|
"Я ШАГАЮ ПО МОСКВЕ" 1963
| |
| Александр_Люлюшин | Дата: Суббота, 22.06.2019, 16:01 | Сообщение # 1 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 3245
Статус: Offline
| «Я ШАГАЮ ПО МОСКВЕ» 1963, СССР, 74 минуты
— лирическая комедия Георгия Данелия по сценарию Геннадия Шпаликова
Основу киноповествования составили события, происходившие в течение одного дня с молодым метростроевцем Колькой и его друзьями — сибирским монтажником Володей Ермаковым, призывником и молодожёном Сашей, продавщицей отдела пластинок ГУМа Алёной. Фильм, представляющий собой цепочку завершённых эпизодов-новелл, стал кинематографическим дебютом для ряда исполнителей (Евгений Стеблов, Владимир Басов, Ирина Мирошниченко); Никита Михалков впервые сыграл главную роль в кино. Лента, жанр которой определён создателями как лирическая комедия, снята оператором Вадимом Юсовым с применением длиннофокусной оптики, позволившей приблизить изображения к «эффекту подлинности». В картине звучит песня Андрея Петрова на стихи Геннадия Шпаликова «А я иду, шагаю по Москве».
Отзывы и рецензии современников Данелии и Шпаликова были неоднозначными. В киноведческих изданиях, наряду с признанием мягкого лиризма картины и естественной игры актёров, звучали претензии, связанные с «бесконфликтностью» действия и отсутствием в сюжете сложной драматургии. Фильм был представлен на 17-м Каннском кинофестивале 1964 года, где Данелия был удостоен специального почётного упоминания жюри в числе молодых кинематографистов: «За индивидуальность и обещания, которые они выразили в своих произведениях». Операторская работа Вадима Юсова была отмечена в этом же году первыми премиями на Всесоюзном кинофестивале и на Международном техническом конкурсе фильмов в рамках VI конгресса УНИАТЕК в Милане.
Съёмочная группа
Автор сценария: Геннадий Шпаликов
Режиссёр-постановщик: Георгий Данелия
Главный оператор: Вадим Юсов
Художник: Александр Мягков
Режиссёр: М. Чернова
Композитор: Андрей Петров
Звукооператор: Сергей Минервин
Дирижёр: Эмин Хачатурян
Монтаж: Л. Лысенкова
Костюмы: Д. Озерова
Грим: Т. Пантелеева, А. Демидова
Редактор: И. Сергиевская
Оператор комбинированных съёмок: Борис Плужников
Художник комбинированных съёмок: Альберт Рудаченко
Директор картины: Юзеф Рогозовский
В ролях
Никита Михалков - Коля, рабочий-метростроевец
Алексей Локтев - Володя Ермаков, сибиряк, монтажник, начинающий писатель
Евгений Стеблов - Саша Шаталов, молодожён и призывник
Галина Польских - Алёна, продавщица грампластинок
Арина Алейникова
Валентина Ананьина
Светлана Беседина
Вероника Васильева
Мария Виноградова
Н. Лихобабина
Екатерина Мельникова
Ирина Мирошниченко
Анна Павлова
Алевтина Румянцева
Ирина Скобцева
Любовь Соколова
Данута Столярская
Ирина Титова
В. Бабенко
Борис Балакин
Владимир Басов
Борис Битюков
Игорь Боголюбов
Ролан Быков
Виктор Волков
Г. Гуськов
Пётр Должанов
Лев Дуров
Евгений Казаков
Уно Масааки
К. Новиков
Аркадий Смирнов
В. Сороковов
Вадим Шилов
Виктор Шкурин
Владимир Шурупов
Геннадий Ялович
Олег Видов (в титрах не указан)
Валентин Смирнитский (в титрах не указан)
Инна Чурикова (в титрах не указан)
Георгий Данелия (в титрах не указан)
Смотрите фильм
https://vk.com/video16654766_165839402
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 06.07.2019, 12:39 | Сообщение # 2 |
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Сценарий
Идея фильма «Я шагаю по Москве» начала оформляться после того, как молодой сценарист Геннадий Шпаликов изложил Георгию Данелии предварительный замысел новой картины: во время дождя по городской улице босиком, размахивая туфлями, идёт девушка; следом за ней медленно едет промокший велосипедист. Никаких других задумок, развивающих сюжет, у Геннадия в тот момент ещё не было, однако сцена «под дождём» оказалась тем камертоном, который в конечном итоге определил стилистику и интонацию будущей ленты. Её создатели к началу совместной работы уже имели определённый кинематографический опыт: Данелия успел выпустить фильмы «Серёжа» (совместно с Игорем Таланкиным) и «Путь к причалу», Шпаликов пережил длительную цензурную тяжбу из-за картины «Застава Ильича», снятой по его сценарию Марленом Хуциевым. В марте 1963 года первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв во время встречи с интеллигенцией заявил, что знакомство с материалами «к кинофильму с весьма обязывающим названием» показало: «Застава Ильича» заполнена «неприемлемыми, чуждыми для советских людей идеями». Выступление Хрущёва стало сигналом для чиновников, которые и ранее считали, что в ленте Шпаликова и Хуциева имеются идеологические просчёты; в итоге после многочисленных переделок и удаления ключевых сцен картина вышла на экраны под названием «Мне двадцать лет».
Работа над новым сценарием, изначально имевшим название «Верзилы», проходила в Доме творчества кинематографистов «Болшево». Шпаликов печатал на машинке текст отдельных эпизодов и передавал их Данелия; тот, в свою очередь, «переводил» лирическую прозу соавтора на язык кинодействия, правил диалоги и расставлял знаки препинания. По воспоминаниям режиссёра, в работе Шпаликов проявлял себя прежде всего как поэт — к примеру, эпизод «Дождь» в его авторском варианте выглядел так: «По тому, как внезапно среди летнего дня потемнело в городе, по ветру, подувшему неизвестно откуда, по гонимой речной воде, по вскинутым мгновенно юбкам девочек, по шляпам — придержи, а то улетит, по скрипу и скрежету раскрытых окон и по тому, как все бегут, спасаясь по подъездам, — быть дождю. И он хлынул». Эпизод с девушкой и велосипедистом был включён и в раннюю, и в окончательную сценарные версии, только в итоговой редакции в руках у парня появился ещё и зонт, которым он пытался прикрыть незнакомку.
На начальном этапе в сценарии было два главных героя — прибывший в Москву монтажник-сибиряк Володя Ермаков и беспечно-обаятельный метростроевец Колька. Во время прогулок по столице приятели периодически оказывались в эпицентре то смешных, то нелепых ситуаций — к примеру, Ермаков, пытаясь задержать в парке жулика, сам попал в милицию в качестве обвиняемого. Некоторые из персонажей, появившиеся в ранних версиях, впоследствии исчезли — к ним относится, в частности, малоприятный физик Митя — бывший ухажёр продавщицы Алёны. В эпизоде с Митей (которого друзья встретили в ресторане с другой дамой) присутствовала отсылка к Окуджаве — глядя на прежнего поклонника Алёны, обслуживаемого сразу двумя официантками, Колька напевал куплет из песни Булата Шалвовича: «А мы себе вразвалочку, покинув раздевалочку… идём себе в отдельный кабинет». Точно так же исчезли сцены с гусем, купленным одним из героев по просьбе матери; с птицей, приобретённой для обеда, друзья постоянно попадали в весьма эксцентричные переплёты.
В процессе работы Шпаликов и Данелия отказались от названия «Верзилы», переименовав сценарий сначала в «Приятели», а затем — в «Я шагаю по Москве». На промежуточном этапе появился Саша — незадачливый жених, стремившийся из-за предстоящей свадьбы получить отсрочку от армии, а после ссоры с невестой обратившийся в военкомат с просьбой немедленно отправить его на службу. Доработка сценария происходила и во время съёмок. Так, руководители киностудии после просмотра рабочих материалов отмечали, что бессюжетной картине явно не хватает «эпизода со смыслом». Поиски необходимого фрагмента были затяжными и завершились в подъезде дома, где жили Шпаликов, его жена Инна Гулая и их новорождённая дочь Даша. Увидев на лестнице уборщицу, мывшую полы, прибывший на семейное торжество Данелия предположил, что героем «смыслообразующего» эпизода мог бы стать полотёр. Пока в квартире Шпаликова шли приготовления к обеду, сценарист и режиссёр записали придуманный ими текст в подъезде на упаковке из-под торта: «Сцена получилась недлинной — уместилась на крышке и днище коробки». Так в сценарии появился «литературно подкованный» полотёр, выдававший себя за писателя Воронова.
При сдаче и утверждении сценария возникли определённые проблемы с худсоветом творческого объединения, представители которого увидели явное сходство новой картины с «Заставой Ильича» (речь шла и о составе компании, и о близости типажей, и о бесцельном времяпрепровождении гуляющих по городу молодых героев). Тем не менее судьба фильма «Я шагаю по Москве» оказалась удачнее, чем история ленты Хуциева. По воспоминаниям Данелия, запустить картину в производство ему помог один из руководителей Государственного комитета при СМ СССР по кинематографии — Владимир Баскаков, на слово поверивший режиссёру, что фильм будет снят «без фиги в кармане».
