тадеуша" - более трех десятков фильмов Анджея Вайды, который довольно скоро из "певца поколения" превратился в своеобразного кинематографического творца "вечного полонеза" о судьбе Речи Посполитой не только в стародавние времена, но и в нынешние дни. "Еще Польска не сгинела..." - этот романтически-трагический рефрен пронизывает практически все работы мастера, который порой не может не иронизировать, более того - открыто издеваться над понятием "польского гонора", но непременно признается подчас в мучительной любви к отчизне.

Проще всего видеть нежную приверженность режиссера "родным палестинам" в историко-эпическом "Пепле" по Стефану Жеромскому или в мощной социальной фреске "Земля обетованная" по Владиславу Реймонту, в особо трогательных и буквально пронзающих душу вроде бы акварельных экранизациях Ярослава Ивашкевича - "Березняк" и "Барышни из Вилько". Но, как это ни странно, типичная "польскость" Вайды непостижимо ощущается и в ряде "русских проектов" ("Сибирская леди Макбет" по Николаю Лескову, "Пилат и другие - фильм на Страстную пятницу" по мотивам "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова, "Бесы" по Федору Достоевскому, "Настасья" по мотивам "Идиота" Достоевского), и в иных заграничных произведениях ("Теневая полоса", "Дантон", "Любовь в Германии"). Правда, и тут можно было бы найти элементарное объяснение в схожести чувств "славянской души", по-своему понимающей даже историю Христа; в том, что режиссер все равно обращался к сочинениям поляков по происхождению ("Дантон" - пьеса Софьи Пшибышевской, "Теневая полоса" - роман Джозефа Конрада, настоящая фамилия которого - Коженевский); или же по-прежнему, как в "Любви в Германии", касался одной из генеральных тем собственного творчества о "скорбной участи поляка на войне".

"Особенности национального миросознания", по Анджею Вайде, заключаются в том, что человек духа, преисполненный романтического порыва, оказывается сражен историческими катаклизмами, социальными потрясениями или превратностями судьбы. Название его "Летны" - это дословно "Летучая". Речь идет о лошади с такой кличкой, но и польская конница, с саблями наперевес, наивно и бессмысленно (с точки зрения скептиков и прагматиков) идущая в атаку на немецкие танки, - это тоже парадоксальное проявление "летучести Духа", который, как известно, "веет, где хочет". Иешуа и Дантон - те же идеалисты-романтики, в одиночку бросающиеся на устранение несправедливостей мира, зовущие людей к борьбе за духовное освобождение и получающие в ответ предательство единомышленников, неминуемую смерть, а главное - извращение своих идей и учений.

Вот и два самых политизированных произведения польского режиссера - дилогия "Человек из мрамора" и "Человек из железа", - если к ним внимательно приглядеться и отбросить всякую идеологическую предубежденность, оказываются не чем иным, как современными притчами не только о столкновении человека-индивидуума с безличной системой подавления, но и о настойчивом противостоянии этому все извратившему обществу тех избранных людей, которые искренне преданны своей идее и уже поэтому являются идеалистами. К тому же в обеих картинах с редкостной остротой поставлена проблема взаимоотношений художника и власти, любого проявления истинно творческого человека и нивелирующего принципа существования в государстве "равных", не терпящих тех, кто смеет выделяться из общего ранжира. Пересматривая сейчас эти ленты, подвергнувшиеся оскорбительному разносу в советской прессе (особенно досталось "Человеку из железа" от критика Евгения Суркова), понимаешь, что их автор был отнюдь не конъюнктурен и сиюминутно злободневен, а прозорливо глядел в будущее. Пройдет эпоха открытой сшибки романтиков (к коим следует отнести и Леха Валенсу) с ненавистным общественным режимом - и наступит новая эпоха "человека из глины", каковым, например, кажется тележурналист Винкель в исполнении актера Мариана Опани.

Собственно говоря, Вайда предупреждал об опасности "тихого обуржуазивания" еще с момента появления в 1960 году "Невинных чародеев", тем более в "Охоте на мух" (1969), еще через девять лет - в фильме "Без наркоза", последний раз - в "Девочке Никто" (1996). Кстати, если принять в качестве гипотезы этот девятилетний цикл возвращения польского постановщика к теме "вырождения былых идеалов" и ловкой мимикрии тех, кто прежде считался человеком благих намерений и достойных поступков, то экранизация "Бесов" (несмотря на то что сам Анджей Вайда стесняется этой картины, считая, что пошел на недопустимые уступки французским продюсерам) прекрасно укладывается в данный тематический ряд.

И то, что он в 90-е годы все-таки предпочитает замкнуться в военной истории ("Корчак", "Перстенек с орлом в короне", "Страстная неделя") или в еще более давних временах, как в "Настасье" и "Пане Тадеуше", свидетельствует вовсе не о бегстве от сегодняшней реальности, а о том, что она Вайде неинтересна по причине угаданности многого еще три-четыре десятилетия назад.

Независимая 25 марта 2000 / Сергей Кудрявцев
http://www.ng.ru/culture/2000-03-25/7_vaida.html

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:48 | Сообщение # 7
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Анджей Вайда: Человек из кино
К своему 80-летию польский режиссер написал книгу о деле всей жизни

В России сложно увидеть его новые фильмы. Зато на сцене московского театра "Современник" идет с успехом его недавняя сценическая работа - спектакль "Бесы" по Достоевскому. И это не все. Издательство "Вагриус" в конце прошлого года выпустило книгу Анджея Вайды "Кино и все остальное" в переводе известного полониста Ирины Рубановой.

Вопрос вопросов

Смею считать, что российским любителям кино, поклонникам творчества этого одного из крупнейших режиссеров послевоенной Европы, премьера написанной им книги - подарок к юбилею не менее драгоценный, чем новая картина. Тем более что речь в данном случае идет об очень увлекательном, драматичном повествовании. И поучительном для мастеров российского кинематографа.

В высказываниях последних часто звучат жалобы на сегодняшнюю ситуацию в кино - на безразличие государства, агрессию масскульта, испорченность вкусов публики и вообще на страшное понижение статуса искусства кино в жизни общества. И не часто видишь попытки честно и пристально взглянуть правде в глаза.

Вайда, сталкиваясь со всеми этими проблемами, задаваясь теми же вопросами, не жалуется на ход истории - он его осознает. Он ставит жестко вопрос, неприятный для всякого демократа: почему в довоенной Польше, свободной от идеологической цензуры и политического давления, где ежегодно снималось по десятку фильмов, ничего не было создано имеющего значение в художественном или в общественном отношении, "а в угнетенном коммунистическом краю под властью цензуры родилась польская кинематография, которая заняла свое место в мировом кино?"

И далее следует размышление: неужели свобода мысли, свобода слова со всеми прочими демократическими институтами не способны сами по себе оказать благотворное влияние на развитие искусства? Ответ непрост. Вайда пытается отделаться шуткой, впрочем, достаточно горькой: "Существуют красивые цветы, растущие только на болоте, они гибнут, когда болото осушено".

Его роман с политикой

Перед нами в сущности роман со множеством сплетающихся и разбегающихся сюжетных линий. Герои одних - люди, других - годы, события, фильмы. Детство не рассказано; оно дано впечатавшимися в сознание подробностями. Отец в застегнутом на все пуговицы мундире польского офицера, учения, новобранцы с саблей наголо в галопе, срезающие ивовые прутья, - так готовилась польская армия ко Второй мировой войне.

Тема "Отцы и дети" представлена в двух версиях: сначала глазами детей (молодого Вайды), потом - отцов (зрелого Вайды). Первые кинематографические опыты произошли из стремления молодых польских кинематографистов стать голосом поколения отцов, не переживших войну. То есть исполнить "наказ великих польских романтиков стать посланниками умерших".

Отдельный мотив - отношения поколения Вайды с тоталитарным режимом ПНР. Они не укладываются в схему. Кино в них заняло особое место. Оно до поры до времени становится легальной формой духовного сопротивления режиму. Вайда вспоминает важную для него строчку из "Макбета": "Если бы мог ты, доктор, исследовать мочу моей страны..." А затем определяет свое и коллег предназначение стать "исследователями урины своей страны". "И на результаты наших анализов, - добавляет он,- в мире смотрели приблизительно с тем же интересом, что на анализы мочи Брежнева, добытые ЦРУ".

"Анализы" пригодились. И прежде чем в Польше появилась пролетарская "Солидарность" с политическими целями и задачами, сказала свое слово солидарность кинематографическая, которая зародилась в Лодзинской киношколе, а затем приобрела законченную форму, именуемую "Польская школа". Потому и случилось органичное врастание кинематографа Вайды в "Солидарность" Валенсы. А "Человек из мрамора", демонстрирующий на просвет урину Народной Польши, получил продолжение в "Человеке из железа", знаменующем сопротивление тех, от чьего имени власть делала в стране то, что хотела, и то, что от нее требовал "старший брат" - Советский Союз. Глава, посвященная "Человеку из железа", - это кульминация повествования. Здесь сошлись обе сюжетные линии, обе "солидарности" - политическая и эстетическая.

Как в зеркале

Собственно, задолго до кульминации автор понял, что анализом урины собственной страны не обойтись. Потому обратился к опыту мировой литературы. Экспериментальной лабораторией стали сценические подмостки, где он ставил спектакли по пьесам Шекспира, Дюрренматта, Валехо, Мрожека. Но самая большая его страсть - это Федор Достоевский и его "Бесы". Судя по тому, сколь часто и упрямо он переносил этот роман на сцену, можно догадаться, что эта книга для него была настольной. И смею предположить, почему. В "Бесах" представлены в зародыше манипулятивные механизмы тоталитаризма со всеми хитростями, психологическими извивами, социальными манками, политическими искусами, моральными проблемами... Рассматривая "зародыш", можно было ставить диагноз болезни, что мучила нас в общем соцлагере. Потому мы, жившие в Союзе, с таким интересом ждали каждого нового фильма "доктора" Вайды.

Сейчас, читая книгу, где автор достаточно рассказывает об обстоятельствах создания любимых нами фильмов, отдавая должное гражданскому мужеству художника, мы тем не менее видим, что Польша времен Гомулки, Герека и Ярузельского была вегетарианской страной по сравнению с нашей. У нас было все страшней и смешней. Но это отдельная тема.

Кинематограф - его любовь

Благополучная развязка романа Анджея Вайды с кинематографом только кажется благополучной. Все хорошо. Демократия победила. Суверенность тоже. Теперь в Польше свобода, страна вернулась в семью европейских народов, ее демократическому будущему ничто не угрожает. Но путь свободы был небезоблачным после того, как страна освободилась от опеки "старшего брата". Вайда признает: "Долгое прощание с ПНР и многочисленные сегодня социальные протесты независимо от того, в какой степени они организованы левыми или правыми силами, только теперь по-настоящему показывают, как глубоко соответствовал этот строй настроениям большинства". Что же нам говорить о российских трудностях, о нашем "долгом расставании" с СССР?

