| Андрей_Шемякин | Дата: Понедельник, 03.08.2015, 18:32 | Сообщение # 1 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 182
Статус: Offline
| В конце 80-х – начале 90-х, под занавес жизни в СССР, в нашем кино появились люди, готовые примерить любые роли. В это время и нашёл себя Сергей Маковецкий. Он играл чеховских и горьковских интеллигентов, душегубов, стукачей, и даже представителей закона без морали (мораль и право, как известно, это разные категории), - как в фильме В.Абдрашитова и А.Миндадзе «Пьеса для пассажира».(1995). Герой с пластичным лицом Сергея Маковецкого всегда играет по правилам, -только правила эти, во-первых, меняются, а во-вторых, в каждой среде, куда он весьма успешно каждый раз вписывается, они – разные. Дмитрий Быков сказал, что главная черта этого героя – выживаемость.Я записал интервью с Александром Миндадзе для нашей программы "Лица времени" (режиссёр Ольга Кузнецова), - это 2005-й год. Вот цитаты из него вместе с моим закадровым комментарием.
А.Миндадзе: «Я вспоминаю работу с Сергеем Маковецким в роли проводника, которую он решил более гротесково, в том ключе, в каком роль и была написана, когда один человек сыграл как бы эквивалент того времени, - времени, когда вдруг памятники можно было ставить тем, кого раньше судили за экономические преступления». Олег, герой Маковецкого, говорит своей бывшей жертве, уже готовой с ним расправиться: «Я не помню, кто ты и что делал, но я всегда исполнял закон. Я был весьма редкое ископаемое: честный судья. А ты жулик. Видишь, я тебя всё-таки вычислил. Ты жулик, ты обижен. Ты сидел за то, за что сейчас ставят памятники –жулики жуликам».
В самом деле, кому мстить? Вот этому проводнику, бывшему судье, который упёк человека за решетку, согласно букве закона. И лицо его снова невинно, как у младенца.
А.Миндадзе: «Это абсолютнейшая жизнь состояний. Трансформация от добра к злу абсолютно естественным путём. Этот человек абсолютно естественен во всех своих начинаниях и своих поступках, хотя, ни много ни мало, он судья, который раньше вершил суд, и которому, казалось бы, пришло время каяться, а на самом деле он не кается, на самом деле ему всё лучше и лучше…»
О персонаже Маковецкого нельзя сказать, что это тип, или характер, под какой-либо маской, он тот, каким его захотят видеть. Актёр и играет-то как бы «рапидом», в его лице состояния меняются, но не так быстро, чтобы мы не успели бы уловить эту смену. Вот только что перед нами был один человек, и вдруг он становится совсем другим. Но таким было и время, тасующим людей, словно карты в колоде, и лицо любого человека потеряло определенность. В каждый конкретный момент оно могло значить всё, что угодно. Отсюда и драматургия, позволяющая такому герою проявить себя внутри ситуации, и режиссура, благодаря которой герой вытащен из убежища и оказывается на очной ставке с собственной совестью, ещё не исчезнувшей.
|
| |
| |