Выбор исполнителей
После утверждения сценария начался подбор исполнителей. На роль Кольки рассматривались разные претенденты, в том числе Геннадий Бортников, участвовавший в фотопробах, и Виталий Соломин, кандидатура которого была одобрена худсоветом. Тем не менее, Шпаликов предложил Данелия пригласить на кинопробы восемнадцатилетнего Никиту Михалкова. Режиссёр поначалу усомнился в целесообразности этого выбора — Михалков, которого он видел за полгода до начала работы над картиной, казался ему слишком юным для роли Кольки: «подросток, гадкий утёнок». Однако сценарист, друживший со старшим братом Никиты — Андроном Кончаловским — и часто бывавший в их доме, проявил настойчивость. Когда Михалков появился на съёмочной площадке, Данелия обнаружил, что стоящий перед ним крепкий человек — ростом выше его на голову — вполне мог бы работать метростроевцем. По ироничному замечанию режиссёра, «пока мы бесконечно переделывали сценарий, вышло, как у Маршака: „за время пути собачка могла подрасти“». Впоследствии Никита Михалков вспоминал, что участие в фильме «Я шагаю по Москве» во многом определило его творческую биографию — после съёмок он решил поступать в Щукинское училище.
На роль молодожёна-призывника Саши изначально был утверждён некий «парень» по имени Игорь (фамилии его режиссёр не запомнил). Однако через некоторое время ассистент по актёрам Лика Авербах привела в павильон второкурсника Щукинского училища Евгения Стеблова. Этот исполнитель, по утверждению Авербах, был по своей органике ближе к образу Саши. Сам Стеблов писал в книге воспоминаний, что хождение по «Мосфильму» с «неясной целью» (в надежде, что его типаж окажется востребованным для той или иной картины) было одним из тех приёмов, которыми пользовались студенты театральных вузов. В один из дней им посоветовали подойти на просмотр в киногруппу фильма «Я шагаю по Москве». Там второй режиссёр Маргарита Чернова вручила Стеблову сценарий фильма. Затем состоялась запись пробного эпизода «Жених на свадьбе». Так произошла замена исполнителя.
Разрешение на съёмки в Щукинском училище давали нечасто и лишь в исключительных случаях. В ситуации со Стебловым решение должен был принять ректор Борис Захава. Он в ту пору снимался в фильме Сергея Бондарчука «Война и мир». Бондарчук, в своё время исполнивший главную мужскую роль в картине «Серёжа», был связан с Данелия добрыми отношениями. Благодаря этой цепочке взаимных договорённостей Стеблов и получил возможность участвовать в съёмках «Я шагаю по Москве». Ирина Мирошниченко (в то время студентка первого курса Школы-студии МХАТ) рискнула сняться в эпизоде картины без разрешения деканата, думая, что фильм будет «проходным». На общих основаниях она прошла кинопробы и была утверждена режиссёром на роль старшей Колиной сестры Кати. После выхода «Я шагаю по Москве» на экраны Мирошниченко за нарушение правил едва не была отчислена, и только общее собрание курса заменило её исключение «строгим выговором».
Роль сибиряка Володи Ермакова Данелия предложил сыграть молодому актёру Московского театра имени А. С. Пушкина Алексею Локтеву. До начала работы в фильме «Я шагаю по Москве» Локтев уже успел получить кинематографический опыт — ещё в 1960 году он снялся в картине Якова Сегеля «Прощайте, голуби». Участие в картине Данелия принесло артисту успех, однако в дальнейшем его творческая биография сложилась противоречиво. Володя Ермаков остался самым заметным героем в актёрской судьбе Локтева.
На роль продавщицы ГУМА Алёны пробовалась актриса Наталья Селезнёва. Кинопробы вышли удачными, однако худсовет утвердил другую артистку — Галину Польских. Она не относилась к числу кинодебютантов, поскольку уже была известна как исполнительница главной роли в фильме «Дикая собака Динго». В список участников эпизодов вошёл молодой Валентин Смирнитский — будущий «Портос» предстал в картине Данелия в образе покупателя отдела пластинок ГУМа. В роли человека, натиравшего полы в квартире писателя Воронова, режиссёр видел Рудольфа Рудина. Однако его участие в съёмках не состоялось. Образ полотёра воплотил Владимир Басов — это был его актёрский дебют.
Небольшой эпизод под названием «Девушка под дождём» снимался в течение нескольких дней. «Портрет» промокшей героини был создан силами трёх разных исполнительниц (по неизвестным причинам после первого дня съёмок на следующий они не приходили). Одну из них камера зафиксировала на общем плане, другую (студентку ВГИКа) — на среднем. На третий день на площадке появилась журналистка, которой требовалось взять интервью у Данелия. В связи с отсутствием первых двух «актрис» режиссёр предложил ей поучаствовать в съёмках. Именно её ноги показаны на экране. Образ парня-велосипедиста, едущего за незнакомкой с зонтом, был создан двумя исполнителями. Фамилия первого неизвестна, вторым оказался студент ВГИКа Олег Видов. Роль человека, «загипнотизированного» Колькой в парке, сыграл Ролан Быков. Сам будучи режиссёром, монтировавшим в ту пору картину «Пропало лето», он во время съёмок непрестанно импровизировал, предлагая разные варианты раскрытия образа своего персонажа. В небольшой роли девушки, рисующей лошадь, снялась студентка Щепкинского училища Инна Чурикова.
Съёмки. Режиссёрская работа
Съёмочная группа ленты «Я шагаю по Москве» была молодой и лёгкой на подъём — как отмечал Михаил Ромм, азарт и внутренняя свобода сценариста, режиссёра, оператора, композитора отразились и на экране: в картине «нет натуги, она сделана изящно». Актёры, в том числе дебютанты, вели себя перед камерой раскованно, а их игра больше напоминала естественное поведение молодых людей в предлагаемых обстоятельствах (правда, по мнению кинокритика Ростислава Юренева, их непринуждённость связана в основном с тем, что в картине, лишённой явного конфликта, перед исполнителями не ставились сложные драматургические задачи, поэтому артистам было легко играть «самих себя»). Режиссёр Эмиль Лотяну уточнял, что «звонкий, хмельной» фильм был «написан акварелью, светлыми и прозрачными красками».
Тем не менее впоследствии Данелия вспоминал, что на первом этапе возникла проблема с Никитой Михалковым — через неделю после начала съёмок он потребовал увеличения актёрской ставки до 25 рублей в день. Режиссёр объяснил, что такие суммы в кино выплачивают только опытным, хорошо зарекомендовавшим себя артистам. Заявление Михалкова о том, что за меньшие деньги он сниматься отказывается, не произвело на Данелия особого впечатления. Режиссёр сообщил исполнителю роли Кольки, что тот должен покинуть площадку, — вместо него в картине будет участвовать другой актёр, также успешно прошедший кинопробы. Ситуация разрешилась после признания Михалкова, что выдвинуть ультиматум о повышении ставки в тот момент, когда часть сцен уже отснята, — это идея его старшего брата Андрона. Как сообщил впоследствии Данелия, «дальше работали дружно».
Фильм получился более деликатным, а отношения героев — более трепетными, чем было прописано в сценарной версии. Поведение и характеры персонажей менялись уже в процессе съёмок. Если в произведении Шпаликова Володя при первой встрече с Алёной рекомендовал ей поработать проводницей и пытался положить девушке руку на плечо, а Колька выглядел довольно развязным, то во время работы с актёрами на создателей картины сошёл, по словам публициста Елены Ямпольской, «дух целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви».
Оценивая режиссёрскую работу, киноведы Нея Зоркая и Андрей Зоркий отмечали, что и в дебютном фильме Данелия «Серёжа», и в его последующих картинах, включая «Я шагаю по Москве», обнаруживается законченность практически каждого кинематографического эпизода. Они напоминают завершённые новеллы, причём любая из них гармонично вписывается в общую последовательность действия. Подобный подход к съёмкам Сергей Эйзенштейн называл «монтажом аттракционов». Фильм «Я шагаю по Москве» по структуре представляет собой обозрение со множеством коротких самостоятельных сюжетов. К примеру, сцена «Девушка и велосипедист» — это фактически законченная кинематографическая новелла, в которой создан необычный «образ… любви, свидания влюблённых». При этом многоэпизодность в ленте не хаотична — она чётко организована, ограничена временными рамками (время действия — с утра до полуночи) и выстроена вокруг частной истории, рассказывающей об одном дне из жизни метростроевца Кольки.
Операторская работа
В 1976 году Вадим Юсов, отвечая на вопрос корреспондента журнала «Искусство кино» о том, что важнее для оператора — сюжет или атмосфера фильма, сказал, что «эти понятия нельзя противопоставить, нельзя разделять, так как одно без другого просто не существует». Тем не менее, по словам искусствоведа Марины Голдовской, в творческой биографии Юсова присутствует картина, в которой именно атмосфера во многом определяет основной смысл произведения. Речь идёт о фильме «Я шагаю по Москве» — ленте, в которой создан «импрессионистический» образ большого города. Юсов (успевший до встречи с Данелия поработать с Андреем Тарковским в картинах «Каток и скрипка» и «Иваново детство», а позже снявший его же «Андрея Рублёва») стал одним из первых советских операторов, сумевших передать «фактуру среды — густого, накалённого полуденного воздуха, лёгкой утренней прохлады, летнего ливневого дождя».
«Он [Юсов] применил длиннофокусную оптику, которая, как бы спрессовывая глубину пространства, делает воздух более плотным. Это умение погрузить действие в световоздушную атмосферу стало завоеванием кинематографа последнего времени, оно ещё более приблизило фактуру изображения к эффекту подлинности. <…> В фильме «Я шагаю по Москве» изображение на экране переливалось, сверкало в лучах солнца. Юсов отрабатывал фактуру стекла, воды, дождевых капель» (Марина Голдовская).