И тут герой своего романа Анджей Вайда остался наедине с первой любовью - искусством кино. Одна из последних глав его романа едва ли не самая горькая - "Без цензуры и без зрителей". "Когда я слышу слово "кинопублика",- пишет Вайда, - я знаю, что она немногочисленна, сформирована развлекательным американским кинематографом... Служить ей не получается. Но другой публики нет".

Это сказано под занавес. И тут же припомнилась первая страница из обращения Вайды к русскому читателю. Давным-давно прилетел в СССР Антониони на премьеру своего фильма "Приключение". Когда он подъехал к кинотеатру, то увидел у входа толпу народа. "Что делают здесь эти люди?" - поинтересовался режиссер. Переводчик сказал, что они рвутся на его фильм. "Но вы не беспокойтесь, - успокоил он гостя, - мы как-нибудь пробьемся". - "Нет, - сказал Антониони. - Подождите. Я должен этим налюбоваться".

Вайда был из тех режиссеров, которому часто доводилось любоваться на паломничество в залы, где показывались его фильмы.

Сегодня многое не так. Публика не та. Она слишком разношерстная, сиюминутная. Ей больше нет дела до урины государства, в котором живет. Как, впрочем, и до собственной. Не тот кинопроизводственный процесс. Вайда рассказывает о нем холодно-иронично. Он уже понял, что это другое кино и кинематографист в старом смысле - исчезающая профессия.

В самом начале книги Вайда вспомнил, какое впечатление оставил финал "Трех сестер" - ему жалко было не сестер, его волновал уход пехотного полка. Он слишком часто наблюдал уходы. На его глазах исчезла кавалерия как род войск. А с ней кавалерист - "кавалер, рыцарь, мужчина, сидящий на коне и возвышающийся над остальным двуногим человечеством". Вайда довершает это величавой фразой: "Шагали гордые польские всадники, с уходом которых наша страна с опозданием вступала в ХХ век".

В ХХI век Польша вступила без опозданий. Вопрос в том, уйдет ли прежняя гордая кинематографическая культура.

И напоследок - исполненная оптимизма цитата из Вайды: "Жизнь похожа на скучную пьесу в театре, но не стоит спешить уходить до конца спектакля".

Юрий Богомолов "Российская газета" - Центральный выпуск №4011 от 6 марта 2006 г.
http://www.rg.ru/2006/03/06/vaida.html

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:48 | Сообщение # 8
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
ИНТЕРВЬЮ: Анджей Вайда

- В Англии легче всего посмотреть ваши первые три фильма "Поколение" (1954), "Канал" (1957) и "Пепел и алмаз" (1958). Вы считаете, что раннему этапу вашей карьеры уделяется слишком много внимания?

ВАЙДА: Я обязан своим первым международным успехом рецензии на "Поколение", которую написал Линдзи Андерсон. Это означало, что на Западе пристально следят за недавно родившейся польской школой кино. На вопрос "что происходит за Берлинской стеной?" польские режиссеры 1950-х давали самые правдивые ответы среди всех режиссеров восточного блока. А теперь я оказался в одиночестве. Больше нет стены, и за мной никто не стоит. К тому же, это было полвека назад.

- Некоторые режиссеры, прежде всего Ален Рене и Маргерит Дюрас утверждали, что инсценировать трагедии военного времени, такие как Холокост — это пытаться представить на экране то, что представить в принципе невозможно. Поскольку в ряде ваших фильмов воссоздаются события Второй мировой войны, скажите, как вы подходите к этой проблеме воспроизведения?

ВАЙДА: Речь здесь скорее идет о том, что эти художники, чувствительные к моральным вопросам, боятся, что такие трагические события, если они будут чересчур доступными, станут эксплуатироваться как "хорошие темы для фильмов". Я с ними не согласен. Я пережил войну. Я знаю, что такое страх, внезапная смерть и бедность. Почему я не должен рассказывать об этом другим? Тем более что меня никогда не прельщал соблазн большой международной аудитории.

- Что появляется раньше: воссоздание исторической эпохи или персонажи и сюжет внутри этой эпохи?

ВАЙДА: Я всегда начинаю с человеческой судьбы. Это то, что на самом деле интересует зрителей. Если в сценарии персонажи уже живые, я начинаю думать, как показать соответствующий исторический фон. Иногда такой фон определяет оригинальность фильма. Хороший пример тому — "Канал". Тот факт, что большая часть действия происходит под землей, в трубах, из которых нет выхода, отражал суть Варшавского восстания, которое было обречено на поражение с самого первого дня.

Иная ситуация была с фильмом "Человек из железа" (1981). Тут я полностью отдавал себе отчет в том, что мой фильм может принять беспрецедентное участие в исторических событиях, инициированных "Солидарностью". Я решил снимать этот фильм без сценария, но у меня уже были хорошо прописанные персонажи из "Человека из мрамора" (1977). Имея персонажей с прошлым, я точно знал, как Мацей и Агнешка поведут себя во время забастовки на верфи.

- Роман Сэмюэла Беккета "Уотт" кончается фразой: "Не ищите символов там, где их нет". Вам никогда не хотелось сказать нечто подобное перед титрами ваших фильмов или же вам нравится смотреть, как критики выискивают в них "послания"?

ВАЙДА: Символы и цензура — эти два слова хорошо описывают проблему польской школы кино. Как общаться со зрителями из-за спины цензора? Чтобы ответить на этот вопрос, следует знать, что цензура прежде всего относится к словам, потому что любая идеология выражается словами, будь то "Отче наш" или "Существование предшествует сущности". Цензура не разрешает изменять или даже намекать на изменения основы социально-политического строя, который эта цензура хочет защитить. Но изобразительные образы — однозначны ли они в равной мере для разных зрителей? Означают ли они одно и то же для всех? В конце концов, картины на библейские темы являются фантазией художников, а не самой Библией, так что...

Изображение — главный элемент кино и его международный язык, так что нет ничего странного в том, что польская школа кино использовала символы — иногда только национальные, но время от времени и такие, которые понятны и остальному миру. В финале "Пепла и алмаза" смерть Мацека на свалке стала удачной ассоциацией, поскольку в Польше многие говорили о "свалке истории". Но для тех, кто не понимал социально-политических перемен в Польше, это было своего рода пощечиной, так как Мацек был главным героем фильма.

Некоторые ограничения в понимании национального кино неизбежны. Вопрос в том, позволяют ли эти фильмы зрителю тем не менее понять замысел режиссера. Когда я спросил Акиру Куросаву, как ему удалось так глубоко и точно интерпретировать шекспировского "Макбета", он ответил: "Господин Вайда, я получил классическое образование в Токио". Бергман и Феллини имели за плечами такой же багаж, равно как и многие их зрители. И возможно, именно в этом причина того, что европейскому кино удалось столь успешно состояться как единое целое, основанное на общности идей. Сегодня школы не учат тем же самым ценностям, следовательно, образование, которое они дают, нельзя назвать классическим.

- Вы неоднократно говорили, что в Польше существовало два типа цензуры: внешняя, осуществлявшаяся властями, и внутренняя, которой подвергали себя сами режиссеры.

ВАЙДА: Внутренняя цензура порождена пониманием мира, который тебя окружает. Режиссер не может притворяться, что ничего не знает. Сценарию "Человека из мрамора" пришлось ждать постановки 12 лет, и его премьера в Польше по-прежнему оставалась проблематичной. Следует упомянуть, что министр, ответственный за все эти проблемы, потерял работу, а я продолжал снимать фильмы. Этот фильм просто не был бы поставлен, если бы сценарий был написан в момент надежды, без самоцензуры. В тоталитарных странах цензура необходима из-за необходимости фальсифицировать прошлое — фильм "Катынь" тоже рассказывает о такого рода лжи.

- Хотя ваша международная слава возникла рано, большинство ваших фильмов было снято в Польше, на польском языке, на польские темы, и чтобы полностью понять некоторые из них, требуется серьезное знание истории и культуры вашей страны. Справедливо ли, что вы снимали фильмы прежде всего для польских зрителей, и если ваши картины имели международный успех, это был всего лишь приятный бонус?

ВАЙДА: Я хочу говорить со всеми и быть понятым везде. Но еще Гете сказал, что тот, кто хочет понять Поэта, должен побывать у него на родине.

- Традиционно польские живопись, литература и кино всегда были социально и политически ангажированными, чтобы утолять голод по искусству, которое придает смысл фрагментированной национальной истории. Вы считаете, что сегодня международный зритель не испытывает этого интереса к истории?

ВАЙДА: Я бы сказал, что отсутствие моих фильмов на английских экранах — безусловно моя вина. Вскоре после того, как Польша получила политическую свободу, я снял несколько фильмов по старым сценариям, которые раньше не пропускала цензура. К сожалению, оказалось, что полякам они не интересны, и я обратился к более классическим темам. Семь миллионов поляков посмотрели "Пана Тадеуша" (1999), основанного на польской поэме 19 века, но за пределами страны фильма никто не видел. Нелегко быть старым режиссером, особенно старым режиссером с большим прошлым.

- В 1985 году в интервью нашему журналу вы хвалили американское кино как образец подлинно общедоступной формы искусства, хотя оно и уничтожало европейское кино. Как вы считаете, европейские режиссеры усвоили какие-либо уроки за последние два десятилетия, или Голливуд всегда будет одерживать верх?

ВАЙДА: Сейчас я скажу нечто очень оригинальное. Если американцы внимательно смотрели наши фильмы и разглядели в них сущность кино как такового (они очень активно использовали в своих фильмах европейские стили режиссуры), то мы, европейские режиссеры, так и не усвоили американский урок, заключающийся в умении рассказывать истории таким кинематографическим образом, чтобы зритель смеялся и плакал по нашему приказу. Много лет назад я побывал у Мартина Скорсезе в его нью-йоркском офисе. Он рассказал, что когда начал снимать "Таксиста", то показал съемочной группе "Пепел и алмаз". Мы в Польше очень хорошо знаем фильмы мастеров американского кино, и каков результат? Незначительный.

- На протяжении всего вашего творчества регулярно ощущается желание представить точку зрения молодого поколения, каким бы наивным и плохо информированным оно не было. Романтические идеалисты, сыгранные Збигневом Цыбульским в "Пепле и алмазе" и Кристой Яндой в "Человеке из мрамора", — хороший тому пример. Эти характеристики отражают то, каким вы видели себя как молодого человека?

ВАЙДА: Здесь скорее следует говорить об актерах, которые делали эти фильмы вместе со мной и которые затем стали сознательными гражданами своей страны. Например, Кристина Янда открыла первый абсолютно частный театр в Варшаве, где реализует собственный проект — концепцию социального театра. Ежи Радзивилович, "человек из железа", многие годы поддерживает политические протесты.

- Очевидно, что снять "Катынь" до начала 1990-х было невозможно, но почему вы ждали еще полтора десятилетия, чтобы приступить к столь чрезвычайно личному проекту? Вы боялись, что его сочтут анти-русским?

