| Александр_Люлюшин | Дата: Понедельник, 18.07.2011, 19:56 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3246
Статус: Offline
| «Я не могу разговаривать. Все слова произнесены. Произнесены внутри. Я не понимаю настоящего. Настоящее скоротечно. Я не уверен, что оно существует» … Больные, измученные, мёртвые души … Все они далеко в нигде … Прошлое не вернётся … Рай не воссоздать …
«ДОМ» (A Casa) 1997, Франция-Португалия-Литва, 120 минут
– четвёртый полнометражный фильм Шарунаса Бартаса
  
  
  
Это мой дом. Я не могу сказать, где он находится, в какой части света. Я просто знаю, что этот дом — мой. В нём жило множество людей. Некоторые из них всего лишь заходили и вскоре покидали его, другие оставались дольше. Немногие из них живут в нём до сих пор.
Съёмочная группа
Режиссёр: Шарунас Бартас
Сценарий: Шарунас Бартас, Екатерина Голубева
Продюсер: Паулу Бранку
Операторы: Шарунас Бартас, Римвидас Лейпус
Монтаж: Мингале Мурмулайтене
Звукорежиссёры: Владимир Головницкий, Сергей Синявский
В ролях
Валерия Бруни-Тедески
Леос Каракс
Микаэла Кардозу
Оксана Черных
Алекс Дека
Эгле Куцкайте
Жан-Луи Лока
Виктория Нарейко
Франсишку Нашименту
Эугения Шулгайте
Рецензия
«Литовский режиссёр Шарунас Бартас вовсе не увлечён политикой, пусть в его фильме «Дом» и появляются бронетранспортёры с солдатами, нарушив поток воспоминаний, снов и видений альтер-эго постановщика, сломав призрачную гармонию мира, который он пытался выстроить в одном отдельно взятом доме (вспомним из стихов Арсения Тарковского: «Живите в доме — и не рухнет дом»). Вроде бы идеальная Вселенная номинально рушится лишь после вторжения извне (всем известно, что именно события у телецентра в Вильнюсе стали прологом к распаду советской империи), но обнажает собственную иллюзорность и нереальность гораздо раньше.
Бартас прибегает, можно сказать, к реализованной метафоре, когда некий дом-особняк на берегу пруда заполняется обнажённой натурой — девушками, которые дружно пытаются соблазнить главного персонажа, или же играющими детьми разного возраста. Можно, конечно, устроить и настоящий цветник на чердаке, регулярно возделывая принесённую туда землю, но райских кущ всё равно не получишь. Поскольку Эдем безвозвратно канул в небытие. Герой будто медитирует в промежуточном состоянии между прошлым и будущим, хотя, как сказано в его закадровом письме к матери, настоящего не существует — оно исчезает прямо на глазах. Воспоминания и видения теснят и выталкивают всякое подобие реального прочь с экрана, так что происходящее начинает напоминать плавный и временами просто завораживающий поток сознания, которому нет никакого дела до действительности. Но как каждому сну приходит конец (за исключением того, что вечен), так и эта фантазия о смоделированном рае должна рано или поздно завершиться.
Интересно, что «Дом» сильнее всего подчёркивает тесную связь Шарунаса Бартаса с творчеством Андрея Тарковского, оказываясь своего рода аналогом «Зеркала». Дело доходит до забавных совпадений: «Дом», как и «Зеркало» — это опус «Четыре с половиной». Французский режиссёр Леос Каракс, задействованный здесь в качестве актёра, порой начинает быть невероятно похожим на Игната Данильцева, играющего сына в «Зеркале», да и занят на экране почти тем же, внимательно разглядывая обстановку дома или листая некие фолианты. «Брейгелевские» зимние пейзажи почти идентичны тем, что появлялись у Тарковского. А главное — сны, личные впечатления и пророчества перемешиваются в свободно организованном повествовании, которое становится своеобразным зеркалом того, что происходит внутри автора, делящегося своими откровенными признаниями и надеющегося получить искупление.
Но в отличие от отчаянно раскрепощённой исповеди Андрея Тарковского, который преодолевает в «Зеркале» трагическое чувство вины и стыда, пройдя через чистилище памяти, Бартас оставляет нас в финале «Дома» с более тревожными и даже безысходными ощущениями, нежели те, с какими мы вошли в его потайной мир. Пафос Тарковского в «Зеркале» был задан фразой из пролога: «Я могу говорить». Но уже в следующем «Сталкере» маленькая дочь заглавного героя вынуждена молчать, а Зона, куда приходится с риском для жизни возвращаться Сталкеру, кажется воплощённым Адом, обманчиво сбывшимся желанием очередного посетителя Волшебной комнаты. Вот и в «Доме» молчание персонажей, которое должно было бы стать уже привычным для зрителей, кажется особенно тягостным в преддверье того, как тишина взорвётся внешне роскошным фейерверком (чем не вариант пожара в «Зеркале»?!). «Пусть жжёт ещё сильней! — почти у самых глаз».
Между прочим, в том же стихотворении Арсения Тарковского есть строчка «Всё наше прошлое похоже на угрозу». Его дочь Марина, младшая сестра Андрея Тарковского, считает в книге «Осколки зеркала», что первый вариант 1935 года («Ты знаешь, как любовь похожа на угрозу») лучше. Но и «Зеркало», и, как ни парадоксально, бартасовский «Дом» доказывают, что поздняя редакция стиха звучит всеобъемлюще и трагично. Дом не выдерживает груза прошлого, мир прогибается от тяжести пережитого, а сконструированная в сознании Вселенная легко рассеивается, как дым» (Сергей Кудрявцев).
Смотрите фильм
http://vkontakte.ru/video16654766_160387674
|
| |
| |