Снятая Юсовым панорама города с дальними планами, включающими в общий обзор и Москва-реку, и мосты, и байдарки с гребцами, и столичные улицы, рождала у современников оператора ассоциации с актуальной в ту пору «космической высотой». В то же время в иных — приземлённых — кадрах мелькают ноги пешеходов («обувь крупным планом»), зафиксирован поток машин, движущихся с экрана то к зрителям, то в противоположную сторону. В другом эпизоде тот же автомобильный ряд со множеством огней выполняет роль вечернего фона, а главным объектом становится памятник Маяковскому, запечатлённый оператором с крыши ресторана «София». Сцена строительства метро снималась Юсовым широкоугольным объективом «рыбий глаз». Впоследствии Юсов рассказывал, что снятые им сверху панорамные виды Москвы вызвали вопросы у представителей тех органов, что отвечали за сокрытие режимных объектов на карте столицы: «Я помню, когда картину просматривали специальные люди, они спросили: „А вы что — сняли это с вертолёта? А кто вам разрешил?“ Нет, отвечаем, не с вертолёта».
Герои и актёры
Колька, Саша, Володя, Алёна
В шутливой песне Шпаликова «Я шагаю по Москве, / Как шагают по доске» есть строчки, почти дословно процитированные в фильме: «Здесь когда-то Пушкин жил, / Пушкин с Вяземским дружил». Пушкинскую тему в одном из эпизодов обыгрывает в своей квартире Колька — показывая Володе Ермакову на соседнее здание, он сообщает: «А вот в том доме когда-то Пушкин жил». По заверению Кольки, теперь там живут родственники поэта — в частности, его правнук, являющийся игроком футбольной команды «Торпедо». Володя, посмотрев на выглянувшего из окна «родственника», верит: «Похож».
Общительный балагур Колька — это человек, чувствующий внутреннюю потребность принимать участие во всех событиях, происходящих вокруг него. Так, именно он не только помогает другу Саше решить проблемы с военкоматом, но и стремится помирить его с молодой женой Светой. Деятельная энергия героя влияет и на настроение окружающих, поэтому в историю воссоединения Саши и Светы включается — под Колькиным воздействием — весь двор: гости, танцующие на асфальте под звуки радиолы, поворачиваются к Светиному окну и начинают дружно скандировать: «Возьми трубку, это Коля!» Когда же Света, поговорив по телефону с Колькой, выходит в белом платье на улицу, весь двор опять-таки оказывается втянутым в заданную молодым метростроевцем атмосферу расположенности к миру и друг к другу. По словам исполнителя роли Кольки Никиты Михалкова, его работа в фильме «Я шагаю по Москве» была «самой… летящей с точки зрения энергозатрат».
«Множество забавных подробностей помнится до сих пор. Как ночью я с сердцем, замирающим от ужаса, таскал из маминой тумбочки «кончаловку», а в это время за углом нашего дома меня ждали Данелия, Шпаликов и оператор Вадим Юсов. (Тогда все мы ещё там за углом приняли по хорошему стаканчику «кончаловки» за мой героизм!)» (Никита Михалков).
Роль непосредственного, немного нескладного Саши, свадьба которого едва не сорвалась из-за «чересчур сильной и придирчивой любви» к невесте, — это актёрский дебют Евгения Стеблова. По признанию артиста, во время первого просмотра пробных записей эпизода со своим участием он испытал разочарование: «Я только что видел на экране сумасшедшего человека, и этим человеком был я». Репутацию юноши с лёгкой «странностью» Стеблов закрепил и в районной парикмахерской, куда приезжал каждые два-три дня с просьбой постричь его наголо машинкой определённого номера: «Меня принимали за городского сумасшедшего». Между тем регулярное посещение парикмахерской было связано с производственной спецификой: эпизоды с участием Саши снимали не в сюжетной последовательности, а вразбивку, поэтому артист должен был выходить на площадку либо в парике, либо постриженным «под ноль». Саше создатели фильма придумали отчество Индустриевич, возможно, соотнеся его с реальным именем первого соавтора Данелия — Игоря (Индустрия) Таланкина.
Роль Саши, исполненная Стебловым, понравилась Шпаликову — ему казалось, что тот играл в стилистике Чарли Чаплина. Сам же актёр долго не мог привыкнуть к своему экранному персонажу — потребовалось несколько лет, чтобы Стеблов осознал, что созданный им в фильме образ незадачливого жениха — это не «позор»: «Божьим промыслом поэтика Гены Шпаликова, режиссура Георгия Данелия, камера Вадима Юсова, наши актёрские интонации соединились, срезонировали в единое настроение».
Лирическая линия в картине связана с зарождением чувства влюблённости у Алёны и Володи. Ермаков, с одной стороны, не желает наносить душевную травму Кольке, «сердце которого учащённо бьётся при виде Алёны», с другой — не может скрыть своего интереса к юной продавщице из ГУМа. Как отмечала искусствовед Людвига Закржевская, «тут многие влюблены и готовы к ревности, но нет ни ревности, ни тем более страданий, а только приступы радости от молодости и полноты ощущения жизни». Финальная сцена фильма, когда Алёна и Володя прощаются в метро, показывает, что герои, скорее всего, больше не встретятся. Несмотря на явную симпатию к молодому сибиряку, Алёна вряд ли приедет в его таёжный край. По словам Анатолия Кулагина, такое прощание — навсегда, но без объяснений и обещаний — «сильнее „цепляет“ зрителя».
Другие персонажи
Практически все актёры, снимавшиеся в небольших ролях и эпизодах, создали запоминающиеся образы. Актриса Любовь Соколова, сыгравшая мать Кольки, выступила в том амплуа, которое в дальнейшем за ней закрепилось: «мама номер один» в советском кино. Инна Чурикова, исполнившая роль посетительницы парка, создала образ немного напуганной девушки-простушки, неожиданно для себя победившей в конкурсе «кто быстрее нарисует лошадь». По словам кинокритика Аллы Гербер, начинающая актриса показала, с каким желанием её героиня стремилась к своему «звёздному часу»: «Уже тогда на её лице промелькнуло чаплиновское извиняющееся: „Если вам смешно, смейтесь“». Роль человека, «загипнотизированного» Колькой, сыграл Ролан Быков. Его герой убеждён в том, что стал жертвой преследовавших его мошенников. Пытаясь изобличить Кольку в отделении милиции, он адресует «злоумышленнику» «несокрушимый» аргумент: «Ты рисовал лошадь? Вот видите, он раскололся!» Стилистика роли Быкова, по мнению Анатолия Кулагина, поневоле предвосхищает образ комиссара Жюва, созданного Луи де Фюнесом в трилогии о Фантомасе (в момент съёмок картины «Я шагаю по Москве» трилогия о неуловимом преступнике в маске (1964-1966) ещё не вышла на экраны).
Довольно много внимания исследователи уделили образу полотёра, созданному Владимиром Басовым. Полотёр, увидев пришедших к хозяину гостей, ведёт себя «по-хлестаковски». Войдя в роль литературного наставника, он с начальственной важностью даёт молодым героям советы и объясняет, почему Ермаков, напечатавший в «Юности» свой первый рассказ, является «лакировщиком действительности». В числе перлов полотёра — такие реплики: «Писатель? Сейчас все писатели!», «Нравятся девочки. А литература — это искусство», «Писатель должен глубоко проникать в жизнь!», «Каждый индивид должен иметь свою правду характера». По замечанию искусствоведа Людвиги Закржевской, монологи полотёра звучат вдохновенно и правдоподобно, однако отдельные детали эпизода подсказывают зрителям, что Володя и Колька оказались жертвами розыгрыша. На это указывают и «басовский (бесовский?) огонёк» в глазах мистификатора, и антураж: «И всё это — на фоне книжных полок с шикарными корешками, в одном кадре с гипсовым бюстом великого Вольтера, затаившего язвительную свою усмешку». Настоящий писатель Воронов, внезапно появившийся в квартире, выглядит рядом с колоритным героем Басова человеком скромным и простоватым.
Сцена с полотёром расценивается исследователями как «вставной концертный номер», несущий особую нагрузку: с его помощью создатели картины обозначили свою эстетическую позицию и заранее дали своеобразный ответ тем критикам, которые после выхода ленты сочли, что в лирическом повествовании мало конфликтов и драм.
«Рассказ же полотёра о том, как у него украли часы, — крохотный сюжетец, заслуживающий быть вложенным в уста героя Зощенко, приведён авторами картины «Я шагаю по Москве» намеренно, как знак той житейской прозы, которой они в данном фильме сознательно пренебрегают, предлагая не «правду жизни», а воплощённую мечту о ней» (Людвига Закржевская).
https://ru.wikipedia.org/wiki....2%D0%B5
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 06.07.2019, 12:41 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Отзывы и рецензии
«Это картина о совсем молодых людях. Вспоминаешь её — и хочется улыбаться. Картина начинается с улыбки и кончается ею. Она улыбается всеми своими кадрами… Каждый её кадр радует весёлой изобретательностью режиссёра и оператора» (Михаил Ромм).
Фильм «Я шагаю по Москве» вызвал разноречивые отклики у критиков. В их отзывах и рецензиях симпатия по отношению к героям чередовалась с иронией, а порой и с недоумением из-за избытка «радостного мировосприятия» создателей произведения. К примеру, киновед Ростислав Юренев, с одной стороны, признавал, что за время действия картины зрители успевали полюбить Кольку и его друзей, с другой — отмечал, что лента, в которой отсутствуют конфликты и трудности, «создаёт впечатление легковесности, легкомыслия». По мнению Юренева, «Я шагаю по Москве» вызывает избыток «умилённых, розовых эмоций». Выделив как серьёзное актёрское достижение работу Владимира Басова, кинокритик сообщил, что разделяет эстетические взгляды его героя — полотёра, считающего, что писать просто о хороших людях — мало: «Мне хотелось бы большей определённости и вместе с тем сложности ситуаций, деталей, характеров…». По замечанию Юренева, сняв оптимистичный фильм, авторы картины так и не объяснили зрителям, что и почему «бывает хорошо».