ВАЙДА: Я — старый человек и ничего не боюсь, даже реакции русского истэблишмента. Но я не хотел бы, чтобы мой фильм использовала любая из сторон в этом искусственно созданном конфликте. Всю жизнь у меня были русские друзья, и они разделяли мою точку зрения: Андрей Тарковский, Григорий Чухрай, Андрей Кончаловский, Михаил Ромм, Кира Муратова, Александр Сокуров и многие другие снимали свои фильмы в намного более трудным условиях, чем я. У меня по-прежнему много друзей в России, которые правильно поняли мой фильм как выступающий против Сталина и коммунистической системы.

- Вы говорили, что одной из главных причин, побудивших вас снять "Катынь" (как у Стивена Спилберга в случае "Списка Шиндлера"), было желание выступить против широко распространившегося незнания исторических событий — особенно среди молодежи. Учитывая вашу личную связь с рассказанной историей, вы не опасались, что слишком сильная эмоциональная вовлеченность помешает вам показать события объективно?

ВАЙДА: Пренебрежительно-враждебное отношение к прошлому является побочным продуктом присоединения Польши к Европе, это правда. Но меня не пугает, что личные чувства горя и несправедливости могут умерить остроту моего восприятия. Сценарий "Катыни" почти полностью основан на материалах из дневников и воспоминаний, в которых эти события запечатлены почти как стоп-кадры. Понравится ли это молодежи, не знаю. Но было бы трудно сделать этот фильм только для нее и по ее вкусу. Я полагаюсь на популярных актеров, создающих волнующих и правдоподобных персонажей.

- Вы говорили, что по сравнению с вашим поколением — "сыновей, которым пришлось рассказать о судьбе своих отцов, ибо мертвые не говорят" — молодые польские режиссеры на самом деле не знают, о чем они хотят говорить.

ВАЙДА: Безусловно, я был слишком строг в своей оценке, ибо их сегодняшняя ситуация конечно более трудна и сложна, чем наша. Но их главная задача — нравится им это или нет, — защищать Польшу от сползания в местнический национализм и религиозный фанатизм. Если они этого не сделают, польский провинциализм сокрушит их художественные амбиции.

Источник: Майкл Брук и Камила Кью, Sight and Sound, 01.06.2008
http://www.arthouse.ru/news.asp?id=8563

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:49 | Сообщение # 9
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Анджей ВАЙДА:
Счастливому случаю надо помогать

Легенда мирового кино, обладатель самых престижных премий и званий Анджей Вайда снова побывал в России. Ретроспектива фильмов мастера и показ выбранных им для нашего зрителя работ молодых польских режиссеров, выставка «Вайда и Достоевский», встречи с давними друзьями и коллегами... Одним из самых ярких событий тех нескольких дней стало присвоение польскому режиссеру звания почетного доктора ВГИКа. Церемонию награждения предварял мастер-класс. Будущих коллег Вайды интересовало буквально все, и в первую очередь профессия.

- С чего начинается успех режиссера и часто ли приходит на помощь счастливый случай? Где искать секрет успеха? — О, у нас особенная профессия. Все от режиссера чего-то ждут, у всех вопросы, и он каждому должен ответить, успокоить, помочь. Это требует еще и физических сил. На съемочной площадке обычно бывает такое кресло с табличкой «режиссер». Знаете, я стал пользоваться им только последние пару лет, а так всю жизнь провел на ногах. Потому что очень важно, чтобы от режиссера исходила энергия, которая заряжала бы всех участников группы. А когда картина снимается вяло, с колебаниями это передается и на экран.

Если и есть счастливый случай, то ты сам должен ему помочь. Господь Бог дал режиссеру два глаза. Одним смотришь в камеру, другим — вокруг: все ли работают, знают ли, что им делать. Если ты сможешь увидеть мир не только через глазок кинокамеры, тебе повезет. Вот и весь секрет. И надо любить работать, впрочем, это верно для любой профессии. — У фильмов Вайды прекрасная литературная основа. Похоже, всегда в запасе есть хорошие сценарии? — Хороших сценаристов немного, но мне всегда на выручку приходила литература. Я бы не сделал такой картины, как «Пепел и алмаз», если бы не произведение Ежи Анджеевского. За всю мою творческую карьеру у меня был только один настоящий сценарий — «Человек из мрамора». Все остальное или классическая литература, или сырой материал, с которым приходилось мучиться. Мне кажется, что написать интересный киносценарий сложнее, чем сделать фильм. Особенно если речь идет о событиях, свидетелями которых мы являемся, я имею в виду нравственные, этические, общественные перемены. — О «Бесах», «Преступлении и наказании», других произведениях классической литературы в трактовке Вайды спорят и киноведы, и зрители. Все-таки почему понадобился актер на роль Настасьи Филипповны? — Самые волнующие, самые пронзительные страницы романа «Идиот» — это финал. И мне захотелось поставить спектакль именно по этой части романа. Выступают двое — князь Мышкин и Рогожин. Настасья уже убита, она лежит в соседней комнате. Представление было показано в Кракове. Актеры играли не на сцене, а прямо в зале. Все шло прекрасно, но как-то раз во время спектакля встала женщина и сказала: «Я — Настасья». Игру остановили, зрительницу успокоили, проводили к ее креслу, диалог продолжился. Но в тот вечер я подумал: надо ввести третьего героя? Но как это сделать, ведь Настасья убита. Что же, она будет вставать, что-то говорить, а потом опять укладываться в постель? Что за скверная идея! И вот вам случай.

Однажды мы с пани Кристиной Захватович, моей женой, художником многих моих работ, будучи в Токио, пошли в театр. В тот вечер шла «Дама с камелиями», героиня была великолепна. Но представьте, вдруг мне говорят: «Вы знаете, а ведь это мужчина, актер Тамасабуро Бандо, он с детства исполняет только женские роли». Невероятно! Никогда прежде не видел на сцене такой концентрированной женственности, такой настоящей женщины. Посмотрев уникального актера и в других ролях, я написал Бандо письмо, предложил сыграть у меня и Настасью, и князя Мышкина.

У актера не возникло колебаний по поводу Настасьи, но он не хотел становиться Мышкиным, поскольку никогда не играл мужской роли. Для его зрителей это было бы потрясением. Прошло три или четыре года, Тамасабуро Бандо привык к этой мысли, мы начали работать, и я должен сказать, что репетиции, то, как он преображался из мужчины в женщину, из Настасьи в князя, были самым невероятным и прекрасным, что когда-либо случалось в моей творческой жизни. На экране это не производит такого впечатления, как наяву, на сцене. И все же...

Мне кажется, главная задача режиссера — вытащить из актера то, чего он сам от себя не ожидает. Такая аналогия. Ты подводишь человека к окну, велишь ему встать на подоконник. Это десятый этаж, внизу пропасть. И вот ты объясняешь ему, что лучший выход — это сейчас же выпрыгнуть из окна. Если убедишь, значит, ты хороший режиссер. Потому что актер не может просто так стоять и стоять «на подоконнике». Есть разные способы быть достаточно убедительным, но важен конечный результат. — Знает ли мастер, как будет развиваться кинематограф в ХХI веке? — Вряд ли я отвечу на этот вопрос. Иначе находился бы сейчас не в этом зале, а на съемочной площадке. Но, говоря серьезно, что же нас ждет? Может быть, вас удивит то, что я скажу, но посмотрите, как развивалось американское послевоенное кино: оно очень активно использовало лучшие европейские идеи, каким-то образом преобразуя их в своих фильмах. Настроение, юмор Феллини, задумчивость Антониони, сложная проблематика Бергмана... И не только европейцев — даже Куросаву они смогли использовать на свой лад. Мы в своей работе гораздо меньше обращались к американскому опыту. Сейчас ситуация меняется. Молодые режиссеры, которые возвращаются из Голливуда, знают, что кино должно быть понятно зрителям, а не узкому кругу «посвященных». Итальянский неореализм, наше послевоенное кино протестовали против насилия и защищали интересы простых людей. Я считаю, что европейский кинематограф должен обратиться к своему зрителю — если вообще хочет существовать. В противном случае мы будем смотреть на нашу реальность глазами американцев. Когда учеников одной из лондонских школ попросили назвать телефон полиции, они ответили — 911. Хотя это номер полиции Лос-Анджелеса. Благодаря сериалу его усвоили лучше и раньше, чем свой, местный. — Согласен ли пан Вайда с тем, что надо снимать то кино, которое желает видеть массовый зритель? — Позвольте начать с вопроса: а массовый зритель знает, чего он хочет? Кстати, «массовый зритель» — это и я, и вы, и ваш сосед. Невозможно стать хорошим режиссером, если ты не являешься благодарным зрителем. На самом деле массовый зритель хочет увидеть то, что мы, опережая его, сможем ему показать. Знаю, есть и другой ответ на этот вопрос: раз зритель пришел на нашу картину, давайте продолжим в том же духе. Но тут выясняется, что зритель-то не дурак. Он ждет оригинального, хочет восхититься, удивиться. И не надо о нем плохо думать. Мне кажется, что постепенно, потихонечку создается новая зрительская аудитория, которая ищет в афишах не только развлечений. — Режиссеру приходится много ездить по свету. Куда направляетесь прежде всего в незнакомом городе? — В музей, прежде всего в музей. Не знаю, может быть, это плохо. Когда мы снимали «Дантона», в Польше было военное положение. Работавшая со мной Агнешка Холланд предложила: «Давай сделаем все возможное, чтобы сюда, в Париж, приехал Кшиштоф Кесьлевский и сделал документальный фильм о работе над «Дантоном». И вот приезжает Кесьлевский. На нашей съемочной площадке коллега, кстати, ни разу не появился. Спустя две недели узнаю, что он ходит по огромным парижским магазинам. «А был ли он в Лувре?» — на всякий случай поинтересовался я. Ответ фантастический: не был! Но, посмотрев потом его «Три цвета...», я понял, зачем понадобились магазины. Он там нашел тех людей, те лица, переживания, детали, из которых и родились фильмы трилогии. Вот почему я сказал, что сразу идти в музей — не лучший вариант. Но поскольку я учился живописи, заканчивал академию искусств, для меня особое значение имеет возможность увидеть подлинники великих мастеров. Кто-то знает музеи, кто-то — магазины. У каждого свой аккумулятор, свой путь к вдохновению. Любой метод хорош, если он дает режиссеру собственный взгляд на жизнь. Ведь за этим, собственно, и идут в кино. Только оно поможет оказаться в том мире, куда никто иной не пустит. Кто откроет мне дверь японского дома? Куросава. А как я узнаю об образе жизни протестантов? Для этого меня должен пригласить Бергман. Шукшин, с которым мне посчастливилось общаться, знал о жизни все, как будто собрал всю мудрость своего народа и открыл ее нам. И как прекрасно, что можно войти в другой, незнакомый мир и узнать, что повсюду у людей очень похожие проблемы, ожидания, надежды.