Среди современников Данелии звучали голоса и других рецензентов, решивших, что создатели фильма фактически выполнили «социальный заказ», намеренно повысив, согласно пожеланиям Никиты Хрущёва, количество позитива в советском кино. Писатель Владимир Максимов, сочтя, что Данелия и Шпаликов являются «лакировщиками действительности», отказывался при встрече подавать им руку. Шпаликова расстроила резко негативная реакция Максимова. Сценарист в ответ задавался вопросом: «Он что, и Пушкину, написавшему „Мороз и солнце, день чудесный“, руки бы не подал? Пушкин тоже лакировщик?..»
В то же время другие рецензенты благожелательно откликнулись на выход фильма. Так, киновед Андрей Зоркий в статье «Точное московское время» («Литературная газета», 1964, 7 апреля) писал, что практически в каждой сцене слышен «пульс сегодняшнего дня», а по душевно здоровым героям-оптимистам можно угадывать «верный ритм жизни». Корреспондент «Учительской газеты» Л. Кудрявцева (1964, 1 августа) указывала, что благодаря мягкому лиризму картины и непринуждённой игре актёров создан «поэтичный образ города». Журнал «Огонёк» в номере от 2 октября 1966 года сообщал, что после показа фильма «Я шагаю по Москве» в Милане итальянская газета «Иль Джорно» назвала картину Данелии «лёгкой, умной, полной не программного, а жизненного оптимизма». Финская «Ууси Суоми» отмечала, что «трудно представить себе, чтобы современное западное кинопроизводство было в состоянии создать такое же романтическое произведение».
В журнале «Советский экран» (1964, № 12) под заголовком «Фильм — обозрение или фильм — раздумье?» была опубликована запись дискуссии между критиками Анри Вартановым и Михаилом Блейманом. По мнению Вартанова, есть картины, создатели которых «не отягощают себя серьёзным замыслом» (например, «Путешествие в апрель»). Лента Данелии, по утверждению критика, к таковым не относится. Авторы фильма, составленного из знакомых «кусков жизни», дают новое представление о привычных вещах. Оппонируя собеседнику, Блейман, в свою очередь, утверждал, что не увидел в «Я шагаю по Москве» сюжетных новаций, хотя признал, что Москва снята «прекрасно». Блейману в картине не хватило разнообразия характеров и глубины мысли. Не возражая против появления таких фильмов, как «Я шагаю по Москве», критик заметил, что он выступает против утверждения «его стиля как главного в нашем искусстве». Дискуссию продолжили читатели «Советского экрана». Под рубрикой «Трибуна зрителя. О фильме спорят» в номере 19 за тот же год были опубликованы выдержки из читательской почты. Отклики на «Я шагаю по Москве» оказались настолько разноплановыми (часть зрителей одобряла фильм, часть выступала резко критично), что в редакционном комментарии указывалось: «Как будто речь идёт не об одной картине, а о совершенно разных произведениях!»
Интерес к работе Данелии и Шпаликова сохранялся в советских изданиях и спустя годы после премьеры. Литературный критик Владимир Огнев в журнале «Юность» в 1976 году, рассказывая о творческой эволюции режиссёра и его движении к жанру трагикомедии, писал:
«Уже в «Я шагаю по Москве» были эпизоды лирической грусти, в которых как бы ничего особенного и не происходило, но было ощущение брожения чувств молодого героя. И оно сливалось с музыкой и изображением, создавая тот колорит смешения лёгкости и тревоги, покоя и скрытого драматизма события, которые и создавали неповторимую данелиевскую атмосферу — музыкальную не по жанру, а по ритму настроения» (Владимир Огнев).
В контексте кинематографа оттепели
Советское кино эпохи оттепели рассматривается киноведами как отдельная веха в культурном пространстве страны. Его недолгая история, напрямую связанная с «ослаблением идеологического ошейника», началась во второй половине 1950-х годов с нового осмысления опыта войны («Летят журавли» Михаила Калатозова, «Баллада о солдате» Григория Чухрая, чуть позже — «Иваново детство» Андрея Тарковского и другие). В начале 1960-х советский кинематограф подошёл к освоению камерного пространства — на экранах стал создаваться образ города, в котором живут люди, связанные между собой «чувством единства поколения». В фильмах появился новый герой — «человек думающий, а не исполняющий чью-то волю». На развитие этой темы весомо повлияла драматургия Геннадия Шпаликова — его сценарии фактически заложили новые принципы сюжетосложения; благодаря им возникла поэтика, основу которой, по словам кинокритика Евгения Марголита, составило «само движение жизни». Фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича», снятый по сценарию Шпаликова, исследователи называют «первым свободным кино периода оттепели» (Евгений Марголит), «кульминационной точкой наших упований» (Юрий Богомолов), «энциклопедией оттепельной жизни» (Анатолий Кулагин).
Лента Хуциева — это своеобразная хроника жизни трёх молодых людей, чьи рефлексии, вопросы и поиски смысла существования легли в основу сюжета. Число три (возможно, восходящее к популярному в ту пору роману Ремарка «Три товарища») присутствует и в других картинах 1960-х годов — речь идёт о фильмах «Коллеги», «Мой младший брат», «До свидания, мальчики», «Я шагаю по Москве». Картина Георгия Данелии, имеющая в отдельных посылах «генетическое» родство с «Заставой Ильича», положила начало жанру молодёжной лирической комедии (или лирического повествования), событийный ряд которой ограничен небольшим отрезком времени; позже в русле этого же направления были созданы такие ленты, как «Звонят, откройте дверь» Александра Митты, «Не самый удачный день» Юрия Егорова, «День солнца и дождя» Виктора Соколова и другие.
Одним из главных событий оттепели стало возвращение советских фильмов в контекст мирового кинематографа. Если в 1920-х и начале 1930-х годов режиссёры, сценаристы и операторы СССР были в курсе основных новаций (и даже демонстрировали «кинематографический импрессионизм» при изображении города — например, в картине Бориса Барнета «Дом на Трубной»), то в последующие десятилетия эстетическое взаимопонимание с коллегами из других стран оказалось утраченным. Участие фильма «Летят в журавли» в Каннском кинофестивале 1958 года стало для советского кино своеобразным прорывом. Со второй половины 1950-х годов началось определённое сближение советского и французского кино. Режиссёры эпохи оттепели и представители «французской новой волны» стали почти одновременно создавать в своих фильмах мир Москвы и Парижа, уголков провинциальной Франции и маленьких советских городов. Тогда же авторов ряда картин заинтересовал детский и юношеский взгляд на общечеловеческие проблемы — к художественному освоению этого материала обратились Михаил Калик («Человек идёт за солнцем»), Георгий Данелия («Серёжа», «Я шагаю по Москве»), Жак Тати («Мой дядя»), Альбер Ламорис («Красный шар»), Луи Маль («Зази в метро») и другие. По словам искусствоведа Нины Баландиной, «сюжетом или главным структурным элементом композиции многих из этих фильмов является прогулка по городу, которая для их героев почти так же загадочна и значительна, как кругосветное путешествие».
Показателен французский вариант названия фильма Г. Данелия «Я шагаю по Москве» для Каннского кинофестиваля, звучащий почти как первая строчка знаменитой песни Джо Дассена о Париже: «J’aime balader à Moscou». Воздух города, его мимолётность рождает сказки, пародии, драмы, семейные истории, смешивает трагическое и комическое, заставляет героя взрослеть.
Спустя годы после выхода фильма Данелии Шпаликов, пребывая в безденежье и живя возле пельменной в Сокольниках, говорил: «Если бы каждый, кто поёт мою песню „А я иду, шагаю по Москве“, дал мне по рублю, я был бы миллионером». Песня, начинающая строчкой «Бывает всё на свете хорошо…», звучит в конце картины и сопровождается финальными титрами. Существуют разные версии, связанные с историей её создания. По воспоминаниям первой жены Шпаликова Наталии Рязанцевой, текстовая основа была придумана во время их случайной встречи у кассы Российского общества охраны авторских прав (РООАП), состоявшейся уже после развода. Шпаликов пребывал в цейтноте, потому что музыка Андрея Петрова была написана, и Данелия настоятельно требовал стихов. В тот день, прогуливаясь с Рязанцевой по улицам Замоскворечья, Геннадий искал стихотворную тему и интересовался мнением бывшей жены — ей запомнились напеваемые им строчки «про тундру, тайгу и фиалки».
Согласно версии другого очевидца и участника событий — Евгения Стеблова, Шпаликов набросал текст в зале ресторана «София» на площади Маяковского («едва ли не на меню»), наблюдая через окно за процессом съёмок сцены прохода Саши и Кольки под эстакадой. По воспоминаниям Стеблова, изначально предполагалось, что песня будет звучать не только в финале, но и в первой части картины (в доме Кольки). Тем самым песня как лейтмотив послужила бы скреплению сюжета и акцентировала бы основную мысль фильма о том, что «бывает всё на свете хорошо», — именно с этого утверждения танцующей девушки на аэродроме фактически начинается действие ленты.
Существует также режиссёрская версия появления текста, воспроизведённая в воспоминаниях Данелии. По словам режиссёра, в тот момент, когда он и оператор фильма Вадим Юсов устанавливали аппаратуру на крыше «Софии», на улице появился сценарист. Увидев его, Данелия в ультимативной форме прямо с крыши — через мегафон — потребовал немедленно сочинить текст. В ответ Шпаликов предложил использовать своё ранее написанное стихотворение: «Я шагаю по Москве, / Как шагают по доске…». Вариант был отвергнут режиссёром как не ложащийся на музыку Петрова. Пока шли съёмки эпизода, поэт всё же написал окончательный вариант, который и прозвучал в фильме. Песня была в дальнейшем принята худсоветом, но с одной поправкой. В строке последнего куплета «Над лодкой белый парус распущу, / Пока не знаю где…» представители худсовета потребовали заменить слова на «Пока не знаю с кем», увидев в оригинальном варианте намёки на возможную эмиграцию из СССР. В окончательную редакцию песни не вошёл куплет-цитата: «Москва, Москва, люблю тебя как сын, / Как русский пламенно и нежно, / Люблю поток твоих машин / И летний ветер свежий».