Марина РУБАНЦЕВА
http://www.ug.ru/ug/?action=topic&toid=592&i_id=8

 
ИНТЕРНЕТДата: Четверг, 27.05.2010, 07:50 | Сообщение # 10
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
АНДЖЕЙ ВАЙДА: Простить и помнить

За свою долгую творческую жизнь режиссер Анджей ВАЙДА получил практически все существующие в мире кино награды: "Оскара", "Золотых Львов" в Гданьске и Венеции, "Золотого Медведя" в Берлине, "Золотую пальмовую ветвь" в Канне, французского "Сезара". В 2007 году Вайда был назван популярным журналом "Впрост" кинорежиссером Польши номер один. Ведь его фильм "Катынь" посмотрели на родине без малого три миллиона зрителей, потратив на билеты около 35 миллионов злотых, - безусловный рекорд для небогатой Польши, где поход в кинотеатр является большим событием для среднестатистической семьи.

Нет, наверное, в Польше человека, которого бы так горячо любили и так страстно ненавидели, как Анджея Вайду. Долгие годы его считали "совестью нации", создателем школы нового отечественного кино. При этом многие деятели польского искусства упрекали Вайду в конъюнктуре, в фарисейских играх с властью и даже в "творческом вампиризме". Недоброжелатели утверждали, что Вайда - миф, который создала Польская Народная Республика и вместе с ее падением в конце 1980-х режиссер кончился.

В его биографии есть действительно немало противоречий и парадоксов. В польское кино он вошел с фильмом "Поколение", пламенно восхвалявшим коммунизм. А потом долгие годы критиковал коммунистов и... получал от них огромные бюджетные деньги на свои ленты. У Вайды была потрясающая харизма и гениальная интуиция. Он дружил с маститыми партийными литераторами типа Ежи Анджиевского, написавшего для фильма "Пепел и алмаз" потрясающие диалоги. Фрондирующего режиссера поддерживали крупные партийные функционеры, такие, как министр культуры Юзеф Тейкма, который готов был защищать фильм "Человек из мрамора" ценой собственной карьеры.

Анджей Вайда был патриотом и прагматиком одновременно. Он сделал точную ставку на родную Польшу, понимая, что на Западе его фильмы не будут иметь успеха. При всей его потрясающей харизме Вайде не удалось достать в Америке денег даже на беспроигрышную ленту "Земля обетованная".

Но вот любимая-ненавидимая социалистическая Польша закончилась. В жизни Вайды начался очень сложный период. Телефон молчал. Коллеги о нем забыли. В третьей Речи Посполитой Вайда наконец-то мог открыто говорить обо всем, но почему-то начал терять свой неповторимый голос.

Завистники называли Анджея Вайду человеком из мрамора, из железа, и даже из целлулоида. Но признавали, что у Вайды получается все. Никто из польских режиссеров за последние шестьдесят лет не мог создать такие гениальные команды и заставить с неистовым энтузиазмом работать на себя лучших артистов, операторов, сценаристов. Говорят, что Казимеж Кутц поставил ему половину гениального"Канала". И абсолютно не претендовал на авторство, радуясь тому, что просто работает с Вайдой. Вайда открыл Збигнева Цибульского и Даниэля Ольбрыхского, Беату Тышкевич. Но главным его открытием стала Кристина Янда. Вайда считал ее гениальной, способной сыграть любую роль. Апогеем их совместного творчества стал фильм "Татарак", снятый в 2009 году по повести Ивашкевича, одного из любимых писателей Вайды. Среди океана развлекаловки, чернухи, нудных публицистических фильмов "Татарак" был глотком чистой воды.

...Рядом с моим домом на Литевской находится кинотеатр "Луна" - один из культовых варшавских кинотеатров. Здесь проходят ежегодные международные фестивали и еженедельные встречи с любимыми польскими актерами. Но главное, здесь можно смотреть настоящее кино. И, как в старые добрые времена, варшавяне едут на другой конец города в "Луну". Несколько месяцев подряд при полном аншлаге шел здесь "Татарак" - совершенно необычный фильм о жизни и смерти, о любви, о магии искусства, подчиняющей себе человека.

Год назад на "Берлинале" "Татарак" получил награду имени Альфреда Бауера и был назван критиками "алмазом в пепле" фестивального показа. А польские эстеты поздравили Вайду с возвращением в настоящее кино.

Именно с успеха "Татарака" началась наша беседа с паном Анджеем. В свои восемьдесят четыре года Вайда остается стильным, худощавым, быстрым, с веселыми синими, абсолютно молодыми глазами. И может подпитать своей энергией людей, на несколько десятков лет моложе его.

- Фильмы о смерти всегда привлекают и волнуют зрителей. Так же, как привлекает высокая, независимая, неконъюнктурная литература. Сценарий пишется по заказу под конкретного режиссера или актера, и невольно становится "прокрустовым ложем", а литература свободна от всех обязательств. Поэтому я и делал свои фильмы по произведениям большой литературы: Мицкевич, Фредро, Ивашкевич, Анджеевский. Трагедия современных режиссеров в том, что они не работают с настоящей литературой.

"Татарак" - это фильм в фильме, две независимые линии, два полноценных соавтора: блистательный Ярослав Ивашкевич, обогащенный вставками из прозы Шандора Марайя, и великолепная Кристина Янда. Именно она предложила начать "Татарак" своим болезненным, мучительным монологом в холодном безликом гостиничном номере и рассказать о последних месяцах жизни своего мужа, известного польского оператора Эдварда Клосинского. Он умирал, как раз, когда Янда снималась в "Татараке". В день его смерти она вышла на сцену. Тут затронут очень важный вопрос о том, как искусство подчиняет человека, как заставляет его совершать непостижимые поступки. Искусство высасывает душу и не дает успокоения. Актриса честно признается, что предпочла съемки больному мужу. И никогда не сможет простить себе этой жестокости.

В "Татараке" все пропитано смертью. Во второй линии фильма, уже по Ивашкевичу, Кристина Янда играет бывшую красавицу пани Марту, смертельно больную, опустошенную женщину из небольшого провинциального городка. В ее доме есть комната, всегда закрытая на ключ. Здесь жили ее сыновья, погибшие во время Варшавского восстания. Тогда жизнь остановилась. Но вот неожиданно у Марты начинается роман с двадцатилетним мальчиком, ровесником ее погибших сыновей. Молодая энергия и жизнелюбие влекут ее к примитивному Богуславу. Его прекрасно сыграл Павел Шайда. А Богуслав поражен ее умом, значительностью, образованием. Марта возрождается, упивается новым чувством. Но молодой любовник неожиданно тонет на ее глазах, пытаясь достать из реки зловещее растение татарак (по-русски: "аир")...

В чем причины успеха нашего "Татарака"? Просто в том, что в жизни и кино есть вечные темы, а есть незначительные, конъюнктурные политические события, времена которых уже прошли, и пора их забыть. Не все режиссеры это понимают. Для многих история и жизнь - просто объект игры. Нужны вкус, интуиция и опыт, чтобы это различать. Режиссер должен знать своего героя, верить в него, и этой верой увлекать зрителя. Этого нам тоже не хватает. Но и сегодня в Польше появляются такие блестящие картины, как "Реверс" Бориса Ланкоша. Российские зрители непременно должны его увидеть.

- Вы являетесь непоколебимым авторитетом среди создателей политического и военного кино. После выхода на экраны фильма "Катынь" кинокритики писали, что тема военного кино для польских режиссеров закрыта на долгие годы. Но это замечание словно подстегнуло польских режиссеров и повернуло к военной тематике. На экранах появилась целая плеяда героических полковников и генералов, подвиги которых либо сильно преувеличены, либо ничего общего с исторической правдой не имеют. Ни престижных наград, ни кассовых сборов эти батальные ленты не принесли. Не спасли положение даже великолепные актеры, сыгравшие в широко разрекламированных прессой, но совершенно беспомощных фильмах: "Генерал Нил", "Попелюшко", "Покушение на Гибралтаре". В "Покушении на Гибралтаре" Анна Ядовская рассказывала об обстоятельствах смерти генерала Сикорского, погибшего в июле 1943 года в авиакатастрофе. По версии режиссера, глава эмиграционного польского правительства в Лондоне Владислав Сикорский стал жертвой британско-советского заговора, и приказ о его устранении отдал якобы лично Уинстон Черчилль по просьбе Сталина. Но за два месяца до выхода на экран этой ленты была проведена эксгумация останков генерала, и было официально подтверждено, что его смерть произошла в результате авиакатастрофы. Допустимо ли, пан Анджей, появление на экране таких киносказок?

- Это очень серьезная тема, требующая глубокого осмысления. Увы, история всегда была для большинства режиссеров только объектом игры. И никогда не оставалась вне политики. Вина в этом не только режиссеров, но в большей мере их продюсеров, являющихся некими бездушными моторами, движущими силами конъюнктурных фильмов. В польском кино давно победила коммерция. Но свободными от политики и плохих зрительских вкусов режиссеры не стали. Им хочется зарабатывать большие деньги, получать награды, побеждать на европейских фестивалях. Но главное - иметь массового зрителя. Поэтому даже такие блестящие режиссеры, как Юлиуш Махульский, снимают сейчас фильмы о вампирах.

Я всегда был против исторической неправды и против ложной героизации. А тенденция такая в современном кинематографе есть. Есть стремление показать события нашей истории с лучшей стороны, чем это делалось до сих пор. Вот, к примеру, собираются снять героический фильм о Варшавском восстании 1944 года. Никто не спорит с тем, что во время восстания героически сражались тысячи молодых поляков. Но разве мы это восстание выиграли? Почему командование Армии Крайовой отдало приказ начать восстание, если оно было не подготовлено? На что оно рассчитывало? Вот на какие трудные вопросы мы должны честно отвечать в своих фильмах. В фильме "Канал", посвященном Варшавскому восстанию, я показываю героизм повстанцев, но к самому событию подхожу критически...

- У меня сложилось впечатление, что в большинстве своем новые политические и исторические фильмы расходятся с аудиторией. Зритель сейчас совершенно иной, а молодые режиссеры его просто не знают. Поход в кино становится событием для простого человека. И он ждет от него отдыха, развлечений, но только не проблем...

- Политические фильмы массовую аудиторию уже не захватывают. Это не те темы, которые раньше так сильно будоражили души. Моя "Катынь" стала исключением из этого правила. Но этот фильм был выстрадан всей моей жизнью...

- Руководствуясь своей интуицией, вы, пан Анджей, некогда поверили в простого электрика Гданьской судоверфи имени Ленина, Леха Валенсу. Попали под его обаяние еще тогда, когда ничто не предвещало блистательной карьеры будущего президента новой Польши...

- Мы познакомились с Валенсой 30 августа 1980 года, когда я приехал в Гданьск на бастующую судоверфь. Мне казалось, что события там достигли уже своей кульминации и должны пойти на спад. Мое мнение полностью изменили знакомство и разговор с Лехом Валенсой. Я сразу понял, что это мужественный, исключительно сильный человек. Даже в то время он считал совершенно нормальным говорить все, что думает, обладал прекрасным чувством юмора и спокойно подшучивал над самим собой и над нелегкой ситуацией, в которой находится. Когда я впервые увидел Валенсу, то подумал, что он лучше всех смог бы сыграть роль пана Володыевского в моем фильме.

Когда Валенса приезжал в Варшаву, я добровольно превращался в его водителя и возил его по нашей столице. Меня даже дразнили "шофером Валенсы". Это был человек, которого хотелось показать тем людям, которых я уважал и которыми восхищался. Например, Жерару Депардье, с которым я познакомился во Франции примерно в то же время. В 1982 году Депардье сыграл одну из главных ролей в моем фильме "Дантон", снятом во Франции. В Польше, охваченной волнениями, тогда снимать было практически невозможно. До начала съемок "Дантона" я специально пригласил Депардье в Польшу, чтобы он своими глазами увидел страну, охваченную революцией. Это действительно помогло нам потом на съемках...

В 1988 году Валенса, уже ставший лидером независимого профсоюза "Солидарность", пригласил меня в свой Гражданский комитет, где я возглавлял комиссию по вопросам культуры. Это было начало нашего долгого сотрудничества. Валенса - абсолютный феномен. Я искренне считаю его героем нашего времени. И хочу показать уникальный процесс становления личности, не имеющий прецедента в мире. Показать, как простой рабочий в считаные годы превратился в общенационального лидера, а затем стал президентом страны. Все это я видел своими собственными глазами. Я хочу проследить формирование этого удивительного характера с первого дня существования "Солидарности". Но сейчас самая тяжкая проблема - найти сценариста. В прессе сообщают, что сценаристом фильма о Валенсе будет Агнешка Холанд, написавшая в свое время замечательные сценарии для двух моих фильмов - "Без наркоза" и "Корчака", но я пока не принял такого решения.

- Когда в 1989 году Лех Валенса стал президентом Польши, вы приняли беспрецедентное решение - почти на четыре года оставили кино и ушли в политику.

- Бывают в истории твоей страны моменты, когда ты не можешь оставаться только деятелем искусства. Ты обязан сделать трудный выбор и сказать о нем своим зрителям.

Я всегда призывал своими фильмами к социальным переменам, боролся за свободу и справедливость, и не мог дезертировать, когда стране потребовался мой голос в парламенте. И я сделал выбор, который многим в Польше, особенно в кругах интеллигенции, показался странным и за который я заплатил четырьмя годами творческого простоя. Но не жалею об этом. "Солидарность" тогда не имела доступа на телевидение и в большую прессу и могла легче завоевать симпатии избирателей, если бы в ее рядах появлялись известные люди, творчество которых было небезразлично нации. Я поехал в родные Сувалки и принял участие в выборах в Сенат. В 1991 году я был избран сенатором и работал в комиссиях по делам культуры, науки, национального образования и эмиграции. Я не боялся рутины и каждый понедельник с утра исправно принимал в Сувалках, в своем офисе на улице Костюшки, многочисленных посетителей. Тогда это было важнее, чем снимать фильмы. В политическую деятельность я вкладывал себя целиком, как в любое дело, которое любил, - в живопись, кино, лошадей, литературу, учебу молодежи...

- Кстати, немногие знают вас в качестве педагога. Девять лет назад на территории варшавской киностудии вы вместе с Войчехом Марчевским, Эдвардом Жебровским и Марселем Лозинским создали Высшую режиссерскую школу. Сейчас она привлекает молодых творцов со всей Европы. Молодые режиссеры, сделавшие свой первый фильм у Вайды, не боятся идти в большое кино. Каким видится вам, пан Анджей, это новое поколение режиссеров?

- У старых мастеров есть два способа научить режиссуре. Первый - просто рассказывать во всех деталях молодым режиссерам, как ты снимал свои фильмы. Но мы иначе понимаем творческий процесс. Наши учителя соревнуются с молодыми в их собственных проектах. Мы предоставляем им полную свободу и не осуждаем их взгляды, даже если они не имеют ничего общего с нашими. Никакой дидактики, консерватизма и деспотизма. Учим молодых критическому подходу к себе, предостерегаем от самолюбования и тщеславия - самых опасных вещей в нашей профессии. Понимаем, что имеем дело с совершенно другими людьми, говорящими на своем языке. Это очень интересные художники, которые владеют камерой лучше, чем словом.

Мои сверстники мыслили литературными образами. Это был способ нашего восприятия мира и искусства. Молодые современные режиссеры книг не читают. Им трудно насытить фильм подлинным драматизмом. Они отвернулись от общественных проблем и занялись собой. Они постоянно смотрят или в телевизор, или в компьютер, погружаются в совсем иные миры. "Картинки" - их способ самовыражения. Иногда я чувствую себя с ними одиноким, как с инопланетянами. У зарубежных режиссеров свой путь в совершенно ином мире. А молодым польским режиссерам я каждый год, вручая дипломы, говорю: живите в Польше и снимайте польские фильмы, какие в Голливуде за вас никто не сделает. Разговаривайте со зрителями о том, что важно для вас. И говорите на языке, который зритель понимает. Режиссерам так называемой новой волны остро не хватает профессиональных сценаристов, а без них очень трудно делать хорошее кино. Я осознал это, когда снимал "Катынь". Лучшие польские сценаристы перемещаются на телевидение. Там большие деньги и постоянная работа.

- Несколько лет назад Франко Дзеффирелли сказал, что если Вайда не снимет фильм о Катыни, то он это сделает сам, - столь масштабна и выигрышна была эта тема. Но с ней связана и личная трагедия вашей семьи. Ваш отец, капитан польской армии Якуб Вайда, попавший осенью в 1939 году в советский плен, бесследно исчез. Считается, что он был расстрелян НКВД вместе с другими польскими офицерами под Харьковом. Стали бы вы снимать этот фильм, если бы судьба вашего отца сложилась по-другому?

- Судьба моего отца не была решающим мотивом. Лента о Катыни непременно должна была появиться в той масштабной панораме польской истории, которую я снимал в течение всей своей жизни. Первым в ней был "Пепел" - фильм о польских легионах Домбровского, сражавшихся под знаменами Наполеона в Испании. Я продолжал раскрывать эту историю в "Канале", в "Человеке из мрамора" и "Человеке из железа", в "Пейзаже после битвы", "Земле обетованной" и в ленте "Без наркоза". Трагедия Катыни почти 70 лет ждала своего фильма. И польские зрители подтвердили, как он им нужен. За год "Катынь" посмотрели почти три миллиона человек.

Создавался фильм долго и трудно. Не было сценария, который бы меня удовлетворил. Я отказался от шести вариантов и, в конце концов, сам стал собирать свидетельства людей, судьбы которых так или иначе были связаны с Катынью. Потом сложил все эти истории вместе и снял фильм. Я хотел быть максимально объективным и ни на минуту не ставил целью оскорбить россиян, среди которых были добрые и порядочные люди. Это подтверждают собранные мною истории.

Одна из них - об офицере Красной Армии (его блистательно сыграл Сергей Гармаш), который квартировал в доме, где жила семья польского офицера, погибшего в Катыни. И когда за его ни в чем не повинной женой приезжают агенты НКВД, советский офицер прячет ее и, рискуя своей жизнью, говорит агентам, что полька с ребенком уже уехала в неизвестном направлении. Ваш офицер поступил так, как подсказала ему совесть. Я посчитал, что этот подлинный факт обязательно должен быть показан в фильме. Именно эти реальные, очень разные истории, противоречивые и трагичные, сделали картину живой и настоящей.

Первое известие о том, что отец находится в плену, пришло от него самого в конце 1939 года. Совершенно неожиданно в декабре этого года польским военнопленным вдруг разрешили написать своим родным. И отец прислал нам телеграмму, в которой сообщил, что вместе с другими польскими военнопленными находится не в Козельске, а в Старобельском лагере. Затем долгое время вообще не было никакой информации, а в 1943 году немцы откопали могилы польских офицеров и сообщили, что в них находятся все польские офицеры, бывшие в советском плену. Немцы тогда еще сами не знали, что польские военнопленные находились в трех различных лагерях. К тому времени в Польшу уже начала просачиваться информация, что в СССР "потерялись" тысячи польских офицеров, взятых в плен осенью 1939 года.

Могилы поляков, расстрелянных под Харьковом, раскопали спустя многие годы после окончания войны, и поэтому личных вещей в них не сохранилось. У меня ничего не осталось на память об отце. В 1943 году газеты, выходящие на оккупированной польской территории, стали печатать списки польских офицеров, убитых под Катынью. Там значился один убитый офицер с фамилией Вайда, но только звали его Кароль. А про Якуба Вайду не было ни слова. Моя мама так и не дождалась отца...

Думаю, что нашей молодежи не надо все время возвращаться к трагическому прошлому. Мы уже сделали это за них и за себя. И нам надо простить, но помнить. Помнить, что в Катыни лежат не только польские офицеры. В той земле гораздо больше российских костей. И надо смириться с фактом, что преступление было совершено и против российского, и против польского народов.

- Долгие годы сотни людей считали вас любимцем фортуны, у которого получалось все, что он хотел сделать. События последних дней это подтверждают. Седьмого апреля вместе с премьер-министром Дональдом Туском, Лехом Валенсой и большим числом польских граждан вы благополучно приземлились на аэродроме в Смоленске, приняли участие в мемориальной церемонии, посвященной семидесятой годовщине Катыньского расстрела. А потом вечером благополучно возвратились домой в Польшу. Спустя три дня тот же самый самолет Ту-154 М, на борту которого находились президентская чета и представители государственной элиты Польши, потерпел страшную катастрофу. Погибли все, включая Леха и Марию Качиньских. А вас и ваших спутников мистическим образом сохранил Промысел Божий. Считаете ли вы себя счастливым человеком?

- Конечно, я счастливый человек. И не только потому, что не погиб в авиакатастрофе. Я всю жизнь с полной отдачей занимался любимым делом. Любил своих друзей и свое кино. Сейчас я особенно глубоко ощущаю полноту жизни. Так хорошо просто сидеть во дворе своего дома, дышать свежим воздухом, смотреть, как бродят по траве мои псы.

Ксения АВДЕЕВА
Культура №19 (7732) 27 мая- 2 июня 2010г.
http://www.kultura-portal.ru/tree_ne...._id=210

 
ИНТЕРНЕТДата: Среда, 11.08.2010, 06:51 | Сообщение # 11
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Автор "Катыни" и "Человека из мрамора" награжден российским орденом Дружбы
(смотрите видео)

Польский режиссер Анджей Вайда указом Дмитрия Медведева удостоен российского ордена Дружбы за большой вклад в развитие российско-польских отношений в области культуры. Вайда - лауреат престижных международных премий, живой классик мирового кино. Но связь с Россией у него действительно особая. Сын расстрелянного НКВД польского офицера, Вайда рассказал миру о трагедии в Катыни. При этом он признаётся в любви к Достоевскому и радуется оттепели в отношении двух стран.