Музыка Петрова
«И только уже после перезаписи я понял, как удивительно слышит Данелия фильм… И последующая работа с этим режиссёром — в фильмах «Я шагаю по Москве» и «Тридцать три» — тоже доставила мне большое удовлетворение» (Андрей Петров).
Музыка Андрея Петрова является лирическим фоном картины, разработка песенной темы присутствует во многих эпизодах. В энциклопедии «Первый век нашего кино» Кирилла Разлогова отмечено, что музыка композитора, «обладая лёгкой напевностью, сопутствовала героям, тонко оттеняла их настроения и как бы ещё более выявляла гармоничность мира». Мелодические фразы песни «Я шагаю по Москве» вызывают самые разнообразные ассоциации. С одной стороны, в них слышатся гудки водителей в уличных пробках: «та-та, та-та»; с другой — возникает воспоминание о популярной в ту пору песне «Се си бонruen» («Это так хорошо — пойти неважно куда») в исполнении Ива Монтана. По характеру жизнеощущения песня Петрова сопоставима с предвоенными маршами Исаака Дунаевского. Разница заключается в том, что в молодёжных маршах Дунаевского словно зафиксирован целеустремлённый спортивный шаг, тогда как у Петрова иная поступь — прогулочная. Если в песнях Дунаевского присутствует обобщённый образ «физкультурника», напоминающий персонажа картин Александра Дейнеки или работ Веры Мухиной, то герой Петрова — это представитель другого поколения, со сложным миром личных чувств и переживаний.
«Длинные, словно парящие мелодические фразы каждый раз к концу меняют тональное направление; будто на киноэкране открываются всё новые и новые перспективы. А затем словно и экран из обычного превращается в панорамный и перспектива становится объёмной — когда куплет модулирует в новую тональность, постепенно поднимаясь и спускаясь по полутонам» (Михаил Бялик).
Помимо композиторских вариаций основной мелодии, в ленту включены и непосредственные «голоса» большого города: звуки радиоприёмника и электрофона, фрагменты мелодий, бой курантов, выполняющий роль постоянного рефрена, а также напевание и насвистывание мотивов. К примеру, полотёр в момент встречи с героями напевал, явно фальшивя, популярную в те годы песню Юрия Визбора на стихи Ярослава Смелякова «Если я заболею, к врачам обращаться не стану…». Ту же песню нестройно исполняли персонажи вышедшего в 1966 году фильма Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля» — Юрий Деточкин и Максим Подберёзовиков.
Образ Москвы. Приметы времени
Благодаря приметам времени, зафиксированным операторской кинокамерой, фильм «Я шагаю по Москве» спустя десятилетия после выхода на экран стал выполнять роль ещё и «визуального документа», позволяющего зрителям погрузиться в московскую реальность начала 1960-х годов. Среди этих примет — настенная мозаика с изображением рабочих и крестьян, танцы во дворе под звуки проигрывателя, уличные автоматы по продаже газированных напитков, бесплатные концерты и массовые мероприятия на открытых парковых площадках, собирающие большую аудиторию. Рядом с домом, где живёт главный герой, стоит ЗАЗ-965А, получивший в среде автовладельцев прозвище «горбатый», — советская микролитражка, выпуск которой начался за четыре года до выхода картины. На Васильевском Спуске Колька и Володя проходят мимо шеренги экскурсионного транспорта. Попавшие в кадр автобусы ЛИАЗ-158 не предназначались для специального размещения туристов — в основном это были рейсовые машины, курсировавшие по городским маршрутам. Они использовались для съёмок и в других фильмах 1960-х годов — так, конфликт студента Шурика и хулигана Феди — персонажей комедии Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» — происходит в салоне автобуса именно этой модели. В фильме показано также строительство станции метро «Остаповское шоссе», которая в 1966 году была открыта под названием «Волгоградский проспект».
В число достопримечательностей Москвы, показанных в картине, входит ГУМ. Оказавшись среди группы туристов на Красной площади, Колька, подражая интонациям профессионального экскурсовода, предлагает гостям «посмотреть налево» и оценить Государственный универсальный магазин как «яркий пример вычурной псевдорусской архитектуры конца XIX столетия». В самом ГУМе было снято несколько эпизодов. Появление киногруппы вызвало большое оживление среди покупателей — по воспоминаниям Никиты Михалкова, толпа посетителей начала собираться вокруг артистов как раз в тот момент, когда осветители только приступили к установке аппаратуры. Чтобы погасить возникший ажиотаж, Данелия предложил коллегам принести запасную камеру и организовать инсценировку съёмочного процесса в дальнем углу магазина. Благодаря этому манёвру площадка на втором этаже, необходимая для съёмок, освободилась. Покупатели ГУМа, не зная, что они находятся в объективе работающих камер, вели себя естественно и свободно общались с продавцами и друг с другом.
Выйдя из ГУМа, герои фильма направляются к Красной площади, по которой в ту пору ещё ездили автомобили. Другая примета времени — возможность свободно перемещаться по Кремлю — возникла именно в эпоху оттепели: в течение нескольких десятилетий после Октябрьской революции доступ на его территорию для обычных москвичей и гостей города был закрыт. В период правления Хрущёва появилась ещё одна новация — она была связана с запретом семьям партийной и советской номенклатуры постоянно проживать в кремлёвских дворцах и корпусах. Последними их обитателями стала семья Климента Ворошилова, покинувшая кремлёвскую резиденцию за год до начала съёмок фильма — в 1962-м.
Значительная часть столичных топографических объектов воспроизведена в картине с почти документальной точностью. Тем не менее в одной из начальных сцен, а также в финальном эпизоде присутствуют отсылки к «фиктивному» адресу и направлению. В первом случае Володя Ермаков спрашивает у пассажиров метро, как добраться до Строительного переулка; с этого вопроса начинается знакомство сибирского монтажника с Колькой, который с готовностью соглашается «проложить» для столичного гостя нужный маршрут. Однако Строительного переулка в Москве никогда не было — зато имелись четыре улицы Строителей на Юго-Западе (одна из которых упоминалась в фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром!») и расположенный в Южном Тушине Строительный проезд. В заключительных кадрах ленты, когда герои, расставаясь в метро, разъезжаются в разные стороны, также фигурирует несуществующее направление. Ермаков, вбегая после прощания с Алёной и Колькой в вагон, отправляется фактически в тупик, поскольку в момент съёмок фильма станция «Университет» была на Кировско-Фрунзенской линии конечной. Это подтверждает и мелькнувшая в кадре табличка «Посадки нет».
Сопоставляя образ большого города, созданный в фильме «Я шагаю по Москве», с обликом советской столицы из других советских картин (в том числе из «Чёртова колеса» Григория Козинцева и Леонида Трауберга, «Новой Москвы» Александра Медведкина, «Подкидыша» Татьяны Лукашевич, «Светлого пути» Григория Александрова), киноведы Любовь Аркус и Олег Ковалов отметили те черты, что обозначены в картине Данелия и Юсова:
«Это Москва — город юных и лёгких на подъём. Здесь юноши ходят пружинистой походкой, а девушки почти всегда вальсируют под тёплыми струями дождя… Здесь легко находят новых друзей — и легко расстаются с ними, уезжая на далёкую сибирскую стройку с журналом «Юность», свёрнутым трубочкой, едва успев поцеловать в метро любимую девушку… Здесь настоящее братство связывает первых встречных и просто прохожих, и нет, пожалуй, у нас более легкокрылого фильма об эпохе шестидесятых…» (Любовь Аркус, Олег Ковалов).
Впоследствии Георгий Данелия вспоминал, что среди откликов на картину «Я шагаю по Москве» выделялось письмо от девушки из российской глубинки. Автор послания рассказала, что после просмотра фильма, поверив в радушие Москвы — «красивого и доброго города», она приехала в советскую столицу. Свободных номеров в гостинице не оказалось, ночевать юной провинциалке, у которой похитили все деньги, пришлось на вокзале; затем последовал привод в милицию — представители правоохранительных органов приняли гостью Москвы за проститутку. Данелия в ответном письме извинился перед зрительницей, пояснив, что «жизнь разная, и в жизни бывает разное. Этот фильм — о хорошем. И поэтому Москву мы показали такой приветливой. Но, к сожалению, она бывает и другой».
Премьера. Кинофестивали и награды
При сдаче фильма у чиновников Госкино возник вопрос по поводу смысла и темы ленты. На вопрос, о чём рассказывает картина, её создатели пояснили, что произведение является комедией. Тогда же, в ответ на удивление («А почему не смешно?»), был уточнён термин, связанный с жанром: «Я шагаю по Москве» — лирическая комедия. Это словосочетание появилось и в титрах. Фильм был снят с опережением графика, и 31 января 1964 года председатель Госкино Алексей Романов объявил благодарность съёмочной группе «за досрочное завершение работы». Премьера картины состоялась 11 апреля 1964 года в кинотеатре «Россия». В прокат было выпущено 899 её копий, посещаемость составила двадцать миллионов зрителей. В том же году фильм стал участником Каннского кинофестиваля, где картина Данелия (наряду с работами других молодых режиссёров) была отмечена почётным упоминанием в решении жюри: «За индивидуальность и обещания, которые они выразили в своих произведениях».