Всегда улыбчив, с небрежно накинутым на плечи шарфом: Анджей Вайда мечтал стать художником, а стал живописцем экранных и театральных сцен. Один из ярчайших мастеров польского и мирового кинематографа - он снял 35 картин - и удостоен почти всех международных кинонаград.

Во многом благодаря Анджею Вайде мир узнает виды Варшавы - когда-то пыльные социалистические улицы, знаменитую высотку. Поколение за поколением он снимает Польшу и поляков. Когда 10 лет назад Вайде вручают Оскара, режиссёр отказывается говорить по-английски и просит организовать перевод. Объясняет это просто: "Я привык думать, что я говорю. А думаю я на польском".

Те самые улицы Варшавы. Конец 70-х. "Человек из мрамора" - далеко не первый его фильм, но это дебют зарождающихся бунтарских настроений и известной польской актрисы Кристины Янды.

"Анджей хотел показать человека из нового поколения поляков - поколения "Солидарности". Поколения, которое было готово идти вперёд, и не только стучать в двери, но и открывать их", - говорит об Анджее Вайде актриса.

Вайда сказал ей тогда: "Будь такой, сякой, какой хочешь! Ты должна привлечь внимание!". К системе и к человеку в ней. Сценарий 12 лет лежал на полке. Чтобы обойти цензуру, в плане писали одно, а на площадке была импровизация. Себя же режиссёр Вайда описывает так: я должен быть одновременно поэтом и сержантом.

"Мы вводились в очень жёсткий режиссёрский замысел, с уже готовым костюмами. Не могли отойти на миллиметр от текста, уже проверенного и выверенного им. Поэтому это была такая жёстокая работа с его стороны", - вспоминает об опыте работы с Вайдоу народная артистка России Елена Яковлева.

Это она говорит о "Бесах" на сцене "Современника". Достоевский - любовь Анджея Вайды, особая и особенная. Он ставил его на польском, английском с Мэрил Стрип, немецком, японском и, конечно, русском.

"Достоевскому я благодарен за многое, за лучшее понимание души человека. Мне иногда кажется, что я героев Достоевского лучше знаю, чем своих друзей, чем моих актеров, с которыми я делаю фильм или спектакль. В Польше всегда было место для русской литературы и для русского театра, для русского искусства", - убеждён Анджей Вайда.

Его "Катынь" о нашей общей истории. Во время съёмок все сосредоточены, выверяют каждую сцену, вдруг оператор замечает, что нужно по-другому затонировать дверь в декорациях. Вайда реагирует первым.

"Это был какой-то совершенно непонятный момент. Мы все стояли просто и смотрели, как Вайда очень аккуратно и очень тщательно, как профессиональный маляр, красил эту дверь. Потом, почти докрасив её до половины, он отдал кисточку, вернулся, сделал одно единственное замечание, и через три минуты прозвучала команда "Мотор". Понимаете, вот это - это режиссура", - с восхищением вспоминает об этом эпизоде на съёмках народный артист России Сергей Гармаш.

В следующем году Вайде - 85, но он считает: режиссёр должен работать стоя - сидящий режиссер "просаживает" фильм. Когда у простых поляков спросили: "За что они любят Анджея Вайду?", то они ответили: "Это живая легенда, которая не почивает на лаврах".

Екатерина Зорина
http://www.vesti.ru/doc.html?id=385027&cid=460

Польский режиссер Анджей Вайда награжден орденом Дружбы

Президент Медведев подписал указ о награждении польского режиссера Анджея Вайды орденом Дружбы - "за большой вклад в развитие российско-польских отношений в области культуры".

- Надо освободиться от тяжелой ноши прошлого, - заметил Анджей Вайда в интервью "Российской газете", говоря о российско-польских непростых отношениях. - Не стоит думать, что эту ношу легко устранить. Но нам необходимо это сделать. Культура, искусство, наука - хороший мост. С него можно было бы начать. Те учреждения, которые с 45-го года служили этой цели, сейчас потеряли свой смысл. И обязанность наводить мосты несет каждый из нас.

Его фильм "Катынь" о судьбе 22 тысяч польских офицеров и их семей, которые во время Второй мировой войны были захвачены в советский плен и в 1940 году расстреляны сотрудниками НКВД в Катыньском лесу Смоленской области, в 2008 году был номинирован на премию "Оскар" как лучшая иностранная картина. Среди расстрелянных в Катыни был отец Вайды. Но тогда картина не вышла в российский прокат. Его российская премьера состоялась на телеканале "Россия К" 2 апреля 2010 года - в 70-летнюю годовщину трагических событий в Катыни.

Приступая к съемкам фильма "Катынь", где, в частности, снимался и известный российский актер Сергей Гармаш, Анджей Вайда признался "РГ":

- Я встретил здесь понимание, увидел, что мы сможем осуществить этот замысел вместе. Я счастлив, что мою идею одобряют, что фильм о Катыни будет совместным.

Анджей Вайда родился 6 марта 1926 года в городе Сувалки. Дебютировал в кино в качестве режиссера в 1955 году с фильмом "Поколение". Среди работ Анджея Вайды, получивших мировую известность, фильмы "Канал", "Пепел и алмаз", "Человек из железа", "Пан Тадеуш". Ему также принадлежат экранизации "Сибирская леди Макбет" по Лескову, "Бесы" по Достоевскому, "Пилат и другие" по Булгакову.

Широкое признание к Вайде пришло после фильма "Канал" (1956), удостоенного нескольких премий, в том числе специального приза на кинофестивале в Каннах в 1957 году. Творчество режиссера позднее было отмечено премиями "Оскар" (2000), "Сезар" (1982), "Феликс" (1990), а также рядом престижных международных премий в Японии, Италии, Греции.

Всего Вайда снял больше 30 фильмов, поставил десятки театральных спектаклей, снимал телефильмы и телеспектакли. Он работал в театрах Югославии, Великобритании, Швейцарии, СССР, США, Болгарии, Японии.

Павел Зайцев
"Российская газета" - Центральный выпуск №5256 (177) от 11 августа 2010 г.
http://www.rg.ru/2010/08/11/vajda.html

Создатель «антисоветского» кино Анджей Вайда получил орден от Медведева

Россия продолжает награждать польского режиссера Анджея Вайду, чей фильм о катыньском расстреле уже принес своему создателю в июне этого года Государственную премию РФ. На этот раз Вайда получил от Дмитрия Медведева орден Дружбы за вклад в развитие российско-польских отношений в области культуры. Награждение кинематографиста— очередной шаг в сторону налаживания российско-польских отношений.

12 июня в Москве Вайде вручили Государственную премию РФ за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности. Многие связали эту награду с выходом на российские экраны фильма «Катынь», поставленного на основе повести Анджея Мулярчика «Post Mortem. Катыньская повесть». Фильм появился в прокате в 2007 году, но российские телеканалы показали его только спустя три года, в апреле 2010.

Во вторник, 10 августа, Дмитрий Медведев подписал указ о вручении Вайде новой награды— ордена Дружбы. Как отметил в интервью GZT.RU председатель комитета по международным делам Госдумы Константин Косачев, эта награда, как и первая, в первую очередь, связана с фильмом «Катынь» и с желанием российского руководства в очередной раз напомнить Польше о своем стремлении к примирению и к добрососедским отношениям после обеих смоленских трагедий. Однако политик призвал не слишком зацикливаться на политической теме и не забывать о том, что Вайда— талантливый режиссер.

«Ордена Дружбы даются по совокупности заслуг, а творчество Вайды, связанное с Россией, гораздо шире катыньской темы»,— сказал собеседник GZT.RU. Вайда экранизировал несколько произведений русских писателей, среди них— «Сибирская леди Макбет» по Лескову, «Бесы» по Достоевскому, «Пилат и другие» по Булгакову.

Анджей Вайда

Известный польский режиссер. Родился 6 марта 1926 года в городе Сувалки на севере Польши. Четыре работы Вайды в разные года номинировались на премию «Оскар» (в том числе и фильм «Катынь»), но «Оскар» ему вручили за выдающиеся заслуги и вклад в искусство кино (2000 год). Вайда был первым режиссером, экранизировавшим роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (фильм вышел в 1971 году под названием «Пилат»).

Широкое признание к Вайде пришло после фильма «Канал» (1956) о трагической судьбе во время Варшавского восстания 1944 г. группы бойцов Армии крайовой, которая пытается покинуть Варшаву через канализационные каналы. Фильм получил несколько премий, в том числе специальный приз на кинофестивале в Канне в 1957 году. Лучшим из фильмов о военй считается «Пепел и алмаз» (по роману Ежи Анджеевского), рассказавшая о трагедии молодого АКовца, убивающего польского коммуниста. В дальнейшем темы войны режиссёр касался в лентах «Лётна», «Самсон», «Пейзаж после битвы», «Корчак», «Кольцо с орлом в короне», «Страстная неделя», «Катынь».

Орден Дружбы

Орденом Дружбы награждаются граждане за большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества наций и народностей, высокие достижения в развитии экономического и научного потенциала России, за особо плодотворную деятельность по сближению и взаимообогащению культур наций и народностей, укреплению мира и дружественных отношений между государствами. Предшественником ордена во времена СССР был орден Дружбы народов, учреждённый в 1972 году. Среди получивших орден— первый президент ЮАР и борец с апартеидом Нельсон Мандела, главный раввин России Берл Лазар и футболисты братья Березуцкие.

Вайда дождался от России правды

После апрельского показа «Катыни» российским телевидением Анджей Вайда в интервью французской газете Le Figaro признался, что всегда считал шансы фильма быть показанным в России нулевыми. «Я был одновременно поражен и счастлив»,— сказал режиссер.

Что случилось в Катыни

Весной 1940 года в лесу под селом Катынь в 18 км к западу от Смоленска, а также еще в ряде тюрем и лагерей по всей стране в течение нескольких недель были расстреляны советским НКВД тысячи пленных польских граждан, в основном офицеров. Казни, решение о которых было принято Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940, проходили не только под Катынью, однако термин «Катынский расстрел» применяется к ним в целом, так как о расстрелах в Смоленской области стало известно в первую очередь.

В том же интервью Вайда, отец которого погиб в катыньском лесу вместе с другими польскими офицерами, заявил, что ждет от России «правды». «Катынь— это история преступления и лжи. Семьдесят лет спустя ложь продолжается. Россия отказывается признать, что Сталин совершил военное преступление, расстреляв тысячи польских офицеров. Среди этих офицеров было много резервистов, врачей, преподавателей, инженеров— цвет нации. То же самое было проделано и в Германии, потому что интеллигенция— главный враг тоталитарных режимов»,— сказал Вайда. Режиссер сказал, что надеется на то, что Путин, посещая Катынь, все же извинится перед поляками.