Французская пресса, по сообщению журнала «Советский экран» (1964, № 13), весьма живо отреагировала на показ советской ленты. Так, газета «Юманите» писала в дни фестиваля, что «фильм сделан с хорошим настроением, он заставляет смеяться, он пробуждает добрые чувства, в него веришь… Мы охотно бы присудили Никите Михалкову Пальмовую ветвь за лучшую мужскую роль». Издание «Леттр франсез» прогнозировало, что картина будет иметь «большой успех на экранах Франции». Ежедневная газета «Фигаро» характеризовала работу Данелии как «репортаж о советской столице, смешанный с комическими происшествиями». Издание «Провансаль» сравнивало её с «весенним дождём на молодом лице», добавляя, что «Я шагаю по Москве» является самой оптимистичной лентой Каннского фестиваля. По мнению корреспондента журнала «Нис матэн», картина входит в число тех кинематографических работ, которые заслуживают награды фестиваля: «„Я шагаю по Москве“ очаровал зрителей своей простотой и своей прелестной музыкой».
В июне 1964 года картина была показана в Копенгагене в рамках Недели советского фильма. В том же месяце прошла демонстрация ленты в Стокгольме. В июле 1964-го фильм Данелия был привезён на фестиваль советских фильмов в Сантьяго. В октябре дни советского кино прошли в Польше. Там — наряду с «Гамлетом» и «Живыми и мёртвыми» — была показана картина «Я шагаю по Москве». В год премьеры картина демонстрировалась также в Великобритании, Канаде, Болгарии, Венгрии, Индии, Люксембурге, ОАР, Финляндии, Франции, Чили, Японии. В этом же году жюри I Всесоюзного кинофестиваля в Ленинграде отметило премией «За лучшую операторскую работу» Вадима Юсова. Он же получил первую премию на Международном техническом конкурсе фильмов в рамках VI конгресса УНИАТЕК в Милане («за высокое качество фотографии и прекрасное движение камеры в соответствии с сюжетом фильма») и был удостоен премии на XV МКФ трудящихся Чехословакии и диплома участия на встрече-смотре в Праде (Франция).
https://ru.wikipedia.org/wiki....2%D0%B5
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 06.07.2019, 12:41 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Цитаты
девушка (весело): Я замужем.
Володя: И у вас всё хорошо?
— Очень!
— Но ведь так не бывает!
— Бывает!
Коля («знатоку» Москвы): Вы случайно не Иваном Сусаниным работаете?
мать Коли наставляет того вымыть посуду
Володя: А хотите, я помою посуду?
Коля: Хотим.
Саша: Свет, скажи, а ты меня любишь? Что «да»? «Да» — да, или «да» — нет?
покупательница: Робертино есть у вас?
Алёна: Нет.
покупательница: Почему?
Володя: Подрос.
милиционер: Вы меня совсем запутали! Загипнотизированные писатели, контуженные лошади… — После объяснений Володи (писателя), Коли и «загипнотизированного» последним прохожего; а лошадь Коля рисовал на конкурсе.
Алёна: Красивая?
Володя: Ну, не то чтобы красивая, симпатичная. Очень похожа на всех девушек 63 года.
Коля берёт Сашу за рубашку, тот резко отбрасывает её, она рвётся
Саша: Я думал, ты мне друг, а ты мне рубашку порвал!
Коля: …И просит передать, что он идиот.
Саша: Скажи ей, что я — подлец!
— Сам скажи.
— Свет, я просто …нервный!
дежурная у эскалатора: Молодой человек! Ты что кричишь?
Коля: Я пою.
https://ru.wikiquote.org/wiki....2%D0%B5
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 06.07.2019, 12:42 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Работа над картиной «Я шагаю по Москве»
«...Пришел Гена Шпаликов,— рассказывает в своей книге «Безбилетный пассажир» кинорежиссер Георгий Данелия, — принес бутылку шампанского в авоське и сказал, что придумал для меня классный сценарий:
— Дождь, посреди улицы идет девушка босиком, туфли в руках. Появляется парень на велосипеде, медленно едет за девушкой. Парень держит над девушкой зонтик, она уворачивается, а он все едет за ней и улыбается... Нравится?
— Слепой дождик? При солнце?
— Это идея.
— А дальше?
— А дальше придумаем.
Шпаликов был поэт, и Данелия ценил в нем это. И понял, что это прекрасный заход для фильма, камертон, по которому можно настраивать действие. Удачная деталь — великое дело. Недаром среди студентов Литературного института в ходу был изобретенный ими афоризм: «Люди гибнут за деталь».
Предложение было принято, и работа началась. Сценарий Шпаликов и Данелия написали быстро, но на полгода застряли с ним в начале пути.
Данелия всегда долго работал над сценарием, но на этот раз режиссер был ни при чем.
Дело в том, что на недавней встрече с интеллигенцией Н. С. Хрущев назвал фильм Шпаликова и Хуциева «Застава Ильича» идеологически вредным, мол, три парня и девушка шляются по городу и ничего не делают. Ив их со Шпаликовым сценарии молодые ребята и девушка тоже ходят по Москве и тоже ничего не делают. Надо было положение исправлять: уточнять мысль, прочерчивать сюжет, разрабатывать характеры. И это только по замечаниям худсовета объединения! А впереди еще было семь (!) инстанций. Венчал всю эту пирамиду председатель Госкино.
Данелии вся эта волокита надоела, и он, нарушив субординацию, отнес сценарий прямо в Госкино:
— Прочитайте и скажите, стоит дальше работать или бросить.
Зампред Госкино Баскаков читать не стал.
Спросил:
— Без фиги в кармане?
— Без.
— Слово?
— Слово.
И фильм запустили в производство.
Фильм они со Шпаликовым снимали легко, быстро и весело, им нравилось то, что они делали. Но на худсовете, им сказали:
— Непонятно, о чем фильм.
— О хороших людях.
— Этого мало. Нужен эпизод, который уточнял бы смысл.
Они и сами чувствовали, что фильму чего-то не хватает, и сразу после худсовета засели за работу. Но в тот вечер ничего придумать им не удалось.
На следующий день Данелия со Шпаликовым поехали забирать из роддома Инну Гулая с дочкой. По дороге в машине придумали, что герой будущего фильма Володя не просто так приехал в столицу — начинающий писатель, он прислал свой рассказ известному писателю и должен получить его отзыв.
...У Гены в комнате вокруг новорожденной собрались: мама Гены, мама Инны, соседка, тут же Шпаликов с Данелией. И среди всей этой приятной суеты родилась та самая сцена с полотером, который выдал себя за писателя.
«Полотер у нас оказался литературно подкованным,— пишет Георгий Данелия в своей книге «Безбилетный пассажир»,— прочитал рассказ Володи и говорит ему то, что говорили нам «они» (члены худсовета. — Л.П.). А Володя не соглашается и говорит полотеру то, что говорили «им» мы.
В фильме эпизод получился симпатичным, полотера очень смешно сыграл режиссер Владимир Басов — это был его актерский дебют».
Худсовет объединения картину пропустил. Но в Госкино после просмотра им опять сказали:
— Непонятно, о чем фильм.
— Это комедия, — ответили авторы. Почему-то считается, что комедия может быть ни о чем. — А почему не смешно?
— Потому что это лирическая комедия.
— Тогда напишите, что лирическая. Так и написали.
...Позже, когда журналисты задавали Данелии вопрос, что он хотел сказать тем или иным фильмом, он отвечал это просто лекарство против стресса.
«И с тех пор все фильмы, где не насилуют и не убивают, — пишет Данелия, — а также и те, где не очень часто насилуют и убивают, причисляют к жанру «лекарство против стресса».
Сейчас такие фильмы не снимают. И как хорошо, что срок годности «лекарства» Шпаликова и Данелии не истек и по сей день.
На каждом этапе съемочного периода «Я шагаю по Москве» возникали трудности: в работе над сценарием, в «проталкивании» его, в подборе актеров, в поисках подхода к каждому из них... Данелия со свойственным ему чувством юмора описывает эту эпопею.
Начать со Шпаликова. Более недисциплинированного человека, по признанию Данелии, он не встречал — видимо, суворовское училище навсегда отбило у него охоту к любому порядку. Когда они работали над сценарием в Доме творчества в Болшеве, он мог выйти из номера в тапочках на минуту и пропасть на два дня. Вернувшись, объяснял: «Ребята ехали в Москву, ну и я с ними. Думал, позвоню. И забыл».
Несмотря на всю свою любовь к Шпаликову, Данелия, как и Марлен Хуциев, далеко не всегда снисходительно относился к Гениной недисциплинированности. Евгений Стеблов, который сыграл в фильме «Я шагаю по Москве» одного из трех молодых людей, был свидетелем того, как после очередного просмотра-банкета картины, имевшей, к слову, потрясающий успех, между Георгием Николаевичем и Геной состоялся очень резкий разговор. Данелия был крайне недоволен тем, что Шпаликов редко появлялся на съемочной площадке. Они чуть не подрались. Актеру Алексею Локтеву, игравшему в фильме начинающего писателя, пришлось даже их разнимать.
Главную роль, метростроевца Николая, играл Никита Михалков. Порекомендовал его Гена, который дружил с братом Никиты Андроном Кончаловским.
— Никита не годится — он маленький. Данелия видел его полгода назад.
— А ты его вызови.
Явился верзила на голову выше Данелии... Пока бесконечно переделывался сценарий, получилось как у Маршака: «За время пути собачка могла подрасти».
Начали снимать. Через неделю ассистент по актерам Лика Ароновна сообщает:
— Михалков отказывается сниматься. Требует двадцать пять рублей в день.
Свое требование он объяснил так: «Я играю главную роль, а получаю, как актеры, которые играют не главные роли. Это несправедливо. Он имел в виду Лешу Локтева, Галю Польских.
Данелия объяснил ему, что они уже известные актеры, играли в главных ролях. А Никита пока еще не актер, школьник, а платят ему столько же, сколько им, 16 рублей.
— Или двадцать пять, или я сниматься отказываюсь!
— Ну, как знаешь.
Данелия обратился к Лике Ароновне: —- Вызови парня, которого мы до Михалкова пробовали, и спроси, какой у него размер ноги. Если другой, чем у Никиты, сегодня же купите туфли. Завтра начнем снимать.
— Кого? — занервничал Никита.
— Какая тебе разница — кого. Ты же у нас уже не снимаешься!
— Но вы меня пять дней снимали. Вам же придется переснимать!
— Это уже не твоя забота.
И тут скупая мужская слеза скатилась по еще не знавшей бритвы щеке впоследствии известного режиссера:
— Георгий Николаевич, это меня Андрон научил!.. Сказал, что раз уже неделю меня снимали, то у вас выхода нет!
Дальше работали дружно.
Без смеха читать нельзя и то, как Ролан Быков, приглашенный на небольшую роль в фильме, буквально изводил режиссера и всю группу бесконечными: «Сейчас, склею эпизод и приеду», «Два кадра переставлю и приеду», «Все, Гия, я готов. Едем...»
Ролан никак не мог оторваться от монтажа своего фильма.
И потом на съемочной площадке, верный себе, он все шлифовал, совершенствовал, предлагал новые и новые варианты, пока Данелия не пригрозил:
— Дальше пленку за свой счет покупать будешь. Все, хватит.
Незабываем эпизод, когда Шпаликов сочиняет слова песни, звучащей в фильме.
...Снимался памятник Маяковскому для сцены «Вечер. Засыпают памятники». Юсов с камерой, операторская группа и режиссер сидят на крыше ресторана «София» — ждут вечерний режим.
— Снимайте, уже красиво! — крикнул появившийся внизу Шпаликов. Он знал, что сегодня киногруппе выдали зарплату и после съемки все окажутся в ресторане.
— Рано еще! — крикнул сверху Данелия. — Слова сочинил?
Геннадий не расслышал. Режиссер повторил вопрос в мегафон. Песня нужна была срочно — Колька поет ее в кадре. Композитор Петров написал музыку, а слов к песне все еще не было.
Сначала Гена пытался подсунуть свои старые стихи: «Я шагаю по Москве, как шагают по доске», — проорал он наверх. Номер не прошел, о чем ему прокричали с крыши.
Картина была еще та! Людная площадь, прохожие, а двое ненормальных кричат какую-то чушь — один с крыши, другой с тротуара.
— Если не сочинишь, никуда не пойдем, — пригрозил Данелия.
И так, перекрикиваясь и советуясь с режиссером, Шпаликов сочинял текст песни. Юсов начал съемку. А когда закончил ее, была закончена и песня.
Бывает все на свете хорошо,
В чем дело, сразу не поймешь, —
А просто летний дождь прошел,
Нормальный летний дождь.
Мелькнет в толпе знакомое лицо,
Веселые глаза,
А в них бежит Садовое кольцо,
А в них блестит Садовое кольцо
И летняя гроза.
А я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан,
И тундру, и тайгу.
Над лодкой белый парус распущу,
Пока не знаю с кем,
А если я по дому загрущу,
Под снегом я фиалку отыщу
И вспомню о Москве.
«Песню приняли, — пишет Данелия, — но попросили заменить в последнем куплете слова «Над лодкой белый парус распущу, пока не знаю где».
— Что значит «Пока не знаю где»? Что ваш герой, в Израиль собрался или в США?
Заменили. Получилось «Пока не знаю с кем». Совсем хорошо стало, — подумал я. — Не знает Колька, с кем он, с ЦРУ или с Моссадом».
Такие бессмысленные придирки, никому, кроме бдительных чиновников от искусства, не приходящие в голову, в то время были в порядке вещей.
Фильм «Я шагаю по Москве» вышел на экраны. Кому-то он понравился, кому-то нет. В застольных разговорах в Доме кино прошуршало, что вот, мол, Шпаликов с Данелией подшустрили, написали лирическую комедию на потребу власти. Кое-кто говорил, что не подаст им руки...
Шпаликов огорчался. А для Данелии было важнее всего то, что фильм понравился людям, чье мнение было ему дорого: Ромму, Бондарчуку, писателю Конецкому. И отцу, человеку на похвалы скупому.
Песня перемахнула рамки экрана и зажила самостоятельной жизнью. Помимо славы, она приносила Шпаликову и деньги.
Фильм о любви, дружбе, человеческой доброте получился еще и самым «московским» фильмом, передающим неповторимый дух столицы нашей Родины. Так возвышенно, так нежно про Москву не писал еще никто, скажет Сергей Соловьев и посожалеет, что в Москве нет памятника Шпаликову, ее певцу.
Картина впишет имена молодого сценариста Геннадия Шпаликова и тогда еще малоизвестного режиссера Георгия Данелии в историю отечественного кино.
Для Шпаликова «Я шагаю по Москве» станет первым триумфом. И, к сожалению, единственным — подобное ему больше не суждено испытать.
...Завершая разговор о фильме «Я шагаю по Москве», Данелия в своей книге пишет:
«Мне приятно, когда этот фильм хвалят. Он мне и сегодня нравится. Но понимаю... Если бы не поэтический взгляд Геннадия Шпаликова — фильма бы не было. Если бы не камера Вадима Юсова — фильма бы не было. Если бы не музыка Андрея Петрова если бы не обаяние молодых актеров — фильма бы не было. А если бы меня не было?..»
http://shpalikov.ru/index.p....-moskve
|
| |
| |
| ИНТЕРНЕТ | Дата: Суббота, 06.07.2019, 12:42 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Администраторы
Сообщений: 4190
Статус: Offline
| Я ШАГАЮ ПО МОСКВЕ
Георгий Данелия пришел в кино по окончании Высших режиссерских курсов. Поставленный им совместно с Игорем Таланкиным в 1960 году фильм "Сережа" сразу же завоевал признание и критики, и зрителей. В 1962 году уже самостоятельно Данелия снял картину "Путь к причалу" о будничной, суровой жизни работяг-североморцев. Фильм сильно отличался от предшествующей, пронизанной поэзией и юмором ленты о пятилетнем мальчике Сереже, осознающем себя в мире и мир в себе. Режиссер как бы нащупывал путь, по которому ему предстояло пройти. Через год вышел третий фильм Данелии - "Я шагаю по Москве", который и определил его дальнейший путь комедиографа.
Стоило картине появиться на экране, как звучащая в ней песня композитора Андрея Петрова стала московским "гимном". Его позывные и поныне звучат в эфире.
Собственно говоря, с запечатленного в строках этой песни "нормального летнего дождя" возник самый замысел фильма. Данелия рассказывал, как однажды услышал от Геннадия Шпаликова: "Я придумал гениальный сценарий. Представь себе: летний дождь, идет по воде девушка босиком, а рядом едет паренек на велосипеде и держит над ней зонтик". Режиссеру зарисовка очень понравилась. "А что дальше?" - спросил он. "Дальше я еще не придумал", - признался Шпаликов. Но картина уже "задышала", первый творческий импульс новой работе был дан. Вскоре появились и герои, зажили в огромном городе, с такой любовью, нежностью и теплотой запечатленном камерой оператора Вадима Юсова.
О чем же поведала зрителям эта лирическая комедия? Фильм начинается так. Раннее утро, простор аэродрома. К девушке в ситцевом платьице (Арина Алейникова), негромко напевающей и пританцовывающей возле здания аэровокзала, подходит парень, и сам собой возникает разговор. "Улетаешь или прилетела?" - "Встречаю". - "Кого?" - "Мужа". Парень, которому явно симпатична встреченная им москвичка, немного огорчен, но и рад - за девушку. "И у вас все хорошо?" - "Очень хорошо". - "Но ведь так не бывает". - "Бывает. Женись, и тебя тоже будут встречать". Эта сценка-эпиграф задает интонацию всему фильму.
Мы больше не встретимся с этой девушкой, а с Володей (Алексей Локтев) проведем вместе целый день. В Москве он, строитель из Сибири, проездом - завтра ему улетать. В столице у него важное дело: в журнале "Юность" напечатан недавно его первый рассказ, нужно встретиться с писателем Вороновым - у того есть важный разговор к Володе.
В вагоне метро он также легко, с полуслова, знакомится с другим парнем, метростроевцем Колей (Никита Михалков), возвращающимся с ночной смены домой с намерением отоспаться. Но поспать ему сегодня так и не удастся. Виной тому - общительный, заводной характер Кольки, бескорыстная готовность всем помочь, во всем принять участие. Ну как не проводить нового приятеля до переулка, где живут его знакомые, тем более что это рядом с его, Колькиным, домом? На бульваре, на Чистых прудах, Володю укусила оставленная кем-то на привязи собака. Надо срочно найти хозяина и узнать - не бешеная ли... Кроме того, нужно помочь зашить Володе разорванные брюки. Зашли к Коле... Потом оказалось, что Володиных знакомых нет дома и ему вообще некуда деться. А тут и старый друг Сашка подошел...
У Саши (Евгений Стеблов) - свои проблемы: ему пришла повестка, надо идти в военкомат, просить отсрочку, ведь у него сегодня свадьба и еще необходимо успеть купить торжественный черный костюм. В ГУМе Колька заглянул в отдел пластинок, где работает его знакомая девушка Алена (Галина Польских)...
Так и нанизывается цепочка событий - одно влечет за собой другое, из другого вытекает третье, ну а между очень важными для восемнадцатилетних ребят (Володя немного постарше) делами - бесконечные случайные и неслучайные встречи, новые знакомства и просто смешные и не очень смешные уличные происшествия...
В сущности, при кажущейся стихийности сюжета он очень четко выстроен, и фильм в целом представляет собою музыкально-изобразительную сюиту о Москве и москвичах. Сюита, как известно, - произведение, включающее в себя несколько пьес, при том что автор относительно свободен в порядке и способе их объединения. Целостность же сюите придает программный замысел.