Буквально через несколько дней Путин прибыл в Смоленск вместе с польским премьером Дональдом Туском. У мемориального комплекса «Катынь», открытого на месте массового захоронения польских офицеров и советских граждан— жертв сталинских политических репрессий— Путин заявил, что сталинским репрессиям не может быть никаких оправданий. «Этим преступлениям не может быть никаких оправданий, в нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима»,— сказал Путин. «И такая оценка не подлежит никаким ревизиям»,— подчеркнул он. В то же время премьер РФ назвал ложью попытки возложить вину за катынские расстрелы на российский народ. Автор фильма «Катынь» в этот солидарен с российским премьером: он не раз заявлял, что снял антисоветский, а не антироссийский фильм.

Новый шаг навстречу полякам

После трагедии под Смоленском, где разбился самолет польского президента, российское правительство предприняло немало шагов в сторону улучшения отношений с Польшей: были опубликованы архивы по Катыни, сделаны публичные заявления о преступлениях сталинского режима, в том числе официальное признание вины НКВД в расстреле тысячи польских офицеров, не говоря уже о многочисленных соболезнованиях, выраженных польскому народу в связи с гибелью Качиньского.

Награждение Анджея Вайды— тоже один из таких шагов, уверен Константин Косачев. «Самый распространенный общественных запрос в Польше сейчас— налаживание отношений с Россией. Все уже устали от этих исторических счетов»,— отметил собеседник GZT.RU.

По его словам и в России, и в Польше есть силы, которые противодействуют закрытию исторических счетов. Хотя официальная позиция российского руководства по катыньской трагедии состоит в том, что преступление на совести советской власти, в пользу чего уже высказалось большинство авторитетных российских историков, остаются люди, которые до сих пор считают виновными в массовом истреблении польских офицеров нацистов.

«В Польше тоже есть радикально настроенные по отношению к России политики, которые считают, что Россия до сих пор что-то утаивает от поляков. Они ссылаются на нераскрытые документы»,— отметил Косачев. Председатель комитета по международным делам, имея доступ к этим документам, заявил, что «ничего важного, что могло бы полностью изменить взгляд на катыньскую трагедию, в нерассекреченных досье» нет.

«Некоторые в Польше считают, что в этих документах скрыта страшная правда. Но на самом деле мотивы для того, чтобы скрывать некоторые архивы, есть у всех стран. Например, Британия и Германия до сих пор не все рассказали про захоронение радиоактивных отходов на Балтике. Для мировой практики это нормально»,— считает эксперт.

Как на одну из возможных причин сокрытия документов он указал на соображения безопасности потомков тех офицеров НКВД, которые осуществляли расстрелы. «По отношения к ним это может быть некорректно, а то и просто опасно»,— полагает Косачев.

«Катынь»

Фильм «Катынь», поставленный на основе повести Анджея Мулярчика «Post Mortem. Катыньская повесть», вышел на экраны в 2007 году. Фильм рассказывает о событиях, связанных с Катыньским расстрелом, на примерах историй четырех польских офицеров. Отметим, что отец Анджея Вайды Якуб был офицером польской конной артиллерии, попавшим в советский плен в 1939 году и расстрелянным в Катыни.

В 2008 году «Катынь» попала в число номинантов на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». Однако в России этот фильм в прокат не попал, его показывали лишь для узкой аудитории (например, в Доме кино). Сам Вайда в разговоре с GZT.RU в апреле 2010 года признавался, что не понимает, почему его фильм так долго не показывали в России.

«Катынь» была показана в эфире телеканала «Культура» 2 апреля 2010 года, в преддверии 70-летия начала массовых казней пленных польских офицеров. Спустя пять дней, 7 апреля, Вайда присутствовал на траурной церемонии в Катыни, в ходе которой главы правительств России и Польши Владимир Путин и Дональд Туск преклонили свои колени перед мемориалом погибших. А спустя еще три дня под Смоленском разбился Ту-154, на котором летел президент Польши Лех Качиньский, жесткий критик российских властей, впервые согласившийся приехать в Катынь на траурные мероприятия.

http://www.gzt.ru/topnews....52.html

 
ИНТЕРНЕТДата: Понедельник, 06.12.2010, 17:54 | Сообщение # 12
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Человек из времени
Президент России в Варшаве наградит режиссера Анджея Вайду орденом

Сегодня в Варшаве президент России Дмитрий Медведев вручит знаменитому польскому режиссеру Анджею Вайде орден Дружбы. В канун визита российского президента в Польшу Анджей Вайда ответил на вопросы "РГ".

Российская газета: Пан режиссер, у вас огромный опыт по части польско-российских отношений в чисто человеческом плане...

Анджей Вайда: Это правда! Мое знакомство с вашей страной началось с самого первого фильма. Моя первая картина "Поколение" была показана в 1955 году в Москве в кинотеатре "Ударник". Тогда я впервые встретился с несколькими советскими режиссерами старшего поколения, которых я до этого знал по их фильмам. Андрей Тарковский и Андрей Кончаловский в тот момент еще учились в институте кинематографии, так что с ними я познакомился позже. В тот первый приезд в Москву я сделал для себя открытие, что советские режиссеры в те времена жили под гораздо большим давлением и страхом, чем мы, когда снимали свои картины. Для меня это имело большое значение. Я расскажу вам историю, которая меня поразила. Мне рассказали тогда, что кинорежиссер Александр Довженко во время съемок своей картины "Мичурин" на "Мосфильме" успел посадить яблоневый сад. Съемки шли так долго, что деревья успели подрасти. И когда фильм был закончен, ему сказали: "Либо вырезаешь такие-то сцены из фильма, либо мы уничтожим твой сад". Когда я приезжал в Москву и встречался со своими друзьями, они рассказывали мне о жизни советских артистов. И должен вам сказать, что это меня многому научило, я многое узнал о жизни.

РГ: Вас можно считать нашим театральным режиссером...

Вайда: Да, я работал для театра "Современник". Это была интересная история. Сначала было предложение поставить Макбета. Но оказалось, что его невозможно, как тогда говорили, "пробить". (Потом над ним начал работать литовский режиссер, но на генеральной репетиции цезура остановила этот спектакль, и от него осталось большое ведро специально сделанной крови. Так что можно сказать, что после Макбета осталось ведро крови для меня.) Нас попросили поставить что-нибудь другое. И мы выбрали американскую пьесу "Как брат брату" о солдате, который возвращается из Вьетнама и не может найти себя в американской реальности. Мы поставили этот спектакль, актеры от всего сердца в нем сыграли, и мы имели некоторый успех.

РГ: Как вам работалось в те времена в Москве?

Вайда: Проше пани, я вам расскажу еще одну историю. Только в Москве может произойти что-либо подобное. Работаем над спектаклем "Как брат брату", дело идет к премьере, до 12 ночи какие-то репетиции, что-то еще. И вот уже после полуночи мы выходим из театра и я вижу, что в это время у здания театра еще толпятся люди. Я спрашиваю: "А что они тут делают среди ночи?" Мне говорят: "Ну, так они узнали, что у тебя выходит спектакль, и ждут билеты". Нет, не было и не будет театра, зрители которого так стремятся участвовать в культурной жизни, так в ней нуждаются, и готовы идти ради этого на жертвы. Меня это больше всего тронуло. Надо сказать, что "Современник" был театром, в который мы и до этого старались ходить, ведь этот театр на фоне других был настоящим современником. Галина Волчек искала новый репертуар, пьесы специально писались для нее, актеры старались играть по-другому, она обращалась к американскому материалу, что было в Москве редкостью в то время. Я видел ее спектакль "Двое на качелях" Уильяма Гибсона, а я эту пьесу ставил в театре "Атенеум" со Збышком Цыбульским и Эльжбетой Кемпиньской. Мне была интересна ее интерпретация. К тому же Галина Волчек прекрасная актриса, я видел ее в нескольких спектаклях: она играет смело, отважно. Я когда-то думал, что мы встретимся и она у меня сыграет, но оказалось, что это невозможно - она уже не выходит на сцену. Да и жизнь наша коротка, если бы была длиннее, то мы бы все успели.

РГ: Не так давно вы поставили "Бесов" в руководимом ею театре.

Вайда: Да, и я был счастлив. Это - одна из постановок, которую я больше всего ценю из всего того, что сделал. В Польше боялись "Бесов" - ну просто бесов боялись. Четыре варшавских театра не хотели их ставить. Уже пятый - и то в Кракове - отважился. Я рад, что спустя много лет удалось перенести эту постановку на русскую сцену и показать ее московским зрителям.

РГ: Как вы объясняете любовь русских к польской культуре?

Вайда: Думаю, это прежде всего объясняется тем, что в те времена то, что шло из Польши, воспринималось как будто бы с Запада. Многие интеллектуалы, даже некоторые великие поэты, учили польский язык, чтобы иметь возможность читать нашу прессу и ориентироваться в том, что происходит в мире. Из Польши новости доходили, а из-за Берлинской стены - уже нет. Приезжал польский театр, показывали польский фильм, выходили польские книги - для русских это было заменой западного мира. Но надо сказать и о том, что польские спектакли и фильмы, которые тогда появлялись в Советском Союзе, - это была Польша. Это были сигналы, которые мы посылали - кто мы, как нас зовут, на чем мы стоим.

РГ: Даниэль Ольбрыхский в своем интервью "РГ" рассказывал о дружбе, даже братстве польских и русских деятелей культуры...

Вайда: Все это чистая правда. К сожалению, этой дружбе пыталась мешать советская система, которая не хотела, чтобы одно смешивалось с другим. Например, когда Андрей Тарковский, будучи студентом ВГИКА, хотел поработать моим помощником на фильме "Канал", нам сказали: "Ну нет, молодой русский режиссер не будет ассистентом у польского режиссера, это невозможно". И у этой истории есть продолжение. Позже, когда Тарковский начал готовиться к съемкам фильма "Андрей Рублев", ему пришла в голову идея, чтобы я сыграл Христа в небольшом эпизоде. Ему сказали: "Польский режиссер? В советском фильме? Христа? Нет, это невозможно." Вообще, самые большие проблемы начинались, когда мы хотели снять советских актеров в русских сценах. Тут был самый строгий контроль, цензура. Но мы были молоды, у нас все было впереди. К тому же, мы понимали, что нашим русским друзьям труднее. Все пережили страшную войну. Гриша Чухрай говорил мне: "Я столько раз был ранен, что больше лежал в госпитале, чем воевал на фронте". Мне повезло, что в России люди мне доверяли. Например, в музее Пушкина для меня открыли сокровища, которые хранились в запасниках. Никому другому их бы не показали, но, поскольку они знали, что для меня это чрезвычайно важно, то мне показали.

РГ: Вы часто бывали здесь в советское время?

Вайда: Нет, тогда же нельзя было приехать просто так. Я приезжал на Московский кинофестиваль, на показы своих фильмов, но это всегда зависело не от меня. Помню, как в 1955 году (Сталин уже умер, но дух его жив) я приехал в Москву и обнаружил, что ночью весь город темный, но в некоторых зданиях горит свет. Я спросил: "А почему свет горит?" Мне ответили: "Они ждут звонка Сталина". Вот такая метафизика этой удивительной страны, такой нет нигде в мире. Я многим обязан своим постановкам "Бесов" и "Идиота" Достоевского. Это приблизило меня даже не к литературе, а к живым людям, которых описал Федор Михайлович Достоевский, иногда даже более живым, чем те, кого встречаешь в жизни.