Художественная ткань фильма "Я шагаю по Москве" соткана из множества сцен и сценок, разыгранных актерами, а также кинозарисовок, сделанных на площадях, улицах и во дворах города. Фильму придают целостность не только лежащие в его основе несколько искусно переплетенных историй, но и темпоритм монтажа, подчеркнутый и усиленный музыкальным лейтмотивом. Это мелодия все той же песни, звучащей в различных аранжировках, в согласии с содержанием сцен или операторских "проходов", "проездов" и "панорам", запечатлевших городские пейзажи.
Очень важен и звуковой рефрен: бой кремлевских курантов. Он слышен в самых первых кадрах, когда на экране появляются Красная площадь и Спасская башня. Бой часов, торжественный и почему-то немного тревожный, будет придавать ходу фильма особую ритмическую стройность, выявляя вместе с тем глубокий смысл сквозной лирической темы, пронизывающей этот фильм-сюиту. К этой лирической теме еще предстоит вернуться, а пока - Вовсю кипит работа под землей, вкалывает в шахте Колька, и звучит в бодро-дробно-ударном ритме (и партитура - для "ударных") мелодия Петрова. Но - время, закончена смена. Идут по туннелю проходчики. И вот уже герой Михалкова (на простого рабочего паренька он, конечно, мало похож, но это "прощалось" зрителем) следует в душевую, напоминая всем своим видом что-то знакомое, "маяковское". Портрет Маяковского висит в его комнате как символ веры. И вновь - кремлевская башня, бой курантов. И дальний, чуть ли не с космической высоты снятый, план, вобравший в себя и Москву-реку со всеми ее извилинами, и мосты, и набережные, и улицы, и дома. Просыпается чисто вымытый город, и ускоряется музыкальный ритм сюиты. Люди спешат на работу, мелькают лица, ноги, проносятся машины. Знакомая толчея у автобусов, у дверей метро... И все - радостно. Радостно от того, что у вернувшегося со смены Коли оказывается очень хорошая семья. Его ждет мать с прекрасным и добрым лицом актрисы Любови Соколовой, ласковая бабушка. Застенчивого гостя, почти им незнакомого, здесь запросто накормят, а если понадобится, и раскладушку на ночь застелят...
Вот это ощущение дружелюбия и душевного родства людей переполняет фильм, делая его драгоценным источником внутренней силы для каждого зрителя. И во дворе, и в округе - все Колькины знакомые. В соседнем доме правнук Пушкина живет, в "Торпедо" играет. Все окна раскрыты настежь. "Семен, как нога?" - кричит Колька правнуку. "Мениск подозревают!" - отвечает, показываясь, Семен. "Похож", - с уважением комментирует Володя.
И когда у Колькиного друга Саши из-за его чересчур сильной и придирчивой любви к несравненной Свете расстроится свадьба, Колька решит уговорить невесту вернуться. Но Свету, ушедшую к себе домой, надо сначала уговорить снять трубку зазвонившего телефона. И все гости, танцевавшие во дворе под радиолу, начинают дружно и хором кричать в сторону ее окна: "Света! Возьми трубку, это Коля!"
И она снимет трубку, и поговорит с Колей, и простит по его просьбе незадачливого своего жениха Сашу, и вскоре белоснежное ее платье и фата засветятся в глубине двора, а потом станет видна и ее улыбка, и гости обступят ее, искренне счастливые, и снова все обретет тот дружелюбно-радостный настрой, какой характерен для всех событий в этом фильме.
Наступает ночь. И вновь звучит бой часов кремлевской башни, охраняя чистый эфир города, на страже которого стоят, кажется, и памятники: Пушкин, Маяковский... И моют из шланга замечательного андреевского Гоголя, и все та же мелодия - тихая, почти колыбельная - плывет над городом. И даже под землей, в метро. Дежурная пресекла было запевшего от беспричинной радости молодого гражданина, а потом сама же простодушно попросила: "Спой еще раз". И старательный Колькин тенорок вывел: "А я иду, шагаю по Москве".
А теперь - о лирической теме. Она, конечно, выразилась в сюжете, в круговороте, как и полагается в комедии, нежных влюбленностей. Тут Колькино сердце учащенно бьется при виде Алены, а ей, желающей поступать в геологический, особо интересно поговорить с приехавшим из Сибири Володей, а он, боясь обидеть Кольку, все же не может отвести глаз от Алениных светлых волос и горделивого личика. А Сашка, обривший, на зло судьбе, наголо голову, боится, что, покуда он будет в армии, Света его забудет, к тому же живой пример перед глазами - Колькина сестра, которую они увидели в ГУМе, на верхнем ярусе, где она явно о чем-то личном разговаривала с каким-то гражданином, а у нее, между прочим, есть муж...
Тут многие влюблены и готовы к ревности, но нет ни ревности, ни тем более страданий, а только приступы радости от молодости и полноты ощущения жизни.
Молодые авторы фильма - люди одного поколения, вчерашние мальчишки, спасенные в войну ценою жизни отцов и старших братьев. В фильмах "Застава Ильича" и "Я родом из детства", снятых режиссерами Марленом Хуциевым и Виктором Туровым по сценариям того же драматурга Геннадия Шпаликова, жанры, сюжеты
и авторская интонация будут уже иными. В картинах, сделанных всего лишь годом и двумя годами позже, чем лента Георгия Данелии, молодые герои начнут пытливо искать свое назначение в жизни, мучительно взыскуя опыта и совета отцов, отчетливо осознавая, из какого - лихого и сурового - детства они родом.
Эта память, несомненно, присутствует и в звонкой комедии Георгия Данелии, но выражена она иначе. Авторы словно бы демонстрируют картинку послевоенного счастья сыновей, за которое-то и сражались в войну их отцы. Радостную жизнь беспримесно честной и чистой юности города и страны.
Фильм "Я шагаю по Москве" благожелательно приняли и в профессиональной, и в зрительской среде, но все же некоторые критики упрекнули его в чрезмерной лучезарности, если не в авторском нежелании видеть драмы и трагедии реального бытия, "правду жизни". Однако именно в данном конкретном фильме это и не входило в намерения авторов, задавшихся целью как раз создать идеальный образ мира - воплощенную мечту о будущем тех, кто погиб в войну на полях сражений.
Кроме того, в 1964 году, когда хрущевская "оттепель" уже грозила закончиться, фильм шагаю по Москве" предстал своего рода художническим заклинанием. Авторы - пусть иллюзорным, но запечатленным на экране образом счастья - словно бы хотели определить характер будущего страны. Спасти ее от вполне уже ощутимых "тектонических" толчков времени, делающего очередной крен.
Тем же критикам, которые не поймут их замысла, авторы заранее ответили в сочиненном ими сюжете. Иронически снизив фигуру возможного оппонента, они обратили его в доморощенного философа-полотера, рассуждающего перед молодежью о "правде жизни".
Этот субъект, в блистательном исполнении Владимира Басова, заняв, в буквальном смысле, чужое место-кресло отлучившегося из дома писателя Воронова, принимается, вращая глазами-шарами и одаривая собеседников обворожительно-дьявольскими улыбочками, разъяснять отношение искусства к действительности. Он рассказывает, как попал в аварию и, покуда ждал "скорую помощь", лежа на скамеечке, у него часы стибрили: "Вот правда жизни".
Довольно быстро, естественно, выясняется, что навязчивый ментор в кресле - вовсе не писатель, а всего лишь полотер. Настоящий же писатель - вернувшийся домой, дружелюбный и интеллигентный Воронов - озабочен изданием альманаха произведении молодых авторов о романтике "запаха тайги" и "голубых дорог", в духе рассказов, печатавшихся в "Юности" того времени. Не зря именно Володе предложено стать составителем альманаха.
Рассказ же полотера о том, как у него украли часы, - крохотный сюжетец, заслуживающий быть вложенным в уста героя Зощенко, приведен авторами картины "Я шагаю по Москве" намеренно, как знак той житейской прозы, которой они в данном фильме сознательно пренебрегают, предлагая не "правду жизни", а воплощенную мечту о ней.
Когда в песне, звучащей в фильме, говорится: "Мелькнет в толпе знакомое лицо, веселые глаза", имеется в виду типаж, характерный для любого, показанных в фильме добрых ли соседей по дому, симпатичных ли доминошников во дворе или отдыхающих в парке. Но в семье не без урода, и они встречаются иногда, выделяясь даже внешне: "назойливый пассажир" в метро, "директивно мыслящий" гражданин на Чистопрудном бульваре, "зануда экскурсовод" на Красной площади, вор в Парке культуры. Самый запоминающийся из них, изображенный с усмешкой и сочувствием одновременно, - сыгранный Роланом Быковым амбициозный тип, которого авторы фильма определили так: "пьяница-псих-склочник".
Это вдохновенный и неискоренимый склочник, которого даже благолепие вечернего парка и веселость героев фильма, попытавшихся ему "внушить мысли на расстоянии", не могли избавить от привычной озлобленности. Его, как и полотера, не способна "загипнотизировать" разлитая по всему фильму атмосфера дружелюбия, и внушить такому ничего невозможно. Однако именно потому, что он не умеет вписаться в обстоятельства и влиться в среду, он - аномалия, согласно правилам авторской игры. Ибо молодые авторы не только снимают кино, но и играют в кино.
...Вот хлынул проливной летний дождь, сплошная белесая пелена опустилась над московскими улицами. Спокойно, держа туфли в руках, идет промокшая до нитки девушка. А рядом - по лужам - катит велосипедист. Описывает вокруг девушки восьмерки и все норовит прикрыть ее зонтиком. Мелькнет в толпе знакомое лицо...
Людвига Закржевская
https://www.russkoekino.ru/books/ruskino/ruskino-0063.shtml
|
| |
| |
|