РГ: А теперь?

Вайда: Ну а теперь у меня уже нет столько энергии. Хотя меня очень интересуют эти фантастические перемены. Мы с женой - Кристиной Захватович - были 9 мая этого года на Параде на Красной площади. Для меня это было очень интересно и поучительно. И я счастлив, что фильм "Катынь", про который говорили, что его вообще не покажут в российских кинотеатрах, вдруг показали по телевизору и, как мне сказали, 14 миллионов телезрителей его посмотрели. Я не ожидал этого. Ведь дело не в том, что это мой фильм, а в том, что это - часть процесса, который для русских очень труден и важен, потому что подразумевает какую-то оценку Сталинского периода. И вдруг появляется польский фильм, который что-то об этом говорит. Для меня это было очень важно.

РГ: Для многих это было сигналом о потеплении отношений между нашими странами.

Вайда: И я тоже так это понял.

РГ: А почему именно сейчас?

Вайда: Когда-нибудь этот момент должен был настать. Да, молодежь живет своей жизнью и оставляет прошлое позади. Но еще живы очень многие люди, которые не хотят перечеркивать свое прошлое. И это очень трудный и болезненный процесс, свидетелями которого мы являемся.

РГ: На ММКФ в 2009 году на премьере вашего фильма "Аир" люди сидели в проходах, на ступеньках, и это напоминало ажиотаж вокруг ваших фильмов в советские времена...

Вайда: Ну, видите, а в Польше мы не могли завлечь людей в кинотеатры. Особенно по сравнению с тем количеством людей, которое посмотрело "Катынь". Такое скромное, камерное кино как "Аир" у нас собирает гораздо меньше зрителей. Но в советское время ситуация была другой. Тогда ваш зритель был лишен возможности смотреть то, что хочется, поэтому каждая новинка была востребована. Людей объединяло какое-то исключительное знание: "Ты видел? Я видел. А ты видел? И я видел." И так появлялась своего рода "аристократия искусства". Ну а сегодня все доступно и в России, и в Польше. Но у вас остался тот прекрасный зритель - я встречался с этими людьми в Москве, в Петербурге, в других городах.

РГ: А в чем, по-вашему, секрет популярности Анджея Вайды в России?

Вайда: Мне кажется, что это - эхо фильмов "Канал" и "Пепел и алмаз". Такие картины не могли быть сняты в те времена в СССР. И мои русские друзья смотрели на меня, как на человека, которому удалось сделать больше, ведь в России они не могли затрагивать темы, которые мог затронуть я. Они могли бы сделать фильмы лучше моих, но у них не было такой возможности.

РГ: Сегодняшнее российское кино вам нравится?

Вайда: Мне не удается смотреть столько лент из России, сколько мне бы хотелось. Последнее, что я видел, был "Морфий" Алексея Балабанова. Это прекрасный фильм. Прекрасный! У меня даже сердце забилось быстрее. К счастью, есть возможность у польского зрителя смотреть кино из России. Частично - в кинотеатрах, частично на фестивалях, таких как "Спутник". Каждая дорога для этих фильмов на польские экраны хороша. И молодежь всегда ходит в кино. Не бывает такого, что в Варшаве появляется российский фильм, и на него никто не идет. Да вы и сами видели - на "Спутнике" зал был заполнен до предела.

РГ: Какой фильм вы еще не сняли?

Вайда: Я думаю о фильме о Лехе Валенсе. Это - моя тема. Но увидим, что будет дальше.

РГ: А когда в Россию?

Вайда: Пока не знаю. Но мне всегда приятно встретиться с прекрасными русскими режиссерами, актерами, а главное - с русскими зрителями. В России удивительный зритель. Стоит работать, тратить огромную энергию и большие идеи, если знаешь, что этого кто-то с нетерпением ждет. Не актеры ждут, не театр - ждет зритель. А ваш зритель - это что-то фантастическое. Это совершенно особенная категория удивительных людей, которые испытывают потребность встречи с хорошим кино и театром. Я был счастлив для них работать.

Ариадна Рокоссовская
"Российская газета" - Федеральный выпуск №5354 (275) от 6 декабря 2010 г.
http://www.rg.ru/2010/12/06/vayda.html

 
ИНТЕРНЕТДата: Среда, 23.03.2011, 10:36 | Сообщение # 13
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Революция Анджея Вайды
Выдающийся режиссер - о судьбе Польши и русских друзьях

6 марта классик польского и мирового кино Анджей Вайда отмечает 85-й день рождения. С режиссером побеседовала обозреватель "Известий" Вита Рамм.

известия: С каким настроением вы встречаете юбилей?

анджей вайда: Как может чувствовать себя человек моих лет? Я старею, и этого не миновать. Но в моей жизни есть много моментов счастья. Я много работал и продолжаю работать. Со мной супруга Кристина. Моя дочь Каролина занимается любимым делом. Я также счастлив, что дожил до тех времен, когда Польша стала независимым государством, что идеи движения "Солидарность" смогли победить тоталитаризм. Важной частью моей нынешней жизни является киношкола в Варшаве, которой в следующем году исполнится десять лет. А еще я начинаю снимать новый фильм и поэтому обязан быть здоровым и полным сил.

и: О чем будет ваш фильм?

вайда: О лидере польского рабочего движения 1970-х Лехе Валенсе. 7 марта я приступаю к кастингу. Надеюсь, что фильм увидит свет уже в конце нынешнего года. О "Солидарности" сложено множество мифов, часто несправедливых по отношению к Леху Валенсе. Мне хочется напомнить о его положительном вкладе в современную историю Польши.

и: Теперь вас вдохновляют документы и факты, а раньше вдохновляла польская литература.

вайда: Это было прекрасное время. Фильм "Канал" стал возможен благодаря рассказам Ежи Стефана Ставинского, а картина "Пепел и алмаз" возникла из одноименного романа Ежи Анджеевского. По произведениям близкого моему сердцу писателя Ярослава Ивашкевича я снял "Березняк", "Барышни из Вилько", "Аир". Сегодня мои молодые коллеги вынуждены сами писать для себя сценарии - современные писатели уже не интересуются общественными или политическими проблемами, а занимаются только собой, своими внутренними проблемами. Надеюсь, что они все-таки услышат общественный заказ и напишут глубокие и правдивые романы о сегодняшней Польше.

и: Вы по-прежнему считаете, что искусство вообще и кино в частности способны влиять на общество?

вайда: До 1989 года польским режиссерам это удавалось. В тоталитарном государстве голосом нашего народа были творческие люди. И сегодня это возможно. Да, ситуация в кинотеатрах изменилась. Зритель не только резко помолодел. Он, купив билет, стремится получить удовольствие. Жаждет, чтобы фильм его развлекал. Но сдаваться и снимать развлекательный продукт я не намерен. Я верю, что и мои фильмы могут быть интересными и полезными. Опыт проката в Польше "Катыни" и "Аира" доказывает мою правоту.

и: Правда ли, что положительные рецензии московских кинокритиков помогали вам и вашим коллегам в борьбе с местной цензурой?

вайда: Безусловно, польские власти оглядывались на мнение из Москвы. Они нуждались в подтверждении, что наши художественные поиски, стремление говорить историческую правду не наносят вред социалистическому строю.

В Москве о польском кино писали высочайшие профессионалы - Ирина Рубанова, Мирон Черненко. Они прекрасно разбирались не только в нашем кино, но и в польской культуре. Знакомили нас с советскими фильмами и режиссерами. И общались мы на польском. Мы с моей супругой Кристиной грустим, что Мирон так рано ушел из жизни. Я ему бесконечно благодарен за первую в мире книгу обо мне. С Ириной Рубановой наша дружба продолжается. В 2005-м в ее переводе в России была издана моя автобиография "Кино и все остальное...".

и: Что огорчает вас сегодня?

вайда: Не сбылись надежды, что после падения тоталитарного строя перемены в обществе будут происходить быстрее. Что они не будут столь болезненными. Оказалось, что прошлое отняло у многих людей энергию, желание самим строить собственную жизнь. Меня огорчает, что множество людей захотели стать пенсионерами. Они привыкли к тому, что за них всё решают, и не захотели вписаться в новую экономическую реальность.

и: Как вы объясняете своим студентам смысл режиссерской профессии?

вайда: Смысл всегда был и есть очень простой. И одновременно сложный. Со зрителем надо разговаривать о том, что волнует и интересует многих. Не гоняться за сиюминутными сенсациями. Сегодняшние студенты легко управляются с современными технологиями, но в ущерб драматургии отдают предпочтение визуальной стороне фильма.

и: В день вашего юбилея российский телеканал "Культура" покажет ваш фильм "Дантон".

вайда: Спасибо. Я очень люблю этот фильм. "Дантон" снимался во Франции в начале 80-х, в тяжелое для меня время, когда в Польше был введен военный режим. Пьеса Станиславы Пшибышевской написана в 1929 году, но в ней подняты вопросы, актуальные и для сегодняшнего дня. Что есть революция? Какова ответственность ее лидеров за общественно-исторические процессы? И что же делать всем, когда революция завершилась и наступают будни?

Вита Рамм
http://www.izvestia.ru/culture/article3152443/

 
ИНТЕРНЕТДата: Среда, 23.03.2011, 10:36 | Сообщение # 14
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
Анджей Вайда получил главную награду Польши

Знаменитый польский режиссер, создатель фильмов «Катынь» (Katyń)и «Канал» (Kanał) Анджей Вайда (Andrzej Wajda), получил главную награду страны — Орден Белого орла (Orderem Orła Białego). Награду режиссеру вручил 21 марта в Президентском дворце глава польского государства Бронислав Коморовский (Bronisław Komorowski).

Один из создателей польской школы кинематографии недавно отметил 85-летний юбилей. Обладатель многочисленных международных премий, в том числе, и наград Московского кинофестиваля, Вайда имеет также престижную премию «Золотой лев» Венецианского международного кинофестиваля и «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля. В 2000 году режиссер получил премию «Оскар» за выдающийся вклад в мировое кино. В конце минувшего года президент России Дмитрий Медведев наградил Анджея Вайду орденом Дружбы за большой вклад в развитие российско-польских отношений в области культуры.

В настоящее время режиссер работает над созданием фильма о первом президенте современной Польши Лехе Валенсе.

Орден Белого орла — главная награда Польши и один из старейших орденов, ведущий свою историю с 1325 года. В XIX веке он был причислен к государственным наградам Российской империи. После Второй мировой войны, награждение орденом было прекращено и восстановлено только в 1992 году.

22 марта 2011
http://kinote.info/article....-polshi

 
Форум » Тестовый раздел » АНДЖЕЙ ВАЙДА » режиссёр Анджей Вайда
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Copyright MyCorp © 2024
Бесплатный хостинг uCoz